Битва за Ленинград и Ржевская битва, бывшие одними из самых кровопролитных и продолжительных сражений Великой Отечественной, имеют много схожих черт по своим масштабам, ожесточённости боёв, а также количеству неудачных и кровавых попыток Красной Армии добиться успеха в этих кампаниях. Однако в их популярном понимании, сложившемуся к настоящему времени, есть существенные различия. Если Блокада Ленинграда воспринимается сугубо как история жизни горожан, и бои за прорыв блокады остаются где-то на периферии общественного интереса, то с Ржевской битвой всё обстоит ровно наоборот. Причины этого вполне очевидны, но тем не менее это не значит, что такие "слепые места" памяти о войне, как жизнь в Ржеве под оккупацией, не заслуживают нашего интереса. Представляю вашему вниманию отрывки из воспоминаний Маргариты Витальевны Дымовой, вышедшие в печать 4 года назад.
Торопецкий тракт, Ржев. 1942/1943.
Немецкие солдаты у танка Pz.II F рядом с Вознесенским собором
"...Мы поспешили уйти в город. В нашем крае немцев еще не было. Пришли они позднее. Начали устанавливать «новый порядок». Заходили в дом. Кому что приглянется, то и тащили из вещей. Искали также и продукты... Помню, один немец выгреб из печи все, но ничего не нашел. Все уже съели. Так и жили при их порядке с вечной мечтой о хлебе и в страхе, что выгонят на зиму семью из дома...
Напротив нашего дома был клуб железнодорожника. Там была большая библиотека. Так эти дикари выбросили все ценные книги под окно. Выросла большая гора книг, дождь мочил и ветер листал страницы. Было просто жаль все это. Я так любила книги! А моя бабушка, бывало, не могла спать, не прочтя хотя бы страницу. Книг у нас своих было много. Целый книжный шкаф. Но дело не в этом. Решила я спасать книги. Таскала их днем, а ночью прятала в мешках до лучших дней. А лучший день был в мечтах у нас: освободят, вернутся наши.
Когда немцы поселились окончательно, стало страшно, опасно было подходить к книгам. Хоть они и продавали книги, большую часть уносили жители. Чтобы это прекратить, немцы ради снайперства стали стрелять в тех, кто подходит к книжной куче.
Приближалось лето. Жизнь становилась все труднее. Питание в основном состояло из травы. От лебеды люди пухли, умирали. Так умерла моя мать.
Немцы становились все злее, выгоняли из домов жителей за Волгу. Говорили. что русские с этого края идут. Нам уходить не хотелось. Хотя везде был развешен плакат «Кто не уйдет – расстрел!». Прятались сначала в подвалах. Но это мало помню. Выгнали и нас, ушли мы в Ржев...
Многое можно написать о своей жизни. Но буду кратка. В дальнейшем мытарств было много. Умерла бабушка, не долго жила после матери. Остались мы с сестренкой вдвоем. Жили мы на квартире. Вскоре я заболела тифом, потом сестра. Сколько мы лежали, бредили - не помню. Только не было сил даже пошевелиться. Ухаживал за нами дедушка. Немцы, покидая город, выгоняли всех из домов. Помню, зашли и к нам. В этот раз не помогла надпись «тифиус». Это сначала их отпугивало. Смотрим, тот очкастый. В этот раз у него в руке револьвер, уставился на нас. Лежали мы с сестрой на разных кроватях. Немец поводил оружием, но не выстрелил. В это время появился дед. Говорит: «Больные, тиф!». Тогда немец жестом показал старику, мол, - тащи их на санках вон.
Всю ночь слышно было, как они уходили, так как домик стоял на самой дороге. Под утро стало тихо, а когда солнце взошло, видно было из окна. откуда просматривалось поле, как кто-то идет в белых халатах. Дед выглянул во двор, стал поджидать тех, кто идет, хотел было идти к калитке. Верно он уже понял кто это. Те, в белом, приблизились. Вот, уже рядом почти. Дед - тоже к двери. Но там по-русски: «Не трогай, старина, взорвет!». И отцепили мину со сковороды.
Сколько было радости. Наши пришли!!!
