О моей профессии и бизнес-идее

Выше я сказал о своих интересах. О том, что история сплетается с медиалогией, аналитикой, правом и так далее. Ещё ранее упоминал ковчеги знаний. И вот, в какой профессии и какой бизнес-идее всё это может выразиться?

Недавно я придумал термин — digitarius (по аналогии с antiquarius).

И в этом термине сосредоточил пятилетние свои мысли и ощущения. Когда вёл студенческие медиапроекты, я называл себя антикварием, то есть любителем древностей и познания, в отличие от страстных активистов, что громоздили публикации по поводу и без. Мой журнал обобщал исторический материал по студенческой жизни истфака 2000-х и 2010-х гг. (И для моего мировоззрения характерно такое понимание диалога, как обмен наработанными смыслами, а не взаимное хлестание словесными цепями.)

Дигитарий — хранитель наследия цифрового мира, ориентир в контенте, живой преобразователь данных, идеолог, что плетёт паутину смыслов, и так далее.

В английском antiquarius стал antiquarian. Если образовать digitarian, то получается любопытное: дигитарианец — наследник погибшей технологической цивилизации, он откапывает древние технологии, старается их восстановить и сделать частью своей жизни. (Как мистик, я также не смог пройти мимо неожиданной ассоциации с Сириусом.)

Бизнес-идею впервые выразил в сентябре 2021 года:

Некое экспертное агентство. Назовём его антикварным, хотя и сомневаюсь, что будет так, не антиквариатом же торгует. Основная услуга агентства — расчистить историю института от всяких нахламлений, упорядочить информацию, переосмыслить проблемы, идеи и выдать проект изменения института под нынешние условия. Я вот умножаю эту идею на десять лет и вижу, что, вроде бы, актуально и притом оригинально: спасает важное от повального обесценивания и обессмысливания, синтезирует идеи, креативит, пишет нужные истории, создаёт идеологемы, даже выстраивает идеологии (без них никуда ни на предприятии, ни в государстве).

Теперь появился и термин. Дигитарное агентство. Вроде бы.

#дигитарии

Его деятельность (и мои научные интересы) поясню так. Когда у меня излился бакалаврский диплом (а было это весной 2023 года), я постарался отделить «короткую» историю от «длинной». Если для «длинной» истории характерно неспешное существование в ограниченных мирах с вечными данными, то «короткая» — это история в шрёдингеровском мире, в котором и объекты, и исследователь то ли существуют, то ли не существуют.

Архив с документами ЦК КПСС материален и общедоступен. И если случится пожар, то процесс горения очень долгий. Другое дело — интернет. Достаточно одного администратора с не самым сильным умом, чтобы его клик вызвал мгновенный процесс очистки серверов. Ещё в цифровой среде сам порядок, как свойство среды материальной, не существует. Нет ни хаоса, ни порядка. Есть безграничное скопление параллельных реальностей (мультивёрс). «Длинная» история упорядочена, «короткая» же мультивёрсна.

Историю между аграрной и информационной революциями (X тыс. до н.э. – II тыс. н.э.) я люблю прослеживать по чужим сочинениям. И сочинения иногда рецензирую. (Чем становлюсь взрослее, тем сильнее я склонен к рецензиям, а не просто чтению.) Но исследую историю я в пределах цифрового мира. Для меня нормально собирать тексты в LiveJournal 2000-х гг. на тему кризиса 1998 года или готовить многотомное издание цифровых студенческих СМИ, и это я воспринимаю именно как историю, не хуже «Истории России» от РАН.

Профессор жив, профессор мёртв — для истории ЦК КПСС разницы нет. Но со смертью цифрового человека гибнет в мультивёрсе целая реальность, живое его переплетение.

И деятельность дигитария, как и дигитарного агентства, состоит в осмыслении и экспертизе мимолётных данных. Подготовить сборник воспоминаний о кризисе 1998 года из блогов? Это к нам. Переработать ментальное нагромождение в идеологию компании? Тоже к нам. Учредить «Архив социальных сетей» для поддержки работы серверов и переоформления исключительных прав? И это тоже.

