Эльвире Набиуллиной очень повезло, что её первый зам Сергей Швецов высказался о пенсиях не до, а после парламентских выборов.
Но намного меньше повезло тем 15 миллионам сограждан, которые согласно Росстату, ныне заняты в неформальном секторе.
Швецовское заявление – «крайне неудачное» по форме (как охарактеризовала его председатель ЦБ), но вполне релевантное по содержанию.
Оно довольно точно отражает состояние и возможности отечественной пенсионной системы, чей перманентный дефицит не позволяет регулярно и безболезненно для федерального бюджета платить пособия по старости «по-социалистически» при работе «по-капиталистически».
Другое дело, что даже те, кто согласен с логикой Швецова, едва ли увидят выход исключительно в «пробуждении инвестиционной сознательности» у всех потенциальных пенсионеров.
Благо выступал первый зампред ЦБ не на биржевом форуме, а в Совете федерации, большинство членов которого уже позаботились о своём будущем и теперь думают только о народе.
А при таком угле зрения и бэкграунда самое логичное задуматься о новых источниках пополнения ПФР.
Случайное, но очень символичное совпадение – практически одновременно с «центробанковским роад-шоу» в Совфеде Минтруд представил Татьяне Голиковой план борьбы с неформальной занятостью, которая по последним статданным выросла на 11,5% по сравнению с пандемийным 2020-м.
Де-факто, это означает увеличение числа получающих «зарплаты в конвертах», с которых не выплачиваются взносы в соцфонды, включая Пенсионный.
И добровольно-принудительное выведение их «из тени» -- вполне себе вариант устранения того политэкономического диссонанса, на который указал Швецов.
Даром, что при всех отличиях новой Думы от старой «партии неформального сектора» в ней не появилось. Несмотря на многочисленность эти миллионы по-прежнему остаются непредставленными.
Поэтому предотвратить их масштабное фискальное раскулачивание теперь (после выборов) вряд ли кому-то по силам.
Если, конечно, никто не вспомнит, какую роль в крахе СССР в своё время сыграла борьба с «нетрудовыми доходами».
Но намного меньше повезло тем 15 миллионам сограждан, которые согласно Росстату, ныне заняты в неформальном секторе.
Швецовское заявление – «крайне неудачное» по форме (как охарактеризовала его председатель ЦБ), но вполне релевантное по содержанию.
Оно довольно точно отражает состояние и возможности отечественной пенсионной системы, чей перманентный дефицит не позволяет регулярно и безболезненно для федерального бюджета платить пособия по старости «по-социалистически» при работе «по-капиталистически».
Другое дело, что даже те, кто согласен с логикой Швецова, едва ли увидят выход исключительно в «пробуждении инвестиционной сознательности» у всех потенциальных пенсионеров.
Благо выступал первый зампред ЦБ не на биржевом форуме, а в Совете федерации, большинство членов которого уже позаботились о своём будущем и теперь думают только о народе.
А при таком угле зрения и бэкграунда самое логичное задуматься о новых источниках пополнения ПФР.
Случайное, но очень символичное совпадение – практически одновременно с «центробанковским роад-шоу» в Совфеде Минтруд представил Татьяне Голиковой план борьбы с неформальной занятостью, которая по последним статданным выросла на 11,5% по сравнению с пандемийным 2020-м.
Де-факто, это означает увеличение числа получающих «зарплаты в конвертах», с которых не выплачиваются взносы в соцфонды, включая Пенсионный.
И добровольно-принудительное выведение их «из тени» -- вполне себе вариант устранения того политэкономического диссонанса, на который указал Швецов.
Даром, что при всех отличиях новой Думы от старой «партии неформального сектора» в ней не появилось. Несмотря на многочисленность эти миллионы по-прежнему остаются непредставленными.
Поэтому предотвратить их масштабное фискальное раскулачивание теперь (после выборов) вряд ли кому-то по силам.
Если, конечно, никто не вспомнит, какую роль в крахе СССР в своё время сыграла борьба с «нетрудовыми доходами».
Сочетая риторику государственника с готовностью к фискальному компромиссу, дирижист Белоусов переиграл монетариста Силуанова на «сырьевом треке».
«Мастерам металлургии и химии» в итоге удалось отбить попытку Минфина ввести ретроспективный налог на дивиденды.
Что вряд ли получилось бы без содействия со стороны первого вице-премьера.
В известной степени Силуанов и Белоусов поменялись ролями по сравнению с коллизией трехлетней давности.
Тогда министр финансов, будучи ещё и «первым вице», значительно смягчил фискальный удар по тем же сырьевикам, предполагаемый «планом Белоусова», занимавшего должность помощника президента.
Впрочем, выгодная бизнесу конвертация изъятий в инвестиции не избавила Силуанова от последующего аппаратного проигрыша оппоненту.
Разумеется, произошло это вовсе не из-за «подыгрывания олигархам».
Но Белоусов явно учитывает неудачный силуановский опыт при работе с потенциальной «группой поддержке».
Обречённое на многократное цитирование актуальное переложение знаменитого горьковского «С кем вы, мастера культуры?» -- не просто более мягкая и приемлемая для целевой аудитории альтернатива «нахлобучиванию».
Фактически, это – приглашение к торгу, итогом которого должны стать не только дополнительные отчисления в федеральный бюджет, но и смягчение позиции сырьевого лобби (по крайней мере, -- его «негосударственной» части) по отношению к декарбонизации.
Ведь в таком случае, «зелёная миссия», возложенная на Белоусова премьером, будет не такой провальной, как это может показаться с учётом масштабов «углеродных следов», оставляемых большинством российских национальных чемпионов.
«Мастерам металлургии и химии» в итоге удалось отбить попытку Минфина ввести ретроспективный налог на дивиденды.
Что вряд ли получилось бы без содействия со стороны первого вице-премьера.
В известной степени Силуанов и Белоусов поменялись ролями по сравнению с коллизией трехлетней давности.
Тогда министр финансов, будучи ещё и «первым вице», значительно смягчил фискальный удар по тем же сырьевикам, предполагаемый «планом Белоусова», занимавшего должность помощника президента.
Впрочем, выгодная бизнесу конвертация изъятий в инвестиции не избавила Силуанова от последующего аппаратного проигрыша оппоненту.
Разумеется, произошло это вовсе не из-за «подыгрывания олигархам».
Но Белоусов явно учитывает неудачный силуановский опыт при работе с потенциальной «группой поддержке».
Обречённое на многократное цитирование актуальное переложение знаменитого горьковского «С кем вы, мастера культуры?» -- не просто более мягкая и приемлемая для целевой аудитории альтернатива «нахлобучиванию».
Фактически, это – приглашение к торгу, итогом которого должны стать не только дополнительные отчисления в федеральный бюджет, но и смягчение позиции сырьевого лобби (по крайней мере, -- его «негосударственной» части) по отношению к декарбонизации.
Ведь в таком случае, «зелёная миссия», возложенная на Белоусова премьером, будет не такой провальной, как это может показаться с учётом масштабов «углеродных следов», оставляемых большинством российских национальных чемпионов.
