Есть на базе «Омега» традиция. Каждый год 31-го декабря мы с полярниками ходим в баню. Шутка! В баню мы тут ходим каждый день. На станции всегда есть пресная вода. Ее качают из озера и потом привозят сюда. На «Омеге» установлено четыре здоровенных цистерны – на шесть кубических метров воды. Ну и часть этой H2O уходит на баню. Там даже березовые веники есть, заботливо привезенные с большой земли.
На стене в бане красуется картина: голый полярник, не выдержав жара, выбегает из бани. А снаружи стоят радостные белые медведи. И один другому говорит: «О, на ужин будет горяченькое!» На самом деле это полотно висит здесь не ради хохмы. Это серьезное предостережение, чтобы разгоряченные купальщики не вздумали выходить остудиться на улицу. Ведь там, действительно, может оказаться медведь. И тут судьба ему пошлет чистый, душистый подарочек.
Кстати, к вопросу о чистом и душистом. Сегодня наша отважная научная экспедиция не совсем душистая. Когда мы только приехали на базу, еще не перестроились под арктический режим. В общем, на радостях мы за сутки умудрились израсходовать 2 тонны воды (для понимания – это жесть, как много!). В итоге, в банный ежедневный распорядок закралось исключение. Но сегодня цистерны уже пополнены свежей озёрной водой. Так что, можете смело слать нас в баню!

1
Знаете, какое хобби у одного из лучших гляциологов России Булата Рафаэлевича Мавлюдова? В экспедициях он варит варенье! Вот и сегодня утром, когда я спускаюсь на кухню, застаю там Мавлюдова за любимым занятием. Покоритель научных и географических вершин мешает большой ложкой содержимое кастрюли.
- Сегодня, наконец-то, будем есть варенье из цитрусовых корочек, - вместо доброго утра сообщает Булат Рафаэлевич. Начинается 6-й день нашей арктической экспедиции. А на протяжении предыдущих пяти суток Мавлюдов подходил к соседям по базе, уплетающим апельсины с мандаринами, и настоятельно просил складывать кожуру во вместительную чашку. Я сперва подумал, что человек так рьяно следит за тем, чтобы мы не мусорили. А вон оно что – варенье!
- А какое самое необычное варенье вы варили? – допытываюсь до учёного.
- Ох, это было в экспедиции в Абхазии. Там было много хурмы. Вот я и решил сделать из нее варенье, - вспоминает Булат Рафаэлевич. – Местные меня отговаривали. Но я лишь отмахивался…
- Вкусное получилось?
- Если бы. Оказалось, у хурмового варенья вкус металла. Гадость та еще.
Параллельно с разговором я смотрю в окно на предмет появления на горизонте белых медведей. Но мой взгляд упирается лишь в кустики мха, растущие по всему периметру базы.
- А давайте сварим варенье из мха! – приходит мне в голову светлая идея.
- Дохлый номер! – категорично заявляет наш главный (и единственный) эксперт по делам варенья Булат Мавлюдов. Он ловит мой разочарованный взгляд и добавляет:
- Мох ведь безвкусный. Ты как будто просто сахар будешь есть… А вот цитрусовое варенье – другое дело. Иди попробуй. Оно уже готово!
Я иду за ложкой. Но тут на пороге кухни появляется научный руководитель нашей экспедиции Александр Добрянский:
- Погода, похоже, налаживается. Пора ехать на купол Кропоткина!
Булат Рафаэлевич, позабыв о варенье, спешит одеваться. Он ждал этого выезда с прилёта на Землю Александры, то есть почти неделю.