В этом доме, где мы были, остановился, кажется, генерал. Увидев нас, он сказал: «Ничего, подлечим, а главное теперь кушать, и поправитесь!» Сначала так и было. Ходить учились, так сильно шатало, потом все лучше. Жизнь вошла в свою колею. Была цель теперь в жизни, и хотелось жить."
Торопецкий тракт, Ржев. 1942/1943.
Немецкие солдаты у танка Pz.II F рядом с Вознесенским собором
"...Мы поспешили уйти в город. В нашем крае немцев еще не было. Пришли они позднее. Начали устанавливать «новый порядок». Заходили в дом. Кому что приглянется, то и тащили из вещей. Искали также и продукты... Помню, один немец выгреб из печи все, но ничего не нашел. Все уже съели. Так и жили при их порядке с вечной мечтой о хлебе и в страхе, что выгонят на зиму семью из дома...
Напротив нашего дома был клуб железнодорожника. Там была большая библиотека. Так эти дикари выбросили все ценные книги под окно. Выросла большая гора книг, дождь мочил и ветер листал страницы. Было просто жаль все это. Я так любила книги! А моя бабушка, бывало, не могла спать, не прочтя хотя бы страницу. Книг у нас своих было много. Целый книжный шкаф. Но дело не в этом. Решила я спасать книги. Таскала их днем, а ночью прятала в мешках до лучших дней. А лучший день был в мечтах у нас: освободят, вернутся наши.
Когда немцы поселились окончательно, стало страшно, опасно было подходить к книгам. Хоть они и продавали книги, большую часть уносили жители. Чтобы это прекратить, немцы ради снайперства стали стрелять в тех, кто подходит к книжной куче.
Приближалось лето. Жизнь становилась все труднее. Питание в основном состояло из травы. От лебеды люди пухли, умирали. Так умерла моя мать.
Немцы становились все злее, выгоняли из домов жителей за Волгу. Говорили. что русские с этого края идут. Нам уходить не хотелось. Хотя везде был развешен плакат «Кто не уйдет – расстрел!». Прятались сначала в подвалах. Но это мало помню. Выгнали и нас, ушли мы в Ржев...
Многое можно написать о своей жизни. Но буду кратка. В дальнейшем мытарств было много. Умерла бабушка, не долго жила после матери. Остались мы с сестренкой вдвоем. Жили мы на квартире. Вскоре я заболела тифом, потом сестра. Сколько мы лежали, бредили - не помню. Только не было сил даже пошевелиться. Ухаживал за нами дедушка. Немцы, покидая город, выгоняли всех из домов. Помню, зашли и к нам. В этот раз не помогла надпись «тифиус». Это сначала их отпугивало. Смотрим, тот очкастый. В этот раз у него в руке револьвер, уставился на нас. Лежали мы с сестрой на разных кроватях. Немец поводил оружием, но не выстрелил. В это время появился дед. Говорит: «Больные, тиф!». Тогда немец жестом показал старику, мол, - тащи их на санках вон.
Всю ночь слышно было, как они уходили, так как домик стоял на самой дороге. Под утро стало тихо, а когда солнце взошло, видно было из окна. откуда просматривалось поле, как кто-то идет в белых халатах. Дед выглянул во двор, стал поджидать тех, кто идет, хотел было идти к калитке. Верно он уже понял кто это. Те, в белом, приблизились. Вот, уже рядом почти. Дед - тоже к двери. Но там по-русски: «Не трогай, старина, взорвет!». И отцепили мину со сковороды.
Сколько было радости. Наши пришли!!!
В этом доме, где мы были, остановился, кажется, генерал. Увидев нас, он сказал: «Ничего, подлечим, а главное теперь кушать, и поправитесь!» Сначала так и было. Ходить учились, так сильно шатало, потом все лучше. Жизнь вошла в свою колею. Была цель теперь в жизни, и хотелось жить."
В этом посте будут две не совсем свежие новости. Об одной я хотел написать ранее, но не подворачивалась оказия, а о другой я узнал только позавчера. Так получилось, что обе они отлично дополняют друг друга.
