Жива
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу в госпитале Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Ну очень нелюбезная женщина! Неприветливая, неулыбчивая. Всё молча. Зачем идти торговать в киоск с прессой, если не можешь контактировать с людьми? Я ей каждую среду: «Доброе утро, мне, пожалуйста, телепрограмму за пятьдесят рублей», а в ответ – тишина. Газету, сдачу просунет в окошко и быстро захлопнет его. Без единого слова.
Не покупать у нее не могла – киоск удобный, рядом с моими подопечными. И каждый раз – недоумение. Выглядела продавец соответствующе – худая, хмурая. Очень коротко стриженная. И пахло от нее... Как будто бедой. Я ведь знаю этот запах. Но взгляд независимый, не подойти, не поинтересоваться...
На второй год одностороннего общения стала преследовать меня мысль – почему же она такая, вдруг помощь нужна? И спросить неудобно, пошлет ведь, как есть, куда подальше. А потом не знаю как, но неожиданно решилась.
Помолилась, перекрестилась, просунула голову в окно, чтобы та стекло не успела опустить (не будет же она мне голову рубить), и спрашиваю голосом, не терпящим возражений:
– Извините, мы ведь давно с вами знакомы, регулярно газеты для бабушек своих покупаю, но как-то не ладится общение, хочу подружиться.
Я, кстати, волонтер. Ирой меня зовут. Может, помощь нужна какая?
Ну мало ли!
Помотала она в ответ головой – нет, мол, не надо. Говорю, сама не зная зачем, а я вот в Мариуполе была недавно, я же сестра милосердия, город воскресает, радостно смотреть. Хотя, говорю, Вам, наверное, это и неинтересно совершенно. Несёт меня в разговоре в общем, не знаю куда.
А она как посмотрела, глаза слезами наполнились, схватила ручку и лист тетрадный и начала писать:
«Спасибо, что вы помогаете нашим людям! У меня рак полости рта, нет языка, поэтому я не говорю... Каждую неделю я делаю химиотерапию... Я не гражданка РФ, а только беженка с Украины, Запад страны... Да, мне нужна помощь», – и много-много еще написала такого, что я сама чуть не разрыдалась.
Я, конечно же, сразу позвонила руководителю церковного штаба помощи беженцам Наташе Еремичевой. Отправила все документы Светланы. Сколько они сделали: и врачей нашли, и лекарства купили, помогли с продуктами, но, главное, с документами!
Волонтеры штаба сопровождали Светлану в конторах и государственных организациях – говорить-то она не может. Все вопросы решили, бумаги, получили, документы оформили, и всегда на связи. С этих пор, когда Света видит меня по средам в окошке киоска, радуется и сует мне горсть конфет – сама она уже несколько лет не может есть твердую пищу.
– Я ни от кого не ждала помощи. Привыкла все сама. Никогда не думала, что вокруг меня такие люди, – пишет она.
А я думаю об одном: год, год потерян! Почему я не поговорила с ней раньше? Болезнь очень тяжелая, но есть маленькая надежда.
Каждое утро я получаю от Светланы в вотсапе музыкальную открытку. Знаю, что многих это раздражает – переливающиеся звезды, радуги, под удалую музыку с ничего не значащими словами и незамысловатой подписью: «Доброе утро!»
– Ты как? – спрашиваю.
– Жива, – отвечает Света и ставит хохочущий смайлик. Она в молодости служила медсестрой в Афганистане. Боец.
Я улыбаюсь. Потому что открытка подтверждает, что новый день наступил и мы есть друг у друга.
«Жива». Разве это не счастье?
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу в госпитале Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Ну очень нелюбезная женщина! Неприветливая, неулыбчивая. Всё молча. Зачем идти торговать в киоск с прессой, если не можешь контактировать с людьми? Я ей каждую среду: «Доброе утро, мне, пожалуйста, телепрограмму за пятьдесят рублей», а в ответ – тишина. Газету, сдачу просунет в окошко и быстро захлопнет его. Без единого слова.
Не покупать у нее не могла – киоск удобный, рядом с моими подопечными. И каждый раз – недоумение. Выглядела продавец соответствующе – худая, хмурая. Очень коротко стриженная. И пахло от нее... Как будто бедой. Я ведь знаю этот запах. Но взгляд независимый, не подойти, не поинтересоваться...
На второй год одностороннего общения стала преследовать меня мысль – почему же она такая, вдруг помощь нужна? И спросить неудобно, пошлет ведь, как есть, куда подальше. А потом не знаю как, но неожиданно решилась.
Помолилась, перекрестилась, просунула голову в окно, чтобы та стекло не успела опустить (не будет же она мне голову рубить), и спрашиваю голосом, не терпящим возражений:
– Извините, мы ведь давно с вами знакомы, регулярно газеты для бабушек своих покупаю, но как-то не ладится общение, хочу подружиться.
Я, кстати, волонтер. Ирой меня зовут. Может, помощь нужна какая?
Ну мало ли!
Помотала она в ответ головой – нет, мол, не надо. Говорю, сама не зная зачем, а я вот в Мариуполе была недавно, я же сестра милосердия, город воскресает, радостно смотреть. Хотя, говорю, Вам, наверное, это и неинтересно совершенно. Несёт меня в разговоре в общем, не знаю куда.
А она как посмотрела, глаза слезами наполнились, схватила ручку и лист тетрадный и начала писать:
«Спасибо, что вы помогаете нашим людям! У меня рак полости рта, нет языка, поэтому я не говорю... Каждую неделю я делаю химиотерапию... Я не гражданка РФ, а только беженка с Украины, Запад страны... Да, мне нужна помощь», – и много-много еще написала такого, что я сама чуть не разрыдалась.
Я, конечно же, сразу позвонила руководителю церковного штаба помощи беженцам Наташе Еремичевой. Отправила все документы Светланы. Сколько они сделали: и врачей нашли, и лекарства купили, помогли с продуктами, но, главное, с документами!
Волонтеры штаба сопровождали Светлану в конторах и государственных организациях – говорить-то она не может. Все вопросы решили, бумаги, получили, документы оформили, и всегда на связи. С этих пор, когда Света видит меня по средам в окошке киоска, радуется и сует мне горсть конфет – сама она уже несколько лет не может есть твердую пищу.
– Я ни от кого не ждала помощи. Привыкла все сама. Никогда не думала, что вокруг меня такие люди, – пишет она.
А я думаю об одном: год, год потерян! Почему я не поговорила с ней раньше? Болезнь очень тяжелая, но есть маленькая надежда.
Каждое утро я получаю от Светланы в вотсапе музыкальную открытку. Знаю, что многих это раздражает – переливающиеся звезды, радуги, под удалую музыку с ничего не значащими словами и незамысловатой подписью: «Доброе утро!»
– Ты как? – спрашиваю.
– Жива, – отвечает Света и ставит хохочущий смайлик. Она в молодости служила медсестрой в Афганистане. Боец.
Я улыбаюсь. Потому что открытка подтверждает, что новый день наступил и мы есть друг у друга.
«Жива». Разве это не счастье?
Жизнь продолжается
Специально для @church_charity сестра милосердия, помогающая сейчас от Синодального отдела по благотворительности в зоне конфликта, Елена Иванова в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Тамару Ивановну я встретила в одном из ПВР Бердянска. Она осталась сейчас совсем одна – сын с семьёй выехал из Мариуполя с началом военных действий. Ей пришлось вместе с соседями жить месяц в подвале. Когда Тамара Ивановна рассказывала мне историю своей жизни, по лицу текли слёзы усталости.
Ещё девчонкой после школы она пришла на Мариупольский металлургический комбинат им. Ильича. Проработала на нем 30 долгих лет в совсем неженской профессии – машинистом кранов.
Бывало, что в холодные зимы температура воздуха опускалась до -30 градусов. И девушке приходилось надевать на себя тяжёлый бушлат, ватные штаны, ушанку, рукавицы, и, сбивая гаечным ключом лёд с лестницы крана, подниматься на высоту 20 метров. А в случае поломки крана хрупкая девушка самостоятельно чинила его, передвигаясь по высоченным балкам. Тамара говорит, что хорошее это было время. Все молодые, дружные, коллектив хороший.
Спустя 15 лет Тамара Ивановна перешла на более тяжёлую работу – в сталепрокатный цех. Жара, едкий дым, грохот. За тяжелый многолетний труд Тамара была награждена Орденом. Но тяжёлое время было впереди...
Напротив мариупольского подвала, где пряталась Тамара от вооруженных действий весной 2022 года, был рынок, и однажды удалось принести плиту замороженной мойвы. Повезло. Вместе с соседями сняли деревянные перила в подъезде, пилили их и разводили огонь. Нашли железный лист, пекли на нем эту мойву и ели. Пили воду, сливая систему отопления. Рыба не протухала, поскольку в подвале было холодно, иногда температура опускалась до -9 градусов.
Мы сидели с ней, говорили и плакали. О себе говорит – «голая и босая». Но после всех ужасов и боли, инсульта и двух микроинсультов Тамара Ивановна поднялась и продолжает жить дальше.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity сестра милосердия, помогающая сейчас от Синодального отдела по благотворительности в зоне конфликта, Елена Иванова в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Тамару Ивановну я встретила в одном из ПВР Бердянска. Она осталась сейчас совсем одна – сын с семьёй выехал из Мариуполя с началом военных действий. Ей пришлось вместе с соседями жить месяц в подвале. Когда Тамара Ивановна рассказывала мне историю своей жизни, по лицу текли слёзы усталости.
Ещё девчонкой после школы она пришла на Мариупольский металлургический комбинат им. Ильича. Проработала на нем 30 долгих лет в совсем неженской профессии – машинистом кранов.
Бывало, что в холодные зимы температура воздуха опускалась до -30 градусов. И девушке приходилось надевать на себя тяжёлый бушлат, ватные штаны, ушанку, рукавицы, и, сбивая гаечным ключом лёд с лестницы крана, подниматься на высоту 20 метров. А в случае поломки крана хрупкая девушка самостоятельно чинила его, передвигаясь по высоченным балкам. Тамара говорит, что хорошее это было время. Все молодые, дружные, коллектив хороший.
Спустя 15 лет Тамара Ивановна перешла на более тяжёлую работу – в сталепрокатный цех. Жара, едкий дым, грохот. За тяжелый многолетний труд Тамара была награждена Орденом. Но тяжёлое время было впереди...
