я не общаюсь ни с кем, когда уже нет сил притворяться, что всё у меня стабильно хорошо. а в нытье о своих проблемах не вижу даже крохотного смысла. так и живем.
птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие и умереть с песней. в тот миг, когда шип пронзает ей сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поет, поет до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвется дыхание. но мы, когда бросаемся грудью на тернии, – мы знаем. мы понимаем. и все равно – грудью на тернии. так будет всегда.
париж // столик у кафе // кофе // теплые круассаны с шоколадом и клубничным джемом // ты.
наши взгляды встретились. его глаза были синими, бездонными. в моем животе приземлилась стайка бабочек.
— нет, это не для меня.
— вы ничего не делали, нигде не были. откуда вам иметь хоть малейшее представление, что для вас, а что нет?
— вы ничего не делали, нигде не были. откуда вам иметь хоть малейшее представление, что для вас, а что нет?
мать – это самое трогательное из всего, что есть на земле. мать – это значит прощать и приносить себя в жертву.
рубрика 'мое любимое мифическое существо'.
выше отправила свои любимые: девятихвостый лис и химера.
выше отправила свои любимые: девятихвостый лис и химера.
я слишком много говорил с тобой о космосе, о курсе евро, об ошибке Евы и слишком мало о том, что люблю тебя.