Летняя навигация по Дороге Жизни открылась 22 мая 1942 года. К этому времени были построены и продолжали строиться множество причалов, кораблей и барж, что в том году позволит не только эвакуировать полмиллиона человек, но и накопить силы для прорыва блокады. Немцы не оставили эту напряжённую работу без внимания и нанесли мощные бомбовые удары 28 и 29 мая. Несмотря на жертвы, серьёзного урона логистика портов Осиновец и Кобона не понесла. Моряки строители и солдаты продолжали свой тяжёлый труд по спасению города. Так описывает налёт на Осиновец шофёр Николай Елисеев в своём дневнике, 28.06.1942:
"Завтра еду в Ленинград, Приготовил мешок крапивы и с 0,5 кг хрену, прямо всё с корня, свежее, зелёное. Крапивой сильно пожёг руки и их сейчас дерёт невыносимо.
С самого утра началось оживление в воздухе. Утром бомбили фашисты район Кобоны. От силы взрыва дрожали перепонки ушей, у нас здесь днём всё время появлялись его разведчики. Нашей авиации было всего несколько штук, которые мало проявляли инициативы.
В 18:00 стервятники произвели массивный огонь по пристани. Несколько тяжёлых четырёхмоторных пикировали прямо в район станции Ладожская в течение 20—30 минут, шли эшелоны и их бомбили. Наши зенитки осыпали их снарядами, но ни единого не сбили. После ухода тяжёлых появились истребители, которые, видимо, производили разведку и съёмку, они ушли так же без единой потери. Эта тактика видимо давно применяется немцами, уходят бомбардировщики, приходят лёгкие. Надо отметить и смелость наших лётчиков, которые смело вступают в бой с превосходящими силами противника, но сбить не удалось ни единого.
Размещение нашей роты очень неудачное, она очень густо разместилась, всего на нескольких метрах. Здесь машины и рядом живут бойцы. Достаточно 2-х — Зх авиабомб, как вся мат. часть погибнет, а также и личный состав. Особенно неудачно в том, что рядом госпиталь. Раненые бойцы всё время бегают по лесу, но и их могут поймать зенитные осколки, что у нас и получилось со Шкотицей. Её ранило в плечо."
"Завтра еду в Ленинград, Приготовил мешок крапивы и с 0,5 кг хрену, прямо всё с корня, свежее, зелёное. Крапивой сильно пожёг руки и их сейчас дерёт невыносимо.
С самого утра началось оживление в воздухе. Утром бомбили фашисты район Кобоны. От силы взрыва дрожали перепонки ушей, у нас здесь днём всё время появлялись его разведчики. Нашей авиации было всего несколько штук, которые мало проявляли инициативы.
В 18:00 стервятники произвели массивный огонь по пристани. Несколько тяжёлых четырёхмоторных пикировали прямо в район станции Ладожская в течение 20—30 минут, шли эшелоны и их бомбили. Наши зенитки осыпали их снарядами, но ни единого не сбили. После ухода тяжёлых появились истребители, которые, видимо, производили разведку и съёмку, они ушли так же без единой потери. Эта тактика видимо давно применяется немцами, уходят бомбардировщики, приходят лёгкие. Надо отметить и смелость наших лётчиков, которые смело вступают в бой с превосходящими силами противника, но сбить не удалось ни единого.
Размещение нашей роты очень неудачное, она очень густо разместилась, всего на нескольких метрах. Здесь машины и рядом живут бойцы. Достаточно 2-х — Зх авиабомб, как вся мат. часть погибнет, а также и личный состав. Особенно неудачно в том, что рядом госпиталь. Раненые бойцы всё время бегают по лесу, но и их могут поймать зенитные осколки, что у нас и получилось со Шкотицей. Её ранило в плечо."
Как показывает моя экскурсионная практика, предположения людей об устройстве жизни много лет назад даже близко не соответствуют действительности. Отчасти это происходит из-за ограничений школьной программы, отчасти из-за характера преподавания истории в целом. Именно этим обусловлены часто задаваемые мне вопросы о том, почему Советский Союз "вообще никак не готовился к войне" и почему немцы не стали штурмовать Ленинград. Пусть для полноценного ответа на них может потребоваться целый курс лекций, но удовлетворить любопытство спрашивающих хотя бы самым общим образом можно всего за несколько минут. Здесь я в очередной раз не премину заметить, ceterum censeo, что сутью преподавания истории у нас считается не предоставление ответов на критически важные вопросы, но те самые нелюбимые мной слезоточивые и "духоподъёмные" истории, из которых состоит большая часть школьного рассказа, не говоря уж о рассказе "традиционных" гидов по этой теме.
В итоге мы имеем громадную часть населения, убеждённую, например, в том, что никто к войне вообще не готовился, и благосклонно внимающую гидам из Выборга, которые через одного рассказывают о милосердии Маннергейма, не желавшего переходить старую границу и спасшего Ленинград. Я уже сбился со счёта, сколько мне о них рассказывали: можно подумать, что Выборг уже готовится стать частью Финляндии. В этой связи передаю горячий привет государственным структурам Ленобласти, устроившим аттестацию гидов, где проверяются по-настоящему важные вещи вроде знания традиционных бирюлек из села Свистулькино и динамики производства шлакоблоков на заводах области, но не разные пустяки вроде истории оккупации региона и роли нацистов и их союзников в годы Великой Отечественной войны.