2
Ледники – это родная стихия Мавлюдова. Он изучает их многие десятилетия, бывал почти на всех.
- А для чего нужно изучать ледники? – по дороге спрашиваю я.
- Ледяные толщи – это архив климата Земли. В ледниках хранится история изменения атмосферы нашей планеты. А еще по таянию ледников можно понять, в каких частях света будут наводнения и другие катаклизмы, где надо строить новые дамбы и укреплять фундамент уже имеющихся зданий. То есть эти знания помогут спасти человеческие жизни, - говорит Булат Рафаэлович. Страсти и азарта в его голосе даже больше, чем час назад, когда речь шла о варенье. Он выглядит совсем, как Данко Максима Горького. Вот только Данко нёс перед собой вырванное из груди собственное сердце, чтобы осветить людям путь. А наш арктический Данко Рафаэлевич несет перед собой ледоруб.
Научрук Добрянский сказал, что на леднике ни в коем случае нельзя вставать на белый снег – под ним могут оказаться трещины, в которые легче лёгкого провалиться. А еще научрук глаголил, что на Куполе Кропоткина нужно во всём слушаться Булата Мавлюдова. И знаете, что первым делом предложил Булат Рафаэлович, когда Александр отошёл? Прааааааааавильно:
- А пойдём на белый снег! Со мной можно.
Ну раз во всём слушаться, то пойдёмте, конечно. Для понимания: Булат Мавлюдов – кандидат географических наук, председатель комиссии спелеологии Московского Центра Русского Географического Общества. Короче, он – большой профессионал. Он чётко может определить, где снег достаточно плотный, а под каким сугробом притаилась трещина. Поэтому с Данко Рафаэловичем можно и на белый снежок.
- А вы когда-нибудь проваливались в ледяную трещину, - продолжаю допытываться до старшего товарища
- Конечно. Однажды в Антарктике на острове Кинг-Джордж. Но там лететь не глубоко было. Всего пару метров.
- И как ощущения?
- Отряхнулся, да пошел искать, где можно выбраться. Выбрался.
Тем временем по белому снегу мы дошли до подлёдного водопада, который можно увидеть через огромную проталину.

3
Красиво ли на леднике? Не то слово! Особенно, когда перед нами открылась 300-метровая стена голубого льда, утопающая в Баренцевом море. Скажу честно, я так впечатлился открывшимся пейзажем, что матерно констатировал: «офигеть блин». Но тут я имею полное право на крепкое словцо! Купол Кропоткина – всё-таки мой первый ледник. А как насчет человека, который практически не сходит с ледников?
- У вас бывает профессиональное выгорание? Когда вы сейчас смотрите на ледник, вы любуетесь его красотой?
Мавлюдов хмурится и задумчиво произносит:
- Здесь у льда слои разного цвета. Хммм. Из-за чего же произошло такое расслоение? Сейчас будем выяснять!
И с ледорубом под рукой арктический Данко отправляется искать ответы.
Тут ко мне подбегает госинспектор Коля Пилюгин.
- Андрей, дай мне пожалуйста свою крышку от термоса. Я из нее попью, - просит он. – У меня традиция. Я каждый раз, когда приезжаю на ледник, пью оттаявшую ледяную воду. Это самая вкусная вода в мире!
Даю Николаю крышку-кружку. Пилюгин зачерпывает талую воду и с упоением пьёт. Я с интересом наблюдаю. А про себя думаю: «Тоже что ли попробовать?». Наклоняюсь, делаю ладони лодочкой и пробую. Вкус, действительно, необычный. Не могу сказать, что это самая вкусная H2O в мире, но что-то в ней есть. Вдруг в голову без стука, с ноги врывается мысля: «А этой водицей вообще можно живиться? Надо было с Мавлюдовым проконсультироваться». Бегу к местному Данко.
- Булат Рафаэлович, Булат Рафаэлович! – тараторю я. – Я тут талого ледника отведал. Эту воду можно пить?!
Мавлюдов поправляет очки и экспертно молвит:
- Конечно. Это чистый дистиллят. Вода без малейших примесей.
Я уже готов выдохнуть. Но тут к беседе присоединяется почвовед Никита Мергелов:
- Коллега, эту воду ни в коем случае нельзя пить! Чего в ней только нет…
Между Мавлюдовым и Мергеловым разгорается нешуточный научный диспут на тему того, что можно пить, а что нет. А я про себя думаю: «В 90-е в моем родном Нижнем Тагиле экология отсутствовала, как класс. И я, будучи не самым сознательным ребёнком, ел там зелёно-розовый снег. Не тагильчанину бояться арктических дистиллятов!»
Чтобы остудить горячую научную баталию, я перехожу к главному вопросу:
- А вот скажите: ледник тает, потому что в Арктике лето? Или потому что идёт глобальное потепление?
- Потому что лето, - держит ответ Булат Рафаэлович.
- Значит, глобального потепления на самом деле нет? – не отступаю я. И получаю ответ, всеобъемлющий, как бескрайние ледники Земли Александры:
- Есть…
Спустя три часа на кухне арктической базы «Омега» оттаявший Булат Мавлюдов развил свою мысль:
- Глобальное потепление – это как среднее по больнице. Где-то оно есть, а где-то его нет.
Я понимающе кивал (хотя ничего, если честно, не понимал) и уплетал большой ложкой цитрусовое варенье нашего Данко. Оно было вкуснее, чем талая вода с арктического ледника.

То ли бурый мишка, то ли черный котейка 🐻❄️😺