Напротив мариупольского подвала, где пряталась Тамара от вооруженных действий весной 2022 года, был рынок, и однажды удалось принести плиту замороженной мойвы. Повезло. Вместе с соседями сняли деревянные перила в подъезде, пилили их и разводили огонь. Нашли железный лист, пекли на нем эту мойву и ели. Пили воду, сливая систему отопления. Рыба не протухала, поскольку в подвале было холодно, иногда температура опускалась до -9 градусов.
Мы сидели с ней, говорили и плакали. О себе говорит – «голая и босая». Но после всех ужасов и боли, инсульта и двух микроинсультов Тамара Ивановна поднялась и продолжает жить дальше.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity сотрудница Синодального отдела по благотворительности Наталья Савина, которая прямо сейчас оказывает помощь мирным жителям Северодонецка, в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
К 9 утра мы подошли к гуманитарному центру в Северодонецке, быстро загрузили в выделенную нам Газель 149 обогревателей.
Изучили список адресов, которые нам передала администрация города, выехали в ближайший квартал, где в этом году не будет отопления. Тут не осталось ни одного целого дома, ни одного уцелевшего окна... Тут живут люди и не собираются бросать свои квартиры. Окна у них, как правило, затянуты пленкой или застеклены всего одним стеклом. В квартирах есть свет и газ, и поэтому жизнь здесь еще теплится.
Мы заехали во двор и посигналили. На лавочке сидела бабушка. Она спросила у нас: «Что вы «гудите», что случилось?». Мы ответили, что привезли тем, кто мерзнет, обогреватели и спросили, есть ли здесь люди. Говорит, что есть, и крикнула своей соседке, чтобы она выходила с документами за получением помощи.
И тут из всех подъездов начали выходить, а из соседних домов бежать к нам люди. В городе, где полностью отсутствует связь, информация передавалась быстрее 5G. Поток людей было не остановить. Мы не успевали сверять наши списки с паспортами пришедших.
Всего за 3 часа мы выдали все 149 обогревателей. Чудесно было то, что именно такое количество мы и загрузили в машину. Мы выдали обогреватели всем, кто подошел, и никто не отошел от нас обделенный и с обидой.
Пока другие сотрудники заполняли ведомости выдачи, я разговаривала с людьми, делала фото. Меня настойчиво позвали к себе в гости две бабушки-соседки. Поднялась к ним в квартиры – обстановка там ещё советская: всё старенькое, но чистенькое. В окна сами вставили по одному стеклу. В квартирах достаточно тепло, потому что обогреваются газом – конфорки на кухне не выключают ни днем, ни ночью.
Рассказывали мне, как они пережили весь ужас. Как скрывались в подвалах, как рушились подъезды и горели квартиры... На прощание бабушки угостили меня яблоками и пригласили еще в гости на чай.
Наш труд продолжился – вместе с лисичанским священником поехали по адресам – повезли обогреватели в 15 квартир. Особенно запомнились 3 последние – там живут совсем старенькие женщины, а в одной мать и её сын с инвалидностью. Дома сильно разрушены, крыша протекает, нет отопления, окна затянуты пленкой, грибок на стенах... Но уезжать из квартир и города люди не хотят. И всем этим людям нужна наша помощь и поддержка.
***
Поддержать сбор средств на обогреватели для Северодонецка – на платформе «Поможем» @mirom_help
К 9 утра мы подошли к гуманитарному центру в Северодонецке, быстро загрузили в выделенную нам Газель 149 обогревателей.
Изучили список адресов, которые нам передала администрация города, выехали в ближайший квартал, где в этом году не будет отопления. Тут не осталось ни одного целого дома, ни одного уцелевшего окна... Тут живут люди и не собираются бросать свои квартиры. Окна у них, как правило, затянуты пленкой или застеклены всего одним стеклом. В квартирах есть свет и газ, и поэтому жизнь здесь еще теплится.
Мы заехали во двор и посигналили. На лавочке сидела бабушка. Она спросила у нас: «Что вы «гудите», что случилось?». Мы ответили, что привезли тем, кто мерзнет, обогреватели и спросили, есть ли здесь люди. Говорит, что есть, и крикнула своей соседке, чтобы она выходила с документами за получением помощи.
И тут из всех подъездов начали выходить, а из соседних домов бежать к нам люди. В городе, где полностью отсутствует связь, информация передавалась быстрее 5G. Поток людей было не остановить. Мы не успевали сверять наши списки с паспортами пришедших.
Всего за 3 часа мы выдали все 149 обогревателей. Чудесно было то, что именно такое количество мы и загрузили в машину. Мы выдали обогреватели всем, кто подошел, и никто не отошел от нас обделенный и с обидой.
Пока другие сотрудники заполняли ведомости выдачи, я разговаривала с людьми, делала фото. Меня настойчиво позвали к себе в гости две бабушки-соседки. Поднялась к ним в квартиры – обстановка там ещё советская: всё старенькое, но чистенькое. В окна сами вставили по одному стеклу. В квартирах достаточно тепло, потому что обогреваются газом – конфорки на кухне не выключают ни днем, ни ночью.
Рассказывали мне, как они пережили весь ужас. Как скрывались в подвалах, как рушились подъезды и горели квартиры... На прощание бабушки угостили меня яблоками и пригласили еще в гости на чай.
Наш труд продолжился – вместе с лисичанским священником поехали по адресам – повезли обогреватели в 15 квартир. Особенно запомнились 3 последние – там живут совсем старенькие женщины, а в одной мать и её сын с инвалидностью. Дома сильно разрушены, крыша протекает, нет отопления, окна затянуты пленкой, грибок на стенах... Но уезжать из квартир и города люди не хотят. И всем этим людям нужна наша помощь и поддержка.
***
Поддержать сбор средств на обогреватели для Северодонецка – на платформе «Поможем» @mirom_help
Мир спасет только любовь
Координатор социальной деятельности в Татарстанской митрополии и руководитель службы «Милосердие Казань» Ольга Варганова, которая сейчас оказывает помощь в зоне конфликта, в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
От Луганска до Алчевска – всего 50 км, час езды. Отправились мы туда познакомиться с местной церковной богадельней, которой руководит матушка Николая. Я ожидала встретить волевую и своенравную женщину лет 60-ти. Когда подъехали и увидели высокий забор, мой негативный настрой только усилился.
И вот мы зашли во двор… и изумились. Мы словно попали в оазис красоты – кругом цветы, клумбы, композиции. Когда подъехала матушка, изумление продолжилось – нас встретила молодая женщина с открытым ясным взглядом и тёплым, мягким голосом. Бабушки радостно приветствовали матушку.
Каждое помещение здесь с любовью обустроено для пожилых жильцов – их тут проживает около 80. Под жилые нужды переоборудовали даже голубятню и другие хозяйственные пристройки – стараются не отказывать обращающимся за помощью. В нескольких километрах – мужская богадельня, там проживают нетрудоспособные мужчины, с инвалидностью и без конечностей. Особое место в богадельнях занимают храмы: во имя святителя Иоанна Шанхайского – в женской богадельне, и Успенский храм – в мужской.
Матушка Николая рассказывала о жизни, радостях и трудностях, о своих переосмыслениях и укрепившейся вере, о том, что мир спасет только любовь. Поделилась, что служение началось с детей с тяжелой инвалидностью из детского дома. Сейчас матушка проживает с 12-ю опекаемыми детьми.
- Матушка, а как бабушки появились? – спрашиваю.
Рассказывает, что попала в больницу, а на соседней койке лежала одинокая старушка. Однажды проснулась оттого, что санитарки ругали и наказывали бабушку за антисанитарию. Остановить это удалось только после того, как матушка сказала, что это её родственница. После выписки старушка переехала на новое место жительство – к матушке в дом. А где одна, то за 10 лет – и 80. В богадельню постоянно привозят новых.
Помощи не просят – говорят, что Господь дает все необходимое. Но помощь и поддержка им, конечно, нужна – там почти никто не получает пенсий. Живут чудом Божиим.
Я давно не встречалась с такой любовью к другим людям и ко всему вокруг. Словно и сама стала рядом светлее и чище.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Координатор социальной деятельности в Татарстанской митрополии и руководитель службы «Милосердие Казань» Ольга Варганова, которая сейчас оказывает помощь в зоне конфликта, в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
От Луганска до Алчевска – всего 50 км, час езды. Отправились мы туда познакомиться с местной церковной богадельней, которой руководит матушка Николая. Я ожидала встретить волевую и своенравную женщину лет 60-ти. Когда подъехали и увидели высокий забор, мой негативный настрой только усилился.
И вот мы зашли во двор… и изумились. Мы словно попали в оазис красоты – кругом цветы, клумбы, композиции. Когда подъехала матушка, изумление продолжилось – нас встретила молодая женщина с открытым ясным взглядом и тёплым, мягким голосом. Бабушки радостно приветствовали матушку.
Каждое помещение здесь с любовью обустроено для пожилых жильцов – их тут проживает около 80. Под жилые нужды переоборудовали даже голубятню и другие хозяйственные пристройки – стараются не отказывать обращающимся за помощью. В нескольких километрах – мужская богадельня, там проживают нетрудоспособные мужчины, с инвалидностью и без конечностей. Особое место в богадельнях занимают храмы: во имя святителя Иоанна Шанхайского – в женской богадельне, и Успенский храм – в мужской.
Матушка Николая рассказывала о жизни, радостях и трудностях, о своих переосмыслениях и укрепившейся вере, о том, что мир спасет только любовь. Поделилась, что служение началось с детей с тяжелой инвалидностью из детского дома. Сейчас матушка проживает с 12-ю опекаемыми детьми.
- Матушка, а как бабушки появились? – спрашиваю.
Рассказывает, что попала в больницу, а на соседней койке лежала одинокая старушка. Однажды проснулась оттого, что санитарки ругали и наказывали бабушку за антисанитарию. Остановить это удалось только после того, как матушка сказала, что это её родственница. После выписки старушка переехала на новое место жительство – к матушке в дом. А где одна, то за 10 лет – и 80. В богадельню постоянно привозят новых.
Помощи не просят – говорят, что Господь дает все необходимое. Но помощь и поддержка им, конечно, нужна – там почти никто не получает пенсий. Живут чудом Божиим.
Я давно не встречалась с такой любовью к другим людям и ко всему вокруг. Словно и сама стала рядом светлее и чище.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Роза
Специально для @church_charity сестра милосердия Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Ох и жуткая стояла жара в этот день! Открытые окна совершенно не давали притока воздуха. А я, как Золушка перед балом, мыла окна у подопечной. Дети, как птицы, щебетали во дворе, и меня накрыло воспоминаниями израненного Мариуполя июня 2022 года. Дома без стекол, воды, и… дети на велосипедах среди разрушенного бетонного ада. Память схватила меня цепкой рукой, и я замерла, глядя в окно, уронив тряпку для мытья стекол на подоконник.