Однако есть ещё более коварные вопросы, которые возникают лишь тогда, когда человек случайным образом получает информацию, входящую в конфликт с его представлениями об истории "по умолчанию". В первую очередь это вопросы об экономике блокады. Так, очень многие, удивляются, что в блокадном Ленинграде вообще существовали деньги, когда я упоминаю о штрафах за хождение по улице во время артобстрела. Полноценно ответить на этот вопрос за ограниченное время экскурсии невозможно, потому я в таких случаях привожу часть записи из дневника Георгия Кулагина, главного механика Ленинградского Металлического Завода (30 июня 1942 года):
"Цена на хлеб на чёрном рынке поднялась в четыреста-пятьсот раз, да и то его можно купить без карточек по счастливой случайности, где-нибудь на улице, с рук. Вообще-то деньги никому не нужны. Чтобы выкупить паёк, достаточно двух-трёх рублей в день. Других расходов нет, а хлеб нужен всем. Сегодня на Кондратьевском купил у голодной женщины за сорок пять рублей плитку какао с сахаром весом в тридцать граммов (на один стакан) и был очень рад."
Средняя зарплата тогда составляла 300-400 рублей в месяц, и выкупить продукты по карточкам не составляло большого труда для работающего человека. Правда, часть этой зарплаты, о которой Кулагин не упоминает, съедали коммунальные платежи, выкуп де-факто обязательных государственных облигаций, оплата содержания детей в эвакуации и прочие расходы, которые отчасти уравновешивались пособиями и льготами. Гораздо тяжелее приходилось неработающим, которые всё же могли получать пособия, полагавшиеся членам семей мобилизованных в Красную Армию и вступивших в ряды народного ополчения. Не желая впадать в обличительную патетику, от которой не мог удержаться в своих книгах о блокадной жизни Сергей Яров, всё же отмечу, что для очень многих этих средств хватало лишь для того, чтобы влачить самое нищенское существование несмотря на постепенное увеличение размеров пайков. При этом многое зависело как от денежных накоплений человека, его социального положения и связей в администрации дома и города, так и от конкретного периода блокады.
Тема эта очень обширная, и я постараюсь подготовить обобщающую статью о блокадной экономике, для чего придётся проработать ряд серьёзных публикаций вроде книги А. Зотовой "Экономика блокады". Скорее всего, публикация будет уже осенью.
В итоге мы имеем громадную часть населения, убеждённую, например, в том, что никто к войне вообще не готовился, и благосклонно внимающую гидам из Выборга, которые через одного рассказывают о милосердии Маннергейма, не желавшего переходить старую границу и спасшего Ленинград. Я уже сбился со счёта, сколько мне о них рассказывали: можно подумать, что Выборг уже готовится стать частью Финляндии. В этой связи передаю горячий привет государственным структурам Ленобласти, устроившим аттестацию гидов, где проверяются по-настоящему важные вещи вроде знания традиционных бирюлек из села Свистулькино и динамики производства шлакоблоков на заводах области, но не разные пустяки вроде истории оккупации региона и роли нацистов и их союзников в годы Великой Отечественной войны.
Однако есть ещё более коварные вопросы, которые возникают лишь тогда, когда человек случайным образом получает информацию, входящую в конфликт с его представлениями об истории "по умолчанию". В первую очередь это вопросы об экономике блокады. Так, очень многие, удивляются, что в блокадном Ленинграде вообще существовали деньги, когда я упоминаю о штрафах за хождение по улице во время артобстрела. Полноценно ответить на этот вопрос за ограниченное время экскурсии невозможно, потому я в таких случаях привожу часть записи из дневника Георгия Кулагина, главного механика Ленинградского Металлического Завода (30 июня 1942 года):
"Цена на хлеб на чёрном рынке поднялась в четыреста-пятьсот раз, да и то его можно купить без карточек по счастливой случайности, где-нибудь на улице, с рук. Вообще-то деньги никому не нужны. Чтобы выкупить паёк, достаточно двух-трёх рублей в день. Других расходов нет, а хлеб нужен всем. Сегодня на Кондратьевском купил у голодной женщины за сорок пять рублей плитку какао с сахаром весом в тридцать граммов (на один стакан) и был очень рад."
Средняя зарплата тогда составляла 300-400 рублей в месяц, и выкупить продукты по карточкам не составляло большого труда для работающего человека. Правда, часть этой зарплаты, о которой Кулагин не упоминает, съедали коммунальные платежи, выкуп де-факто обязательных государственных облигаций, оплата содержания детей в эвакуации и прочие расходы, которые отчасти уравновешивались пособиями и льготами. Гораздо тяжелее приходилось неработающим, которые всё же могли получать пособия, полагавшиеся членам семей мобилизованных в Красную Армию и вступивших в ряды народного ополчения. Не желая впадать в обличительную патетику, от которой не мог удержаться в своих книгах о блокадной жизни Сергей Яров, всё же отмечу, что для очень многих этих средств хватало лишь для того, чтобы влачить самое нищенское существование несмотря на постепенное увеличение размеров пайков. При этом многое зависело как от денежных накоплений человека, его социального положения и связей в администрации дома и города, так и от конкретного периода блокады.
Тема эта очень обширная, и я постараюсь подготовить обобщающую статью о блокадной экономике, для чего придётся проработать ряд серьёзных публикаций вроде книги А. Зотовой "Экономика блокады". Скорее всего, публикация будет уже осенью.