Питерский краевед Алексей Шварёв опубликовал заметку о злополучном мемориале в Зайцево, где он подметил то, что совершенно ускользнуло от моего взгляда. Обнаружив серьёзные недостатки в его организации, я не стал вчитываться в названия концлагерей, и пропустил если не главный, то символически очень важный провал его создателей.
Напомню, что у мемориала не только отсутствует обязательный в таких случаях информационный центр, где посетитель может ознакомиться с историей концлагерей и оккупационной политикой, но и у изображающих жертв нацистов скульптур нет никаких табличек или иных пояснений, кого они изображают. Узнать об этом можно только при заказе групповой экскурсии за неделю-две. При этом обучение сторонних гидов не предусматривается, потому что "методические материалы основаны на секретных документах". То есть сотрудник мемориала может публично озвучивать выученный по методичке рассказ, но если это попробует сделать сторонний гид, это будет едва ли не разглашением государственной тайны. В общем, "просто стойте и скорбите".
Вишенкой же на этом торте абсурда стало включение фамилий из списка имён заключённых в список концлагерей. То есть пофамильные списки вроде "Климанов-Лисицин" и "Лисицин-Орехов" встали в один ряд с Майданеком и Треблинкой. Если рождённый ошибкой в приказе подпоручик Киже был историческим анекдотом, то создатели мемориала смогли отлить свою глупость в бронзе.
Вторая новость - о некоем блогере из Ижевска, который приехал в Мурманск и возмутился рассказом о войне. Приведу цитату из статьи:
"Блогер вопрошает: сколько лет должно пройти после Второй Мировой войны, чтобы люди, которые никогда этой войны не видели, перестали об этом говорить?
"Здесь храм, здесь сквер в честь этих воинов-суперменов, — говорит он. — Давайте ставить памятники про экономический рост, тем, кто придумал франшизы. Тошнота! Три часа экскурсии по местам героев и смертей".
Что этот человек предельно глуп, предельно очевидно. Тем не менее, очень схожее недовольство мемориалами, "уроками мужества" и военной тематикой в целом я слышал не раз от людей куда более умных и образованных. Высказывали они его куда более деликатно, однако смысл был похожим. И как я не раз писал, русские туристы, приезжающие в места с крайне насыщенной и драматической военной историей, в большинстве своём сторонятся военной темы, если только это не визит в духе "сфоткаться с гигантской статуей, про которую в путеводителе написано". Частью ответа на вопрос, почему это происходит, является мемориал в Зайцево, где в самой гротескной форме сошлись все самые проблемные векторы отечественного подхода к публичной исторической памяти.
Я осознаю, что из уст гида всё это звучит как "я тут один в белом пальто", но sapienti sat. Ко мне иногда приходили молодые люди, которые едва поздоровавшись, горестно вздыхали, и говорили: "Ну что, сейчас начнёте говорить, как всё плохо было?" Я сначала несколько недоумевал по поводу таких необоснованных предположений о моём рассказе, но потом до меня дошло, что к этому их готовил весь предыдущий жизненный опыт. История войны для них с детских лет - дистиллированный негатив, который вроде и надо ради образования знать, но лучше бы его вообще не было - вроде визита к стоматологу.
Когда гид или учитель говорит со слушателями, его можно сравнить с бардом, который поёт вдохновенные саги о героях прошлого. И если человек на них никак не откликается и не понимает, то моя первая мысль не о том, что он дурак, но что я плохо спел. Конечно, "можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить", но это исключения. Однако если петь фальшиво и без вдохновения, то самые крутые истории вызовут в лучшем случае скуку. Потому когда создатели зайцевского мемориала присоединятся к хору кричащих: "Распни его", то они должны знать, что к созданию этого Франкенштейна из Ижевска приложили руку в том числе и они с подобными им деятелями.
Питерский краевед Алексей Шварёв опубликовал заметку о злополучном мемориале в Зайцево, где он подметил то, что совершенно ускользнуло от моего взгляда. Обнаружив серьёзные недостатки в его организации, я не стал вчитываться в названия концлагерей, и пропустил если не главный, то символически очень важный провал его создателей.