За редкими, хотя и весьма знаковыми, исключениями (Владимир Потанин), «мастера металлургии» не участвовали в залоговых аукционах, т.е. не являются ключевыми бенефициарами ельцинской приватизации, но сделали свой профит на плодах сталинской индустриализации.
Эти аспекты анамнеза объясняют специфику их встраивания в «мир-систему».
Особенно, с учётом отсутствия у большинства из них (опять же, Потанин «не в счёт») советского внешнеторгового или, тем более партийного/чекистского бэкграунда.
В лучшем случае речь здесь может идти о связях с «цеховиками» и «авторитетами», которые, конечно, обладали достаточным чутьем, чтобы воспользоваться либерализацией внешней торговли, но едва ли сумели бы без серьёзных уступок обзавестись лояльными зарубежными контрагентами.
Пресловутый вывод прибыли в офшоры —в известном смысле плата за пост-советскую реиндустриализацию.
Подобно тому, кстати, как сталинские «стройки века», старт которых совпал с Великой Депрессией, стали советским вкладом в поддержку американского промышленного капитала, сформировав дополнительный и весьма ёмкий рынок сбыта оборудования.
Тем показательнее, что упомянутый Белоусовым горьковский памфлет «С кем вы, мастера культуры?» был опубликован тоже на заре индустриализации, —в марте 1932-го, —и, похоже, играл роль медийной «дымовой завесы».
Поскольку «буревестник революции» клеймил западных интеллектуалов за их сотрудничество с буржуазией, пока воспеваемый им же «Союз Советов» начал сближение с капиталистический «мир-системой».
Вряд ли первый вице-премьер настолько «глубоко копал», вспомнив Горького, но как сын одного из первых выпускников МГИМО и участника косыгинской команды реформа орлов, он не может не знать об этом функционале отечественной металлургии.
Другое дело, что драйвер «зелёного капитализма» --не эксплуатация, а дискриминация ресурсной собственности. Вне зависимости от того, какие теневые договоренности сопровождали её формирование или приобретение.
В новой модели офшорного оброка недостаточно. Его место занимает трансграничный углеродный налог.
С этой точки зрения сколько-нибудь результативная борьба за «репатриацию ренты» -- в равной степени и бессмысленна, и опасна.
Чем скорее сырьевые концерны разменяют дивиденды на декарбонизацию – тем меньше поводов для эко-фискального давления на них, а значит -- тем слабее финансовое притяжение межу Россией и «мир-системой».
Эти аспекты анамнеза объясняют специфику их встраивания в «мир-систему».
Особенно, с учётом отсутствия у большинства из них (опять же, Потанин «не в счёт») советского внешнеторгового или, тем более партийного/чекистского бэкграунда.
В лучшем случае речь здесь может идти о связях с «цеховиками» и «авторитетами», которые, конечно, обладали достаточным чутьем, чтобы воспользоваться либерализацией внешней торговли, но едва ли сумели бы без серьёзных уступок обзавестись лояльными зарубежными контрагентами.
Пресловутый вывод прибыли в офшоры —в известном смысле плата за пост-советскую реиндустриализацию.
Подобно тому, кстати, как сталинские «стройки века», старт которых совпал с Великой Депрессией, стали советским вкладом в поддержку американского промышленного капитала, сформировав дополнительный и весьма ёмкий рынок сбыта оборудования.
Тем показательнее, что упомянутый Белоусовым горьковский памфлет «С кем вы, мастера культуры?» был опубликован тоже на заре индустриализации, —в марте 1932-го, —и, похоже, играл роль медийной «дымовой завесы».
Поскольку «буревестник революции» клеймил западных интеллектуалов за их сотрудничество с буржуазией, пока воспеваемый им же «Союз Советов» начал сближение с капиталистический «мир-системой».
Вряд ли первый вице-премьер настолько «глубоко копал», вспомнив Горького, но как сын одного из первых выпускников МГИМО и участника косыгинской команды реформа орлов, он не может не знать об этом функционале отечественной металлургии.
Другое дело, что драйвер «зелёного капитализма» --не эксплуатация, а дискриминация ресурсной собственности. Вне зависимости от того, какие теневые договоренности сопровождали её формирование или приобретение.
В новой модели офшорного оброка недостаточно. Его место занимает трансграничный углеродный налог.
С этой точки зрения сколько-нибудь результативная борьба за «репатриацию ренты» -- в равной степени и бессмысленна, и опасна.
Чем скорее сырьевые концерны разменяют дивиденды на декарбонизацию – тем меньше поводов для эко-фискального давления на них, а значит -- тем слабее финансовое притяжение межу Россией и «мир-системой».
Арест по подозрению в госизмене основателя Group-IB Ильи Сачкова, новые бодания российских властей и госСМИ с YouTube, демарш Павла Дурова в отношении итальянских телеграмеров-антиваксеров (а равно и организаторов «Умного голосования») – события одной природы.
В основе их – неразрешённость вопроса: чем является информация – собственностью (частной или государственной) или общедоступным благом?
Сложно усомниться в первом, когда BigTech становится основным бенефициаром антиковидной денежной накачки американской и других развитых экономик, а Китай превращает данные в главный национальный актив.
Если обусловить право обладания информацией (вместе с такой его обязательной «производной», как право свободного распространения) – её невозможно будет монетизировать.
Со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для всех «ставящих на цифру». Вне зависимости от национальной принадлежности последних.
Но цифровому буму сейчас сопутствует экологический. А аббревиатура ESG по соотношению использующих термин и разбирающихся в его значении вполне может конкурировать с «блокчейном».
Практически все «цифровые олигархи» от Маска до Грефа всячески поддерживают эко-инициативы, а декарбонизация для них вообще – прекрасный шанс окончательно «закопать» старый индустриальный олигархат.
Тем не менее, конфликт между двумя прогрессивными трендами и их фронтменами – вовсе не настолько фантастичен, как кажется.
В пределе «зелёно-капиталистическая модель» дискриминирует (или даже криминализирует) владение любыми ресурсами. И информационные здесь не исключение.
Следуя рассуждениям Фритьофа Капра и Уго Маттеи, написавших в 2015-м «Экологию права», информация -- общедоступное благо, пользование которым не должно подпадать под государственные или корпоративные ограничения.
В случае победы столь радикального подхода бюрократия, медиакратия и «цифрократия» оказываются в одной лодке. Опять же, вне зависимости от «прописки».
Поэтому с точки зрения их «вероятного противника» логично сделать принципиально необнуляемой конфронтацию между всеми теми, кто в той или иной степени причастен к извлечению информационной ренты и её монетизации.
Отсюда, разумеется, не следует, что силовики, отключающие компанию Сачкова от выгодных IT-подрядов, или РКН-овцы, блокирующие YouTube, – агенты эко-радикалов.
Но настоящий эколог всегда предпочтёт вмешательству извне использование в своих интересах природных/естественных процессов. Вроде внутривидовой или межвидовой борьбы.
В основе их – неразрешённость вопроса: чем является информация – собственностью (частной или государственной) или общедоступным благом?
Сложно усомниться в первом, когда BigTech становится основным бенефициаром антиковидной денежной накачки американской и других развитых экономик, а Китай превращает данные в главный национальный актив.
Если обусловить право обладания информацией (вместе с такой его обязательной «производной», как право свободного распространения) – её невозможно будет монетизировать.