Только что посетил открывшуюся 2 месяца назад выставку "Эвакуация" в Гатчинском дворце, причём в сопровождении её куратора, учёного секретаря музея Марии Кирпичниковой. Выставка совсем крошечная - два маленьких зала, но по концентрации пронзительных историй и судеб, изломанных войной, она может дать фору многим крупным проектам. Я уже после первых минут увидел там для себя несколько сюжетов, заслуживающих отдельных постов.
Наиболее заинтересовавший меня первый зал был создан на основе личных вещей людей, расстрелянных в парке "Сильвия". Мемориал на месте казни 25 подпольщиков в этом парке был создан ещё в конце 1960-х годов, причём когда искали их останки, то обнаружили и других жертв нацистов. По согласованию с родственниками всех похоронили в братской могиле, но далее почему-то парк раскапывать не стали. Когда к этому вопросу вернулись в 2022 году, обнаружили ещё почти сотню тел, и в ноябре того же года был торжественно открыт мемориал. Впрочем, стоит ли удивляться такой находке на мало посещаемой окраине дворцового парка в пригороде, если в самом центре Петербурга с большой долей вероятности остались нераскопанные "щели", куда в первую блокадную зиму сбрасывали жертв блокады?
Гестаповцы не обременяли себя обыском и отъёмом униформы, и даже наград, что позволило поисковикам из отряда "Искра" установить имена некоторых из них. К огромному сожалению, там не было никаких поясняющих текстов, способных "оживить" истлевшие петлицы и ржавые значки, потому без рассказа гида всё это остаётся набором артефактов. Как пояснила Мария, о наиболее значимых экспонатах рассказывается в 15-минутном фильме, который демонстрируется во втором зале. Потому если вы успеете посетить дворец до закрытия проекта в конце месяца, не пожалейте хотя бы минут тридцати-сорока вашего времени на осмотр экспонатов и фильм. Более подробно я расскажу о проекте чуть позже в отдельной статье.
Между тем, в ходе нашего общения я случайно внёс свою крохотную лепту в подготовку следующей выставки. После экскурсии Мария показала мне интервью одного из старейших жителей Гатчины, Кирилла Александровича Кузьмина о событиях июля 1941 года. Сама запись пока что является рабочим материалом для будущего фильма и не может быть опубликована, но здесь с 0:30 можно увидеть её крошечный фрагмент, где говорится о столкновении самолётов. Я немедленно вспомнил историю о трофейном Юнкерсе, выставлявшемся на площади Кирова. Причём в том посте я даже не упомянул, что таран произошёл именно в небе над Гатчиной. Вот полная версия цитаты:
"Патрулируя 12 июля в районе Гатчины на истребителях МиГ-3, летчики 19-го истребительного авиаполка лейтенант Михаил Антонов и политрук Леонид Сухов обнаружили немецкий бомбардировщик Ю-88, который летел на высоте 6000 м курсом на Ленинград. Антонов спикировал и, выйдя в хвост "Юнкерса", дал длинную очередь из пулеметов. Выход из атаки он произвел вниз, чтобы не попасть в сектор обстрела бомбардировщика. В этот момент фашистский самолет атаковал Леонид Сухов...
"И тут я решил таранить, — рассказывал после Михаил Григорьевич, — расстегнул привязные ремни, направил свою "щучку" на киль немца. А удар при таране был крепенький. Моего "ястребка" подбросило вверх, потом я стал сыпаться на хвост. Очнулся, заработал рулями. Машина слушается замечательно".
Чтобы не дать врагу уйти, молодой коммунист Михаил Антонов плоскостью своего самолета ударил по хвостовому оперению "юнкерса".
"Юнкерс" упал восточнее озера Лубенское. Два немецких летчика, выбросившиеся на парашютах, были взяты в плен. Советский истребитель благополучно произвел посадку на своем аэродроме, имея лишь вмятину на крыле."
Сведений о других таранах в этот период в этом районе я нигде не обнаружил, потому с очень большой долей вероятности это был именно таран Антонова. Буду рад, если эта информация будет использована при подготовке следующей выставки, посвящённой военным действиям вокруг Гатчины и оккупации. В конце концов, таран сам по себе событие незаурядное, а когда сбитый таким образом самолёт становится "звездой" выставки трофеев, то и подавно.
Наиболее заинтересовавший меня первый зал был создан на основе личных вещей людей, расстрелянных в парке "Сильвия". Мемориал на месте казни 25 подпольщиков в этом парке был создан ещё в конце 1960-х годов, причём когда искали их останки, то обнаружили и других жертв нацистов. По согласованию с родственниками всех похоронили в братской могиле, но далее почему-то парк раскапывать не стали. Когда к этому вопросу вернулись в 2022 году, обнаружили ещё почти сотню тел, и в ноябре того же года был торжественно открыт мемориал. Впрочем, стоит ли удивляться такой находке на мало посещаемой окраине дворцового парка в пригороде, если в самом центре Петербурга с большой долей вероятности остались нераскопанные "щели", куда в первую блокадную зиму сбрасывали жертв блокады?
Гестаповцы не обременяли себя обыском и отъёмом униформы, и даже наград, что позволило поисковикам из отряда "Искра" установить имена некоторых из них. К огромному сожалению, там не было никаких поясняющих текстов, способных "оживить" истлевшие петлицы и ржавые значки, потому без рассказа гида всё это остаётся набором артефактов. Как пояснила Мария, о наиболее значимых экспонатах рассказывается в 15-минутном фильме, который демонстрируется во втором зале. Потому если вы успеете посетить дворец до закрытия проекта в конце месяца, не пожалейте хотя бы минут тридцати-сорока вашего времени на осмотр экспонатов и фильм. Более подробно я расскажу о проекте чуть позже в отдельной статье.