Напомню, что у мемориала не только отсутствует обязательный в таких случаях информационный центр, где посетитель может ознакомиться с историей концлагерей и оккупационной политикой, но и у изображающих жертв нацистов скульптур нет никаких табличек или иных пояснений, кого они изображают. Узнать об этом можно только при заказе групповой экскурсии за неделю-две. При этом обучение сторонних гидов не предусматривается, потому что "методические материалы основаны на секретных документах". То есть сотрудник мемориала может публично озвучивать выученный по методичке рассказ, но если это попробует сделать сторонний гид, это будет едва ли не разглашением государственной тайны. В общем, "просто стойте и скорбите".
Вишенкой же на этом торте абсурда стало включение фамилий из списка имён заключённых в список концлагерей. То есть пофамильные списки вроде "Климанов-Лисицин" и "Лисицин-Орехов" встали в один ряд с Майданеком и Треблинкой. Если рождённый ошибкой в приказе подпоручик Киже был историческим анекдотом, то создатели мемориала смогли отлить свою глупость в бронзе.
Вторая новость - о некоем блогере из Ижевска, который приехал в Мурманск и возмутился рассказом о войне. Приведу цитату из статьи:
"Блогер вопрошает: сколько лет должно пройти после Второй Мировой войны, чтобы люди, которые никогда этой войны не видели, перестали об этом говорить?
"Здесь храм, здесь сквер в честь этих воинов-суперменов, — говорит он. — Давайте ставить памятники про экономический рост, тем, кто придумал франшизы. Тошнота! Три часа экскурсии по местам героев и смертей".
Что этот человек предельно глуп, предельно очевидно. Тем не менее, очень схожее недовольство мемориалами, "уроками мужества" и военной тематикой в целом я слышал не раз от людей куда более умных и образованных. Высказывали они его куда более деликатно, однако смысл был похожим. И как я не раз писал, русские туристы, приезжающие в места с крайне насыщенной и драматической военной историей, в большинстве своём сторонятся военной темы, если только это не визит в духе "сфоткаться с гигантской статуей, про которую в путеводителе написано". Частью ответа на вопрос, почему это происходит, является мемориал в Зайцево, где в самой гротескной форме сошлись все самые проблемные векторы отечественного подхода к публичной исторической памяти.
Я осознаю, что из уст гида всё это звучит как "я тут один в белом пальто", но sapienti sat. Ко мне иногда приходили молодые люди, которые едва поздоровавшись, горестно вздыхали, и говорили: "Ну что, сейчас начнёте говорить, как всё плохо было?" Я сначала несколько недоумевал по поводу таких необоснованных предположений о моём рассказе, но потом до меня дошло, что к этому их готовил весь предыдущий жизненный опыт. История войны для них с детских лет - дистиллированный негатив, который вроде и надо ради образования знать, но лучше бы его вообще не было - вроде визита к стоматологу.
Когда гид или учитель говорит со слушателями, его можно сравнить с бардом, который поёт вдохновенные саги о героях прошлого. И если человек на них никак не откликается и не понимает, то моя первая мысль не о том, что он дурак, но что я плохо спел. Конечно, "можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить", но это исключения. Однако если петь фальшиво и без вдохновения, то самые крутые истории вызовут в лучшем случае скуку. Потому когда создатели зайцевского мемориала присоединятся к хору кричащих: "Распни его", то они должны знать, что к созданию этого Франкенштейна из Ижевска приложили руку в том числе и они с подобными им деятелями.
Напоминаю, что в эту пятницу, 14 июня, в Печатниках состоится показ финского мультфильма о маршале Маннергейме "Мотылёк с Урала" и кенийского фильма "Маршал". Лекцию-комментарий к этим произведениям прочтёт переводчик с финского, карельского, шведского, английского и немецкого языков, финновед, мой друг и соавтор некоторых моих статей Дмитрий Евменов. Я же произнесу короткую вступительную речь о специфике формирования советской и постсоветской исторической памяти о финской оккупации Карелии, к которой главный герой кинопоказа имеет непосредственное отношение.