– О чем задумалась, дивчина? - вдруг спросила меня неслышно подъехавшая на инвалидной коляске женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила, – я часто «зависаю» тут, смотрю вниз, примеряюсь…
– К чему? – изумилась я.
– К высоте. Знаете ли, не очень хочется выпасть из окна и… не завершить начатое, так сказать. Внизу газон, не асфальт.
– О чем Вы??
– Бросьте, Вы же все понимаете – я давно стала обузой для семьи, сына, внучек. И да, я это отлично понимаю. Но не хватает решимости всё это прекратить.
В глубочайшем ужасе я слушала свою подопечную. Никогда раньше она не рассказывала мне о подобных мыслях. Жара, должно быть, повлияла на нас, обнажила глубоко скрытое. Я искала, что сказать, но все слова казались пустыми, ничего не значащими. Оставалось только молиться.
– А где та прекрасная цветущая роза в горшочке, которую Вам подарила средняя внучка? – спросила я.
– Да вот же, в спальне, – радостно ответила женщина, большая любительница цветов, и мы с ней проследовали туда, забыв про недомытое стекло.
Роза была пышная, яркого алого цвета. На ней гнездилось много бутонов, обещающих долгое цветение. Я, не понимая вполне, что делаю, взяла канцелярские ножницы, поднесла к растению и оглянулась:
– А можно тару для воды? Хочу срезать красавицу, поставим в вазу! Здорово будет!
– Вы что?? – испугалась подопечная, – зачем срезать? Она же завянет! Чем Вам корни помешали??
– Думаете, не стоит отрезать ее от корней?
– Да как Вам такое в голову пришло? Ира! Я не ожидала от вас! – ошарашенно проговорила подопечная, отнимая ножницы.
– У людей так же... Вы корни. Сын – стебель. Внучки – цветочки. Не лишайте их корней. Как знать, может, благодаря Вашей молитве цветет розовое дерево семьи.
Подопечная посмотрела на меня и заплакала. Но в этих слезах не было тяготы и муки. Было светлое и пронзительное чувство начала чего-то важного.
Через месяц роза стала похожа на неопалимую купину – бутоны распустились и полыхали на окне так, что было видно с улицы.
– Может, теперь мальчик? – с надеждой спросил сын, сообщив маме о скором прибавлении в семье.
– Пусть будет, как Бог даст, – мудро произнесла подопечная и взяла молитвослов. С недавних пор он стал её настольной книгой.
А родилась, представьте, девочка. Счастливый отец назвал ее Ольгой, что означает «светлая».
Средняя внучка мне объяснила:
– Это в честь бабушки, которая за всех нас молится.
Специально для @church_charity сестра милосердия Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Ох и жуткая стояла жара в этот день! Открытые окна совершенно не давали притока воздуха. А я, как Золушка перед балом, мыла окна у подопечной. Дети, как птицы, щебетали во дворе, и меня накрыло воспоминаниями израненного Мариуполя июня 2022 года. Дома без стекол, воды, и… дети на велосипедах среди разрушенного бетонного ада. Память схватила меня цепкой рукой, и я замерла, глядя в окно, уронив тряпку для мытья стекол на подоконник.
– О чем задумалась, дивчина? - вдруг спросила меня неслышно подъехавшая на инвалидной коляске женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила, – я часто «зависаю» тут, смотрю вниз, примеряюсь…
– К чему? – изумилась я.
– К высоте. Знаете ли, не очень хочется выпасть из окна и… не завершить начатое, так сказать. Внизу газон, не асфальт.
– О чем Вы??
– Бросьте, Вы же все понимаете – я давно стала обузой для семьи, сына, внучек. И да, я это отлично понимаю. Но не хватает решимости всё это прекратить.
В глубочайшем ужасе я слушала свою подопечную. Никогда раньше она не рассказывала мне о подобных мыслях. Жара, должно быть, повлияла на нас, обнажила глубоко скрытое. Я искала, что сказать, но все слова казались пустыми, ничего не значащими. Оставалось только молиться.
– А где та прекрасная цветущая роза в горшочке, которую Вам подарила средняя внучка? – спросила я.
– Да вот же, в спальне, – радостно ответила женщина, большая любительница цветов, и мы с ней проследовали туда, забыв про недомытое стекло.
Роза была пышная, яркого алого цвета. На ней гнездилось много бутонов, обещающих долгое цветение. Я, не понимая вполне, что делаю, взяла канцелярские ножницы, поднесла к растению и оглянулась:
– А можно тару для воды? Хочу срезать красавицу, поставим в вазу! Здорово будет!
– Вы что?? – испугалась подопечная, – зачем срезать? Она же завянет! Чем Вам корни помешали??
– Думаете, не стоит отрезать ее от корней?
– Да как Вам такое в голову пришло? Ира! Я не ожидала от вас! – ошарашенно проговорила подопечная, отнимая ножницы.
– У людей так же... Вы корни. Сын – стебель. Внучки – цветочки. Не лишайте их корней. Как знать, может, благодаря Вашей молитве цветет розовое дерево семьи.
Подопечная посмотрела на меня и заплакала. Но в этих слезах не было тяготы и муки. Было светлое и пронзительное чувство начала чего-то важного.
Через месяц роза стала похожа на неопалимую купину – бутоны распустились и полыхали на окне так, что было видно с улицы.
– Может, теперь мальчик? – с надеждой спросил сын, сообщив маме о скором прибавлении в семье.
– Пусть будет, как Бог даст, – мудро произнесла подопечная и взяла молитвослов. С недавних пор он стал её настольной книгой.
А родилась, представьте, девочка. Счастливый отец назвал ее Ольгой, что означает «светлая».
Средняя внучка мне объяснила:
– Это в честь бабушки, которая за всех нас молится.
Трапеза
Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта, которая сейчас находится в Северодонецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
Декабрь. Кафедральный собор Северодонецка.
Отопления в городе нет нигде. В соборе тоже. Только что закончилась праздничная служба, людей немного. Улыбаются после Причастия.
Разглядываю вздыбленные от влаги и холода необычные золотые фрески на стене. Чувствую, что стынут руки.
Неспеша отправляюсь в узкую тесную галерею собора. Мы с коллегой решили перед долгим рабочим днём остаться пообедать тут, и устраиваемся за длинным общим столом. В соборе сейчас кормят горячей едой всех желающих. Наливаю в тарелки густой фасолевый суп. Сажусь.
Высокие оконные арки без откосов – значит, недавно меняли выбитые взрывной волной стеклопакеты. Вдоль стен стоят пожертвования – консервы и крупы. В простой посуде на столе картошка, квашенная капуста... Мерно стучат ложки, разговоров почти не слышно.
Мои соседи – худой интеллигентный дедушка в пиджаке поверх шерстяного поношенного свитера, мальчишки-алтарники лет по десять, женщина в теплом белом платке – работница храма с мелодичным украинским выговором, закутанная в шаль пожилая женщина с тонкими плечами, ещё одна похожая на нее бабушка, и ещё, ещё... Нарастает гул голосов. Голод утолён, люди переговариваются.
Застываю над своей тарелкой. Многие из тех, с кем мы сейчас делим эту трапезу, в следующий раз поедят горячую еду только на следующей службе. Кто-то вернётся из храма в зябкую комнату общежития, где живут люди, чье жилье разрушено. Кто-то долго будет ковылять в одинокую квартиру в другом конце города, вспоминая детей и внуков, выехавших на запад или на восток... А главное, я понимаю, что рядом со мной те самые люди, на чью долю выпало пережить время пожарищ и смертей.
– Шо ж вы не едите-то совсем?? – участливо смотрит на меня женщина в теплом белом платке и притягивает картошку.
Улыбаюсь в ответ, сквозь слезы, принимаю угощение. Благодарю ее. И Бога. Такая трапеза – честь.
***
Поддержите сбор средств на обогреватели для жителей Северодонецка
Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта, которая сейчас находится в Северодонецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
Декабрь. Кафедральный собор Северодонецка.
Отопления в городе нет нигде. В соборе тоже. Только что закончилась праздничная служба, людей немного. Улыбаются после Причастия.
Разглядываю вздыбленные от влаги и холода необычные золотые фрески на стене. Чувствую, что стынут руки.
Неспеша отправляюсь в узкую тесную галерею собора. Мы с коллегой решили перед долгим рабочим днём остаться пообедать тут, и устраиваемся за длинным общим столом. В соборе сейчас кормят горячей едой всех желающих. Наливаю в тарелки густой фасолевый суп. Сажусь.
Высокие оконные арки без откосов – значит, недавно меняли выбитые взрывной волной стеклопакеты. Вдоль стен стоят пожертвования – консервы и крупы. В простой посуде на столе картошка, квашенная капуста... Мерно стучат ложки, разговоров почти не слышно.
Мои соседи – худой интеллигентный дедушка в пиджаке поверх шерстяного поношенного свитера, мальчишки-алтарники лет по десять, женщина в теплом белом платке – работница храма с мелодичным украинским выговором, закутанная в шаль пожилая женщина с тонкими плечами, ещё одна похожая на нее бабушка, и ещё, ещё... Нарастает гул голосов. Голод утолён, люди переговариваются.
Застываю над своей тарелкой. Многие из тех, с кем мы сейчас делим эту трапезу, в следующий раз поедят горячую еду только на следующей службе. Кто-то вернётся из храма в зябкую комнату общежития, где живут люди, чье жилье разрушено. Кто-то долго будет ковылять в одинокую квартиру в другом конце города, вспоминая детей и внуков, выехавших на запад или на восток... А главное, я понимаю, что рядом со мной те самые люди, на чью долю выпало пережить время пожарищ и смертей.
– Шо ж вы не едите-то совсем?? – участливо смотрит на меня женщина в теплом белом платке и притягивает картошку.
Улыбаюсь в ответ, сквозь слезы, принимаю угощение. Благодарю ее. И Бога. Такая трапеза – честь.
***
Поддержите сбор средств на обогреватели для жителей Северодонецка
Глоток надежды
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Разносить по палатам воду? А как же сидеть у постели пациента, слушать истории, держать за руку? Или сопровождать батюшку, с трепетом видеть, как преображается лицо больного от принятия Святых Христовых Тайн? Скучное, монотонное занятие – разливать воду, совсем не похожее на подвиги. Очень, очень жаль, что оно досталось мне...