Со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для всех «ставящих на цифру». Вне зависимости от национальной принадлежности последних.
Но цифровому буму сейчас сопутствует экологический. А аббревиатура ESG по соотношению использующих термин и разбирающихся в его значении вполне может конкурировать с «блокчейном».
Практически все «цифровые олигархи» от Маска до Грефа всячески поддерживают эко-инициативы, а декарбонизация для них вообще – прекрасный шанс окончательно «закопать» старый индустриальный олигархат.
Тем не менее, конфликт между двумя прогрессивными трендами и их фронтменами – вовсе не настолько фантастичен, как кажется.
В пределе «зелёно-капиталистическая модель» дискриминирует (или даже криминализирует) владение любыми ресурсами. И информационные здесь не исключение.
Следуя рассуждениям Фритьофа Капра и Уго Маттеи, написавших в 2015-м «Экологию права», информация -- общедоступное благо, пользование которым не должно подпадать под государственные или корпоративные ограничения.
В случае победы столь радикального подхода бюрократия, медиакратия и «цифрократия» оказываются в одной лодке. Опять же, вне зависимости от «прописки».
Поэтому с точки зрения их «вероятного противника» логично сделать принципиально необнуляемой конфронтацию между всеми теми, кто в той или иной степени причастен к извлечению информационной ренты и её монетизации.
Отсюда, разумеется, не следует, что силовики, отключающие компанию Сачкова от выгодных IT-подрядов, или РКН-овцы, блокирующие YouTube, – агенты эко-радикалов.
Но настоящий эколог всегда предпочтёт вмешательству извне использование в своих интересах природных/естественных процессов. Вроде внутривидовой или межвидовой борьбы.
Марина Ракова – «новая версия» Евгении Васильевой. Даже с поправкой на попытку побега, украшенного детективно-романтическими обстоятельствами.
В околовластных окрестностях периодически должны появляться сексапильно-беззащитные блондинки, которые, становясь добычей силовиков, превращаются в «ходячий компромат» на покровителей.
Применительно к Раковой это скорее Белоусов, нежели Греф.
При поддержке АСИ (традиционно связываемого с нынешним первым вице-премьером) была реализована раковская идея по развёртыванию сети детских технопарков «Кванториум».
«Я смотрю, как работает Марина Ракова, которая сделала уникальный проект «Кванториум» — на самом деле, это уникальный эксперимент по культивированию наставничества в дополнительном образовании. Это не просто про дополнительные образовательные практики. Это — особый стиль, особый смысл и особая форма выращивания людей, которые работают с детьми. «Кванториум» — это фабрика наставничества», -- заявлял Белоусов в феврале 2018-го.
И вряд ли обошлось без белоусовской протекции, когда полгода спустя «мама Кванториума» была назначена замминистра просвещения.
А судя по открытым источникам, именно на время работы в Минпросе приходятся те эпизоды, которые позволяют правоохранителям инкриминировать Раковой мошенничество «в особо крупных».
Тем не менее, повод для возбуждения уголовного дела далеко не всегда совпадает с причиной.
В связи с этим можно вспомнить про назначение Белоусова «главным по декарбонизации» или про его победу над Минфином в споре о налогообложении «мастеров металлургии и химии».
Но также нельзя не учитывать, что, уйдя из Минпроса в «Сбер», Ракова занялась развитием цифровых образовательных платформ.
Как раз этот проект в разгар пандемии стал основой популярно-конспирологических выкладок о неминуемом, тотальном и вечном переводе российских школьников на «дистант».
За что, в частности, Ракову очень «полюбил» малофеевский «Царьград», требовавший «немедленно остановить» её, когда выяснилось, что «Сбер» вместе с ВЭБ.РФ и РФПИ покупают «Просвещение».
Выведение из игры Раковой и её покровителей автоматически не означает, что на цифровизации образования поставлен крест. Логичнее допустить увеличение доли «оффлайновых» бенефициаров у профильного нацпроекта. Особенно в свете
Благо, тем самым, наряду с удовлетворением аппетитов олигархических «волков», теряющих подрядную ренту из-за «ставки на цифру», поддерживается лояльность консервативных «овец», чью боязнь «цифрового гулага» политически проще нивелировать равноудалением «агентов дистанта», нежели полной отменой QR-кодов или отказом от масштабирования электронного голосования.
В околовластных окрестностях периодически должны появляться сексапильно-беззащитные блондинки, которые, становясь добычей силовиков, превращаются в «ходячий компромат» на покровителей.
Применительно к Раковой это скорее Белоусов, нежели Греф.
При поддержке АСИ (традиционно связываемого с нынешним первым вице-премьером) была реализована раковская идея по развёртыванию сети детских технопарков «Кванториум».
«Я смотрю, как работает Марина Ракова, которая сделала уникальный проект «Кванториум» — на самом деле, это уникальный эксперимент по культивированию наставничества в дополнительном образовании. Это не просто про дополнительные образовательные практики. Это — особый стиль, особый смысл и особая форма выращивания людей, которые работают с детьми. «Кванториум» — это фабрика наставничества», -- заявлял Белоусов в феврале 2018-го.
И вряд ли обошлось без белоусовской протекции, когда полгода спустя «мама Кванториума» была назначена замминистра просвещения.
А судя по открытым источникам, именно на время работы в Минпросе приходятся те эпизоды, которые позволяют правоохранителям инкриминировать Раковой мошенничество «в особо крупных».
Тем не менее, повод для возбуждения уголовного дела далеко не всегда совпадает с причиной.
В связи с этим можно вспомнить про назначение Белоусова «главным по декарбонизации» или про его победу над Минфином в споре о налогообложении «мастеров металлургии и химии».
Но также нельзя не учитывать, что, уйдя из Минпроса в «Сбер», Ракова занялась развитием цифровых образовательных платформ.
Как раз этот проект в разгар пандемии стал основой популярно-конспирологических выкладок о неминуемом, тотальном и вечном переводе российских школьников на «дистант».
За что, в частности, Ракову очень «полюбил» малофеевский «Царьград», требовавший «немедленно остановить» её, когда выяснилось, что «Сбер» вместе с ВЭБ.РФ и РФПИ покупают «Просвещение».
Выведение из игры Раковой и её покровителей автоматически не означает, что на цифровизации образования поставлен крест. Логичнее допустить увеличение доли «оффлайновых» бенефициаров у профильного нацпроекта. Особенно в свете
Благо, тем самым, наряду с удовлетворением аппетитов олигархических «волков», теряющих подрядную ренту из-за «ставки на цифру», поддерживается лояльность консервативных «овец», чью боязнь «цифрового гулага» политически проще нивелировать равноудалением «агентов дистанта», нежели полной отменой QR-кодов или отказом от масштабирования электронного голосования.
Если быть точными, то для офшорной индустрии открытием «ящика Пандоры» стала публикация «Панамского досье».
Именно в апреле 2016-го способность «налоговых гаваней» хранить тайну вкладов и клиентскую конфиденциальность оказалась под большим вопросом.
А очередная итерация подобных утечек в виде «Архива Пандоры» -- шаг не столько к развязке, сколько к финалу.
