Наталья В. Иванова

Мнение экспертов. Политолог, публицист, руководитель Агентства стратегических коммуникаций Вадим Самодуров - о СВО как ключевом социальном лифте в новых реалиях.

В условиях отсутствия массовой поддержки СВО, и в том числе крайне неоднозначного отношения к происходящему на уровне элит, власть пытается найти способы придать привлекательность этой военной кампании. Для кого-то - государственные похороны с воинскими почестями, для кого-то - возможность сделать политическую и управленческую карьеру. При отсутствии других работающих социальных лифтов для прослойки молодых амбициозных провластных активистов и «голодных» регионалов, находящихся на периферии политической жизни, и этот лифт хорош. Тем более, что депутаты и чиновники на передовой, конечно же, не воюют: они, как правило, сидят в глубоком тылу - занимаются «территориальной обороной» или проводят время в ресторанах Донецка, лишь изредка выезжая посмотреть, где и как героически воюют реальные солдаты и добровольцы.
Сама по себе идея продвигать участников военных действий на управленческие должности, во власть – абсолютно не нова и лежит на поверхности. Такое происходило и после Великой Отечественной войны: многие фронтовики заняли какие-то ответственные посты, и некоторые даже поднялись очень высоко по карьерной лестнице. Взять хотя бы генсека Брежнева, который тоже был фронтовиком и ветераном. Но в то время упор все же делался не на военную составляющую, как это пытаются сделать сейчас, тогда критерии отбора были сложнее. И в послевоенные годы массового прихода фронтовиков во власть никогда не было.
Не будет его и сейчас. Мест в Госдуме не хватит даже для бойцов ЧВК «Вагнер», что уж говорить про те 160-180 тысяч российских военных и добровольцев, которые участвуют в СВО. Большая часть тех, кто сейчас воюет и вернется домой, останется неудовлетворенной в своих ожиданиях и амбициях – и эти люди станут составной частью новых неформальных структур общества, а проще говоря, ОПГ. Такое тоже уже происходило после Афганистана и после чеченских войн. Когда заканчивается война и боевые задачи, потребность в людях с военным опытом достаточно быстро отпадает, актуальными становятся совершенно иные задачи в сфере экономики, народного хозяйства, дипломатии. А для решения этих задач мало подходят люди с поствоенным травматическим синдромом. Да даже и без него ветераны в новую реальность редко вписываются. И это явление характерно не только для России, но и для любой воюющей страны.
Много ли ветеранов вьетнамской или корейской войн в США сумели подняться до каких-то высот в политике или бизнесе? Да единицы! Это притом, что в Америке - абсолютный культ армии и военных.
Поэтому проблему встраивания в мирную жизнь тех, кто вернется с СВО, данная инициатива не решит. Что же касается чиновников и депутатов, которые сегодня надевают камуфляж и постят в соцсетях свои фото из окопов и «с передовой», то в перспективе этот «военный опыт» не даст им никаких преимуществ. В борьбе за власть, которая будет усиливаться и активизироваться, все эти формальные статусы и привилегии не будут иметь никакого значения. Хотя бы потому, что после завершения СВО у государства будут совершенно иные проблемы и иные задачи, нежели сейчас. И в новых условиях статус ветерана не будет иметь никакого значения, будут нужны люди с совершенно иным опытом и другим набором «опций».
Не нужно забывать и о том, что чем более тяжелой является война, тем скорее общество старается ее забыть и избавиться от ее «наследия». Поэтому совершенно не факт, что в краткосрочной перспективе опыт участия в этой кампании будет восприниматься электоратом и работодателями положительно, а также будет расцениваться как безусловное «конкурентное преимущество».

16 views15:20