Стояла страшная жара. В больнице третьи сутки не было воды. Ни в кранах, ни в туалетах. Пациенты, занимающие и палаты, и коридоры, изнывали от жажды и зноя. Удушающий тошнотворный запах, казалось, пропитал наши хирургички и платы. В Мариуполе вода была практически раскуплена, дежурная бочка во дворе больницы быстро пустела, потому питьевые пятилитровки наши ребята привозили из соседнего Новоазовска.
Задача была простая и незамысловатая: ходить по палатам семи этажей и наливать желающим. Мучила жажда, но как-то совестно было налить себе воды раньше больных. Решила – как всем раздам, так и попью, что останется. Когда все желающие были напоены (ушло несколько больших бутылей), у меня оставалось воды как раз на маленькую бутылочку. Я на секунду подошла к окну на лестничной площадке и, зажмурив глаз, посмотрела в дырку от пули в оконном стекле. Своими расходящимися разломами она напоминала мне калейдоскоп из детства.
– Извините, Вы не могли бы налить мне воды? Или это для кого-то? – передо мной стояла худенькая, очень молоденькая медсестричка с пустой бутылкой.
– Конечно, это как раз осталось для Вас, – сориентировалась я.
– Серьезно? Вот спасибо!
Девушка жадно выпила и посмотрела на меня не то, чтобы с благодарностью, а так, как будто впервые увидела. Я запомнила, что глазки у нее были темно-карие (самый красивый цвет), и такая же густая челка.
В феврале, в очередной отпуск, спустя семь месяцев, я снова приехала в Мариуполь. Город встретил меня холодом, в квартире топили плохо, да еще на куртке была сломана молния – так и ходила, нараспашку, но я даже не заболела. Уже в конце смены сдала донорскую кровь на станции переливания, вышла, а там – снегопад. Счастливая, ловила снежинки, которые долго не таяли на ладони. В больнице ждал батюшка – причащать и соборовать больных.
– Вы вернулись? Я знала, что обязательно вернетесь!
Я обернулась и увидела ту самую темноглазую медсестричку. Узнала её сразу. Чем-то она походила на немецкую куклу из магазина «Лейпциг», которая была у меня в детстве.
– Вы меня узнали? – удивилась я.
– Можно Вас обнять? Помните, тогда, в июле? Мы встретились тут, на лестнице. Жара, воды нет. Отчаяние, безысходность. Вы думаете, что дали мне попить? Нет...
– А что же? – спросила я.
– Я ведь даже имени Вашего не знаю, только глаза запомнила... Но тогда Вы протянули мне не глоток воды, а глоток надежды. Я сразу как-то поняла, что всё наладится. Воспряла. И всё ждала, когда Вы вернетесь. Уверена была, что приедете.
Мы стояли, обнявшись. И я думала почему-то, что моя кровь теперь течёт и в Мариуполе, ведь её перельют кому-то из жителей. И он будет ходить на работу, и в магазин за хлебом вечером. А это значит, что хотя я завтра уеду в Москву, но немножко и останусь в городе, который изменил мою жизнь. Маленькой частью себя, глотком воды, но останусь...
***
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Разносить по палатам воду? А как же сидеть у постели пациента, слушать истории, держать за руку? Или сопровождать батюшку, с трепетом видеть, как преображается лицо больного от принятия Святых Христовых Тайн? Скучное, монотонное занятие – разливать воду, совсем не похожее на подвиги. Очень, очень жаль, что оно досталось мне...
Стояла страшная жара. В больнице третьи сутки не было воды. Ни в кранах, ни в туалетах. Пациенты, занимающие и палаты, и коридоры, изнывали от жажды и зноя. Удушающий тошнотворный запах, казалось, пропитал наши хирургички и платы. В Мариуполе вода была практически раскуплена, дежурная бочка во дворе больницы быстро пустела, потому питьевые пятилитровки наши ребята привозили из соседнего Новоазовска.
Задача была простая и незамысловатая: ходить по палатам семи этажей и наливать желающим. Мучила жажда, но как-то совестно было налить себе воды раньше больных. Решила – как всем раздам, так и попью, что останется. Когда все желающие были напоены (ушло несколько больших бутылей), у меня оставалось воды как раз на маленькую бутылочку. Я на секунду подошла к окну на лестничной площадке и, зажмурив глаз, посмотрела в дырку от пули в оконном стекле. Своими расходящимися разломами она напоминала мне калейдоскоп из детства.
– Извините, Вы не могли бы налить мне воды? Или это для кого-то? – передо мной стояла худенькая, очень молоденькая медсестричка с пустой бутылкой.
– Конечно, это как раз осталось для Вас, – сориентировалась я.
– Серьезно? Вот спасибо!
Девушка жадно выпила и посмотрела на меня не то, чтобы с благодарностью, а так, как будто впервые увидела. Я запомнила, что глазки у нее были темно-карие (самый красивый цвет), и такая же густая челка.
В феврале, в очередной отпуск, спустя семь месяцев, я снова приехала в Мариуполь. Город встретил меня холодом, в квартире топили плохо, да еще на куртке была сломана молния – так и ходила, нараспашку, но я даже не заболела. Уже в конце смены сдала донорскую кровь на станции переливания, вышла, а там – снегопад. Счастливая, ловила снежинки, которые долго не таяли на ладони. В больнице ждал батюшка – причащать и соборовать больных.
– Вы вернулись? Я знала, что обязательно вернетесь!
Я обернулась и увидела ту самую темноглазую медсестричку. Узнала её сразу. Чем-то она походила на немецкую куклу из магазина «Лейпциг», которая была у меня в детстве.
– Вы меня узнали? – удивилась я.
– Можно Вас обнять? Помните, тогда, в июле? Мы встретились тут, на лестнице. Жара, воды нет. Отчаяние, безысходность. Вы думаете, что дали мне попить? Нет...
– А что же? – спросила я.
– Я ведь даже имени Вашего не знаю, только глаза запомнила... Но тогда Вы протянули мне не глоток воды, а глоток надежды. Я сразу как-то поняла, что всё наладится. Воспряла. И всё ждала, когда Вы вернетесь. Уверена была, что приедете.
Мы стояли, обнявшись. И я думала почему-то, что моя кровь теперь течёт и в Мариуполе, ведь её перельют кому-то из жителей. И он будет ходить на работу, и в магазин за хлебом вечером. А это значит, что хотя я завтра уеду в Москву, но немножко и останусь в городе, который изменил мою жизнь. Маленькой частью себя, глотком воды, но останусь...
***
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Код донора
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Смена в ковидном госпитале выдалась на редкость напряженной – сильно вспотела маска и хирургичка под скафандром, волосы – как после душа.
Пациентов много, отовсюду слышалось:
— Поменяйте подгузник, пожалуйста!
— Налейте чаю!
— Покормите меня!
— Когда будет укол?
Пришлось крутиться как мама-обезьянка из детского мультфильма, кидаясь то к одному, то к другому, жонглируя чайными пакетиками, ложками, подгузниками и пенками для мытья.
— Девушка, можно вас на минутку? Когда освободитесь? – послышался тихий голос. Я обернулась: молодая женщина, большие серые глаза, короткая стрижка, потертый молитвослов на подушке. Не бабушка. Даже странно.
— Я услышала, что сюда, в ковидный госпиталь приходит священник. Очень хочу исповедоваться и причаститься. Я воцерковлена. У меня рак. Давно.
— Конечно же передам Вашу просьбу, батюшка как раз завтра придет. Я ведь, когда лежала здесь, три раза причащалась. Это такая радость!
— Слава Богу! А я живу от переливания крови до переливания. Знаете, лежу в больнице после очередной химиотерапии, с нулевыми показателями, приносят пакеты с донорскими тромбоцитами и эритроцитами, вливают мне, и я оживаю!
— Знаю, видела их не раз, – улыбнулась я.
— Это самые счастливые моменты. Но на мешочке написан только код донора и всё. Ни имени, ни фамилии. Я всегда плачу, ведь люди приходят и дарят кровь. А для нас это целая жизнь. Лежу под капельницей и думаю: хоть бы имя писали, за кого молиться...
— Вы никогда не видели тех, кто сдаёт для вас компоненты крови?
— Нет, откуда? Там только код. Кстати, у вас глаза очень красивые!
— Посмотрите на меня внимательно, – торжественно провозгласила я, – перед вами один из многих доноров тромбоцитов, которые вам переливают. У меня их в избытке, на всех хватает! Летом сдавала каждые две недели. И они только росли!
— Не может быть! Это не шутка??
— Ну вообще люблю шутить, потому пришла в скафандре и маске! Но глаза-то видно!
— Господь послал утешение – я несколько лет мечтаю увидеть хоть одного донора, а вы пришли ко мне сюда! Можно я вас подержу за руку?
Она осторожно и бережно ощупала мои пальцы и крепко сжала кисть. Взявшись за руки, мы, должно быть, являли собой странное зрелище.
— А через рукопожатие тромбоциты не передаются? – улыбнулась девушка.
— Еще как! Даже усваиваются качественней! На мне волшебные перчатки!
— Волонтер Ира, – раздался старческий командный голос, – вы так и будете стоять, как жена Лота, или все-таки выльете мой горшок?
— Ну вот теперь мне и вправду полегчало! – мы, не сговариваясь, расхохотались.
Я пошла помогать бабуле в неотложных делах. Как говорил авва Дорофей: «Не требуй любви от ближнего, ибо требующий ее смущается, если ее не встретит. Но лучше сам покажи любовь к ближнему и успокоишься, и таким образом приведешь и ближнего к любви».
В этом один из смыслов добровольчества – быть именно там, где нужна твоя помощь, и не искать ничего особенного.
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
Смена в ковидном госпитале выдалась на редкость напряженной – сильно вспотела маска и хирургичка под скафандром, волосы – как после душа.
Пациентов много, отовсюду слышалось:
— Поменяйте подгузник, пожалуйста!
— Налейте чаю!
— Покормите меня!
— Когда будет укол?
Пришлось крутиться как мама-обезьянка из детского мультфильма, кидаясь то к одному, то к другому, жонглируя чайными пакетиками, ложками, подгузниками и пенками для мытья.
— Девушка, можно вас на минутку? Когда освободитесь? – послышался тихий голос. Я обернулась: молодая женщина, большие серые глаза, короткая стрижка, потертый молитвослов на подушке. Не бабушка. Даже странно.