#дигитарии

@centennial_reflection

О трудоустройстве. Часть первая

Простого жителя одного из крупных городов России трудоустройство может вдохновить. Это путь с препятствиями, гонка, в которой есть и азарт борьбы «за себя», и упадок сил, и возбуждение от достижений. Кажется, словно весь мир сошёлся на трибунах, чтобы увидеть твой успех. Сейчас не прошёл? Пробуй, пытайся! Ты пройдёшь, ты сможешь! И стоит человеку «уважаемому» вдруг сказать о тебе пару добрых слов, как ты разгораешься вновь (и о чудо, обрастаешь новыми связями как-то ненароком).

Это видение поддерживается ментальной системой. Человек не замечает, что он вновь и вновь проживает картины мира другого — советского. Частью жизни в том мире и было соревнование. Неотъемлемой частью. Люди соревновались, всё делали быстрее, во всём стремились быть выше, всё подгоняли под критерии силы. Во всём видели ещё и ещё один повод к борьбе.

С глобальной точки зрения, это единственный инструмент хотя бы временно увлечь целые массы несвязанных людей своей идеей индустриального строительства страны.

Ситуация тогда была сложная. Эволюция уже недоступна. Нет для неё столько бессобытийного времени и обособленного пространства, как было за тысячу лет до. Но нет и кругозора, нет информационных и психических систем для осознанных преобразований. Есть только скопление людей, которые знают обо всём понемногу и которым достались исторически сложившиеся инструменты управления подданными.

Всех подданных нужно было объединить «вновь». Вовлечь их в одно открытое, обязательное для всех пространство. В одну социально-мировоззренческую систему. Чтобы можно было говорить «на одном языке», стремиться к «общим» целям. И чтобы снизить издержки управления: оно тем дешевле, чем проще управляемые категории и отношения. «Будь проще, и люди потянутся» — хорошая ментальная программа, чтобы скрепить такое вот общество.

Часть издержек была связана с ограниченностью кругозора. На уровне простых людей это решалось через ликбезы, открытие «кузниц кадров», перевод систем просвещения и образования на массово-индустриальные принципы.

На уровне же управляющих вырастали отраслевые башни: на вершине был кругозор народного комиссара (министра), а с низов строилась лестница (служебная иерархия). По идее, сам подъём и образовывал в сотруднике хорошего руководителя отрасли.

Между башнями, однако, связи были слабые. Но в 1920-е гг. казалось, что это временно. И что объединения руководителей в партийную сеть коммуникаций вполне достаточно.

@centennial_reflection

«Голос Эллады». Книга Роберта Виппера о Древней Греции

У профессоров в возрасте есть мечта-сожаление — о прекрасной эпохе учёного красноречия. Когда читаешь об университете конца XIX – начала XX вв., ты ощущаешь теплоту слов, замечаешь особое такое уважение к «старой интеллигенции». Антиковед на моём первом курсе старался вести себя так же: подчёркнуто корректно, с уважением к людям и сознанием высокого статуса и высокой же ответственности за студентов и имидж учёного.

Это почти обязательный фон, силуэт образа. Сердцем же образа, его стержнем и было красноречие. Оно выражение внутренней красоты учёного в мире человеческих отношений. Учёного в ту эпоху превозносили за искусство лекции. Но под лекцией тогда понимали не рассказ об исследованиях, а, в идеале, само исследование, которое вовлекает слушателя в действие и погружает его в авторский мир.

Одним из профессоров той эпохи и был Роберт Виппер.

Для него (и это характерно для эпохи) все времена и истории Европы сплелись в одну вневременную картину европейской цивилизации. Лектор рассказывал и об античном мире, и о Средних веках, и даже о современности. Он сравнивал, прибегал к параллелям, зачастую модернизировал прошлое — приближал это «прошлое» к слушателям.

Такая манера учёного была тесно связана с мировоззрением и, в частности, философией истории. У нас и поныне существует стереотип, что история — это собирание фактов прошлого и попытка их связать в единую картину действия непреложного закона. Советская идеология и породила этот стереотип: она довела до крайности одно из направлений позитивизма, где одни лишь факты, непреложные законы (атомы, структуры) и где ни личности нет, ни воли, ни души.

Роберт Виппер преподавал задолго до того, как советская идеология заполнила собой науки, вытеснила «чуждую» философию и сформировала мировоззрение людей. И манера учёного развивалась в русле другого направления позитивизма — эмпириокритицизма. Здесь важны не факты и законы, а как сам человек влияет на восприятие фактов и понимание законов.

