Адвокат Сергей Бадамшин по делу Самариддина Раджабова обращается к потерпевшим с вопросом:
— Соответствует ли обстановка и обстоятельства на видео тому, что происходило 27 числа на Трубной площади?

Все трое отвечают утвердительно.

Сторона обвинения завершила представление доказательств.

В зал судебного заседания по делу Самариддина Раджабова приглашается свидетель защиты — Красноперцева Ксения, журналист. Она присутствует на видеозаписи.

Раджабов ей не знаком, оснований оговаривать его у неё нет.
Вопросы задаёт адвокат Анри Цискаришвили. Он просит пояснить, где и с какой целью свидетель находился на акции 27 июля.
Ксения — корреспондент издания «Медиазона».
— Какая окружающая ситуация была?
— К тому моменту в принципе было спокойно. В какой-то момент возникло огромное количество сотрудников полиции. Всё это довольно странно выглядело. Сумбур. Но в целом обстановка была довольно спокойной.
— Видели ли вы, чтобы кто-нибудь из толпы осуществлял противоправные действия в отношении представителей власти?
— Нет.
— Слышали ли лозунги?
— Нет.
— Может быть жесты?
— Нет.
— Видели ли вы, чтобы кто-нибудь призывал к массовым беспорядкам?
— Нет.
— Что происходило, когда появилась полиция? Как происходили задержания? Кого задерживали?
— Они были экипированы очень хорошо — каски, жилеты, дубинки. Они смещали людей в сторону площади. Люди не очень понимали, что они делают, потому что люди просто так стояли. Люди были заняты тем, что просто стояли, кто-то ел.
— Насколько агрессивно они себя вели?
— Ни насколько.
— Видели вы задержание человека в клетчатой рубашке? Можете ли вы что-то пояснить об обстоятельствах задержания?
— Нет.
— Слышали ли вы какой-то хлопок, звук?
— Нет.

Сергей Бадамшин ходатайствует о просмотре видеозаписи, чтобы иметь возможность задать вопрос свидетелю. Прокурор возражает, однако суд постановляет посмотреть видеозапись.

Адвокат Сергей Бадамшин по делу Самариддина Раджабова спрашивает свидетеля: «Всё-таки после того как вы посмотрели видеозапись, вспомнили ли вы звук падения бутылки?»

«Я не слышала громкий звук», — говорит свидетель.

Вопрос задаёт прокурор.
«Это ваше восприятие обстановки: все вели себя спокойно? Это ваше личное мнение?» — спрашивает она.
Ксения отвечает, что это её восприятие.
Прокурор спрашивает слышала ли Ксения объявления о том, что нужно разойтись. Она отвечает, что не слышала.
— С какой целью вы туда прибыли? Вам было известно, что мероприятие несанкционированное?
— По редакционному заданию.
— В связи с чем вы получили задание? Просто так сходить на Трубную площадь?
— Мне было сказано прийти на Трубную площадь.
— Прийти в связи с чем — непонятно. Почему не на какую-то другую площадь?
— У меня есть сообщение о том, что мне нужно прийти.
— В чем интерес происходящих событий для вас как для корреспондента?
Свидетель поясняет, что её задача как корреспондента — осветить задержания и происходящие события.

Вопросы свидетелю защиты по делу Самариддина Раджабова задаёт потерпевший Линник.

Его интересует, как она определила, что на Трубной площади именно сотрудники второго оперативного полка. Она поясняет, как они выглядели.

Адвокат Сергей Бадамшин спрашивает потерпевшего, почему он возражает, ведь тот сам является сотрудником второго оперативного полка.

Самариддин Раджабов задает вопрос потерпевшему Линнику:
«На данный момент она правильно ответила?»

«Да».

«Всё, какие вопросы тогда», — удивляется Самариддин.

Адвокат Сергей Бадамшин по делу Самариддина Раджабова заявляет ходатайство о допросе отца Самариддина.
Он заходит в зал, приветствует всех громким «Здравствуйте!»