Настойчивое предложение офшорным юристам и банкирам переквалифицироваться в управдомы.
Тем показательнее, что этот «контрольный выстрел» делается на фоне фискальных нововведений администрации Байдена, предполагающих как увеличение «налогов на богатых», так и сокращение для них легальных возможностей по сокрытию доходов.
В сентябрьском обращении к нации президент США, указывая, что ежегодно состоятельные налогоплательщики, недоплачивают около $160 млрд, утверждал:
«Я не собираюсь никого наказывать, я капиталист. Если вы можете заработать миллион или миллиард долларов, благослови вас Бог. Все, о чем я прошу, — чтобы вы платили свою справедливую долю, как средний класс».
Но весомости байденовским призывам придал AUKUS, появившийсяся тогда же, в середине сентября.
Судя по всему, альянс Вашингтона, Канберры и Лондона не намерен ограничиваться исключительно обороной и «сдерживанием Китая».
И, не исключено, что «Архивом Пандоры», Британия, правящая не только морями, но и офшорами, решила помочь реализации эгалитаристских планов своего нового старого партнёра.
Благо в эпоху «ковида» и «глобального энергоперехода», -- когда есть вакцинные барьеры и углеродный налог, -- управлять колониями и ресурсократиями можно, избегая финансовых и репутационных издержек, возникающих при использовании «налоговых гаваней».
Именно в апреле 2016-го способность «налоговых гаваней» хранить тайну вкладов и клиентскую конфиденциальность оказалась под большим вопросом.
А очередная итерация подобных утечек в виде «Архива Пандоры» -- шаг не столько к развязке, сколько к финалу.
Настойчивое предложение офшорным юристам и банкирам переквалифицироваться в управдомы.
Тем показательнее, что этот «контрольный выстрел» делается на фоне фискальных нововведений администрации Байдена, предполагающих как увеличение «налогов на богатых», так и сокращение для них легальных возможностей по сокрытию доходов.
В сентябрьском обращении к нации президент США, указывая, что ежегодно состоятельные налогоплательщики, недоплачивают около $160 млрд, утверждал:
«Я не собираюсь никого наказывать, я капиталист. Если вы можете заработать миллион или миллиард долларов, благослови вас Бог. Все, о чем я прошу, — чтобы вы платили свою справедливую долю, как средний класс».
Но весомости байденовским призывам придал AUKUS, появившийсяся тогда же, в середине сентября.
Судя по всему, альянс Вашингтона, Канберры и Лондона не намерен ограничиваться исключительно обороной и «сдерживанием Китая».
И, не исключено, что «Архивом Пандоры», Британия, правящая не только морями, но и офшорами, решила помочь реализации эгалитаристских планов своего нового старого партнёра.
Благо в эпоху «ковида» и «глобального энергоперехода», -- когда есть вакцинные барьеры и углеродный налог, -- управлять колониями и ресурсократиями можно, избегая финансовых и репутационных издержек, возникающих при использовании «налоговых гаваней».
«Бунт против цифры» символично совпал с 10-летием со дня смерти Стива Джобса, чьё изобретение в свое время существенно облегчило миллионам доступ к соцсетевым благам и обусловило взрывной рост капитализации и влияния «коллективного Цукерберга».
Но не менее примечательно, что узловые точки ново-медийной инфраструктуры подверглись массированному нападению буквально на следующий день, после того, как «старые медиа» инициировали глобальную атаку на ключевой, офшорный, элемент инфраструктуры финансовой.
Это не значит, что речь идёт об асимметричном ответе.
Скорее — о поочередном «огоне по штабам» бенефициаров пандемии и пост-ковидного восстановления.
Отсюда логично допустить, что следующая на очереди —фарма.
Но есть важный политэкономический нюанс, не просматриваемый (во всяком случае —пока) в ситуации с производителями лекарств и вакцин.
Обнаруженная уязвимость крупнейших соцсетей девальвирует их электоральную ценность. Причём не каких-то отдельных, а всех.
В этом смысле коллеги, допускающие равноудаление «цифровых олигархов», обеспечивших победу Байдена, несколько снижают планку.
Впору говорить о дискредитации (что важно —сугубо операционной, а не репутационной) соцсетевого элемента избирательных технологий как такового.
Подобно тому, как «Архив Пандоры» дискредитирует офшорный механизм колониального и крипто-колониального управления.
Но в случае с «утечками» из офшоров можно найти интересантов среди эгалитаристски настроенной части западного истеблишмента. А отказ от посреднических услуг «коллективного Цукербрега» —безусловная проблема для любых «верхов».
Лучшего средства воздействия и обратной связи с «низами» у них нет.
Перевернуть же страницу и сказать про цифровую демократию нечто сходное с тем, что Черчилль сказал когда-то про обычную, —значит спровоцировать системный политический кризис при любой следующей избирательной кампании.
Ведь авторы «теракта 4 октября» вряд ли упустят такую возможность закрепить успех.
Но не менее примечательно, что узловые точки ново-медийной инфраструктуры подверглись массированному нападению буквально на следующий день, после того, как «старые медиа» инициировали глобальную атаку на ключевой, офшорный, элемент инфраструктуры финансовой.
Это не значит, что речь идёт об асимметричном ответе.
Скорее — о поочередном «огоне по штабам» бенефициаров пандемии и пост-ковидного восстановления.
Отсюда логично допустить, что следующая на очереди —фарма.
Но есть важный политэкономический нюанс, не просматриваемый (во всяком случае —пока) в ситуации с производителями лекарств и вакцин.
Обнаруженная уязвимость крупнейших соцсетей девальвирует их электоральную ценность. Причём не каких-то отдельных, а всех.
В этом смысле коллеги, допускающие равноудаление «цифровых олигархов», обеспечивших победу Байдена, несколько снижают планку.
Впору говорить о дискредитации (что важно —сугубо операционной, а не репутационной) соцсетевого элемента избирательных технологий как такового.
Подобно тому, как «Архив Пандоры» дискредитирует офшорный механизм колониального и крипто-колониального управления.
Но в случае с «утечками» из офшоров можно найти интересантов среди эгалитаристски настроенной части западного истеблишмента. А отказ от посреднических услуг «коллективного Цукербрега» —безусловная проблема для любых «верхов».
Лучшего средства воздействия и обратной связи с «низами» у них нет.
Перевернуть же страницу и сказать про цифровую демократию нечто сходное с тем, что Черчилль сказал когда-то про обычную, —значит спровоцировать системный политический кризис при любой следующей избирательной кампании.
Ведь авторы «теракта 4 октября» вряд ли упустят такую возможность закрепить успех.
«Китайская логистика» -- злой рок Тельмана Исмаилова.
15 лет назад война между патрушевской ФСБ и черкесовской ФСКН за контроль над соответствующими финансовыми и товарными потоками навсегда вывела «Черкизон» из «серой зоны» лужковского феода.
А в 2009-м именно «китайская контрабанда» стала поводом для ликвидации (с высочайшего соизволения) главного исмаиловского актива.
Чем не преминули воспользоваться Зарах Илиев и Год Нисанов – бывшие младшие партнёры, а потом конкуренты Исмаилова, сумевшие наладить более тесное взаимодействие с силовиками.
