— Прощай, — шепнула она, глядя ему в глаза.

📚В очередной раз по соцсетям разносятся сравнения с «Гарри Поттером» (собственно, ещё при жизни Навального только ленивый не шутил про «мальчика, который выжил»), и в очередной раз в тёмном сегменте телеграма доносится вой «да почитайте уже другую книгу» — не то чтобы совсем несправедливый, но, скажем прямо, сомнительной уместности.

А я же, поскольку блог у меня про литературу, обращу внимание на то, что Навальный из всех публичных политиков в стране был, пожалуйста, самым читающим со времён Ельцина. Он читал Чехова и Сапковского. Читал «Доказательную медицину» Петра Талантова и мемуары Подрабинека. Читал Сондерса и Барнса («Местами это даже возмутительно, читал и думал: чувак, нельзя же так, ты ж англичанин, как ты это понял?»). Переживал, что в тюрьме нельзя использовать киндл, только бумажные книги. Читал в спецприёмнике «Американских богов», а в тюрьме — «Всю президентскую рать». Читал на английском Стига Ларссона и Моэма. Читал Зыгаря и Фишмана. Читал Прилепина (и писал предисловие к англоязычному изданию «Саньки»). Конечно, читал отличные книги своего брата Олега и Киры Ярмыш. Судился с колонией за то, что ему не отдавали почитать Коран. В шкафу на фоне в его видеороликах соседствовали Лавкрафт, Сальников, Янагихара и книга «Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии». И так далее, и так далее, и так далее. Ну и «Гарри Поттера», что уж тут, читал и цитировал.

Это всё не к тому, что количество и разнообразие прочитанных книг что-то напрямую говорят о моральном облике человека. Несколько из самых отвратительных и подлых людей, которых я лично знал в своей жизни, были очень начитанными — и, наоборот, я встречал великолепных, чутких и добрых людей, не прочитавших со школьной скамьи и десятка томов.

И всё же, и всё же. Человек, который читает — страстно, с удовольствием, с радостью — может быть мне во многом не близок, но с ним есть о чём поговорить в отличие от чёрного ящика, по кругу перечитывающего Ильина и Старикова. Навальный был очень сложной фигурой, но он был человеком страстным, любознательным, искренним, ошибающимся и готовым признавать ошибки. И всё это если и не следует из его читательских привычек, то точно с ними коррелирует.

К сожалению или нет, нам не удастся узнать, каким президентом был бы Навальный. Но когда в России снова появится внятный политик, думающий не о своём месте в истории, а о благополучии людей, уверен, что и он тоже будет хоть немного, но книжным червём. И тогда, быть может, сбудется предсказание Алексея — и Россия будет счастливой.

​​Политики и книги

Егор Михайлов, коллега из «Афиши», сделал интересное замечание-обзор о завидной начитанности Навального. Я же сейчас слушаю новую работу известного и у нас историка литературы Эндрю Петтигри о книгах в военное время (The Book at War: Libraries and Readers in an Age of Conflict).

«Редко вспоминают о том, что во Второй мировой войне противостояли лидеры, которые также были авторами бестселлеров. Для Уинстона Черчилля писательство было в крови, начиная с его первых журналистских эссе в Индии и во время англо-бурской войны, и заканчивая приключениями, вошедшими в его первую автобиографию "Моя ранняя жизнь" (1930). В тяжелые годы перед Второй мировой писательская и журналистская деятельность помогла ему справиться с растущими долгами. В 1953 году он получит Нобелевскую премию по литературе за ораторское искусство и исторические труды.