«Раджабов Самариддин — мой старший сын. Я впервые в таком месте, немножко волнуюсь. Раджабов Самариддин — мой сын, ему 21 год. Я воспитал хорошего сына с такой гражданской позицией. Я горжусь. Я хочу, чтобы все россияне воспитали так своего сыновей, чтобы они различали, где вор и убийца, а где нет. Я горжусь, что у моего сына есть такая позиция. У меня пятеро детей, они все разные. Все хороши по-своему. Я ему сказал: "Уезжай, здесь — одна беда, ничего не светит хорошего. Вокруг все — воры, мошенники и бандиты. Тебя посадят". Мы несколько раз спорили об этом. Я ему сказал: "Уезжай, пока тебя не посадили. Никто тебе не поможет — ни Конституция, ни гражданское общество, которое пока слабо". Огромное спасибо тем гражданам, которые вышли не только за "московское дело" и моего сына, но и за всех политзаключенных. Мало там было, всего двадцать пять тысяч человек — это мало для России. Что сделал мой сын? Кого убил? Кого ограбил? Я бы в таком случае сюда не пришел. Я извиняюсь, конечно. У меня пятеро детей. Самариддин — второй ребенок, старший сын. Я всем детям говорю: "Не воровать, не убивать, — тем более. Работайте честно, имейте совесть. Если вас мои слова не устраивают — уходите из дома". Ему сказал, дочке и младшим: “Учитесь хорошо и уезжайте из этой страны, ничего хорошего вас здесь не ждёт”. У нас в семье всегда уважительное отношение друг к другу. Он чем может помогает, звонит и спрашивает может ли он помочь. Я редко звонил своему сыну. Часто он звонил мне. Он учился скажем так, — средненько. Не так уж хорошо учился, но учителя не жаловались. Двоечником не был. Старался, занимался спортом. Двадцать пять километров ехал, чтобы попасть на тренировки по самбо и восточным единоборствам. Представляете, двадцать пять километров в нашем-то климате зимой? Успехи были хорошие, получал какие-то места. Хотел дальше заниматься, но я ему сказал: кто мне будет помогать? Нас много в семье, надо работать. Ежемесячно он мне понемногу помогал. Везде не берут, конечно, нужен стаж и опыт. Но если молодых не берут, то откуда у них стаж и опыт? У нас в семье все позитивные, в том числе и я. Мне жалко, что вот в 21 год он тут».

Отец Самариддина Раджабова продолжает рассказывать о своём сыне:

«Молодой человек должен быть с гражданской позицией. Он должен видеть, что творится в стране и у его соседей. Утром 27 июля мы созвонились. Он обещал приехать. Возле метро я остановился и звоню: "Сколько еще тебя ждать?" Он говорит: "Папа, я не могу". Он рассказал, что пошёл гулять после стрижки и видит, что люди вышли на улицу и решил присоединиться. И он правильно сделал, я думаю. Надо было допустить независимых кандидатов. Я за это. В России должны быть выборы. Я сыну говорил — уезжай. У нас депутат — он же вор, бандит».

Судья интересуется у отца Самариддина сам ли он себя обеспечивал.
«Мы помогали друг другу», — отвечает он.
— А его выбор заниматься музыкой чем связан?
— Сам выбрал. Сначала я не понимал, зачем он выбрал жанр этот… Как его… Рэп. Но потом решил, не все же у нас будут Киркоровыми и Басковыми. Выбрал такую работу, чтобы два дня работать, два — заниматься музыкой.

На этом допрос отца окончен.

Суд переходит к допросу свидетеля защиты — сестры Самариддина Матлубы.
Она старшая сестра в семье, но Самариддин — её старший брат.

«У нас большая семья. Я самая старшая. Мы всегда были вместе до окончания школы. Потом я окончила школу, приехала в Москву поступать. Он тоже приехал. В семье у нас всегда хорошее отношение. Он у меня самый лучший, у нас не было каких-то конфликтов из-за которых можно отказаться друг от друга. Он мне помогал чем мог. Так как ему только 21 год, то я не просила материальную помощь. Я считаю, что он ещё должен сам развиваться. Если мне нужна помощь, то я в любое время могу обратить к нему, и он поможет. Он всегда следил за младшими. Ждал их после школы, чтобы они шли одни домой. Учился, конечно, скажем, не на пятёреки. Но достаточно хорошо. Поступать куда-то не хотел, но всегда хотел стать актером. А как ты сдашь экзамен? И он сдал на пять русский язык. Увлечения — спорт, рэп. У него много треков. Самый известный вы знаете. Спорт тоже успешно — первое, второе и третье место. На работе в коллективе отношения хорошие — вовремя оплачивал работу как прораб. Отношения с мамой хорошие. Они друг-друга понимают. Мы были маленькими, когда родители развелись. Так получилось, что мы остались с отцом. С ним у него уважительные отношения».

Защита просит приобщить в качестве характеризующего материала кассовые чеки о том, что Самариддин Раджабов перечислил денежную компенсацию морального вреда потерпевшим, а также сделал взнос в благотворительную организацию.
Потерпевшие говорят, что первый раз об этом слышат. Адвокат Сергей Бадамшин говорит, что они могут получить компенсации на почте.