В качестве спойлера прикрепляю два советских плаката о маршале Финляндии с заголовком "мясник Маннергейм". Подобные изображения стандартны для военной пропаганды, однако в данном случае ни эпитет, ни море крови не являются плодом буйной фантазии советских художников, так как были позаимствованы ими у самих финнов. Почему так вышло и за что памятник национальному герою всея Финляндии в Тампере регулярно обливают красной краской вы узнаете из лекции Дмитрия. До встречи!
Время: 14 июня в 20.00
Место: книжный магазин "Союз Печатников", ул. Союза Печатников, 17
Вход свободный, строго 18+
В качестве спойлера прикрепляю два советских плаката о маршале Финляндии с заголовком "мясник Маннергейм". Подобные изображения стандартны для военной пропаганды, однако в данном случае ни эпитет, ни море крови не являются плодом буйной фантазии советских художников, так как были позаимствованы ими у самих финнов. Почему так вышло и за что памятник национальному герою всея Финляндии в Тампере регулярно обливают красной краской вы узнаете из лекции Дмитрия. До встречи!
Время: 14 июня в 20.00
Место: книжный магазин "Союз Печатников", ул. Союза Печатников, 17
Вход свободный, строго 18+
Вчера мои московские друзья ездили в Сланцы по семейным делам, и я проехался вместе с ними, чтобы показать им по дороге Ивановский плацдарм и заодно посмотреть места боёв июля 1941 года, которые мне ранее не доводилось посетить. В селе Старополье почти экспромтом сняли небольшой клип о боевой вылазке курсантов Ленинградского Пехотного Училища им. Кирова 14 июля 1941 года. Я считаю этот день одним из самых важных в истории битвы за Ленинград, наряду с 12-13 сентября того же года, когда от небольших по масштабу сражений зависела судьба всего города и фронта.
Текст особо не готовил и дублей много не делал, но зато это более всего похоже на живой экскурсионный рассказ.
На фото: Николай Скобцов; Эрхард Раус; колонна 6-й танковой дивизии на лесной дороге в районе Луги.
На карте неверно указано продвижение 1-й тд, которая атаковала занятый курсантами Большой Сабск через Осьмино.
Очень надеюсь, что группа на экскурсию в Ивановское 14 июля всё же наберётся - пока записалось только 6 человек, а нужно хотя бы 10.
Текст особо не готовил и дублей много не делал, но зато это более всего похоже на живой экскурсионный рассказ.
На фото: Николай Скобцов; Эрхард Раус; колонна 6-й танковой дивизии на лесной дороге в районе Луги.
На карте неверно указано продвижение 1-й тд, которая атаковала занятый курсантами Большой Сабск через Осьмино.
Очень надеюсь, что группа на экскурсию в Ивановское 14 июля всё же наберётся - пока записалось только 6 человек, а нужно хотя бы 10.
Наступила самая страда экскурсий, и сейчас мне удаётся писать только урывками, потому посты буду делать реже обычного.
Сегодня возил детей от муниципалов на Сестрорецкий Рубеж - военно исторический центр, находящийся на южном участке Карельского Укрепрайона. Главная его достопримечательность - артиллерийский полукапонир "Слон", буквально каждый метр которого заполнен оружием, бомбами, картами, фотографиями и прочей "радостью поисковика". Вся территория вокруг заставлена выкопанными из лесов и болот Карельского перешейка остовами танков и оборонительных сооружений. Детям там устраивают некую смесь "Зарницы" с "Весёлыми стартами", а я должен были прочитать им лекцию на военную тему в автобусе по пути туда из Гатчины. Разговорившись с одним из поисковиков, я узнал, что у них есть телеграм-канал, где они публикуют документы частей, занимавших оборону на Карельском перешейке - северной части блокадного кольца. Не уверен, что не-специалисту будет интересно его регулярно читать, но любители покопаться в архивных материалах могут обнаружить там любопытные вещи.
Вот такой приказ вышел по 136-й стрелковой дивизии в конце июне 1942 года (орфография и стиль сохранены). Голод в частях Красной Армии на Ленинградском фронте в популярном изложении истории блокады практически не упоминается, хотя солдаты рассказывают о нём практически во всех воспоминаниях и интервью. Если даже в служащих на передовой частях, которые кормили по самым высоким нормам, были случаи госпитализации с дистрофией, то в тыловых частях, с их менее калорийным пайком, иногда случались и смерти от истощения и авитаминоза. Войскам выдавали хвойный настой для профилактики цинги, но как видно из приведённого ниже документа, и этого было мало:
"За последнее время в частях дивизии, особенно в 342сп, наблюдаются случаи окорения стволов деревьев и использования нижних слоёв коры как витамин. Хотя никакой пользы это не приносит, кроме того, что гибнет дерево и демаскирует место расположения.
