ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ?

"...Только если понимаем, мы можем заботиться.
Только если заботимся, мы можем помочь.
Только если поможем, они будут спасены."
Джейн Гудолл

Всё самое важное мы пытаемся определить через "понимание":

"Счастье - это когда тебя понимают"

"Я понял жизни цель и чту..."

"...Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
над родиной деревья поднимают..."

В конечном смысле все работы учёных всех наук на свете про понимание: понимание целей существования и назначения; понимание природы всего существующего; понимание средств понимания...

Интересно, что язык, человеческий язык здесь не помогает, а зачастую мешает этим процессам. Профессор-этолог Ясон Бадридзе, один из самых уважаемых мною людей на Земле, (прожил 2 года в волчьей стае, мой онлайн разговор с ним посм.в коммментах) как-то рассказывал про коммуникационные системы волков:
"Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это хорошо видно перед охотой — они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят — и зверь разворачивается, идет и делает то, что нужно. И когда у нас (с волками в стае) все барьеры пропали, у меня это тоже появилось»

Но каждый, у кого в семье живет кот, собака, да даже хомяк или крыса, такое и без профессора может рассказать.

У моей Мамы всегда были собаки. Они появлялись каким-нибудь естественным путем: находились, подбирались, выхаживались и потом проживали с нами всю свою собачью жизнь. Её последней псинкой была Лунька. Нет, не так.
Её последней собакой была Луни Адельхалле из Верона, немецкая овчарка, глубоко аристократического происхождения, последняя, седьмая в помёте, выкинутая заводчиком подыхать от энтерита. Мать выходила щенятинку. Но получилась притча во языцах. Очень нервная (порода и так нервная, а тут еще последствия чумки наложились) до истеричности, хитрющая, постоянно дуркующая и ворующая - это была не собака, а Божье Наказание. Мы все с ней страшно мучились и воспринимали житие с Лунькой, как наказание за грехи.

Мама в принципе с животными никогда не сюсюкала. "Собака есть собака, - говорила она. - Нечего ее очеловечивать." Общалась она с Лунькой строго. Годы шли. Немочка наша старела и дряхлела. Характер и повадки только ухудшались. Мы все терпели. Но тут у Мамы обнаружили рак груди в запущенной стадии и понеслась вся эта чёртова мельница. Операция, химия, реабилитация. Адово колесо. Про старенькую Луньку и вовсе подзабыли. Живет и живет. Не до нее.

Химия давалась тяжело. Мама не могла ничего есть. Все горело внутри. Просила мороженного. А ей было не очень можно по другим показаниям. Я помню, это было очень тяжёлое утро. Маленькая Мама, с выбритой круглой головкой, над которой прямо зримым чёрным облаком висит чёртова "химия" (прошедшие это понимают о чем я), капризничает, есть ничего не может, мы суетимся вокруг: "Потерпи, потерпи, родная"

Вдруг обнаруживаем, что Лунька пропала с участка. "Ну и хрен с ней! Погуляет придет!" Она сумасбродная псина. Заниматься никому не хотелось. День омерзительный. Маленький слабый человек мучается и борется с отравой, а мы все вокруг сильные и здоровые ничего не можем сделать.

Вдруг калитка распахивается и появляется очень грязная Луни. Бежит к Маме и кладет ей на колени грязный комок. Мать смотрит на собаку. Медленно берет брикет - это мороженое, извазюканная и в нескольких местах надкусанная пачка пломбира "за 48".

Я помню, как Мама идет и моет этот кусок под краном, а потом то, что осталось она делит пополам с собакой и они съедают его вместе. Никто не сказал ни слова тогда. Для Луньки это было последнее лето. Осенью того года она умерла от старости. Мама поборола тогда болезнь и прожила ещё 9 лет.