Судья по делу Самариддина Раджабова интересуется у потерпевших, требовали ли они возмещение вреда и нуждаются ли в таковом. Потерпевший Внуков говорит, что не требовал и не нуждается. Комбаров с ним солидарен. Линник заявляет, что с ним ситуация аналогичная, претензий материального характера он не имеет.

Суд объявляет перерыв 45 минут.

В Мещанском районном суде продолжается судебное заседание по делу Самариддина Раджабова.

Суд переходит к допросу подсудимого.
Вопросы задает адвокат Сергей Бадамшин.

— Расскажите обстоятельства вашего нахождения на площади 27 июля 2019 года, в принципе, всё, что связано с уголовным делом в свободном формате.
— 27 июля я принимал участие в мирном митинге, где задерживали и избивали людей у меня глазах. Я и сам получил удар дубинкой по голове. Я много видел, как били женщин, молодых парней. Я пришел с целью выразить своё неуважение к такому беспределу. Никакого умысла причинить боль, а также совершить угрозу применения, — насилия не было. Данные товарищи были в бронежилетах, шлемах. У меня была просто маленькая бутылка. Я никак не могу понять, как я могу обычной бутылкой сделать больно людям, которые ходят в бронежилете? Мне в голову не приходит, что, бросив бутылку на землю, я испугал товарищей полицейских. Честно, это смешно. Я никого не хотел бить. Я хочу добавить, что как я мог им угрожать, если я просто бросил бутылку на землю? На дальнейшие вопросы я отказываюсь отвечать.

Самариддин соглашается ответить на вопросы прокурора о его личности. Она спрашивает о его доходе. Самариддин отвечает, что его доход составляет около пятидесяти тысяч рублей в месяц, он материально помогал маме и другим членам семьи.

— Состояние здоровья у вас?
— Хорошее вроде, пока.

Судья интересуется знакомился ли Самариддин Раджабов с результатами психиатрической экспертизы, в которой говорится, что он мог когда-то употреблять наркотики. Самариддин поясняет, что не согласен и наркотики он не употреблял.

На этом судебное следствие по делу окончено. Суд переходит к прениям.

В прениях по делу Самариддина Раджабова выступает прокурор.

Она заявляет, что в ходе судебного следствия достоверно установлено, что Раджабов, понимая, что Линник, Внуков и Комбаров являются представителями власти, выражая реальное намерение применить насилие, с силой бросил бутылку с жидкостью, которая упала на пути их следования, создав для них угрозу причинения насилия в связи с исполнением их должных обязанностей.

«Подсудимый вину не признал. Пояснил, что находился на мирном митинге, помогая пресечь незаконные задержания сотрудниками полиции, указав, что ряду лиц причинялись увечья. Полагает, что никаким образом не препятствовал. Несмотря на позицию подсудимого, его виновность установлена показаниями потерпевших, в частности, Линника, Комбарова и Внукова», — заявляет прокурор.

Прокурор продолжает зачитывать свою позицию в прениях по делу Самариддина Раджабова.

«В судебном заседании установлено, что потерпевшие производили законные действия по задержанию граждан, указали, какие граждани были задержаны — как пояснил Комбаров, особо активные. Из показаний следует, что им были осуществлены законные действия в рамках их полномочий», — читает она с листа.

«Помимо перечисленных показаний потрепавших и свидетелей, виновность подтверждается письменными материалами дела — результатами оперативно-разыскной деятельности. В частности, видеозаписями, где запечатлен мужчина, который бросал бутылку. <…> Так же рассмотрена видеозапись по факту задержания.

<…>

В судебном заседании были исследованы материалы административного дела, в том числе постановление судьи, согласно которому Раджабов был признан виновным в совершении административного правонарушения. Исследованные доказательства являются относимыми, допустимыми и достаточными для признания Раджабова виновным.

<…>

Показания свидетеля защиты, которая находилась на акции. <…>
Прошу суд отнестись к ним критически, поскольку это субъективная точка зрения.

Бутылка, брошенная с силой на пути движения сотрудников полиции, создала для них угрозу, а при падении образовала звук, имитирующий разрушение неизвестного предмета, что в совокупности с обстановкой, вызвало состояние опасения.
Указанное обстоятельство подтверждено».

⚡️ Государственное обвинение просит назначить Самариддину Раджабову наказание в виде трёх лет и шести месяцев лишения свободы

В прениях выступает защита Самариддина Раджабова.