КОМАНДИР ДИВИЗИИ ПРИКАЗАЛ:
1. Всем командирам, комиссарам частей и подразделений, вести решительную борьбу с нетерпимым для Красной Армии явлением.
Через сеть парт. политработы разъяснить всему личному составу ущерб, наносимый государству, а через мед. работников - вредность употребления подкорного слоя в необработанном виде, влекущего за собой к разрушению человеческого организма.
2. Нарушителей в порче леса и употребляющих подкорный слой строго наказывать вплоть до предания суду чести и военного трибунала.
3. О принятых мерах и устранению указанных безобразий донести в штадив к 2.7.42 года."
Через полгода эти люди перебегут 500 метров ледовой глади Невы, вскарабкаются по отвесной стене занятого врагом берега, ворвутся во вражеские траншеи и получат звание гвардейцев, став самой успешной советской дивизией в ходе операции "Искра" - прорыва блокады Ленинграда.
Сегодня возил детей от муниципалов на Сестрорецкий Рубеж - военно исторический центр, находящийся на южном участке Карельского Укрепрайона. Главная его достопримечательность - артиллерийский полукапонир "Слон", буквально каждый метр которого заполнен оружием, бомбами, картами, фотографиями и прочей "радостью поисковика". Вся территория вокруг заставлена выкопанными из лесов и болот Карельского перешейка остовами танков и оборонительных сооружений. Детям там устраивают некую смесь "Зарницы" с "Весёлыми стартами", а я должен были прочитать им лекцию на военную тему в автобусе по пути туда из Гатчины. Разговорившись с одним из поисковиков, я узнал, что у них есть телеграм-канал, где они публикуют документы частей, занимавших оборону на Карельском перешейке - северной части блокадного кольца. Не уверен, что не-специалисту будет интересно его регулярно читать, но любители покопаться в архивных материалах могут обнаружить там любопытные вещи.
Вот такой приказ вышел по 136-й стрелковой дивизии в конце июне 1942 года (орфография и стиль сохранены). Голод в частях Красной Армии на Ленинградском фронте в популярном изложении истории блокады практически не упоминается, хотя солдаты рассказывают о нём практически во всех воспоминаниях и интервью. Если даже в служащих на передовой частях, которые кормили по самым высоким нормам, были случаи госпитализации с дистрофией, то в тыловых частях, с их менее калорийным пайком, иногда случались и смерти от истощения и авитаминоза. Войскам выдавали хвойный настой для профилактики цинги, но как видно из приведённого ниже документа, и этого было мало:
"За последнее время в частях дивизии, особенно в 342сп, наблюдаются случаи окорения стволов деревьев и использования нижних слоёв коры как витамин. Хотя никакой пользы это не приносит, кроме того, что гибнет дерево и демаскирует место расположения.
КОМАНДИР ДИВИЗИИ ПРИКАЗАЛ:
1. Всем командирам, комиссарам частей и подразделений, вести решительную борьбу с нетерпимым для Красной Армии явлением.
Через сеть парт. политработы разъяснить всему личному составу ущерб, наносимый государству, а через мед. работников - вредность употребления подкорного слоя в необработанном виде, влекущего за собой к разрушению человеческого организма.
2. Нарушителей в порче леса и употребляющих подкорный слой строго наказывать вплоть до предания суду чести и военного трибунала.
3. О принятых мерах и устранению указанных безобразий донести в штадив к 2.7.42 года."
Через полгода эти люди перебегут 500 метров ледовой глади Невы, вскарабкаются по отвесной стене занятого врагом берега, ворвутся во вражеские траншеи и получат звание гвардейцев, став самой успешной советской дивизией в ходе операции "Искра" - прорыва блокады Ленинграда.