Между тем, в ходе нашего общения я случайно внёс свою крохотную лепту в подготовку следующей выставки. После экскурсии Мария показала мне интервью одного из старейших жителей Гатчины, Кирилла Александровича Кузьмина о событиях июля 1941 года. Сама запись пока что является рабочим материалом для будущего фильма и не может быть опубликована, но здесь с 0:30 можно увидеть её крошечный фрагмент, где говорится о столкновении самолётов. Я немедленно вспомнил историю о трофейном Юнкерсе, выставлявшемся на площади Кирова. Причём в том посте я даже не упомянул, что таран произошёл именно в небе над Гатчиной. Вот полная версия цитаты:
"Патрулируя 12 июля в районе Гатчины на истребителях МиГ-3, летчики 19-го истребительного авиаполка лейтенант Михаил Антонов и политрук Леонид Сухов обнаружили немецкий бомбардировщик Ю-88, который летел на высоте 6000 м курсом на Ленинград. Антонов спикировал и, выйдя в хвост "Юнкерса", дал длинную очередь из пулеметов. Выход из атаки он произвел вниз, чтобы не попасть в сектор обстрела бомбардировщика. В этот момент фашистский самолет атаковал Леонид Сухов...
"И тут я решил таранить, — рассказывал после Михаил Григорьевич, — расстегнул привязные ремни, направил свою "щучку" на киль немца. А удар при таране был крепенький. Моего "ястребка" подбросило вверх, потом я стал сыпаться на хвост. Очнулся, заработал рулями. Машина слушается замечательно".
Чтобы не дать врагу уйти, молодой коммунист Михаил Антонов плоскостью своего самолета ударил по хвостовому оперению "юнкерса".
"Юнкерс" упал восточнее озера Лубенское. Два немецких летчика, выбросившиеся на парашютах, были взяты в плен. Советский истребитель благополучно произвел посадку на своем аэродроме, имея лишь вмятину на крыле."
Сведений о других таранах в этот период в этом районе я нигде не обнаружил, потому с очень большой долей вероятности это был именно таран Антонова. Буду рад, если эта информация будет использована при подготовке следующей выставки, посвящённой военным действиям вокруг Гатчины и оккупации. В конце концов, таран сам по себе событие незаурядное, а когда сбитый таким образом самолёт становится "звездой" выставки трофеев, то и подавно.
Сегодня моя коллега Анастасия Арутюнян прислала мне очередной материал для пополнения коллекции "Финляндия - Тот, Кого Нельзя Называть". Архивы Санкт-Петербурга опубликовали подборку документов, связанных с разминированием Балтики после снятия блокады. За годы войны немцы с финнами настолько засорили Финский залив минами и прочими противокорабельными средствами, что Балтийское море иногда называли "Балтийским супом" (по-видимости, с фрикадельками). Очистка фарватеров продолжалась формально до середины 1960-х годов, но неразорвавшиеся боеприпасы то и дело находят и по сей день. Это большая, сложная и героическая история, но флот всё же не совсем моя епархия, и сегодня я хотел рассказать не об этом. Я внимательно прочитал текст поста и прикреплённых документов, и не нашёл там ни одного упоминания о том, что если не сделало траление в принципе возможным, то очень сильно облегчило жизнь нашим морякам.
В сентябре 1944 года Финляндия, осознав бесперпективность дальнейшего сопротивления советским войскам, была вынуждена подписать перемирие. В приложении к этому документу были прописаны следующие условия:
"3. Финское командование передаст в 5-дневный срок командованию Красной Армии и Военно-Морского Флота имеющиеся у него схемы, формуляры, отчетные карточки с легендами по всем минным полям и другим заграждениям, поставленным на суше, реках, озерах, а также в Балтийском и Баренцевом морях, и, кроме того, данные о рекомендованных курсах, фарватерах и правила плавания по ним.
4. Полное устранение минных, проволочных и других заграждений на всей территории от линии расположения передовых финских частей до линии государственной границы, а также траленье и очистка от заграждений фарватеров на подходах к советским территориям производится силами финских войск и военно-морского флота в возможно короткий срок и не более 40 дней с момента подписания Соглашения о перемирии."
Почему сотрудники архива даже мельком этого не упомянули - не очень понятно. Финны очевидно сделали это не по доброй воле, и добилась этого Красная Армия своими тяжёлыми боями на Перешейке и в Карелии летом 1944 года. Понятно, что разговор идёт в первую очередь о советских документах, но не упоминать такого крупного "слона в шкафу" как минимум странно.
Пользуясь случаем, хочу проанонсировать организованное Дмитрием Евменовым и мной мероприятие по случаю дня рождения Маннергейма, которое мы устраиваем 14 июня в 20.00. Дима сделает основной доклад, после которого будет показ финского мультипликационного фильма о жизни маршала, а произнесу небольшую речь об истории освещения роли Финляндии в Великой Отечественной войне в СССР и современной России. Место проведения будет объявлено в официальном анонсе завтра утром.
В сентябре 1944 года Финляндия, осознав бесперпективность дальнейшего сопротивления советским войскам, была вынуждена подписать перемирие. В приложении к этому документу были прописаны следующие условия:
"3. Финское командование передаст в 5-дневный срок командованию Красной Армии и Военно-Морского Флота имеющиеся у него схемы, формуляры, отчетные карточки с легендами по всем минным полям и другим заграждениям, поставленным на суше, реках, озерах, а также в Балтийском и Баренцевом морях, и, кроме того, данные о рекомендованных курсах, фарватерах и правила плавания по ним.