#библио_медиатека

В 1916 году вышла «История Греции». Курс лекций Роберта Виппера о колыбели европейской культуры сложился окончательно. И книге суждено было стать памятником той прекрасной (для наших профессоров) эпохи, когда творила «старая интеллигенция» и её лекции становились событием общественной жизни, объектом искусства устной речи.

На язык автора очень повлияла современность. Во второй половине XIX века складывалось общество и создавался массовый рынок печатных изданий. У людей появился запрос на информацию, усиливалось желание самим что-то делать во имя «улучшения» своей и общественной жизни. Толстые журналы и университеты становились общественными центрами. Власть старалась аккуратно встроить новых действующих лиц в свою структуру. Интеллигенция ей в этом помогала через земское движение, открывала в провинциях школы и больницы, увлекала студентов идеями служения народу. (Социологи сейчас пишут, что интеллигенция и идеи бескорыстного служения — это самобытный феномен русской культуры.)

Устная речь приобрела особое значение. Это была речь полемики и призывов, просвещения и информирования, критики и публицистики.

В университетах ввели тогда плату за лекции. Кто угодно мог прийти послушать лекцию, лишь бы заплатил, и популярные лекторы получили неплохой такой источник дохода наравне с официальным заработком. Коммерциализация шла рука об руку с увлечением наукой и с верой в общественное благо.

И на книге Роберта Виппера всё это отразилось.

Представьте, что учёный отправился в экспедицию. Далёкую, затерянную среди континентов и времён. Учёный, однако, верил, не мог не верить, что в России осталась изголодавшаяся по открытиям публика, для которой любая история, любое новое знание, любая информация — ветер свежести в затхлой темнице. И от учёного приходили в редакцию письма. Газета полнилась его статьями. А когда автор вернулся, то на основе статей и путевого дневника он составил сказание.

Если вы это представили, то, возможно, поняли, каким языком изложена «История Греции».

#библио_медиатека

Эта книга — научно-публицистический роман, созданный в процессе устного осмысления путешественником своих странствий по Древней Греции перед возбуждённой и ненасытной до нового знания аудиторией.

О героическом веке, воспетом в легендах:

Многое в быту и понятиях напоминает раннее европейское средневековье. На первом плане очень подвижные, воинственные группы общества. Ярко сказывается всюду право сильного, кулачное право. Самое обычное явление у Гомера — усобица, наезд, не вызванный, по-видимому, ничем другим, кроме жадности и удальства: какая-нибудь дружина или шайка угоняет у соседнего города или посёлка скот или высаживается внезапно на чужом берегу, похищает людей, чтобы получить за них выкуп или привести домой в качестве рабов. «Всё можно взять грабежом, — говорит Ахилл, — быков, тучных овец, металлические котлы и коней с золотистой гривой».

О невероятном расцвете Афин после победы над персами:

Никогда, ни раньше ни после, афинская политика не отличалась такой широтой размаха, как в десятилетие, следующее за торжеством демократии, то есть в 50-х годах V века. Воинственность радикальной демократии объясняется её происхождением и её составом. Партия, достигшая торжества в 462 году, соединила элементы паралии, которые в своё время пытались организовать Писистрат и Фемистокл. С образованием Афинской державы количество людей, живших интересами моря, крайне возросло, составило точно целый город, вновь созданный войной. В его среде нетрудно различить два слоя: высший, как бы штаб армии, заключавший в себе торговых предпринимателей, судовладельцев, кораблестроителей, и низший, собственно массу рядовых моряков, заполнявших Пирей, гребцов и лоцманов, рабочих на верфях, носильщиков на доках и так далее, по афинской терминологии — фетов.

О судебном процессе над стратегами-победителями:

В первой экклесии по этому делу стратегам, обвинённым в измене гражданскому долгу, предоставили слово защиты, но не дали срока приготовиться. Они ссылались на непогоду, помешавшую подобрать убитых и подать помощь утопающим. Из среды собрания многие предлагали внести за них залог и освободить от ареста. Наступил вечер, и стало так темно, что нельзя было сосчитать число рук, поднятых в пользу обвиняемых. <...> В[о второй] экклесии несколько лиц, между ними Евриптолем, родственник обвиняемого Перикла [младшего], заявили протест ввиду противозаконности проекта. Но в народе закричали, что преступно мешать демосу делать то, что он хочет. Поднялся никому неведомый Ликиск и потребовал, чтоб и самих протестующих судили вместе со стратегами. Тогда несколько пританов решились повторить протест; масса народа шумно потребовала отдачи их под суд; пританы подчинились, за выключением Сократа, заявившего, что он не сойдёт с почвы закона. <...> ...вся история аргинусского процесса сознавалась в афинском обществе как момент острого и тяжёлого кризиса. Народ ожесточается против своих спасителей, совершивших почти невероятный подвиг, убивает свою последнюю надежду, но кипит он потому, что и сам истекает кровью.