Теперь некогда главный горско-еврейский олигарх рискует превратиться из эмигранта в арестанта из-за «логистического» противостояния уже не спецслужб, но евразийских региональных лидеров –Турции и Ирана.
Со стремлением Анкары и Тегерана получать транзитные дивиденды от торговли Китая с ЕС наблюдатели связывают нынешнюю ирано-азербайджанскую конфронтацию.
Баку предписывают планы аннексии Сюникского района, ныне входящего в состав Армении. В случае такого захвата Турция и её главный клиент получают в своё безраздельное распоряжение основной транспортный коридор между Каспием и Чёрным морем.
В свою очередь, Иран хочет провести новый коридор, чуть севернее, с участием Армении и Грузии. Но для успеха этого проекта противопоказаны какие-либо новые территориальные уступки со стороны Еревана.
Обострению противостояния двух относительно традиционных альянсов, – турецко-азербайджанского и ирано-армянского, -- способствует то, что на сей раз к первому присоединился Израиль.
Что особо примечательно на фоне резко ухудшившихся в последние годы взаимоотношений между Анкарой и Иерусалимом.
Некоторые влиятельные израильские политики и военные считают даже Эрдогана большей проблемой для еврейского государства, чем «режим аятолл». «Иранская власть хрупка. Настоящая угроза исходит от Турции», -- якобы заявил на одной из закрытых встреч бывший шеф Моссада Йоси Коэн.
Но такой точки зрения придерживаются далеко не все, чьё мнение и/или деньги способны влиять на внешнеполитические манёвры Израиля.
Тельман Исмаилов, в силу своего происхождения и специфики бизнес-интересов, с одной стороны, обладает прочными и весьма «высокоуровневыми» связями с Анкарой и Баку.
А с другой – способен сформировать достаточно мощное протурецкое лобби на исторической родине.
Тем показательнее, что власти Черногории вспомнили об «ориентировках» Интерпола и решили задержать беглого бизнесмена, три года проживающего в Подгорице и даже успевшего отправить запрос о предоставлении политического убежища, как раз в свете стремительного приближения новой войны на Южном Кавказе.
Теперь у исмаиловских союзников и протеже в Израиле появляются совсем другие задачи.
Восстановление сотрудничества с Турцией отходит на второй план перед необходимостью искать варианты освобождения Исмаилова и предотвращения его экстрадиции.
При этом один наиболее рабочих вариантов – торг с Москвой.
Благо её геоэкономическим интересам не отвечает ни турецкая, ни иранская монополия на евразийский транзит.
Подобно тому как суд над экс-владельцем «Черкизона» гипотетически чреват немалым числом «открытий чудных», которые не слишком соответствуют интересам отдельных, но влиятельных, российских силовиков и предпринимателей.
15 лет назад война между патрушевской ФСБ и черкесовской ФСКН за контроль над соответствующими финансовыми и товарными потоками навсегда вывела «Черкизон» из «серой зоны» лужковского феода.
А в 2009-м именно «китайская контрабанда» стала поводом для ликвидации (с высочайшего соизволения) главного исмаиловского актива.
Чем не преминули воспользоваться Зарах Илиев и Год Нисанов – бывшие младшие партнёры, а потом конкуренты Исмаилова, сумевшие наладить более тесное взаимодействие с силовиками.
Теперь некогда главный горско-еврейский олигарх рискует превратиться из эмигранта в арестанта из-за «логистического» противостояния уже не спецслужб, но евразийских региональных лидеров –Турции и Ирана.
Со стремлением Анкары и Тегерана получать транзитные дивиденды от торговли Китая с ЕС наблюдатели связывают нынешнюю ирано-азербайджанскую конфронтацию.
Баку предписывают планы аннексии Сюникского района, ныне входящего в состав Армении. В случае такого захвата Турция и её главный клиент получают в своё безраздельное распоряжение основной транспортный коридор между Каспием и Чёрным морем.
В свою очередь, Иран хочет провести новый коридор, чуть севернее, с участием Армении и Грузии. Но для успеха этого проекта противопоказаны какие-либо новые территориальные уступки со стороны Еревана.
Обострению противостояния двух относительно традиционных альянсов, – турецко-азербайджанского и ирано-армянского, -- способствует то, что на сей раз к первому присоединился Израиль.
Что особо примечательно на фоне резко ухудшившихся в последние годы взаимоотношений между Анкарой и Иерусалимом.
Некоторые влиятельные израильские политики и военные считают даже Эрдогана большей проблемой для еврейского государства, чем «режим аятолл». «Иранская власть хрупка. Настоящая угроза исходит от Турции», -- якобы заявил на одной из закрытых встреч бывший шеф Моссада Йоси Коэн.
Но такой точки зрения придерживаются далеко не все, чьё мнение и/или деньги способны влиять на внешнеполитические манёвры Израиля.
Тельман Исмаилов, в силу своего происхождения и специфики бизнес-интересов, с одной стороны, обладает прочными и весьма «высокоуровневыми» связями с Анкарой и Баку.
А с другой – способен сформировать достаточно мощное протурецкое лобби на исторической родине.
Тем показательнее, что власти Черногории вспомнили об «ориентировках» Интерпола и решили задержать беглого бизнесмена, три года проживающего в Подгорице и даже успевшего отправить запрос о предоставлении политического убежища, как раз в свете стремительного приближения новой войны на Южном Кавказе.
Теперь у исмаиловских союзников и протеже в Израиле появляются совсем другие задачи.
Восстановление сотрудничества с Турцией отходит на второй план перед необходимостью искать варианты освобождения Исмаилова и предотвращения его экстрадиции.
При этом один наиболее рабочих вариантов – торг с Москвой.
Благо её геоэкономическим интересам не отвечает ни турецкая, ни иранская монополия на евразийский транзит.
Подобно тому как суд над экс-владельцем «Черкизона» гипотетически чреват немалым числом «открытий чудных», которые не слишком соответствуют интересам отдельных, но влиятельных, российских силовиков и предпринимателей.
Задержанием ректора Шанинки Сергея Зуева силовики резко взвинтили ставки, переведя «дело Раковой» из плоскости борьбы за «образовательные» финансовые потоки в системный конфликт своей и интеллектуальной корпораций.
В моменте этих противников нельзя назвать равными.
Но победы «штыка» над «пером» сколь неизбежны и, в принципе, безвредны для Системы в рамках ресурсной политэкономической модели, столь рискуют обернуться стратегическим поражением в ситуации «глобального энергоперехода». Ведь в этом случае общенациональным двигателем становится интеллект, а не рента.
Иными словами, декларируемое стремление предотвратить нецелевое использование средств, направляемых на образование, на деле приводит к прямо противоположному результату –«экономика знаний» не запускается из-за огня по её «штабам».
В моменте этих противников нельзя назвать равными.
Но победы «штыка» над «пером» сколь неизбежны и, в принципе, безвредны для Системы в рамках ресурсной политэкономической модели, столь рискуют обернуться стратегическим поражением в ситуации «глобального энергоперехода». Ведь в этом случае общенациональным двигателем становится интеллект, а не рента.