4. Полное устранение минных, проволочных и других заграждений на всей территории от линии расположения передовых финских частей до линии государственной границы, а также траленье и очистка от заграждений фарватеров на подходах к советским территориям производится силами финских войск и военно-морского флота в возможно короткий срок и не более 40 дней с момента подписания Соглашения о перемирии."
Почему сотрудники архива даже мельком этого не упомянули - не очень понятно. Финны очевидно сделали это не по доброй воле, и добилась этого Красная Армия своими тяжёлыми боями на Перешейке и в Карелии летом 1944 года. Понятно, что разговор идёт в первую очередь о советских документах, но не упоминать такого крупного "слона в шкафу" как минимум странно.
Пользуясь случаем, хочу проанонсировать организованное Дмитрием Евменовым и мной мероприятие по случаю дня рождения Маннергейма, которое мы устраиваем 14 июня в 20.00. Дима сделает основной доклад, после которого будет показ финского мультипликационного фильма о жизни маршала, а произнесу небольшую речь об истории освещения роли Финляндии в Великой Отечественной войне в СССР и современной России. Место проведения будет объявлено в официальном анонсе завтра утром.
VK
Архивы Санкт-Петербурга. Запись со стены.
Ко дню прорыва морской минной блокады Ленинграда.
В годы Великой Отечественной войны в рамках... Смотрите полностью ВКонтакте.
В годы Великой Отечественной войны в рамках... Смотрите полностью ВКонтакте.
С небольшим запозданием я наконец собрался отметить день рождения Карла Густава Эмиля Маннергейма. Не желая отставать от лучших людей из российской государственной элиты, установивших доску в память о Маршале, я устраиваю показ двух шедевров финского и кенийского кинематографа, способных расширить и углубить наше понимание подлинного масштаба этой великой личности. Подробный доклад об истории создания этих фильмов, а также комментарии к их сюжетам сделает финновед, переводчик с финского и карельского языков Дмитрий Евменов. А ваш покорный слуга произнесёт короткую вступительную речь об особенностях политики исторической памяти по отношению к Финляндии в Советском Союзе и современной России.
Программа показа:
Мультипликационный фильм "Мотылек с Урала" (Финляндия)
Художественный фильм "Маршал Финляндии" (Кения)
Адрес: Улица Союза Печатников, 17. Книжный магазин "Союз Печатников"
Начало 14 июня в 20.00
Вход свободный, строго 18+.
Программа показа:
Мультипликационный фильм "Мотылек с Урала" (Финляндия)
Художественный фильм "Маршал Финляндии" (Кения)
Адрес: Улица Союза Печатников, 17. Книжный магазин "Союз Печатников"
Начало 14 июня в 20.00
Вход свободный, строго 18+.
Битва за Ленинград и Ржевская битва, бывшие одними из самых кровопролитных и продолжительных сражений Великой Отечественной, имеют много схожих черт по своим масштабам, ожесточённости боёв, а также количеству неудачных и кровавых попыток Красной Армии добиться успеха в этих кампаниях. Однако в их популярном понимании, сложившемуся к настоящему времени, есть существенные различия. Если Блокада Ленинграда воспринимается сугубо как история жизни горожан, и бои за прорыв блокады остаются где-то на периферии общественного интереса, то с Ржевской битвой всё обстоит ровно наоборот. Причины этого вполне очевидны, но тем не менее это не значит, что такие "слепые места" памяти о войне, как жизнь в Ржеве под оккупацией, не заслуживают нашего интереса. Представляю вашему вниманию отрывки из воспоминаний Маргариты Витальевны Дымовой, вышедшие в печать 4 года назад.
Торопецкий тракт, Ржев. 1942/1943.
Немецкие солдаты у танка Pz.II F рядом с Вознесенским собором
"...Мы поспешили уйти в город. В нашем крае немцев еще не было. Пришли они позднее. Начали устанавливать «новый порядок». Заходили в дом. Кому что приглянется, то и тащили из вещей. Искали также и продукты... Помню, один немец выгреб из печи все, но ничего не нашел. Все уже съели. Так и жили при их порядке с вечной мечтой о хлебе и в страхе, что выгонят на зиму семью из дома...
Напротив нашего дома был клуб железнодорожника. Там была большая библиотека. Так эти дикари выбросили все ценные книги под окно. Выросла большая гора книг, дождь мочил и ветер листал страницы. Было просто жаль все это. Я так любила книги! А моя бабушка, бывало, не могла спать, не прочтя хотя бы страницу. Книг у нас своих было много. Целый книжный шкаф. Но дело не в этом. Решила я спасать книги. Таскала их днем, а ночью прятала в мешках до лучших дней. А лучший день был в мечтах у нас: освободят, вернутся наши.
Когда немцы поселились окончательно, стало страшно, опасно было подходить к книгам. Хоть они и продавали книги, большую часть уносили жители. Чтобы это прекратить, немцы ради снайперства стали стрелять в тех, кто подходит к книжной куче.
Приближалось лето. Жизнь становилась все труднее. Питание в основном состояло из травы. От лебеды люди пухли, умирали. Так умерла моя мать.
Немцы становились все злее, выгоняли из домов жителей за Волгу. Говорили. что русские с этого края идут. Нам уходить не хотелось. Хотя везде был развешен плакат «Кто не уйдет – расстрел!». Прятались сначала в подвалах. Но это мало помню. Выгнали и нас, ушли мы в Ржев...