#библио_медиатека

Спустя семь лет после осуждения стратегов к суду притянули и Сократа. В связи с этим Роберт Виппер замечает, что рубеж V–IV вв. до н.э. неясен и скуден на источники информации. Поэтому образ Сократа туманен. Вроде и был такой человек, была такая яркая личность, с именем которой связывают аж переворот в философии, но данных о ней нет.

Тем интереснее сравнить мои представления о Сократе в разные годы. Книгу я прочёл в третий раз. До этого читал на первом курсе (2018) и в отпуске (2022). И на семинаре доклад делал по Сократу.

В самом начале был такой стереотип. Толстенький человек, неряшливый и забавный, любил ходить по Древним Афинам и разговаривать с прохожими по поводу и без. И это его хобби в дальнейшем получило название майевтики (взращивания истины в душе человека, разум которого затуманен суетой). Оказался философ, однако, не таким уж неряшливым и совсем не забавным. Он исследовал природу и человека, иронизировал и над мифами, и над народным правлением («Кого ты боишься? Неужели этих шерстобитов, портных, столяров, слесарей, крестьян, лавочников, торгашей, которые норовят купить дешевле, продать дороже? Ведь из этого сброда и состоит наша экклесия»).

И вот новый образ. Мне вдруг показалось, что Сократ в изложении Роберта Виппера похож на брандмейстера Битти из романа Брэдбери. Человек хранил в себе мечту о демократии времён Фемистокла и Перикла (старшего). Вдохновлялся Афинами поры своей юности. Ценил знания и воспитание. Но город угасал, народное правление извратилось до того, что демос готов был забыть о законах. Всюду звучали одни лишь мнения, выскакивали безвестные, случайные ораторы. И для Сократа смертный приговор стал избавлением. На процессе судьи поначалу колебались, голоса разделились поровну. И тут бы философу расположить судей к себе. Так нет же. Он сказал, что приговорить его стоит то ли к торжественному обеду, то ли к пенсии, а в уплату штрафа предложил смехотворную сумму.

Невольно воскликнешь почти по Брэдбери: «Сократ хотел умереть». И, наверное, своей жертвой показать людям весь трагический абсурд их мироустройства.

Роберт Виппер бы заметил, что дело не только в истории, но и в нас самих, наших мыслях и чувствах на момент изучения. Такой подход хорошо виден при разборе Виппером «басен» и ограниченности Платона, Ксенофонта, Аристотеля.

#библио_медиатека

Итак, я рассказал и об авторе, и об его «Истории Греции», и о времени создания этого научно-публицистического романа.

Роман был переиздан в ноябре 2018 года. Его выпустило маленькое, но склонное к изяществу издательство «Коло». Сотрудники издательства особенно ценят книжную серию «Александрийская библиотека», и именно в рамках этой серии вышла «История Греции». (Далее увидели свет «Очерки истории Римской империи» того же автора, «История Древнего Востока» Бориса Тураева и «Пособие по истории церкви» Ивана Андреева. Все эти книги я не прочёл ни разу. Надеюсь, пока.)

К переизданию «Историю Греции» подготовил Роман Павловский. Он же написал послесловие.

Когда читаешь текст Павловского, тебя цепляет его слишком сильное противопоставление людей индустриального общества, жизнь которых «проникнута странной немотой», и «величайших» поэтов и писателей, сохранивших в себе самих дух эллинства и в своём творчестве античную чуткость к миру. «Античность, с её философией вечных идей как фундамента бытия, — пишет рецензент о новом мире, — чужда этим началам, конструирующим мир постоянных изменений без цели».