Иными словами, декларируемое стремление предотвратить нецелевое использование средств, направляемых на образование, на деле приводит к прямо противоположному результату –«экономика знаний» не запускается из-за огня по её «штабам».
Для борьбы с суррогатным алкоголем ещё чуяновское Росалкогольрегулирование предлагало обязать производителей метанола добавлять денатурат.
Химики с помощью Минпромторга торпедировали эту инициативу, ссылаясь на угрозу потери товарных свойств метилового спирта.
При этом «метаноловым королём» России является Сайфеддин Рустамов, владелец компании «Метафракс» и в прошлом один из основных деловых партнёром Дмитрия Рыболовлева.
Экс-владелец «Уралкалия» не без оснований считается протеже Юрия Трутнева.
А тот, в свою очередь, входит в число наиболее влиятельных противников «сибирского мега-проекта» Сергея Шойгу.
Поэтому нельзя исключать, что нынешние эксцессы с отравлением метаноловым суррогатом могут стать дополнительным аргументом, – как социальным, так и аппаратным, -- в пользу министра обороны.
Химики с помощью Минпромторга торпедировали эту инициативу, ссылаясь на угрозу потери товарных свойств метилового спирта.
При этом «метаноловым королём» России является Сайфеддин Рустамов, владелец компании «Метафракс» и в прошлом один из основных деловых партнёром Дмитрия Рыболовлева.
Экс-владелец «Уралкалия» не без оснований считается протеже Юрия Трутнева.
А тот, в свою очередь, входит в число наиболее влиятельных противников «сибирского мега-проекта» Сергея Шойгу.
Поэтому нельзя исключать, что нынешние эксцессы с отравлением метаноловым суррогатом могут стать дополнительным аргументом, – как социальным, так и аппаратным, -- в пользу министра обороны.
У «партии локдауна» сменился лидер.
Теперь это – Татьяна Голикова, а не Сергей Собянин, совсем недавно заявлявший о нежелании «останавливать развитие города».
Тому есть «санитарное» объяснение – в Москве ситуация и с вакцинацией, и с заполняемостью коек далеко не такая плачевная, как в регионах.
С другой стороны, столичную казну никто поддерживать не собирается. Наоборот, Минфин не оставляет планов фискального «раскулачивания» Москвы через изменение процедуры начисления налога на прибыль и НДФЛ.
Зато у Голиковой есть доступ к выросшей на мировом энергокризисе «подушке безопасности».
Правда, чем сильнее экономика затормозится из-за очередных «каникул» -- тем (с учётом всех ценовых привходящих) выше вероятность стагфляции.
И как следствие – необходимости более интенсивно распечатывать ФНБ для сглаживания социально-экономического негатива.
А это, помимо всего прочего, будет означать сокращение финансовой базы для реколонизации Сибири, предлагаемой Сергеем Шойгу.
Таким образом, нельзя исключать тактического сближения министра обороны и московского мэра.
Причём, дружить они могут не только и не столько против Голиковой, но также против Сергея Кириенко.
Благо прививочная кампания, -- чей провал и обусловил новый локдаун, -- не могла не быть в сфере ответственности внутриполитического блока Кремля.
Теперь это – Татьяна Голикова, а не Сергей Собянин, совсем недавно заявлявший о нежелании «останавливать развитие города».
Тому есть «санитарное» объяснение – в Москве ситуация и с вакцинацией, и с заполняемостью коек далеко не такая плачевная, как в регионах.
С другой стороны, столичную казну никто поддерживать не собирается. Наоборот, Минфин не оставляет планов фискального «раскулачивания» Москвы через изменение процедуры начисления налога на прибыль и НДФЛ.
Зато у Голиковой есть доступ к выросшей на мировом энергокризисе «подушке безопасности».
Правда, чем сильнее экономика затормозится из-за очередных «каникул» -- тем (с учётом всех ценовых привходящих) выше вероятность стагфляции.
И как следствие – необходимости более интенсивно распечатывать ФНБ для сглаживания социально-экономического негатива.
А это, помимо всего прочего, будет означать сокращение финансовой базы для реколонизации Сибири, предлагаемой Сергеем Шойгу.
Таким образом, нельзя исключать тактического сближения министра обороны и московского мэра.
Причём, дружить они могут не только и не столько против Голиковой, но также против Сергея Кириенко.
Благо прививочная кампания, -- чей провал и обусловил новый локдаун, -- не могла не быть в сфере ответственности внутриполитического блока Кремля.
Обыски в американских домах Дерипаски не помешали Пескову допустить возможность новой встречи Путина и Байдена в этом году.
Едва ли отсюда следует, что Кремль «слил» миллиардера.
Но действия «большевистских швондеров» из ФБР явно не рассматриваются как очередной переход очередной «красной линии» во взаимоотношениях между Россией и США.
Очевидно потому, что речь идёт о зарубежной недвижимости, наличие которой само по себе не позволяет считать данного, отдельно взятого, элитария «национализированным».
Пусть даже подобного рода инвестиции обеспечивают встраивание российского капитала в «мир-систему».
Точнее, в случае Дерипаски, -- обеспечивали. Демарш ФБР признаёт этот «абонемент» недействительным, окончательно выводя его владельца из игры.
Иными словами, «сливает» бизнесмена Вашингтон. А Москва принимает обнуление этого «олигархического канала связи» (который после санкций Трампа всё-таки работал, хотя и не в полную силу) как данность.
Тем показательнее, что Дерипаска был инициатором создания «Кедрового тракта» -- транссибирского логистического мега-проекта, альтернативного китайскому «Новому шёлковому пути».
И эту идею поддержал, известный своей политэкономической ставкой на Сибирь, Шойгу.
Едва ли отсюда следует, что Кремль «слил» миллиардера.
Но действия «большевистских швондеров» из ФБР явно не рассматриваются как очередной переход очередной «красной линии» во взаимоотношениях между Россией и США.
Очевидно потому, что речь идёт о зарубежной недвижимости, наличие которой само по себе не позволяет считать данного, отдельно взятого, элитария «национализированным».
Пусть даже подобного рода инвестиции обеспечивают встраивание российского капитала в «мир-систему».
Точнее, в случае Дерипаски, -- обеспечивали. Демарш ФБР признаёт этот «абонемент» недействительным, окончательно выводя его владельца из игры.
Иными словами, «сливает» бизнесмена Вашингтон. А Москва принимает обнуление этого «олигархического канала связи» (который после санкций Трампа всё-таки работал, хотя и не в полную силу) как данность.
Тем показательнее, что Дерипаска был инициатором создания «Кедрового тракта» -- транссибирского логистического мега-проекта, альтернативного китайскому «Новому шёлковому пути».
И эту идею поддержал, известный своей политэкономической ставкой на Сибирь, Шойгу.
Рассказ Путина о «вакцинных скептиках» в его ближайшем окружении – в равной степени и оправдание ответственных за провал прививочной кампании, и приговор посткрымской идеологии «осаждённой крепости».
Получается, не только «глубинный народ», но и элитарии разделяют суверенитет и здоровье и готовы сплотиться вокруг национального лидера в ответ на геополитическое давление, но не готовы следовать его примеру в вопросе вакцинации.