— Я услышала, что сюда, в ковидный госпиталь приходит священник. Очень хочу исповедоваться и причаститься. Я воцерковлена. У меня рак. Давно.
— Конечно же передам Вашу просьбу, батюшка как раз завтра придет. Я ведь, когда лежала здесь, три раза причащалась. Это такая радость!
— Слава Богу! А я живу от переливания крови до переливания. Знаете, лежу в больнице после очередной химиотерапии, с нулевыми показателями, приносят пакеты с донорскими тромбоцитами и эритроцитами, вливают мне, и я оживаю!
— Знаю, видела их не раз, – улыбнулась я.
— Это самые счастливые моменты. Но на мешочке написан только код донора и всё. Ни имени, ни фамилии. Я всегда плачу, ведь люди приходят и дарят кровь. А для нас это целая жизнь. Лежу под капельницей и думаю: хоть бы имя писали, за кого молиться...
— Вы никогда не видели тех, кто сдаёт для вас компоненты крови?
— Нет, откуда? Там только код. Кстати, у вас глаза очень красивые!
— Посмотрите на меня внимательно, – торжественно провозгласила я, – перед вами один из многих доноров тромбоцитов, которые вам переливают. У меня их в избытке, на всех хватает! Летом сдавала каждые две недели. И они только росли!
— Не может быть! Это не шутка??
— Ну вообще люблю шутить, потому пришла в скафандре и маске! Но глаза-то видно!
— Господь послал утешение – я несколько лет мечтаю увидеть хоть одного донора, а вы пришли ко мне сюда! Можно я вас подержу за руку?
Она осторожно и бережно ощупала мои пальцы и крепко сжала кисть. Взявшись за руки, мы, должно быть, являли собой странное зрелище.
— А через рукопожатие тромбоциты не передаются? – улыбнулась девушка.
— Еще как! Даже усваиваются качественней! На мне волшебные перчатки!
— Волонтер Ира, – раздался старческий командный голос, – вы так и будете стоять, как жена Лота, или все-таки выльете мой горшок?
— Ну вот теперь мне и вправду полегчало! – мы, не сговариваясь, расхохотались.
Я пошла помогать бабуле в неотложных делах. Как говорил авва Дорофей: «Не требуй любви от ближнего, ибо требующий ее смущается, если ее не встретит. Но лучше сам покажи любовь к ближнему и успокоишься, и таким образом приведешь и ближнего к любви».
В этом один из смыслов добровольчества – быть именно там, где нужна твоя помощь, и не искать ничего особенного.
Надежда
Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта, для рубрики #ЛюдиПомогают
Лисичанск растянут на высоком берегу реки. Напротив в низине – Северодонецк. Оба города сильно пострадали и разрушены, оба города – на линии огня...
В тот день в один из храмов Лисичанска мы привезли гуманитарную помощь. Когда совсем рядом раздались два плотных гулких выстрела, мы с московской коллегой уже стояли на улице и даже присели от неожиданности... А наши местные собеседники, кажется, совсем не отреагировали на звуки.
Настоятель храма видел здесь многое – во время военных действий вывез жену и детей, но сам остался с прихожанами и продолжал служить.
Рассказывает, что порой одолевали сомнения и страх. Особенно, когда от прямого попадания сгорел родной храм... Временную церковь тогда организовали в подвале. После каждой Литургии прощались навсегда. Никто не знал, получится ли снова свидеться в воскресенье.
А за рекой было хорошо видно Северодонецк... Там в огне, среди непрекращающихся взрывов, в подвале кафедрального собора остался с паствой и нуждающимися горожанами сам митрополит – и это укрепляло священника.
***
Больше громких звуков мы тогда не слышали. Только мерно звенела на холодном декабрьском ветру золотая черепица разбитого ракетой купола. Покареженный каркас сейчас сиротливо устроен во дворе храма – в ожидании ремонта. И вот золотой крест, уцелевший на «маковке», укреплял уже меня. И на противоположный берег реки хотелось смотреть с надеждой.
____
Синодальный отдел по благотворительности регулярно доставляет гуманитарную помощь в зону конфликта. В Северодонецке людям помогают православные волонтеры, недавно в город приехали добровольцы по уходу, которые посещали лежачих больных на дому.
Вы также можете стать социальным волонтёром на Донбассе. Ваша помощь очень нужна
Дела Церкви в Телеграм – @church_charity
Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта, для рубрики #ЛюдиПомогают
Лисичанск растянут на высоком берегу реки. Напротив в низине – Северодонецк. Оба города сильно пострадали и разрушены, оба города – на линии огня...
В тот день в один из храмов Лисичанска мы привезли гуманитарную помощь. Когда совсем рядом раздались два плотных гулких выстрела, мы с московской коллегой уже стояли на улице и даже присели от неожиданности... А наши местные собеседники, кажется, совсем не отреагировали на звуки.
Настоятель храма видел здесь многое – во время военных действий вывез жену и детей, но сам остался с прихожанами и продолжал служить.
Рассказывает, что порой одолевали сомнения и страх. Особенно, когда от прямого попадания сгорел родной храм... Временную церковь тогда организовали в подвале. После каждой Литургии прощались навсегда. Никто не знал, получится ли снова свидеться в воскресенье.
А за рекой было хорошо видно Северодонецк... Там в огне, среди непрекращающихся взрывов, в подвале кафедрального собора остался с паствой и нуждающимися горожанами сам митрополит – и это укрепляло священника.
***
Больше громких звуков мы тогда не слышали. Только мерно звенела на холодном декабрьском ветру золотая черепица разбитого ракетой купола. Покареженный каркас сейчас сиротливо устроен во дворе храма – в ожидании ремонта. И вот золотой крест, уцелевший на «маковке», укреплял уже меня. И на противоположный берег реки хотелось смотреть с надеждой.
____
Синодальный отдел по благотворительности регулярно доставляет гуманитарную помощь в зону конфликта. В Северодонецке людям помогают православные волонтеры, недавно в город приехали добровольцы по уходу, которые посещали лежачих больных на дому.
Вы также можете стать социальным волонтёром на Донбассе. Ваша помощь очень нужна
Дела Церкви в Телеграм – @church_charity
Специально для @church_charity Сабина Данилова, социальный доброволец в Донецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
Когда отправляла заявку на волонтерство в Донецк, написала: не госпиталь. Умейте правильно формулировать мысли, дорогие мои! Добралась до места, заселилась в общежитие и получила свое задание. Работа предстояла не в госпитале, а… в больнице имени Калинина.
В больнице значит в больнице. Считаю, что наши смены – это как послушание в монастыре, не обсуждается. Поставили туда, где ты нужнее.
Для меня это был новый опыт служения – отделение нейрохирургии. Самый простой, нулевой уровень – мыть палаты, лестницы, коридоры, менять пациентам постель.
Следущий уровень сложности, назовем его первым – поручения «бегунок». Принести-унести. Узнала много новых сложных терминов. Например: «Отнеси биксы» или «Возьми в манипульке контейнер, сходи за плазмой»… Какие биксы? Манипульки? Что это? Этот уровень можно освоить за сутки. А еще хорошо, что быстро изучила план больницы – с её 14-ю корпусами.
Новый, второй уровень сложности – общение с пациентами. Отвезти больного на перевязку, рентген, в травматологическое отделение. Этому уже учишься в течение всей своей смены. Ни в коем случае нельзя опаздывать на эвакуацию – вертолет ждать не будет.
И последний уровень: работа в реанимации, уход за пациентами. Этому нужно дополнительно и серьезно учиться, да и к тому же нужно было возвращаться домой, на работу. Есть ещё куда стремиться.
Сотрудники в больнице сердечные и душевные, но при этом решительные. В промежутке между делами мы поговорили о жизни и настроениях. Очень сочувствуешь, когда слушаешь, что переживают медики и обычные люди в Донецке...
Прошла всего неделя, а уезжала из отделения домой со слезами на глазах. Хочется снова вернуться, побыть с этими людьми рядом, помочь в их нелегком и зачастую рутинном труде.
Наши добровольцы были из самых разных уголков России – Сибирь, Урал, Москва, Петербург… Мы все очень разные, но объединены идеей любви, добра и желанием помочь другим. Большое всем спасибо за эту смену! Каждый остался в моем сердце.
____
Чтобы стать социальным волонтером в зоне конфликта, заполните анкету
Когда отправляла заявку на волонтерство в Донецк, написала: не госпиталь. Умейте правильно формулировать мысли, дорогие мои! Добралась до места, заселилась в общежитие и получила свое задание. Работа предстояла не в госпитале, а… в больнице имени Калинина.
В больнице значит в больнице. Считаю, что наши смены – это как послушание в монастыре, не обсуждается. Поставили туда, где ты нужнее.
Для меня это был новый опыт служения – отделение нейрохирургии. Самый простой, нулевой уровень – мыть палаты, лестницы, коридоры, менять пациентам постель.
Следущий уровень сложности, назовем его первым – поручения «бегунок». Принести-унести. Узнала много новых сложных терминов. Например: «Отнеси биксы» или «Возьми в манипульке контейнер, сходи за плазмой»… Какие биксы? Манипульки? Что это? Этот уровень можно освоить за сутки. А еще хорошо, что быстро изучила план больницы – с её 14-ю корпусами.
Новый, второй уровень сложности – общение с пациентами. Отвезти больного на перевязку, рентген, в травматологическое отделение. Этому уже учишься в течение всей своей смены. Ни в коем случае нельзя опаздывать на эвакуацию – вертолет ждать не будет.
И последний уровень: работа в реанимации, уход за пациентами. Этому нужно дополнительно и серьезно учиться, да и к тому же нужно было возвращаться домой, на работу. Есть ещё куда стремиться.
Сотрудники в больнице сердечные и душевные, но при этом решительные. В промежутке между делами мы поговорили о жизни и настроениях. Очень сочувствуешь, когда слушаешь, что переживают медики и обычные люди в Донецке...
Прошла всего неделя, а уезжала из отделения домой со слезами на глазах. Хочется снова вернуться, побыть с этими людьми рядом, помочь в их нелегком и зачастую рутинном труде.
Наши добровольцы были из самых разных уголков России – Сибирь, Урал, Москва, Петербург… Мы все очень разные, но объединены идеей любви, добра и желанием помочь другим. Большое всем спасибо за эту смену! Каждый остался в моем сердце.
