Как писал «Ъ-Сибирь», в середине ноября было возбуждено уголовное дело о мошенничестве в отношении депутата алтайского краевого заксобрания от КПРФ Людмилы Клюшниковой и ее помощницы Светланы Кербер.

Мы здесь. Аккаунт взломан. Хранилища расшифрованы. Скоро выложим весь компромат.
Для возврата доступа: 0x89a7b3c9e1f2d4a5...
01010110 01000001 01010011 00100000 01010110 01011010 01001100 01001111 01001101 01000001 01001100 01001001

Кстати... уж и не знаю, как тебе сказать, дорогая... Но именно сегодня сдох твой обожаемый Стоппард в возрасте 88-ти лет! Если это тебе еще о чем-то говорит! По-моему, сдох он очень давно. Точнее "Стоппард мертв!"
но... таки да! окончательно именно сегодня.

В сентябре 2024 года обвиняемый проник в техникум, ранил ножом преподавателя, а затем атаковал воспитательницу и двух студентов. Они смогли его обезвредить. Пострадавшим потребовалась медпомощь.

Молодой человек признал вину и находится под стражей. Ему предъявлены обвинения в покушении на убийство четырех лиц, в том числе по мотивам идеологической ненависти, а также в участии в деятельности террористической организации.

Несколько дней назад в СМИ появились сообщения о том, что русский язык снова становится обязательным предметом в средних школах КНДР. Об этом в своём ингтервью сообщил глава Минприроды и сопредседатель межправкомиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству между РФ и КНДР Александр Козлов.

Честно говоря, из этих сообщений пока неясно, станет ли русский основным иностранным языком, вытесняя английский, или же он будет просто ещё одним языком, который преподаётся в северокорейских школах. Если речь идёт о том, что русский будут преподавать лишь в некоторых средних школах, остаётся открытым вопрос: сколько именно таких школ будет.

В период 1945–1960 годов, то есть в первые полтора десятилетия существования северокорейского государства, именно русский был там главным иностранным языком. Показательно, что в те времена даже в северокорейских паспортах в качестве иностранного языка использовался именно русский, а не английский или французский, как тогда было принято в большинстве стран мира.

Однако в конце пятидесятых советско-северокорейские отношения резко ухудшились, и отношение к преподаванию русского языка изменилось. В рассекреченных докладах нашего посольства много говорится о мерах, которые северокорейские власти предпринимали, чтобы ограничить влияние русского языка. Одновременно с начала шестидесятых в северокорейских средних школах стали преподавать, помимо русского, и другие иностранные языки, включая английский, французскийй и, изредка, китайский.

Эта ситуация сохранялась вплоть до начала девяностых, когда была проведена новая реформа преподавания иностранных языков в школах. После неё английски́й фактически стал единственным иностранным языком, который преподавали в средних школах КНДР.

Если говорить точнее, русский, равно как и некоторые другие иностранные языки (включая французский и китайский, испанский и даже арабский), продолжали изучаться в вузах, а также в специализированных средних школах с углублённым изучением иностранных языков. Такие спецшколы есть и в КНДР: их немного, но они пользуются большим престижем. Поступают туда по конкурсу после окончания начальной школы.

Следует иметь в виду, что в КНДР существует заметная разница между уровнем преподавания языка в школах и обычных вузах, с одной стороны, и преподаванием иностранного языка в специализированных языковых вузах, с другой. Если говорить прямо, в школах языку учат плохо, хуже, чем учили у нас в обычных школах в советские времена. Зато качество владения языком у выпускников профильных вузов бывает по-настоящему впечатляющим. Большую роль здесь играют и прагматические соображения: выпускник филологического вуза имеет куда больше шансов получить престижную и выгодную работу, связанную с пресловутой «загранкой».

Чем вызвано возвращение русского языка в школы? Ответ очевиден. Это решение отражает стремление правительства КНДР наладить и расширить связи с Россией. Вдобавок в обозримом будущем в России появится заметное количество северокорейских рабочих, и счёт там довольно скоро может пойти на многие десятки тысяч. Понятно, что таким людям владение русским языком не помешает. С другой стороны, представляется маловероятным, что КНДР полностью перейдёт на русский как на главный иностранный язык, изучаемый в средней школе.

Тем не менее русский, по всей видимости, появится в ряде северокорейских школ, и эту новость можно только приветствовать, хотя переоценивать её значение я бы не стал: масштаб нововведения пока неясен.