Это значит, что для них «холодная война 2.0» -- скорее симулякр, пропагандистская виртуальная реальность, позволяющая, помимо всего прочего, зарабатывать на «внутренней» конвертации/компенсации санкционных потерь.
В то время, как угрозы, отождествляемые с антиковидной прививкой, -- данность.
Здесь соотношение риск/доходность – не такое очевидное, как в первом случае. Поэтому своя рубашка оказывается важнее вассальных обязательств.
Получается, не только «глубинный народ», но и элитарии разделяют суверенитет и здоровье и готовы сплотиться вокруг национального лидера в ответ на геополитическое давление, но не готовы следовать его примеру в вопросе вакцинации.
Это значит, что для них «холодная война 2.0» -- скорее симулякр, пропагандистская виртуальная реальность, позволяющая, помимо всего прочего, зарабатывать на «внутренней» конвертации/компенсации санкционных потерь.
В то время, как угрозы, отождествляемые с антиковидной прививкой, -- данность.
Здесь соотношение риск/доходность – не такое очевидное, как в первом случае. Поэтому своя рубашка оказывается важнее вассальных обязательств.
Если бы путинские рассуждения о «консерватизме оптимистов» не сопровождались региональным «парадом локдаунов» —можно было бы решить, что у России есть «вакцина» от «безлюдной демократии».
Но когда ненавистные ещё полгода назад QR-коды кажутся уже наименьшим из зол и гражданам, и бизнесу, «трансгуманистическая» антиутопия представляется для России вполне реальным сценарием.
Причём, цифра не только позволяет властям в моменте контролировать соблюдение санитарных ограничений, которые по факту обуславливают многие базовые права, составляющие основу тех самых традиционных ценностей, о которых говорит Путин.
Без «высокотехнологичных» инструментов управления обществом не обойтись и при минимизации социально-политических издержек новой остановки экономики.
Тем более, что обострение межнациональных проблем актуально для России в неменьшей степени, чем межрасовых —для Запада.
Благо нынешнему отечественному апдейту «войны между Севером и Югом» способствуют и пандемийный удар по и без того не слишком благополучным кавказским автономиям, и попытка властей перезапустить экономический рост за счёт импорта дешёвой мигрантской рабочей силы, и эрдогановская игра на этих болевых точках.
Стремление турецкого лидера сочетать защиту традиционных ценностей с явно выраженным антиколониалистским посылом делает его, мягко говоря, не слишком комфортным партнёром по «консервативному интернационалу».
Благо при желании со стороны Анкары (а такового совсем нельзя отрицать) в глазах её нынешних и потенциальных клиентов сравнительно легко может быть подвергнут сомнению тезис о том, что «Россия, когда расширяла свои территории, никогда не ставила в сложное положение тех людей, которые вливались в состав единого Российского государства».
С другой стороны, «бросок/возвращение в Европу» для Москвы затруднён не столько из-за геополитических фобий и «блокового мышления», сколько из-за отсутствия идеи, способной завоевать Старый Свет и помочь ему освободиться от «трансгуманистического» морока.
На «Валдае» Путин часто вспоминал и цитировал Бердяева, коснувшись, в частности высылки философа в 1922 году.
Но за прошедшее столетие «призрак философского парохода» никуда не исчез. Наоборот, коллизии, подобные «делу Шанинки», лишь ускоряют его материализацию.
Причина – в неизменном отношении к гуманитарному знанию как к чему-то вторичному и прикладному. А к его носителям – как к «интеллектуальным крепостным», подносчикам «снарядов» для пропагандистских войн, в лучшем случае. Или – как к скрытым карбонариям, нуждающимся в постоянном надзоре и периодических избирательным поркам, в худшем.
В результате неизбежным следствием становится «интеллектуальная засуха», тотальный дефицит идеологического предложения, будь то внутри страны, будь то в экспортном варианте.
А ведь в отсутствие сколько-нибудь эффективного противовеса «трансгуманистической» экспансии «консервативно-оптимистическая» модель с высокой долей вероятности рискует трансформироваться в «консервативно-пессимистическую».
Но когда ненавистные ещё полгода назад QR-коды кажутся уже наименьшим из зол и гражданам, и бизнесу, «трансгуманистическая» антиутопия представляется для России вполне реальным сценарием.
Причём, цифра не только позволяет властям в моменте контролировать соблюдение санитарных ограничений, которые по факту обуславливают многие базовые права, составляющие основу тех самых традиционных ценностей, о которых говорит Путин.
Без «высокотехнологичных» инструментов управления обществом не обойтись и при минимизации социально-политических издержек новой остановки экономики.
Тем более, что обострение межнациональных проблем актуально для России в неменьшей степени, чем межрасовых —для Запада.
Благо нынешнему отечественному апдейту «войны между Севером и Югом» способствуют и пандемийный удар по и без того не слишком благополучным кавказским автономиям, и попытка властей перезапустить экономический рост за счёт импорта дешёвой мигрантской рабочей силы, и эрдогановская игра на этих болевых точках.
Стремление турецкого лидера сочетать защиту традиционных ценностей с явно выраженным антиколониалистским посылом делает его, мягко говоря, не слишком комфортным партнёром по «консервативному интернационалу».
Благо при желании со стороны Анкары (а такового совсем нельзя отрицать) в глазах её нынешних и потенциальных клиентов сравнительно легко может быть подвергнут сомнению тезис о том, что «Россия, когда расширяла свои территории, никогда не ставила в сложное положение тех людей, которые вливались в состав единого Российского государства».
С другой стороны, «бросок/возвращение в Европу» для Москвы затруднён не столько из-за геополитических фобий и «блокового мышления», сколько из-за отсутствия идеи, способной завоевать Старый Свет и помочь ему освободиться от «трансгуманистического» морока.
На «Валдае» Путин часто вспоминал и цитировал Бердяева, коснувшись, в частности высылки философа в 1922 году.
Но за прошедшее столетие «призрак философского парохода» никуда не исчез. Наоборот, коллизии, подобные «делу Шанинки», лишь ускоряют его материализацию.
Причина – в неизменном отношении к гуманитарному знанию как к чему-то вторичному и прикладному. А к его носителям – как к «интеллектуальным крепостным», подносчикам «снарядов» для пропагандистских войн, в лучшем случае. Или – как к скрытым карбонариям, нуждающимся в постоянном надзоре и периодических избирательным поркам, в худшем.
В результате неизбежным следствием становится «интеллектуальная засуха», тотальный дефицит идеологического предложения, будь то внутри страны, будь то в экспортном варианте.
А ведь в отсутствие сколько-нибудь эффективного противовеса «трансгуманистической» экспансии «консервативно-оптимистическая» модель с высокой долей вероятности рискует трансформироваться в «консервативно-пессимистическую».
Собянин использует московский локдаун, чтобы переформатировать взаимоотношения с патрушевскими.
Сообщения об аниковидном закрытии алкомаркетов любопытным образом совпали со стартом IPO «Красного & Белого».
Успешная легализация капиталов Игоря Кесаева и его партнёров, включая бывшего замдиректора ФСБ Владимира Анисимова, теперь напрямую зависит от того, как городские проверяющие посчитают долю продуктов питания в «красно-белых» магазинах.