Первым выступает адвокат Анри Цискаришвили. Он заявляет, что предъявленное обвинение не соответствует обстоятельствам уголовного дела. Действия Раджабова были восприняты исключительно в совокупности с окружающей ситуацией, то есть, если бы противоправные действия в отношении представителей власти не совершались бы, то падение на тротуарную плитку бутылки, не воспринималось бы ими как гроза. Объективное вменение вины — грубейшее нарушение прав Раджабова и основополагающих принципов уголовного законодательства. Доказательства отсутствуют. Обвинение строится на неправильном толковании уголовного закона и показаниях потерпевших, которые через три месяца чудесно вспомнили, что испытали чувство страха. При их первоначальном допросе, и они сегодня это подтвердили, никто не говорил о чувстве страха. Линник первоначально утверждал, что почувствовал удар, а позже поменял свои показания и начал говорить о чувстве страха. Комбаров первоначально утверждал, что вообще ничего не знал о брошенной бутылке, а сейчас сказал, что испытал страх. Внуков также ничего не говорил о чувстве страха.

Что же общего в показаниях потерпевших? Все они вспомнили о том, что испытали чувство страха спустя несколько месяцев после 27 июля, несмотря на то, что были допрошены. Так, Линник сегодня в суде сказал, что бутылка в него не попала, но он испытал чувство страха, но ранее он говорил, что бутылка в него попала, и он испытал боль. Это говорит о том, что его первоначальные показания были ложью, а значит и последующие показания вызывают сомнения в их правдивости.

Но что же повлияло на то, что они поменяли свои показания? В материалах дела появились видеозаписи, на которых отчетливо видно, что бутылка не попала в Линника. Это подтверждает и экспертиза. Следствие на появление видеозаписи и экспертизы отреагировало так, что я деле появилась угроза применения насилия и указания на состояние опасения. Первым об этом состоянии опасение заявил Линник и это логично, ведь он был первоначальным потерпевшим по делу. И как сегодня это указал Линник, заявил он об этом после того, как посмотрел видеозаписи по инициативе следствия.

Далее в деле появились Внуков и Комбаров. Внуков пояснил, что он находился в госпитале, и в какой-то момент от следствия поступила инициатива о том, чтобы написать заявление признать его потерпевшим. Это прямо сказано Внуковым и зафиксировано в протоколе судебного заседания. Позже появился Комбаров, который также ответил, что ему поступил звонок следствия, и он, отсматривая со следователем видеозаписи, понял вдруг, что испытал опасность и написал заявление. При этом у меня возникают сомнения при каких обстоятельствах в деле появились потерпевшие Внуков и Комбаров: самостоятельно ли они написали заявления? Можно ли доверять показаниям Линника, который уже один раз соврал? Возникают сомнения, можно ли им доверять. Других доказательств у нас нет. Обвинение их не представило».

Адвокат Анри Цискаришвили говорит, что у Самариддина громадные планы на жизнь, но всё это он потеряет, а окружающие его условия разрушат всё, что есть в нём позитивного. Это будет и серьезным ударом для всех его близких родственников. Защита просит вынести оправдательный приговор.

Речь адвокат Анри Цискаришвили вызвала шквал аплодисментов.

Теперь в прениях по делу Самариддина Раджабова выступает адвокат Сергей Бадамшин.
Он говорит, что тоже никогда не был отличником, «но со временем круглым он стал». В зале смеются.

«... Дело очень простое. Оно несправедливое. Я очень удивился, когда увидел обвинение по ч. 1 ст. 318 УК РФ в угрозе применения насилия. Надо отдать должное, что оперативные сотрудники нашли видео, которое опровергает показания Линника. И тут Линник говорит, что действительно не прилетела бутылка в шею. Что делает следствие? Появляется полноценная угроза применения насилия. Я был очень удивлен. Мы учились с вами в одних институтах по одним и тем же учебникам. Весь процесс берут на цитаты. И одна из худших цитат — это три с половиной года. Вы просите за испуг трех полицейских отправить 21-летнего таджика-самбиста в колонию.
Мы сегодня впервые создаем такую пагубную практику в Москве. Дальше любой сотрудник полиции будет говорить: "Я испугался. Испугался собаки. В этот момент могло быть всё, что угодно. Собака была бешеная!"...»

