восхищаюсь людьми, которые играют на пианино. они словно живут в своем тайном мире, в который уносят тех, кому они играют. их изящные пальцы будто умеют творить волшебство. только коснулись клавиш, а я уже в плену.

рубрика 'книга, которую я никогда не прочитаю'.

комната — пустая оболочка. мы сами наполняем её жизнью. кто-то вешает уютные шторы, ставит цветы на подоконник и протирает пыль с шкафов. но я стараюсь наполнять комнату воспоминаниями. моментами, которые застревают в этих стенах, разбиваясь звонким смехом, вылетая в коридор, растворяясь в чае.

ты словно одиннадцатая глава книги 'портрет дориана грея'. для глупцов ты надменна и скучна. а для ценителей искусства, — прекрасна и занимательна.

я состою из музыки, злой усталости,
бульварных романчиков, смеси тоски и нежности.
что-то во мне — растаяло ли, осталось ли —
но никогда не будет уже по-прежнему.

нам бы учиться мудрости, состраданию
и отпускать все то, что так сильно мучит нас.
я состою из вечного ожидания
дня, когда все действительно будет к лучшему.

если вы думаете, что вы зависимы от еды и что вы — обжора, то вспомните что гоголь тоже постоянно ел. он говорил, что у него 'в брюхе живет сам дьявол', заставляющий его есть жареного барашка.

нет, вы вовсе не обжора. вы просто николай гоголь.

твои уста, твой взор молили,
чтоб я тебя не покидал;
младые очи слезы лили,
и голос, плача, замирал;

просила ты хотя участья
ты клятвы вспоминала мне,
пору безумия и счастья;
ты бредила о прежнем сне.

но я, с улыбкой горделивой,
сказал: 'оставь свои мечты!
носи оковы терпеливо,
коль их разбить не хочешь ты.

однажды иван тургенев оказался на загоревшемся корабле и чтобы спасти свою жизнь, он пытался сбежать. убегая, он локтями расталкивал женщин, детей и стариков, а потом стыдился своего поступка до конца своей жизни.

вообразите себе человеческий палец, отрезанный от целого, от руки — отдельный человеческий палец, сутуло согнувшись, припрыгивая бежит по стеклянному тротуару. этот палец — я. и страннее, противоестественнее всего, что пальцу вовсе не хочется быть на руке, быть с другими.

евгений замятин 'мы'.

франц кафка как-то сказал: «подлинная, самостоятельная жизнь книги начинается лишь после смерти автора».

это заставляет задуматься о том, что всё в этом мире жестоко; и просто насмехается над людьми, которые пробуют улучшить мир прекрасным. да, не все писатели или же творцы искусства подверглись такому распределению судьбы. но большинство умирало в бедности и угнетении всем миром. а когда их тела холодели под землей, люди обращали внимание на следы, что они оставили.

какими же будут о нас отзывы после смерти? будем ли мы популярными книгами?