Многое можно написать о своей жизни. Но буду кратка. В дальнейшем мытарств было много. Умерла бабушка, не долго жила после матери. Остались мы с сестренкой вдвоем. Жили мы на квартире. Вскоре я заболела тифом, потом сестра. Сколько мы лежали, бредили - не помню. Только не было сил даже пошевелиться. Ухаживал за нами дедушка. Немцы, покидая город, выгоняли всех из домов. Помню, зашли и к нам. В этот раз не помогла надпись «тифиус». Это сначала их отпугивало. Смотрим, тот очкастый. В этот раз у него в руке револьвер, уставился на нас. Лежали мы с сестрой на разных кроватях. Немец поводил оружием, но не выстрелил. В это время появился дед. Говорит: «Больные, тиф!». Тогда немец жестом показал старику, мол, - тащи их на санках вон.
Всю ночь слышно было, как они уходили, так как домик стоял на самой дороге. Под утро стало тихо, а когда солнце взошло, видно было из окна. откуда просматривалось поле, как кто-то идет в белых халатах. Дед выглянул во двор, стал поджидать тех, кто идет, хотел было идти к калитке. Верно он уже понял кто это. Те, в белом, приблизились. Вот, уже рядом почти. Дед - тоже к двери. Но там по-русски: «Не трогай, старина, взорвет!». И отцепили мину со сковороды.
Сколько было радости. Наши пришли!!!
В этом доме, где мы были, остановился, кажется, генерал. Увидев нас, он сказал: «Ничего, подлечим, а главное теперь кушать, и поправитесь!» Сначала так и было. Ходить учились, так сильно шатало, потом все лучше. Жизнь вошла в свою колею. Была цель теперь в жизни, и хотелось жить."
Торопецкий тракт, Ржев. 1942/1943.
Немецкие солдаты у танка Pz.II F рядом с Вознесенским собором
"...Мы поспешили уйти в город. В нашем крае немцев еще не было. Пришли они позднее. Начали устанавливать «новый порядок». Заходили в дом. Кому что приглянется, то и тащили из вещей. Искали также и продукты... Помню, один немец выгреб из печи все, но ничего не нашел. Все уже съели. Так и жили при их порядке с вечной мечтой о хлебе и в страхе, что выгонят на зиму семью из дома...
Напротив нашего дома был клуб железнодорожника. Там была большая библиотека. Так эти дикари выбросили все ценные книги под окно. Выросла большая гора книг, дождь мочил и ветер листал страницы. Было просто жаль все это. Я так любила книги! А моя бабушка, бывало, не могла спать, не прочтя хотя бы страницу. Книг у нас своих было много. Целый книжный шкаф. Но дело не в этом. Решила я спасать книги. Таскала их днем, а ночью прятала в мешках до лучших дней. А лучший день был в мечтах у нас: освободят, вернутся наши.
Когда немцы поселились окончательно, стало страшно, опасно было подходить к книгам. Хоть они и продавали книги, большую часть уносили жители. Чтобы это прекратить, немцы ради снайперства стали стрелять в тех, кто подходит к книжной куче.
Приближалось лето. Жизнь становилась все труднее. Питание в основном состояло из травы. От лебеды люди пухли, умирали. Так умерла моя мать.
Немцы становились все злее, выгоняли из домов жителей за Волгу. Говорили. что русские с этого края идут. Нам уходить не хотелось. Хотя везде был развешен плакат «Кто не уйдет – расстрел!». Прятались сначала в подвалах. Но это мало помню. Выгнали и нас, ушли мы в Ржев...
Многое можно написать о своей жизни. Но буду кратка. В дальнейшем мытарств было много. Умерла бабушка, не долго жила после матери. Остались мы с сестренкой вдвоем. Жили мы на квартире. Вскоре я заболела тифом, потом сестра. Сколько мы лежали, бредили - не помню. Только не было сил даже пошевелиться. Ухаживал за нами дедушка. Немцы, покидая город, выгоняли всех из домов. Помню, зашли и к нам. В этот раз не помогла надпись «тифиус». Это сначала их отпугивало. Смотрим, тот очкастый. В этот раз у него в руке револьвер, уставился на нас. Лежали мы с сестрой на разных кроватях. Немец поводил оружием, но не выстрелил. В это время появился дед. Говорит: «Больные, тиф!». Тогда немец жестом показал старику, мол, - тащи их на санках вон.
Всю ночь слышно было, как они уходили, так как домик стоял на самой дороге. Под утро стало тихо, а когда солнце взошло, видно было из окна. откуда просматривалось поле, как кто-то идет в белых халатах. Дед выглянул во двор, стал поджидать тех, кто идет, хотел было идти к калитке. Верно он уже понял кто это. Те, в белом, приблизились. Вот, уже рядом почти. Дед - тоже к двери. Но там по-русски: «Не трогай, старина, взорвет!». И отцепили мину со сковороды.
Сколько было радости. Наши пришли!!!
В этом доме, где мы были, остановился, кажется, генерал. Увидев нас, он сказал: «Ничего, подлечим, а главное теперь кушать, и поправитесь!» Сначала так и было. Ходить учились, так сильно шатало, потом все лучше. Жизнь вошла в свою колею. Была цель теперь в жизни, и хотелось жить."
В этом посте будут две не совсем свежие новости. Об одной я хотел написать ранее, но не подворачивалась оказия, а о другой я узнал только позавчера. Так получилось, что обе они отлично дополняют друг друга.