Адвокат Сергей Бадамшин продолжает прения по делу Самариддина Раджабова:

«Обращаю внимание, что экспертизы о психологической устойчивости потерпевших, — не проведены и не назначались. Ответственность за угрозу по ч. 1 ст. 318 УК РФ может наступать только за определённый психический вред представителю власти.
<…>
Чем подтверждается реальность намерения применить насилие? Согласно обвинению и материалам дела, была нанесена одновременно с окончанием её реальности.
<…>
Бутылка не могла быть опасной даже для беременной полицейской собаки.
<…>
Никто из потерпевших не видел, кто именно бросил бутылку».

Адвокат Сергей Бадамшин продолжает прения по делу Самариддина Раджабова:

«Я смею утверждать, что пластиковая бутылка не способна причинить вред. Пластиковая бутылка — самое безопасное, что могло с ними случиться. Они находились в служебном обмундировании».

Сергей Бадамшин зачитывает информацию с официального сайта производителя обмундирования, в котором были потерпевшие.

«Смею утверждать, что защита проходила сертификацию и испытания», — говорит Бадамшин.

«Более того, по тому же самому делу со мной согласен и Габдулин, который вынес постановление о прекращении дела 3 сентября в отношении Костенка.
<…>
Таким образом, вся позиция обвинения строится на двух словах — сила и ускорение. Целое следственное управление и институт криминалистики ФСБ не пытались выяснить скорость бутылки.
<…>
Но есть видео, по которому можно выяснить скорость. Никто не возражал. И так сойдёт. Три с половиной года — и так сойдет.
<…>
Я изучал судебную практику по угрозам применения насилия и там действительно угроза — демонстрация ножа и так далее. Везде суды сделают реальности воплощения угрозы. Реальность воплощения угрозы — это достать вторую бутылку. У подсудимого не было второй бутылки. Это подтверждается и показаниями свидетелей, которые говорили, что бутылка не изымалась и не было у Раджабова второй бутылки», — говорит адвокат.

Адвокат Сергей Бадамшин продолжает прения по делу Самариддина Раджабова.
Он заявляет, что объективно доверять показаниям сотрудников полиции, испытывающих страх, не представляется возможным. Это их субъективное восприятие.
«Особенно удивляет безосновательное использование обвинением предположения о намерениях обвиняемого».
«Конечно, можно предположить, что была обида. Хотя для обиды, как говорил Внуков, существует квалификация в КоАП РФ — ч. 1 ст. 20.1. Но исходя из представленных доказательств, действия подсудимого не содержат признаки преступления ч. 1 ст. 318 УК РФ.
Полицейские должны стойко нести тяготы службы, а не пугаться пластиковой бутылки и стаканчиков», — говорит он.

В прениях выступает Самариддин Раджабов:

«…Товарищ Линник меняет показания. В Мосгосурде я говорю, что как-то странно — их было четверо, а испугался один. И через три дня их стало четыре. Затем Максидов отказался. Как он сказал: "Жизнь человека для меня не пустой звук". В стране кризис. Данные люди просто боятся потерять работу.
<…>
Вы понимаете, что за эти показания я поеду в колонию на три с половиной года?
<…>
Я общался с Костенком, и он рассказал, что его забрали из дома. Мне было так обидно, ведь я дома не был. "А что ты сделал?" — спросил его я. "Бутылку кинул и два раза попал", — ответил Валерий. "Хм, ты опасный. Я вот даже не попал". И тут говорят, что его отпустили. Я перестал есть местную еду, почистил зубки, думал, вот сейчас отпустят и пойду домой. Наступила ночь. И ничего.
Еще недавно Новиков, который два раза дал по голове сотруднику полиции, получил 120 000 рублей штрафа. Я никого ударил и должен провести три с половиной года в колонии. Хорошо, что сегодня тут серьезно рассматривают моё дело, а то кому не расскажу — смешно. Посмотрите на присутствующих. Никто из них не пришел поддержать потерпевших.
Пацаны, вся страна смеется. Сколько стоит ваша честь?»

С последним словом выступает Самариддин Раджабов.
Он начинает с того, что зачитывает рэп о своем деле и о «деле 212» в общем. Он говорит об общественной поддержке, поддержке медийных людей.

«Знаете такими приказами проблему никак не решить. Россия — это огромный медведь в спячке. Когда этот медведь проснется, то всем мало не покажется. Я бы не хотел этого. Я люблю эту страну.
<…>
На данный момент мы маринуем воздух, но это ни к чему хорошему не приведет. Чтобы проблемы решались — надо выходить и общаться с народом, а не сажать таких парней».

⚡️ Приговор будет оглашен завтра, 24 декабря, в 15:00.