____
Чтобы стать социальным волонтером в зоне конфликта, заполните анкету
О дончанах
Специально для @church_charity Сабина Данилова, социальный волонтёр в Донецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
Моя волонтёрская неделя в Донецке пролетела мгновенно. Приехала, только разобралась, что к чему, и вот уже надо уезжать. Но достаточно было одной недели, чтобы любовь к городу и его жителям поселилась в моём сердце. Эта любовь безгранична.
Утренние пробежки – время побыть с собой наедине, возможность помолиться и познакомиться с городом, в котором нахожусь. Набережная сделана с любовью. Дончане рассказывают, что её сразу, без задержек восстанавливают после повреждений – «прилётов»...
Пробегая каждый день мимо мемориала, посвященному погибшим детям, молилась, чтобы закончился этот кошмар ХХI века. Рядом всегда детские игрушки и неувядающие свежие цветы.
Город живёт, в 7 утра люди бегут на работу, детей ведут в школы и сады, кто-то рядом бежит свои утренние километры, в парке подкармливают уток.
В больнице, где мы помогали, очень открытые люди. Полюбила их всей душой. Все такие разные, но очень гостеприимные и приветливые. Их глаза, наполненные одновременно болью и любовью, помогали мне всю неделю моего волонтёрского госпитального пути. Спасибо, что были рядом и приняли мою маленькую помощь.
Восхищена молодежью и студентами, которые выросли в постоянном свисте и опасности и решили посвятить себя медицине и помощи людям. Им удается совмещать учебу, суточные дежурства и обычную жизнь. Для меня это образец силы и умения жить несмотря ни на что.
Ещё запомнился православный храм Агапита Печерского на территории Больницы Калинина. Несмотря на постоянную опасность, храм полон людьми. Здесь тихо и очень молитвенно. Никто не торопится, все медленно и степенно. В общей соборной молитве мы становимся ближе – возможно, так Господь скорее услышит наши молитвы.
С благословления ездили в травматологическое отделение, где проводили концерт. Было очень трогательно и душевно видеть отклик приобщившихся пациентов.
Донецк, очень надеюсь, что вернусь! Помогать этим стойким, мужественным и светлым людям.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity Сабина Данилова, социальный волонтёр в Донецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
Моя волонтёрская неделя в Донецке пролетела мгновенно. Приехала, только разобралась, что к чему, и вот уже надо уезжать. Но достаточно было одной недели, чтобы любовь к городу и его жителям поселилась в моём сердце. Эта любовь безгранична.
Утренние пробежки – время побыть с собой наедине, возможность помолиться и познакомиться с городом, в котором нахожусь. Набережная сделана с любовью. Дончане рассказывают, что её сразу, без задержек восстанавливают после повреждений – «прилётов»...
Пробегая каждый день мимо мемориала, посвященному погибшим детям, молилась, чтобы закончился этот кошмар ХХI века. Рядом всегда детские игрушки и неувядающие свежие цветы.
Город живёт, в 7 утра люди бегут на работу, детей ведут в школы и сады, кто-то рядом бежит свои утренние километры, в парке подкармливают уток.
В больнице, где мы помогали, очень открытые люди. Полюбила их всей душой. Все такие разные, но очень гостеприимные и приветливые. Их глаза, наполненные одновременно болью и любовью, помогали мне всю неделю моего волонтёрского госпитального пути. Спасибо, что были рядом и приняли мою маленькую помощь.
Восхищена молодежью и студентами, которые выросли в постоянном свисте и опасности и решили посвятить себя медицине и помощи людям. Им удается совмещать учебу, суточные дежурства и обычную жизнь. Для меня это образец силы и умения жить несмотря ни на что.
Ещё запомнился православный храм Агапита Печерского на территории Больницы Калинина. Несмотря на постоянную опасность, храм полон людьми. Здесь тихо и очень молитвенно. Никто не торопится, все медленно и степенно. В общей соборной молитве мы становимся ближе – возможно, так Господь скорее услышит наши молитвы.
С благословления ездили в травматологическое отделение, где проводили концерт. Было очень трогательно и душевно видеть отклик приобщившихся пациентов.
Донецк, очень надеюсь, что вернусь! Помогать этим стойким, мужественным и светлым людям.
Поддержать жителей зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Добрую душу хоть к ране прикладывай
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
– Как в кино! – удивленно воскликнула проснувшаяся бабуля. Она открыла глаза и увидела над собой сестру милосердия. Меня. Рядом безмятежно спал дедушка в вязанной шапке.
– Мы на танцах познакомились, я сама его пригласила, он, мол, да я танцевать не умею. А все же пошёл. Вот уже шестьдесят два года танцуем. Да-да. Правда, я только в кровати, а дед мой покамест ходит, скрипит помаленьку. А вы откуда к нам пожаловали? Из самой Москвы?
......
В каждой квартире нас ждали. На восьмом этаже без лифта, куда мы поднялись запыхавшись, лежала Людмила Васильевна без ноги. Во время боевых действий ее давняя подруга, сама с инвалидностью, готовила на костре нехитрую еду, и рискуя жизнью, носила каждый день через весь город – стараясь закутать, чтобы не остыло. Меняла, мыла, кормила. Под обстрелами возвращалась к себе. Пенсию нужно переоформить, вызвать врача, купить лекарства. Наша помощь нужна.
А здесь Серёжа. Дверь не запирается, он ведь не может встать и открыть. После травмы в юности и долгой комы стал лежачим инвалидом, требующим ухода. Смерть мамы, единственного родственника, поставила под угрозу само его существование. Выбитые стекла затянуты пленкой, газ включен как обогрев. Бывшая соседка Маргарита не бросила, навещает, готовит, что может – на тумбочке одна сковородка на два дня. Помыли в постели, подстригли, переодели, заварили горячего чая, покормили. Наша помощь нужна.
А Николай Федорович даже и не понял, что мы пришли – абсолютно глухой, в теплом тулупе, под одеялами, лежал и читал книгу в сырой и холодной квартире. В холодильнике – кефир и батон. И ничего больше. А у нас дома суп. Как раз сварили утром целую кастрюлю. Рыбного, из консервов. Я люблю такой, мой суп детства, из девяностых. Отнесли, накормили. Сколько он не ел горячего? Наша помощь нужна.
......
– Как радостно, что вы к нам наведались, правда, дедуль? – просияла бабушка, – благословлю вас иконой Богородицы. Виноградная называется. По наследству мне досталась. Подайте-ка, вот она, рядом с лампой.
Подумалось, что если бабуле и дедушке восемьдесят, иконе, должно быть, лет сто тридцать. Я поцеловала, перекрестившись, ножку Богомладенца.
Мы смотрели друг на друга, стараясь замедлить эту минуту. И вдруг дедуля, приподнявшись и протянув ко мне руку, сказал слова, которые я никогда раньше не слышала:
– Добрую душу хоть к ране прикладывай, детонька. Еще свидимся, Бог даст.
Мы уезжали, приложив свои души к раненому Северодонецку и страдальцам, которым смогли хоть немного помочь. Сколько еще предстоит сделать!
Обратный путь был солнечный, быстрый, и удивительно спокойный. Только в Москве стало понятно, что тормоза машины оказались в абсолютно нерабочем состоянии, и она сразу попала в ремонт. Но Господь нас хранил в дороге, быть может, молитвами старичков, лежащих под Виноградной иконой Божией Матери.
Пожертвовать средства на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
– Как в кино! – удивленно воскликнула проснувшаяся бабуля. Она открыла глаза и увидела над собой сестру милосердия. Меня. Рядом безмятежно спал дедушка в вязанной шапке.
– Мы на танцах познакомились, я сама его пригласила, он, мол, да я танцевать не умею. А все же пошёл. Вот уже шестьдесят два года танцуем. Да-да. Правда, я только в кровати, а дед мой покамест ходит, скрипит помаленьку. А вы откуда к нам пожаловали? Из самой Москвы?
......
В каждой квартире нас ждали. На восьмом этаже без лифта, куда мы поднялись запыхавшись, лежала Людмила Васильевна без ноги. Во время боевых действий ее давняя подруга, сама с инвалидностью, готовила на костре нехитрую еду, и рискуя жизнью, носила каждый день через весь город – стараясь закутать, чтобы не остыло. Меняла, мыла, кормила. Под обстрелами возвращалась к себе. Пенсию нужно переоформить, вызвать врача, купить лекарства. Наша помощь нужна.
А здесь Серёжа. Дверь не запирается, он ведь не может встать и открыть. После травмы в юности и долгой комы стал лежачим инвалидом, требующим ухода. Смерть мамы, единственного родственника, поставила под угрозу само его существование. Выбитые стекла затянуты пленкой, газ включен как обогрев. Бывшая соседка Маргарита не бросила, навещает, готовит, что может – на тумбочке одна сковородка на два дня. Помыли в постели, подстригли, переодели, заварили горячего чая, покормили. Наша помощь нужна.
А Николай Федорович даже и не понял, что мы пришли – абсолютно глухой, в теплом тулупе, под одеялами, лежал и читал книгу в сырой и холодной квартире. В холодильнике – кефир и батон. И ничего больше. А у нас дома суп. Как раз сварили утром целую кастрюлю. Рыбного, из консервов. Я люблю такой, мой суп детства, из девяностых. Отнесли, накормили. Сколько он не ел горячего? Наша помощь нужна.
......
– Как радостно, что вы к нам наведались, правда, дедуль? – просияла бабушка, – благословлю вас иконой Богородицы. Виноградная называется. По наследству мне досталась. Подайте-ка, вот она, рядом с лампой.
Подумалось, что если бабуле и дедушке восемьдесят, иконе, должно быть, лет сто тридцать. Я поцеловала, перекрестившись, ножку Богомладенца.
Мы смотрели друг на друга, стараясь замедлить эту минуту. И вдруг дедуля, приподнявшись и протянув ко мне руку, сказал слова, которые я никогда раньше не слышала:
– Добрую душу хоть к ране прикладывай, детонька. Еще свидимся, Бог даст.
Мы уезжали, приложив свои души к раненому Северодонецку и страдальцам, которым смогли хоть немного помочь. Сколько еще предстоит сделать!
Обратный путь был солнечный, быстрый, и удивительно спокойный. Только в Москве стало понятно, что тормоза машины оказались в абсолютно нерабочем состоянии, и она сразу попала в ремонт. Но Господь нас хранил в дороге, быть может, молитвами старичков, лежащих под Виноградной иконой Божией Матери.
Пожертвовать средства на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Спасенная жизнь
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу в зоне конфликта Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
– Мы назвали сыновей Александр, Виктор и Алексей. Александр – защитник людей, Алексей – защитник, Виктор – победитель. Старшие погибли, остался только Виктор. Не знаю, как пережили, и вот новая беда.