Его противник, Адольф Гитлер, не добился такого признания, но он создал самый печально известный текст двадцатого века, "Майн кампф", в котором в удивительных деталях изложил свою программу для Германии и судьбу, которая должна была ожидать ее врагов. Опубликованная в двух томах в 1925 и 1926 годах, книга вызвала вялую реакцию, и ее продажи возросли только после того, как его национал-социалистическая партия стала реальной политической силой. Гитлер также был разборчивым читателем и коллекционером, особенно книг по архитектуре и истории, о чем свидетельствуют книги из его личной библиотеки в Берхтесгадене, присвоенные американскими солдатами в 1945 году и хранящиеся сейчас в Библиотеке Конгресса. [Полистайте серию моих мини-постов с цитатами из книги «Личная библиотека Гитлера: Книги, которые сформировали его жизнь» Тимоти В. Райбека]

Несмотря на репутацию грубого и необразованного человека, Иосиф Сталин был глубоко грамотным и вдумчивым читателем и любителем книг. Школа в маленьком грузинском городке на окраине Российской империи стала желанным убежищем от неблагополучной семьи, и интеллект Сталина был оценен с ранних лет. В местной семинарии он навлекал на себя неодобрение, получая доступ к запрещенной литературе из библиотеки. Революционная политика помешала его стремлению поступить в университет и стать профессором, но он продолжал читать, собрав в своей квартире в Кремле и на дачах тщательно составленную библиотеку из 15 000 книг. Это была не выставочная коллекция: значительная часть сохранившихся книг испещрена его подробными и порой едкими комментариями. Сталин перенес это редакторское чутье в глубокую вовлеченность в некоторые из основных писательских проектов советского государства, включая "Краткий курс истории Коммунистической партии и Советского Союза" и школьные учебники истории. Сталин написал гораздо больше, чем ему приписывают: его "Основы ленинизма", "Марксизм и национально-колониальный вопрос", "Проблемы ленинизма" и "Диалектический и исторический материализм" разошлись миллионными тиражами при его жизни.

Войну идей предстояло вести людям, сделавшим свою карьеру на силе слова».

Из: Книга на войне: Библиотеки и читатели в эпоху конфликтов. Эндрю Петтегри.

Моя любимая литературная теория — то, что действие всех книг Лемони Сникета/Дэниела Хэндлера происходит в одной вселенной с набоковским «Бледным огнём». Вот, например, в «Почему мы расстались» среди прочих артефактов, которые рассказчица возвращает своему бывшему, обнаруживается зембланская монета.

19 февраля 1790 года в Париже по обвинению в государственной измене казнили роялиста Тома де Фавра. Рассказывают, что он взошёл на эшафот, внимательно прочитал приговор и нашёл в нём три орфографические ошибки, о чём немедленно сообщил палачу.

Сегодня Рубинштейну исполнилось бы 77.

Очень интересно (впрочем, мало ли что у нас не имеет отношения к реальности)

Полезная ссылка: до 26 февраля идёт приём заявок на конкурс «Искусный глагол». Если вы пишете о культуре и живёте не в столицах (конкретнее — в Приволжском, Уральском, Сибирском и Дальневосточном федеральных округах), спешите податься, конкурс хороший.

За край родной стоит он грудью;
Он — патриот, и потому
Враждой пылает к правосудью,
К свободе, к слову и к уму.

Алексей Жемчужников. «В альбом современных портретов» (1870)

Оказывается, у хитовых мемуаров Бритни Спирс был не один соавтор, а целых три: писательница Ада Кэлхун помогла с первым черновиком, потом присоединился журналист Сэм Лански, написавший в прошлом году профайл Тейлор Свифт для Time, а в конце — Люк Демпси, легендарный гострайтер и редактор, работавший со всеми, от Винни Джонса до Присциллы Пресли и Марка Мэнсона.

Очень нравится, что в последние годы профессия гострайтера из полупостыдного индустрийного секрета Полишинеля превращается в не слишком публичную, но всё-таки честную работу. Хотя гораздо лучше, когда имена соавторов выносятся хотя бы в выходных данных (как в книгах Оззи Осборна или Дебби Харри), а не оказываются зашифрованными за анонимным «You know who you are» в разделе благодарностей (как у Бритни).

В рамках «отмены русской культуры» в New York Times вышла рецензия на «Голубое сало»

Кто в Петербурге или рядом — помечайте в своих календарях четверг каким-нибудь красивым цветом и спешите на високосную распродажу «Подписных» — следующая будет только через четыре года

Катин пост про некоего анонимного автора, издающего плохонькие тексты под именем венецианской поэтессы-куртизанки шестнадцатого века напомнил про одного поэта, издававшего свои стишки под псевдонимом (?) АЛЕКСАНДР ПУШКИН