Питерский краевед Алексей Шварёв опубликовал заметку о злополучном мемориале в Зайцево, где он подметил то, что совершенно ускользнуло от моего взгляда. Обнаружив серьёзные недостатки в его организации, я не стал вчитываться в названия концлагерей, и пропустил если не главный, то символически очень важный провал его создателей.
Напомню, что у мемориала не только отсутствует обязательный в таких случаях информационный центр, где посетитель может ознакомиться с историей концлагерей и оккупационной политикой, но и у изображающих жертв нацистов скульптур нет никаких табличек или иных пояснений, кого они изображают. Узнать об этом можно только при заказе групповой экскурсии за неделю-две. При этом обучение сторонних гидов не предусматривается, потому что "методические материалы основаны на секретных документах". То есть сотрудник мемориала может публично озвучивать выученный по методичке рассказ, но если это попробует сделать сторонний гид, это будет едва ли не разглашением государственной тайны. В общем, "просто стойте и скорбите".
Вишенкой же на этом торте абсурда стало включение фамилий из списка имён заключённых в список концлагерей. То есть пофамильные списки вроде "Климанов-Лисицин" и "Лисицин-Орехов" встали в один ряд с Майданеком и Треблинкой. Если рождённый ошибкой в приказе подпоручик Киже был историческим анекдотом, то создатели мемориала смогли отлить свою глупость в бронзе.
Вторая новость - о некоем блогере из Ижевска, который приехал в Мурманск и возмутился рассказом о войне. Приведу цитату из статьи:
"Блогер вопрошает: сколько лет должно пройти после Второй Мировой войны, чтобы люди, которые никогда этой войны не видели, перестали об этом говорить?
"Здесь храм, здесь сквер в честь этих воинов-суперменов, — говорит он. — Давайте ставить памятники про экономический рост, тем, кто придумал франшизы. Тошнота! Три часа экскурсии по местам героев и смертей".
Что этот человек предельно глуп, предельно очевидно. Тем не менее, очень схожее недовольство мемориалами, "уроками мужества" и военной тематикой в целом я слышал не раз от людей куда более умных и образованных. Высказывали они его куда более деликатно, однако смысл был похожим. И как я не раз писал, русские туристы, приезжающие в места с крайне насыщенной и драматической военной историей, в большинстве своём сторонятся военной темы, если только это не визит в духе "сфоткаться с гигантской статуей, про которую в путеводителе написано". Частью ответа на вопрос, почему это происходит, является мемориал в Зайцево, где в самой гротескной форме сошлись все самые проблемные векторы отечественного подхода к публичной исторической памяти.
Я осознаю, что из уст гида всё это звучит как "я тут один в белом пальто", но sapienti sat. Ко мне иногда приходили молодые люди, которые едва поздоровавшись, горестно вздыхали, и говорили: "Ну что, сейчас начнёте говорить, как всё плохо было?" Я сначала несколько недоумевал по поводу таких необоснованных предположений о моём рассказе, но потом до меня дошло, что к этому их готовил весь предыдущий жизненный опыт. История войны для них с детских лет - дистиллированный негатив, который вроде и надо ради образования знать, но лучше бы его вообще не было - вроде визита к стоматологу.
Когда гид или учитель говорит со слушателями, его можно сравнить с бардом, который поёт вдохновенные саги о героях прошлого. И если человек на них никак не откликается и не понимает, то моя первая мысль не о том, что он дурак, но что я плохо спел. Конечно, "можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить", но это исключения. Однако если петь фальшиво и без вдохновения, то самые крутые истории вызовут в лучшем случае скуку. Потому когда создатели зайцевского мемориала присоединятся к хору кричащих: "Распни его", то они должны знать, что к созданию этого Франкенштейна из Ижевска приложили руку в том числе и они с подобными им деятелями.
Питерский краевед Алексей Шварёв опубликовал заметку о злополучном мемориале в Зайцево, где он подметил то, что совершенно ускользнуло от моего взгляда. Обнаружив серьёзные недостатки в его организации, я не стал вчитываться в названия концлагерей, и пропустил если не главный, то символически очень важный провал его создателей.
Напомню, что у мемориала не только отсутствует обязательный в таких случаях информационный центр, где посетитель может ознакомиться с историей концлагерей и оккупационной политикой, но и у изображающих жертв нацистов скульптур нет никаких табличек или иных пояснений, кого они изображают. Узнать об этом можно только при заказе групповой экскурсии за неделю-две. При этом обучение сторонних гидов не предусматривается, потому что "методические материалы основаны на секретных документах". То есть сотрудник мемориала может публично озвучивать выученный по методичке рассказ, но если это попробует сделать сторонний гид, это будет едва ли не разглашением государственной тайны. В общем, "просто стойте и скорбите".
Вишенкой же на этом торте абсурда стало включение фамилий из списка имён заключённых в список концлагерей. То есть пофамильные списки вроде "Климанов-Лисицин" и "Лисицин-Орехов" встали в один ряд с Майданеком и Треблинкой. Если рождённый ошибкой в приказе подпоручик Киже был историческим анекдотом, то создатели мемориала смогли отлить свою глупость в бронзе.
Вторая новость - о некоем блогере из Ижевска, который приехал в Мурманск и возмутился рассказом о войне. Приведу цитату из статьи:
"Блогер вопрошает: сколько лет должно пройти после Второй Мировой войны, чтобы люди, которые никогда этой войны не видели, перестали об этом говорить?