Выпишу фразу Якоба Буркхардта, современника Виппера:

Сегодня обычный «образованный человек» в общем не способен проявить интереса к древнему миру, что говорит о полнейшем эгоизме нынешнего частного человека, который хочет существовать как индивидуум, а от всеобщего требует только максимальной защиты своей персоны и собственности, со вздохом огорчения расплачиваясь за это вносимыми им налогами и охотно приобщаясь ко всеобщему в специфическом качестве «служащего».

Как реакция на индустриализацию психологии, на вписывание человека в одномерное пространство, среди интеллектуалов разошлись идеи «нового Ренессанса». Профессора (и среди них Роберт Виппер) стремились вернуть человеку объёмность восприятия и увлечь его творением своей жизни и мира вокруг.

XX век стал веком создания массового общества. Веком невероятного давления на личность со стороны властных структур. Сама личность стала продуктом, который точно так же, как автомобиль Генри Форда, собирался на конвейере.

От того общества ныне остались обломки. И люди в возрасте как немой упрёк. Мне казалось, что рецензент тоже немолод. Но нет, Роман Павловский окончил истфак СПбГУ в 2009 году (между нами разница в 14 лет). Если я верно определил автора послесловия, то нас с ним объединяет отношение к современному миру как жуткому, невообразимому тупику.

#библио_медиатека

@centennial_reflection

Материалы за 2024 год

Необходимая, на мой взгляд, часть любого блога и любого медиа — содержание. (См., например, «Три идеи и заметка о тренде».) Это помогает новоприбывшему сразу обозреть весь контент. Когда я прихожу на канал, то изучаю его сверху донизу и только после этого могу читать.

Выкладываю путеводитель по моим текстам за первый год.

Частей восемь. В первой сказано о моём взрослении. Во второй и третьей — о мистицизме и самоосознавании. Четвёртая и пятая части объединили мои тексты о науке, профессии, книгах. Моё творчество представлено в шестой и седьмой частях. Обзоры прошлого и будущего я вывел в отдельную часть — восьмую.

Стихотворения и заметки о вузах, обществе, ведении блога пока частей не образуют. Пусть растут.

Приглашайте друзей и знакомых через этот ориентир 👣

#карта_блога

В июле-августе 2023 года я прочёл первый том «Всемирной истории» от ИВИ РАН. Тогда ещё не имел представления обо всей истории Земли и человечества, а глобус изучать я начал спустя полгода (одновременно с Великими географическими открытиями).

Теперь основательно перечитал статьи по Ранней древности: от образования общин земледельцев (неолитической революции) до нашествия «народов моря», «Троянской войны» и крушения целого ряда древних государств (катастрофы Бронзового века).

Буду погружаться в мифологию и литературу той эпохи. Для нас, людей XXI в., всё начинается с шумеро-аккадского эпоса Нинурты. Он был записан около XXII в. до н.э., а введён в русскоязычную среду лишь недавно, в 2023 году. Рубежом (и экзаменом) моего путешествия станет Ветхий Завет, который сложился спустя 1,5 тыс. лет после шумерского эпоса. Кстати, человек о четырёх крылах в библейском мире никого не напоминает?

@centennial_reflection

О трудоустройстве. Часть вторая

В прошлой части я обрисовал фундамент, на котором покоится советская система труда. В следующей опишу свой подход, себя самого, как руководителя компании в другом периоде жизни. А сейчас поделюсь своей нынешней грустью.

Окончил вуз я в 2023 году. Полтора года после бакалавриата дорабатывал основы своих проектов и учений, сводил воедино клочья «современного» образования и старался сделать из кругозора инструмент (а не нагромождение слов и «рецептов успеха», как обычно бывает). Для моей магистратуры пока не готов социально и интеллектуально: гнезда нет, учение недоработано, нужные мне навыки и духовные свойства не раскрыты, не развиты за отсутствием мастерских-ситуаций и тренеров.

На старших курсах «знал», что моё медийное служение людям и саморазвитие продолжатся в СПбГУ. (В третьей части я подробно распишу, какой мировоззренческий комплекс делает это аксиомой и побуждает меня самого быть внимательным к среде и приглашать к себе людей со всех её концов. Тем острее переживаю безучастность, бессловесность, поскольку для меня это невообразимо дурной тон управления.)

В ответ — молчание. Отсутствие живой души. Люди засели в башнях, на «своих местах», и не выходят никуда, не смотрят ни на что, в голове ничего долго не хранят, не перерабатывают, только энергию тела меняют на денежный ресурс, приносят ресурс в «личную» башню («в мой дом, в мою крепость» — в семью) и направляют этот ресурс по давно привычным каналам Блаженства. Мертвящее, многобашенное благополучательство.