Мария Михайловна снова заплакала. Я поставила бидон с теплой водой на тумбочку и погладила её по голове. Волосы напоминали гнездо.
– Все сыпалось и сыпалось на голову, а потом, когда пожар тушили, в волосы еще и пена попала. Неужто отмоем?
Дом обрушился под утро, когда жители спали. Прилетела ракета… Людей вытаскивали из-под обломков. Мария Михайловна не знала, кто выжил, а кто погиб.
Положив голову в специальный тазик, я осторожно стала поливать ее теплой водой. Цемент, штукатурка, пыль стекали в тонких струйках влаги. Намыливать пришлось два раза. Однако к концу процедур волосы приобрели благородный медный оттенок.
На следующий день Мария Михайловна снова плакала. Узнала, что погибла соседка, с которой они бок о бок прожили не один десяток лет. Муж выжил, но лежал на другом этаже. Не найдя ничего лучше, я, обтерев ее и причесав, просто садилась рядом, держала за руку и молилась, чтобы Господь как-то её утешил. Не в человеческих силах было придумать нужные слова. Соседки тоже сочувственно молчали.
Так прошло три дня. Я несла по коридору бидон с теплой водой для мытья очередного пациента, как вдруг услышала из открытой двери их палаты громкое:
– Ира, Ирочка! Скорей сюда!
На кровати сидел муж Марии Михайловны – забинтованный, но самостоятельно ходячий и вполне бодрый. Мария Михайловна сияла. И не только супруг был тому причиной.
– Сын с невесткой ходили эти дни на развалины, искали... Лежал раненый под плитами, уже даже голос не подавал.
– Кто?
– Котенок! Наш котенок, они его нашли и вытащили! Ирочка, представляешь?? Он дома уже, сын позвонил, дал ему трубку, я стала ему говорить, он услышал мой голос и замурчал. Спасли котенка!
В палате все улыбались, и хоть телефон Марии Михайловны был кнопочный, и фото спасенного котейки мы увидеть не могли, но мне представлялся он рыжим, тёплым, как солнышко. И как медные волосы хозяйки, которая впервые за последние дни счастливо улыбалась. Любая спасенная, даже кошачья жизнь – это всегда чудо Господне.
__________
Пожертвовать средства на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity сестра милосердия, доброволец по уходу в зоне конфликта Ирина Худякова @irayaka в нашей рубрике #ЛюдиПомогают
– Мы назвали сыновей Александр, Виктор и Алексей. Александр – защитник людей, Алексей – защитник, Виктор – победитель. Старшие погибли, остался только Виктор. Не знаю, как пережили, и вот новая беда.
Мария Михайловна снова заплакала. Я поставила бидон с теплой водой на тумбочку и погладила её по голове. Волосы напоминали гнездо.
– Все сыпалось и сыпалось на голову, а потом, когда пожар тушили, в волосы еще и пена попала. Неужто отмоем?
Дом обрушился под утро, когда жители спали. Прилетела ракета… Людей вытаскивали из-под обломков. Мария Михайловна не знала, кто выжил, а кто погиб.
Положив голову в специальный тазик, я осторожно стала поливать ее теплой водой. Цемент, штукатурка, пыль стекали в тонких струйках влаги. Намыливать пришлось два раза. Однако к концу процедур волосы приобрели благородный медный оттенок.
На следующий день Мария Михайловна снова плакала. Узнала, что погибла соседка, с которой они бок о бок прожили не один десяток лет. Муж выжил, но лежал на другом этаже. Не найдя ничего лучше, я, обтерев ее и причесав, просто садилась рядом, держала за руку и молилась, чтобы Господь как-то её утешил. Не в человеческих силах было придумать нужные слова. Соседки тоже сочувственно молчали.
Так прошло три дня. Я несла по коридору бидон с теплой водой для мытья очередного пациента, как вдруг услышала из открытой двери их палаты громкое:
– Ира, Ирочка! Скорей сюда!
На кровати сидел муж Марии Михайловны – забинтованный, но самостоятельно ходячий и вполне бодрый. Мария Михайловна сияла. И не только супруг был тому причиной.
– Сын с невесткой ходили эти дни на развалины, искали... Лежал раненый под плитами, уже даже голос не подавал.
– Кто?
– Котенок! Наш котенок, они его нашли и вытащили! Ирочка, представляешь?? Он дома уже, сын позвонил, дал ему трубку, я стала ему говорить, он услышал мой голос и замурчал. Спасли котенка!
В палате все улыбались, и хоть телефон Марии Михайловны был кнопочный, и фото спасенного котейки мы увидеть не могли, но мне представлялся он рыжим, тёплым, как солнышко. И как медные волосы хозяйки, которая впервые за последние дни счастливо улыбалась. Любая спасенная, даже кошачья жизнь – это всегда чудо Господне.
__________
Пожертвовать средства на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Дом, где знают по имени
Специально для @church_charity Сабина Данилова, социальный волонтёр в Донецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
С волонтером Катей у нас в Донецке была задача: доставить помощь семье – маме Юле и двум сестричкам Кристине и Веронике. Кристине 16 лет, она в инвалидной коляске, ДЦП. Это был мой первый опыт помощи семьям, где есть люди с инвалидностью. Мама Юля улыбчивая и открытая, с чувством юмора, искренне рада нашей скромной помощи.
Отдали помощь, проходим через двор к машине. Бабуля просит нас помочь довести ее до лавочки.
Разговорились. Галина Никифоровна, 1937 года рождения, живёт в соседнем подъезде. Вышла погулять, сделала два круга по двору и устали ноги.
Люди здесь знают друг друга: «К Юле приходили?». Мне кажется, что мы уже от этого отвыкли, и здорово, что это встречается здесь, в Донецке. Как раньше.
Решили спросить бабушку:
– Может и вам что-то нужно? Например палка-трость? Продукты?
– Да выдавали там, в N-ском районе, но туда идти надо, не добегу. Да и сын Сережа приходит, помогает мне. Но не откажусь, конечно.
На складе продукты уже закончились, да и я уезжаю скоро домой, пора закрывать смену. Но очень хочется вернуться к Галине Никифоровне и помочь.
С волонтером Катей мы бежим в магазин, покупаем продукты, берем трость (они как раз есть на складе!) и возвращаемся в дом, где люди знают друг друга по имени.
Заранее звоню:
– Галина Никифоровна! Привезём Вам гуманирную помощь скоро! Ждите!
– Через две недели ждать? Или через три? – спрашивает наша бабулечка. И смешно, и грустно.
Радостно кричим в трубку: «Через 10 минут!!»
Трогательно, нежно прощаемся. Обнимает, плачет и троекратно расцеловывает меня. Прозвучит странно, но спасибо этому жестокому миру, что в моей жизни появилось все эти люди. И волонтёр Катя, и семья Юли, и уже родная Галина Никифоровна.
Пожертвуйте на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity Сабина Данилова, социальный волонтёр в Донецке, для рубрики #ЛюдиПомогают
С волонтером Катей у нас в Донецке была задача: доставить помощь семье – маме Юле и двум сестричкам Кристине и Веронике. Кристине 16 лет, она в инвалидной коляске, ДЦП. Это был мой первый опыт помощи семьям, где есть люди с инвалидностью. Мама Юля улыбчивая и открытая, с чувством юмора, искренне рада нашей скромной помощи.
Отдали помощь, проходим через двор к машине. Бабуля просит нас помочь довести ее до лавочки.
Разговорились. Галина Никифоровна, 1937 года рождения, живёт в соседнем подъезде. Вышла погулять, сделала два круга по двору и устали ноги.
Люди здесь знают друг друга: «К Юле приходили?». Мне кажется, что мы уже от этого отвыкли, и здорово, что это встречается здесь, в Донецке. Как раньше.
Решили спросить бабушку:
– Может и вам что-то нужно? Например палка-трость? Продукты?
– Да выдавали там, в N-ском районе, но туда идти надо, не добегу. Да и сын Сережа приходит, помогает мне. Но не откажусь, конечно.
На складе продукты уже закончились, да и я уезжаю скоро домой, пора закрывать смену. Но очень хочется вернуться к Галине Никифоровне и помочь.
С волонтером Катей мы бежим в магазин, покупаем продукты, берем трость (они как раз есть на складе!) и возвращаемся в дом, где люди знают друг друга по имени.
Заранее звоню:
– Галина Никифоровна! Привезём Вам гуманирную помощь скоро! Ждите!
– Через две недели ждать? Или через три? – спрашивает наша бабулечка. И смешно, и грустно.
Радостно кричим в трубку: «Через 10 минут!!»
Трогательно, нежно прощаемся. Обнимает, плачет и троекратно расцеловывает меня. Прозвучит странно, но спасибо этому жестокому миру, что в моей жизни появилось все эти люди. И волонтёр Катя, и семья Юли, и уже родная Галина Никифоровна.
Пожертвуйте на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Полноценная жизнь
Социальный волонтёр в Мариуполе Максим Очкасов – для рубрики #ЛюдиПомогают
В Мариуполе я проработал больше 10 месяцев и только в январе вернулся в Москву. Всё было не так, как ожидалось. Дня 3 меня не отпускал запах гари. Город был пустой, машин нет. В районе пара магазинов и оплата только наличными.
Люди приезжают, чтобы проявить сострадание, показать пострадавшим, что они не одни. Среди волонтеров были и топ-менеджеры, и предприниматели, и айтишники.
Однажды утром мы забрали лежачую женщину из богадельни, чтобы сделать ей обследование перед отправкой в Москву. Ирина попросила кофе 3-в-1. После дел мы остановились у кофейни и купили капучино, напоили Ирину.
Ирина постоянно лежала в четырех стенах, непонятно, что впереди. И кофе был для нее радостью.
Думаю, я полностью изменился после этой поездки. Раньше я заботился только о себе. А теперь знаю, что жизнь – это нечто большее. Когда ты помогаешь другим, то полноценно живешь.
Пожертвуйте на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
Социальный волонтёр в Мариуполе Максим Очкасов – для рубрики #ЛюдиПомогают
В Мариуполе я проработал больше 10 месяцев и только в январе вернулся в Москву. Всё было не так, как ожидалось. Дня 3 меня не отпускал запах гари. Город был пустой, машин нет. В районе пара магазинов и оплата только наличными.
Люди приезжают, чтобы проявить сострадание, показать пострадавшим, что они не одни. Среди волонтеров были и топ-менеджеры, и предприниматели, и айтишники.