"Здесь храм, здесь сквер в честь этих воинов-суперменов, — говорит он. — Давайте ставить памятники про экономический рост, тем, кто придумал франшизы. Тошнота! Три часа экскурсии по местам героев и смертей".
Что этот человек предельно глуп, предельно очевидно. Тем не менее, очень схожее недовольство мемориалами, "уроками мужества" и военной тематикой в целом я слышал не раз от людей куда более умных и образованных. Высказывали они его куда более деликатно, однако смысл был похожим. И как я не раз писал, русские туристы, приезжающие в места с крайне насыщенной и драматической военной историей, в большинстве своём сторонятся военной темы, если только это не визит в духе "сфоткаться с гигантской статуей, про которую в путеводителе написано". Частью ответа на вопрос, почему это происходит, является мемориал в Зайцево, где в самой гротескной форме сошлись все самые проблемные векторы отечественного подхода к публичной исторической памяти.
Я осознаю, что из уст гида всё это звучит как "я тут один в белом пальто", но sapienti sat. Ко мне иногда приходили молодые люди, которые едва поздоровавшись, горестно вздыхали, и говорили: "Ну что, сейчас начнёте говорить, как всё плохо было?" Я сначала несколько недоумевал по поводу таких необоснованных предположений о моём рассказе, но потом до меня дошло, что к этому их готовил весь предыдущий жизненный опыт. История войны для них с детских лет - дистиллированный негатив, который вроде и надо ради образования знать, но лучше бы его вообще не было - вроде визита к стоматологу.
Когда гид или учитель говорит со слушателями, его можно сравнить с бардом, который поёт вдохновенные саги о героях прошлого. И если человек на них никак не откликается и не понимает, то моя первая мысль не о том, что он дурак, но что я плохо спел. Конечно, "можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить", но это исключения. Однако если петь фальшиво и без вдохновения, то самые крутые истории вызовут в лучшем случае скуку. Потому когда создатели зайцевского мемориала присоединятся к хору кричащих: "Распни его", то они должны знать, что к созданию этого Франкенштейна из Ижевска приложили руку в том числе и они с подобными им деятелями.
Напоминаю, что в эту пятницу, 14 июня, в Печатниках состоится показ финского мультфильма о маршале Маннергейме "Мотылёк с Урала" и кенийского фильма "Маршал". Лекцию-комментарий к этим произведениям прочтёт переводчик с финского, карельского, шведского, английского и немецкого языков, финновед, мой друг и соавтор некоторых моих статей Дмитрий Евменов. Я же произнесу короткую вступительную речь о специфике формирования советской и постсоветской исторической памяти о финской оккупации Карелии, к которой главный герой кинопоказа имеет непосредственное отношение.
В качестве спойлера прикрепляю два советских плаката о маршале Финляндии с заголовком "мясник Маннергейм". Подобные изображения стандартны для военной пропаганды, однако в данном случае ни эпитет, ни море крови не являются плодом буйной фантазии советских художников, так как были позаимствованы ими у самих финнов. Почему так вышло и за что памятник национальному герою всея Финляндии в Тампере регулярно обливают красной краской вы узнаете из лекции Дмитрия. До встречи!
Время: 14 июня в 20.00
Место: книжный магазин "Союз Печатников", ул. Союза Печатников, 17
Вход свободный, строго 18+
В качестве спойлера прикрепляю два советских плаката о маршале Финляндии с заголовком "мясник Маннергейм". Подобные изображения стандартны для военной пропаганды, однако в данном случае ни эпитет, ни море крови не являются плодом буйной фантазии советских художников, так как были позаимствованы ими у самих финнов. Почему так вышло и за что памятник национальному герою всея Финляндии в Тампере регулярно обливают красной краской вы узнаете из лекции Дмитрия. До встречи!
Время: 14 июня в 20.00
Место: книжный магазин "Союз Печатников", ул. Союза Печатников, 17
Вход свободный, строго 18+
Вчера мои московские друзья ездили в Сланцы по семейным делам, и я проехался вместе с ними, чтобы показать им по дороге Ивановский плацдарм и заодно посмотреть места боёв июля 1941 года, которые мне ранее не доводилось посетить. В селе Старополье почти экспромтом сняли небольшой клип о боевой вылазке курсантов Ленинградского Пехотного Училища им. Кирова 14 июля 1941 года. Я считаю этот день одним из самых важных в истории битвы за Ленинград, наряду с 12-13 сентября того же года, когда от небольших по масштабу сражений зависела судьба всего города и фронта.
Текст особо не готовил и дублей много не делал, но зато это более всего похоже на живой экскурсионный рассказ.
На фото: Николай Скобцов; Эрхард Раус; колонна 6-й танковой дивизии на лесной дороге в районе Луги.
На карте неверно указано продвижение 1-й тд, которая атаковала занятый курсантами Большой Сабск через Осьмино.
Очень надеюсь, что группа на экскурсию в Ивановское 14 июля всё же наберётся - пока записалось только 6 человек, а нужно хотя бы 10.
Текст особо не готовил и дублей много не делал, но зато это более всего похоже на живой экскурсионный рассказ.
На фото: Николай Скобцов; Эрхард Раус; колонна 6-й танковой дивизии на лесной дороге в районе Луги.
На карте неверно указано продвижение 1-й тд, которая атаковала занятый курсантами Большой Сабск через Осьмино.
Очень надеюсь, что группа на экскурсию в Ивановское 14 июля всё же наберётся - пока записалось только 6 человек, а нужно хотя бы 10.