Весной 2024 года я в своём странствии дошёл до «Хэдхантера». И здесь во мне созрел мрачно-саркастический образ — сатира на постсоветское общество. Каждый сотрудник кадрового отдела вовлечён в соревнование: накликай как можно больше «отказов» («словеса плести» при этом необязательно, есть же времясберегающий шаблон), некоторым позволь пройти на следующий этап, выстрой такую воронку авантажа, чтобы она приблизилась к нормальной (установленной каким-нибудь Гауссом маркетинга), и сохрани всех, всех сотрудников на их пожизненных местах (такие вот «жизни» кадровика). Лучшему выдают премию «Кадр года»: кадр — от слова «кадрировать». И в нём смысловой оттенок неподвижности.

Пойдём дальше. Вся система образования впихивает в людей понимание Великого Закона Смята-Махова (Смит и Маркс; «сминать и махать», словно знаменем; «Свят, свят, свят!»). С такой силой впихивает, что люди утрачивают способности к познанию. Ещё окружение героя с трудом выучило в школе два понятия — «работа», «деньги». Оно писало двести контрольных и развивало в себе «креативность», то есть умение создавать новые сочетания двух этих понятий и применять их во всё новых и новых сферах жизни.

Хм, да. У меня со школы есть замысел романа. Поначалу он был наполнен грустью и сочувствием к людям и их земному миру. Но постепенно в музыке романа возникают мрачные тона.

Аккаунт на «Хэдхантере» всё сильнее хочется удалить. И есть два варианта дальнейшего пути. Родственник мне предложил службу занятости и кадровое агентство, если я «не в состоянии сам о своём трудоустройстве позаботиться». Другой вариант мне подбросил друг: попробовать себя в системе конкурсов «Лидеры России», авось и найду своего Фридриха Саксонского.

@centennial_reflection

О трудоустройстве. Часть третья

Возьмём какой-нибудь момент из моего, как руководителя, будущего и сравним его с нынешней практикой в системе трудоустройства.

Начнём с собеседования.

Меня, человека и руководителя, окружает Бесконечность. В ней возможно всё. Даже то, что я с другими никогда не встречусь. Только наш выбор, наша воля и наше намерение создают место встречи. (Наш — значит взаимный и одновременный.)

Соискатель, как затерянный странник, вдруг выходит к моему пространству. Он просит войти. Осмотреться. Если можно, отдохнуть. Это первое.

Подвластное мне пространство — моё сновидение. Если я руководитель, то в моей голове (единственной во всём мире) хранятся связи явлений, мысли и образы времени, опыт и коллективное бессознательное. Я пророк институции. И мне, стало быть, вот этим видением делиться с другими. Это второе.

Я верю, что голова каждого сильна по-своему. Нет иерархии восприятий. Есть лишь позиция (в вечном нашем странствии). Значит, каждый — руководитель ли, дворник ли — занимает этаж, с которого открывается свой, особый мир. Этажи по площади более-менее одинаковы (имеют, моими словами, сходную предельность). Это третье.

➤ Какое получается собеседование?

Соискатели сходятся в моём пространстве. Как гости моего (и моих сподвижников и коллег) сновидения. И начинается всё с лекции — ввода в сеттинг этого мира. Всё о предприятии и финансовых потоках, об отрасли и экономике. Всё — глобально и кратко. Всё о смысле вакансий, денежной вилке, коридорах возможностей. Не все из гостей останутся здесь, но каждый имеет право унести с собой знание (тот интеллектуальный дар, который послужит ему опорой на пути).

И когда знакомство состоялось, соискатели определяют сами, кому что нужно и кто с чем сумеет справиться. Одним нужна полная ставка и чтобы с работодателем их объединяло только денежное обязательство; другой согласен на минимальную сумму прямых выплат, но с условием оплаты его курсов, командировок, образования; третий стремится к сообществу, к социальным связям, чувству причастности.

Команда сложилась. Представления прояснились. Вопросы появились. Теперь пора и руководителю (хранителю этажа восприятия) присоединиться к сообществу. Вместе они всё оформляют документально.

➤ А как «собеседование» выглядит сейчас?