Однажды утром мы забрали лежачую женщину из богадельни, чтобы сделать ей обследование перед отправкой в Москву. Ирина попросила кофе 3-в-1. После дел мы остановились у кофейни и купили капучино, напоили Ирину.
Ирина постоянно лежала в четырех стенах, непонятно, что впереди. И кофе был для нее радостью.
Думаю, я полностью изменился после этой поездки. Раньше я заботился только о себе. А теперь знаю, что жизнь – это нечто большее. Когда ты помогаешь другим, то полноценно живешь.
Пожертвуйте на помощь жителям зоны конфликта: помочьвбеде.рф
«Волонтеры – близкие по духу люди»
Специально для @church_charity Ольга Росс, православный автоволонтёр в зоне конфликта для рубрики #ЛюдиПомогают
Мы ползли 30 км/час в плотном тумане без навигации и связи по дороге, состоящей из огромных ям... На ощупь. Дело в том, что в зоне конфликта нет мобильного интернета и есть места, на которых нет GPS. Господь милостив – выехали без потерь. После этого я поняла, что не стоит съезжать с основных трасс и верить навигатору, если он показывает более короткий путь.
Я много езжу. Всегда с радостью подсаживаю пассажиров. Так один из попутчиков, мой знакомый, рассказал в дороге, что ездил в Мариуполь добровольцем-строителем восстанавливать разрушенные крыши частного сектора. И что им очень нужны автоволонтеры, которые перевозят строителей между Москвой и Мариуполем. Я сразу поняла, что это дело по мне.
Написала координатору, в июле поехала в Мариуполь с грузовым прицепом на хвосте. И продолжаю ездить. Посетила Мариуполь, Донецк, Макеевку, Северодонецк, Амвросиевку.
В Мариуполе развозила бригады строителей по объектам, гуманитарные наборы и социальных волонтеров по адресам, ездила на закупки необходимого для строителей, доставляла в другие города грузы с гуманитарной помощью.
В первый раз ехать было волнительно. Неизвестность всегда тревожит. Дорога между Москвой и Мариуполем может занимать от 13 до 20 часов. Что увидишь, чего ждать, как всё сложится?
На месте все оказалось нестрашно. Страх вообще – плохой советчик, но бояться не стоит, нужно просто всегда быть собранным и внимательным – как и везде.
Когда познакомилась с волонтерами в Мариуполе, четко и ясно поняла – это родные, близкие по духу люди. Точно знаю – они не бросят, всегда найдут способ помочь. Приросла к ним всей душой.
Стать социальным волонтером в зоне конфликта
Стать волонтёром-строителем
Пожертвовать на помощь мирным жителям: помочьвбеде.рф
Специально для @church_charity Ольга Росс, православный автоволонтёр в зоне конфликта для рубрики #ЛюдиПомогают
Мы ползли 30 км/час в плотном тумане без навигации и связи по дороге, состоящей из огромных ям... На ощупь. Дело в том, что в зоне конфликта нет мобильного интернета и есть места, на которых нет GPS. Господь милостив – выехали без потерь. После этого я поняла, что не стоит съезжать с основных трасс и верить навигатору, если он показывает более короткий путь.
Я много езжу. Всегда с радостью подсаживаю пассажиров. Так один из попутчиков, мой знакомый, рассказал в дороге, что ездил в Мариуполь добровольцем-строителем восстанавливать разрушенные крыши частного сектора. И что им очень нужны автоволонтеры, которые перевозят строителей между Москвой и Мариуполем. Я сразу поняла, что это дело по мне.
Написала координатору, в июле поехала в Мариуполь с грузовым прицепом на хвосте. И продолжаю ездить. Посетила Мариуполь, Донецк, Макеевку, Северодонецк, Амвросиевку.
В Мариуполе развозила бригады строителей по объектам, гуманитарные наборы и социальных волонтеров по адресам, ездила на закупки необходимого для строителей, доставляла в другие города грузы с гуманитарной помощью.
В первый раз ехать было волнительно. Неизвестность всегда тревожит. Дорога между Москвой и Мариуполем может занимать от 13 до 20 часов. Что увидишь, чего ждать, как всё сложится?
На месте все оказалось нестрашно. Страх вообще – плохой советчик, но бояться не стоит, нужно просто всегда быть собранным и внимательным – как и везде.
Когда познакомилась с волонтерами в Мариуполе, четко и ясно поняла – это родные, близкие по духу люди. Точно знаю – они не бросят, всегда найдут способ помочь. Приросла к ним всей душой.
Стать социальным волонтером в зоне конфликта
Стать волонтёром-строителем
Пожертвовать на помощь мирным жителям: помочьвбеде.рф
Чудо Господне
Специально для @church_charity сестра милосердия и больничный доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в рубрике #ЛюдиПомогают
Ранним майским утром, около шести, я старательно водила тряпкой по длинному коридору госпиталя. Жара ещё не вступила в свои права, было прохладно и мысли текли неспешно... За это и люблю мытьё полов – ничто не мешает молиться, и сразу виден результат работы: было грязно, стало чисто. Пусть даже ненадолго.
Около рентгеновского кабинета сидел раненый – весь перемотанный и чумазый, и морщился от боли.
- Чем вам помочь? – остановилась я.
- Если можно, воды. Жду врача.
Я принесла бутылку воды, и напоила его. Обе руки были травмированы – гипс и перевязанные пальцы, сам стакан держать не мог. Вытерла рот. На вид он был старше меня. Прямой взгляд, какой бывает, когда человеческий характер словно выковывается из одной детали – простой и лаконичный.
- Спасибо! Меня Константин зовут, – сказал раненый, и помолчав, добавил, – только я не крещёный.
- Мы молимся обо всех, Константин.
- Знаю, потому и сказал свое имя. Я слышал о сёстрах милосердия.
Тут его вызвали в кабинет, а я, взяв швабру, принялась дальше наводить чистоту, раздумывая, не лучше ли было бы использовать швабру полегче. Деревянная шла по гранитному полу тяжело и торжествено, как ладья. Начиналось поступление новых раненых, следовало поторопиться.
- Ирина, а хотите некрещеный покажет вам чудо? – раздался голос позади.
Константин вышел из рентгеновского кабинета и аккуратно стоял с краю, стараясь не наступать на влажный пол. Я кивнула.
- Брат, помоги мне достать телефон из этого кармана. Аккуратнее, прошу, – обратился он к рядом стоящему.
Тот, покопавшись, вытащил обугленный кусок чего-то чёрного, оплавленного и бесформенного. Не верилось, что раньше это был телефон.
- Он не работает, – с сожалением сказал второй раненый, – он сгорел.
- Переверни. Там мамин подарок.
На обратной стороне была приклеена маленькая бумажная иконка – Спаситель, Богородица и Николай Чудотворец, похожая на те, что водители размещают в машинах.
Я взяла в руки кусок обуглившегося пластика, и только тогда поняла, что икона цела и невредима. С моей ладони строго и любяще глядели святые образа, непонятно как уцелевшие на пылающем мобильнике.
- А мама – Валентина Алексеевна. Крещеная. Благословила меня, и вот я живой, перед вами. Чудо?
- Чудо, – хором ответили мы.
- Материнская молитва со дна моря поднимет, – сказал тот, что доставал телефон.
- Чудо Господне, – уточнил спешащий по своим врачебным делам врач. Все замолчали. А где-то далеко, должно быть, встала на молитву мама Константина.
Поддержать больничное служение в зоне конфликта: помочьвбеде.рф
Дела Церкви в Телеграм – @church_charity
Специально для @church_charity сестра милосердия и больничный доброволец по уходу Ирина Худякова @irayaka в рубрике #ЛюдиПомогают
Ранним майским утром, около шести, я старательно водила тряпкой по длинному коридору госпиталя. Жара ещё не вступила в свои права, было прохладно и мысли текли неспешно... За это и люблю мытьё полов – ничто не мешает молиться, и сразу виден результат работы: было грязно, стало чисто. Пусть даже ненадолго.
Около рентгеновского кабинета сидел раненый – весь перемотанный и чумазый, и морщился от боли.
- Чем вам помочь? – остановилась я.
- Если можно, воды. Жду врача.
Я принесла бутылку воды, и напоила его. Обе руки были травмированы – гипс и перевязанные пальцы, сам стакан держать не мог. Вытерла рот. На вид он был старше меня. Прямой взгляд, какой бывает, когда человеческий характер словно выковывается из одной детали – простой и лаконичный.
- Спасибо! Меня Константин зовут, – сказал раненый, и помолчав, добавил, – только я не крещёный.
- Мы молимся обо всех, Константин.
- Знаю, потому и сказал свое имя. Я слышал о сёстрах милосердия.
Тут его вызвали в кабинет, а я, взяв швабру, принялась дальше наводить чистоту, раздумывая, не лучше ли было бы использовать швабру полегче. Деревянная шла по гранитному полу тяжело и торжествено, как ладья. Начиналось поступление новых раненых, следовало поторопиться.
- Ирина, а хотите некрещеный покажет вам чудо? – раздался голос позади.
Константин вышел из рентгеновского кабинета и аккуратно стоял с краю, стараясь не наступать на влажный пол. Я кивнула.
- Брат, помоги мне достать телефон из этого кармана. Аккуратнее, прошу, – обратился он к рядом стоящему.
Тот, покопавшись, вытащил обугленный кусок чего-то чёрного, оплавленного и бесформенного. Не верилось, что раньше это был телефон.
- Он не работает, – с сожалением сказал второй раненый, – он сгорел.
- Переверни. Там мамин подарок.
На обратной стороне была приклеена маленькая бумажная иконка – Спаситель, Богородица и Николай Чудотворец, похожая на те, что водители размещают в машинах.
Я взяла в руки кусок обуглившегося пластика, и только тогда поняла, что икона цела и невредима. С моей ладони строго и любяще глядели святые образа, непонятно как уцелевшие на пылающем мобильнике.
- А мама – Валентина Алексеевна. Крещеная. Благословила меня, и вот я живой, перед вами. Чудо?
- Чудо, – хором ответили мы.
- Материнская молитва со дна моря поднимет, – сказал тот, что доставал телефон.
- Чудо Господне, – уточнил спешащий по своим врачебным делам врач. Все замолчали. А где-то далеко, должно быть, встала на молитву мама Константина.
Поддержать больничное служение в зоне конфликта: помочьвбеде.рф
Дела Церкви в Телеграм – @church_charity