Как ехать в автозаке, когда грозит 14 строгого, без Хвоста и «голубого неба»? Никак.

Лимонов про Хвостенко. Отрывок из «Книги Мёртвых».

Русская икона и русский авангард — одно и то же или две противоположности? Как ни странно, первый из ответов на этот вопрос гораздо ближе к истине.

На рубеже XIX и XX столетий русская культура внезапно оторвалась от привязки к современности и взглянула одновременно в прошлое, будущее и бесконечное. Иконы, которые в рационалистическом и реалистическом XIX столетии казались маловыразительными предметами церковного обихода обрели художественную ценность: из старообрядческих закромов «всплывали» новые и новые образцы древнего мастерства, очищаемые реставраторами от поновлений и наслоений. Первая выставка, где иконы были представлены именно как произведения искусства, а не в качестве предметов старины, состоялась в революционном 1906 году — и не в Москве или Санкт-Петербурге, а... в Париже! Её кураторами выступили Сергей Дягилев и Александр Бенуа. Настоящее же внимание публики иконопись обрела лишь в 1913 году: прогремевшая на всю страну выставка к Трёхсотлетию династии Романовых воодушевила даже футуристов. Призывая сбросить прошлое с корабля современности, деятели авангарда отвергали не столько историю как таковую, но западную цивилизацию Нового времени.

«С тех пор, как пала Византийская Империя — эта пышная носительница искусств — европейская живопись медленно и постепенно склонялась к свое­му упадку, медленно вырождалось все высшее, все духовное, что носила в себе человеческая личность» написал в 1913 году Николай Пунин.

Малевич, выставивший свой «Чёрный квадрат» в декабре 1915 года, повесил его в красном углу, подобно иконе, выражающей уже не конкретный лик — но невыразимый образ апофатической теологии.
Кстати, почти одновременно с Малевичем те же идеи исследовали и московские математики — изучавшие в то время иерархии бесконечностей (и вдохновлявшиеся популярной тогда «ересью» имяславия).

И даже после Революции Татлин переосмыслял иконы в своих рельефах и проекте памятника III коммунистическому интернационалу, а Александр Родченко утверждал, что «русская живопись не имеет преемственности от запада», и что «начало свое русская живописная культура берет у иконы».

Кстати, новая важная книга о связи иконописи и авангарда вышла на русском языке совсем недавно. Этим летом Bibliorossica перевела монографию Марии Тарутиной «Икона и квадрат. Русский модернизм и русско-византийское возрождение», вышедшую на английском в 2019 году. Жаль, конечно, что важнейшие исследования и открытия русской культуры едва ли не в подавляющем большинстве случаев вынуждены случаться вне России: мы уже писали как западные слависты изобрели русский авангард и сохранили наследие неподцензурной литературы ХХ века. Но вот и о связи русской иконы и авангарда, православия и математики важнейшие монографии пишутся, хоть в Сингапуре, хоть в Массачусетсе, но не в России. Интересно, настанет ли эпоха когда исследователям русской культуры будет лучше и продуктивнее работаться в России, чем за её пределами..?

Если раньше обязательным пунктом у москвичей было выращивание растений на подоконниках, то теперь всё больше и больше озабочены жизнью с братьями нашими меньшими, и, зачастую, предпочтение отдаётся собакам.

Городские власти и те же рестораны, само собой, наблюдают эту тенденцию и приспосабливаются к новым реалиям, а теперь ещё и винотеки.

Мы, например, в редакции не представляем себе вечер пятницы или субботы без посещения SimpleWine, когда заходим за бутылкой красного на домашний вечер или ящиком белого по случаю загородного приёма. Теперь это можно сделать, не расставаясь с питомцами.

Из исключений — вход открыт для животных мелких и средних пород, сами понимаете. Плюс, винотеки SimpleWine, расположенные в бизнес-центрах, подчиняются общим правилам, касающихся животных.

В общем, ходите в Simple с питомцами, но, главное, купленным с ними лучше не делиться.