Ты, соискатель, «подаёшь заявление в отдел кадров». Его рассматривают так, как если бы оно было заявлением «на предоставление социальной поддержки в форме трудового кормления». И растянулась очередь безликих кандидатов.

И всё достояние кандидатов — набор выученных решений и алгоритмов по поиску «нестандартных». Что до мира, то он в глазах кандидатов скопление проблем. Чем больше проблем нарешал, тем ты «успешнее». Успел нарешать. Если не успел, то иди, иди, очередь не задерживай, мир и без тебя тесен.

Спустя полгода-год ты замечаешь. Можно писать всё, что угодно: об опыте, о проектах, об идеях, о переживаниях. Можно и вообще ни о чём не писать. Итог один — кто-то безликий жмёт кнопочку «Отказ» (без живых посланий). Сдавай тесты. Не сдавай их. Разница лишь в строке — где-то сказано о нехватке компетенций, а где-то нет. Бесконтрольное нагромождение данных без цели, без смысла. И чем больше данных, тем недееспособней человек. Мозг человеческий к такой жизни подготовлен не был.

Ещё у тебя ощущение, словно ты не проходишь самый важный, самый первый и никем не объявляемый этап. Тебе надо пройти сквозь игольное ушко. Втиснуться в щель возле городских ворот, оставив позади всех своих верблюдов и весь багаж, чтобы только встретиться с местным царьком-благодетелем лично. И жить в одномерном пространстве, ограниченном крепостными стенами? Увольте!

Нелегко проживать дурость и беспомощность нынешней системы трудоустройства. На таком, правда, фоне становятся ярче образы моего будущего. Но вопрос: в нашей ли версии мира?

@centennial_reflection

Что выложу в эти две недели? Обозрение телеграм-канала издательства «Наука» (и скажу о перестройке самой «Науки», у неё интересное время сейчас). Начну и серию «Центениал о демографии» — мой ответ на статью Андрея Милёхина в футурологическом сборнике «Горизонт 2040».

Остальное зависит от энергии. Её много уходит на вторую книгу «Истфак Times», в которой я не только Студенческую хронику делаю, но и Ректорскую (одна из моих любимых частей хроники — таблицы финансирования СПбГУ по данным федеральных законов о бюджете и проектах).

И пока несбыточной, давней моею мечтой остаётся живой, живой и вдохновлённый диалог на прогулке по музеям и паркам. Когда и энергия человека тебя колышет, и ароматы (природы, и тела, и души), сплетаясь, разливаются окрест...

@centennial_reflection

Как делают книги

На канале «Науки» есть видео из типографии. Сведу их вместе.

▷ Замысел книги. Сбор материала. Создание макета

Начинается всё с макета. Это файл, в котором текст оформлен, расположен постранично и проиллюстрирован. Макет создаётся в Adobe InDesign и тому подобных программах.

Ему предшествует общий замысел и сбор материала, чем я и занимаюсь. В бакалавриате у меня была газета, но на вёрстку я влияния не имел. Сейчас собираю книги и смотрю макеты, пишу верстальщику о 300, 500 опечатках и ошибках (это корректура макета).

Услуги вёрстки стоят 30–35 тысяч рублей за книгу в 250–350 страниц. За корректуру, редактуру и я бы брал по 40 тысяч, работай только на кого другого.

Но вёрстка закончена. Что дальше?

▷ Подготовка к печати. Печать листов

Печать происходит листами. Берут, например, лист размером 60x90 см и печатают на нём 16 страниц. И важно расположить на листе страницы правильно (это спуск полос).

Цифровое расположение страниц переносят на печатную форму (на видео это пластина из алюминия). Мы видим синюю пластину. Возможно, она для «синецветной» печати: в типографии несколько «принтеров» накладывают «свой» цвет. Когда все цвета наложены, посередине листа полный ряд цветных квадратов (приглядитесь к видео: на пластине синие квадраты рядом с пустыми и полупустыми).

Форма далее крутится — листы печатаются. И откладываются.

▷ Фальцовка тетрадей. Шитьё книжного блока

Листы сгибают, и получаются тетради. На видео мы видим листы с 32 страницами (на обеих сторонах). В этой книге мы, скорее всего, на последней странице увидим размер листа вместе с долей 1/16. В метро читать будет удобно. У моей книги доля 1/8 — и страница в ней размером с А4.

Отдельные тетради переносят в машину для сшивания блоков. Смотрите в этом видео и в этом. По датам видео далеко друг от друга отстоят, но и процесс, как мне кажется, один и тот же, и машина одна и та же.

И вот, несмотря на обрывочность записей, мы добрались до машины с катушками нитей. Здесь, очевидно, тетради сшиваются в книжный блок (смотрите это видео и это).

▷ Создание переплёта. Тиснение обложки

Действия машиниста на этом видео похожи на подготовку картонных боков (штуковок) в переплётной крышке. Если нет, то мне тогда неясно, где ещё в издательском деле можно использовать такой картон.

Две штуковки присоединяют к держателю и коже, ткани или любому другому материалу обложки. Здесь виден и будущий корешок.

Далее обложка проходит через тиснение. «Вдавленный» рисунок — это результат «слепого» тиснения. Имя автора и заголовок появляются благодаря горячему тиснению фольгой.

▷ Книжный блок и переплётная крышка

Длинное видео показывает, как книжный блок проходит через обрезку, шлифовку, прессование, соединяется с переплётной крышкой и отправляется на стол отгрузки.

Для полноты картины можно посмотреть набор эпизодов в трёх других видео. Вот у монографии делают корешок, у другой монографии соединяют блок с крышкой, а вот готовую книгу поднимают на путь к столу отгрузки.

Нигде не показано, как именно сшиваются блок и крышка. Наверное, технически это снять невозможно. Но там не только корешок блока к корешку крышки присоединяется, но и листы закрывают нулевые страницы блока и штуковки крышки. Эти листы — форзацы. Есть видео, как изготавливают форзацы.

В длинном видео один эпизод опущен. Посмотрите на другой записи, через что проходит книга после сборки, но до отгрузки.

▷ Печать суперобложки

Иногда к книге прилагается суперобложка. Вот как её печатают.

Далее суперобложку обрезают. И, вероятно, надевают на книги вручную. Когда я купил «Шумеро-аккадский эпос Нинурты», суперобложка лежала свёрнутая в пакетике (нежная она очень).

@centennial_reflection

Центениал о демографии. Семья и род

Прежде чем начать исследование, предупрежу вас кое о чём. Всё это — созерцание социальности. Было бы неправильно читать мой текст как автобиографию, сухой отчёт о жизни частного индивидуума и характеристики «реальных людей». Не так я мыслю и воспринимаю мир.

Предупредил. Теперь начнём исследование.

В историческом мире всё завязано было на время (или на беспрерывное пребывание частного индивидуума в мире людей и природы). Дольше жизнь — больше силы, привычек, наблюдений, ресурсов и проч.

В замкнутой общности «беспрерывно пребывали». И жизнь делилась на этапы: от условной бесформенности младенца до предполагаемой мудрости старца. И были в жизни пороги — инициации. Интересно, что в мифологии и ритуалах эти пороги увязаны со смертью. Форма умирала, рождалась другая.

Тот же ментальный каркас я увидел за советской тканью.

Молодёжь была прежде наследником, продолжением своих родителей. Она привносила новые силы в «вечносохранную» общность. Телом служила мудрости старцев и медленно, инициация за инициацией, обрастала своим умом.

Советская власть доконала общности. Перетасовала людей «по-новому» — по поколениям. (Но в Советском Союзе стоит видеть местный вариант массового общества, столь характерного для земного мира XX века.)

И советская молодёжь — это масса молодых, увязанных друг с другом и приставленных к делу строительства Нового мира по чертежам властных лиц. Родители — члены другого поколения, приставленного к другим общесоюзным делам. Источник мудрости здесь власть, но власть обезличенная, партийная.

Если полистаете газеты 1930-х гг., вы увидите такой инструмент мотивации — призыв «делать подарки Матери Родине к XVIII съезду партии». Это интересно. Исключительно семейная структура взаимоотношений была растянута на 171-миллионный Союз. Неудивительно, что ткань порвалась...

Но я думаю. Если люди всерьёз так выражались, так себя вели, то, наверное, это означает неизменность ментального каркаса при любых социальных и природных катаклизмах? Не то явление ментальность, которое вообще доступно изменению. Ты скорее доведёшь людей до самоубийства, чем построишь «Рай на Земле». (А иронично: «в Рай» ведут все пути, но так ли выглядит Новозаветный мир?)

#демография