«…Но вы понимаете, что со мной случилось. Это бывает, когда все обрыдло. Когда хочется оказаться где угодно, но только не здесь. Когда начинаешь ненавидеть друзей, а свое дело воспринимать как ярмо. И чувствуешь себя древнегреческим героем Сизифом, который толкает камень в гору, зная, что каждый раз с вершины тот снова покатится вниз. В такие минуты лучше всего исчезнуть или просто заснуть.
Так я и сделал в этот раз. И мне приснился пожилой плешивый человек с бородкой, такой неприятный. Такие всегда ловят тебя в транспорте, когда ты без билета. Но почему-то захотелось ему пожаловаться. И я ему выдал все на раз. И что он мне ответил?
Это удивительно.


- Надо, чтобы каждый выпекал свой пончик
Неважно, чем ты занимаешься и что делаешь продаешь ли пирожки или бриллианты.
Главное - научиться печь пончики и делать это каждый день.
Долбить. Учиться. Выпекать все лучше и лучше, все слаще и слаще. Не обращать внимание на насмешки, на результат. Сосредоточиться на процессе. Не отвлекаться на мелкие интрижки. Печь как каторжный, как заводной. Думать только о пончиках. Каждый день. И тогда у тебя будет все.

- Что "все"? Что это такое - "все"? Деньги?
Любовь? Здоровье? - спросил я его. Он улыбнулся и исчез. А я проснулся, выпил чаю и пошел делать пончики. И вот он, перед вами.

• Мой пончик. Ешьте и не забудье про свой собственный

P.S. Никогда не поддавайтесь отчаянию и депрессии».

Этот текст из письма редактора журнала «Птюч», Игоря Шулинского за март 1999 года. Прошло 24 года, почти четверть века, но не поменялось ничего. В данном случае, это успокаивает.

Эмир Кустурица сперва добрался до России, а теперь и до современной отечественной литературы — серб намерен экранизировать роман Евгения Водолазкина «Лавр».

«Бюллетень кинопрокатчика» рассказывает, что Кустурица и Водолазкин встретятся 20 октября в Ясной Поляне в рамках «Школы кинокритики», чтобы обсудить перспективы будущего сотрудничества. Роман «Лавр» был опубликован в 2012 году, а его действие происходит на Руси XV века.

На месте Кустурицы мы бы на одну из ролей позвали Деппа. Всё-таки работали вместе на «Аризонской мечте». Как раз все отмененные вместе и соберутся.

Я, кстати, не понимаю, откуда столько иронии по поводу экранизации Водолазкина Кустурицей.

Во-первых, Кустурица уверенно место на пьедестале себе забил, и наплевать, за минувшие ли заслуги или нынешние.
Во-вторых, Водолазкин — твердый современный прозаик, хотя временами и ниспадает в графоманию.
В-третьих, ну не жизнеописание Шамана же Эмир экранизирует.

«Гвоздики» не раз приводили цитаты Ивана Шмелёва и в рубрике #КультурноеГастро, и просто так, повинуясь порыву во время чтения «Лета Господня». Но сейчас фигура Шмелёва будто бы по-новому реактуализировалась. Религиозный писатель, вынужденный жить во Франции до конца жизни, всё время хотел в Россию, постоянно метался, то приветствуя успехи верхмата, то пытаясь примирить и возвысить «славянскую и германскую душу».

Хотя Шмелёв в первую очередь воспринимается как столп православия, его религиозность именно в этих поисках. Они и связывают его со всей русской философией смутных дней, со Львом Шестовым. Это и делает Шмелёва таким родным и понятным мятежной русской душе — не прямой путь, освящённый верой, но тернистые тропы напряжённого поиска истины.

Всходы этой мысли можно увидеть у современных российских философов, например, у Фёдора Гиренка, который выводит русскую феноменологию на новый уровень. Можно посмеяться, мол, российская философия это постгегельянское «если факты противоречат моей теории — тем хуже для фактов». А можно копать глубже, и обнаруживать в ней ту самую необъяснимую русскую душу, которая так отзывается на тексты Ивана Шмелёва.

Сегодня ровно 150 лет со дня рождения писателя. Повод ещё раз открыть его произведения и поразмышлять о главном.