Соответствие 30%-процентной квоте, оговоренной указом мэра, обеспечит Кесаеву, его новоиспеченным инвесторам и давним силовым патронам дополнительные и весьма существенные дивиденды за счет «санитарного» умерщвления более мелких конкурентов.
Но если ассортимент «Красного & Белого» сочтут недостаточно «продовольственным» -- вместо плюсов ритейлеру гарантированы столь же значительные минусы.
Делая уместным торг с клиентелой секретаря Совбеза, Собянин не просто получает возможность взять реванш за «жаркое лето 2019-го», стоившее ему премьерского кресла.
Само по себе превращение силовиков в контрагентов – слишком рискованный шаг для чиновника, не принадлежащего к «новому дворянству», чтобы, в случае успеха, не принести политэкономические бенефиты, намного превышающие потенциальные «локдаун-бонусы» кесаевской сети алкомаркетов.
Сообщения об аниковидном закрытии алкомаркетов любопытным образом совпали со стартом IPO «Красного & Белого».
Успешная легализация капиталов Игоря Кесаева и его партнёров, включая бывшего замдиректора ФСБ Владимира Анисимова, теперь напрямую зависит от того, как городские проверяющие посчитают долю продуктов питания в «красно-белых» магазинах.
Соответствие 30%-процентной квоте, оговоренной указом мэра, обеспечит Кесаеву, его новоиспеченным инвесторам и давним силовым патронам дополнительные и весьма существенные дивиденды за счет «санитарного» умерщвления более мелких конкурентов.
Но если ассортимент «Красного & Белого» сочтут недостаточно «продовольственным» -- вместо плюсов ритейлеру гарантированы столь же значительные минусы.
Делая уместным торг с клиентелой секретаря Совбеза, Собянин не просто получает возможность взять реванш за «жаркое лето 2019-го», стоившее ему премьерского кресла.
Само по себе превращение силовиков в контрагентов – слишком рискованный шаг для чиновника, не принадлежащего к «новому дворянству», чтобы, в случае успеха, не принести политэкономические бенефиты, намного превышающие потенциальные «локдаун-бонусы» кесаевской сети алкомаркетов.
Суицид Андрея Скрипкина, подозреваемого в убийстве экс-банкира Михаила Яхонтова и его семьи, можно было бы считать финалом криминальной драмы, если бы не пару нюансов с местом и временем действия.
Задержание Скрипкина в Белоруссии, а затем и его самоубийство в витебском СИЗО случилось накануне визита в Минск генпрокурора РФ Игоря Краснова.
Со своим белорусским коллегой Александром Шведом Краснов собирался обсудить «способы противодействия преступлениям, совершаемым с использованием информационно-коммуникационных технологий, включая криминальное использование криптовалют и иных виртуальных активов».
При этом бывший яхонтовский работодатель, совладелец «Смоленского банка» Павел Шитов в последнее время занимается именно «криптой». Правда, не в России (где объявлен в розыск), и не в Белоруссии (претендующей на статус главной криптогавани СНГ), а на Украине, чуть ли не под «крышей» самого Коломойского.
Но в силу трансграничной специфики криптовалютного бизнеса нельзя исключать, что соответствующие активы/борьба за них стали причиной, разыгравшейся в Москве и Витебске, трагедии.
Особенно, с учётом той ставки, которую Лукашенко делает на майнинг.
Благо очередное ухудшение взаимоотношений с Западом и новые санкции, похоже, лишь усилили интерес белорусского президента к «крипте».
Задержание Скрипкина в Белоруссии, а затем и его самоубийство в витебском СИЗО случилось накануне визита в Минск генпрокурора РФ Игоря Краснова.
Со своим белорусским коллегой Александром Шведом Краснов собирался обсудить «способы противодействия преступлениям, совершаемым с использованием информационно-коммуникационных технологий, включая криминальное использование криптовалют и иных виртуальных активов».
При этом бывший яхонтовский работодатель, совладелец «Смоленского банка» Павел Шитов в последнее время занимается именно «криптой». Правда, не в России (где объявлен в розыск), и не в Белоруссии (претендующей на статус главной криптогавани СНГ), а на Украине, чуть ли не под «крышей» самого Коломойского.
Но в силу трансграничной специфики криптовалютного бизнеса нельзя исключать, что соответствующие активы/борьба за них стали причиной, разыгравшейся в Москве и Витебске, трагедии.
Особенно, с учётом той ставки, которую Лукашенко делает на майнинг.
Благо очередное ухудшение взаимоотношений с Западом и новые санкции, похоже, лишь усилили интерес белорусского президента к «крипте».
Между консерваторами и «трансгуманистами» не такая уж непреодолимая пропасть, как может показаться на первый взгляд.
Когда патриарх Кирилл сетует на избыточное, эгоистичное потребление, он мало чем отличается от адептов углеродной и гендерной нейтральности.
В основе обоих подходов допустимость нулевого экономического роста.
А их различия -- лишь в том, как минимизировать негативные последствия стагнации.
Либо -- за счёт смирения и потребительского самоограничения, обусловленных возвращением к традиционным ценностям.
Либо – за счёт отказа от воспроизводства вида, обусловленного абсолютизацией личностного выбора и заботой о сохранении глобальной экосистемы.
В свою очередь, по другую сторону баррикад по отношению к предстоятелю РПЦ оказывается не только цифрократ Греф, но и «сырьевой традиционалист» Сечин.
Глава «Сбера» не считает предосудительным использовать ипотеку и строительство в качестве основных драйверов российской экономики.
А глава «Роснефти» призывает «задуматься об ограничениях, заложенных в действующую модель капитализма», чтобы обеспечить уже мировой экономический перезапуск.
Отсюда, впрочем, не следует автоматического поражении «партии стагнации» -- коль скоро ей противостоят такие «тяжеловесы».
При желании можно приготовить весьма эффективный «консервативно-трансгуманистический» идеологический и технологический коктейль, который позволит купировать проявления социального недовольства, вызванные стремительным и повсеместным сокращением ВВП и неизбежным, в этом случае, обнищанием.
Когда патриарх Кирилл сетует на избыточное, эгоистичное потребление, он мало чем отличается от адептов углеродной и гендерной нейтральности.
В основе обоих подходов допустимость нулевого экономического роста.
А их различия -- лишь в том, как минимизировать негативные последствия стагнации.
Либо -- за счёт смирения и потребительского самоограничения, обусловленных возвращением к традиционным ценностям.
Либо – за счёт отказа от воспроизводства вида, обусловленного абсолютизацией личностного выбора и заботой о сохранении глобальной экосистемы.
В свою очередь, по другую сторону баррикад по отношению к предстоятелю РПЦ оказывается не только цифрократ Греф, но и «сырьевой традиционалист» Сечин.
Глава «Сбера» не считает предосудительным использовать ипотеку и строительство в качестве основных драйверов российской экономики.
А глава «Роснефти» призывает «задуматься об ограничениях, заложенных в действующую модель капитализма», чтобы обеспечить уже мировой экономический перезапуск.
Отсюда, впрочем, не следует автоматического поражении «партии стагнации» -- коль скоро ей противостоят такие «тяжеловесы».
При желании можно приготовить весьма эффективный «консервативно-трансгуманистический» идеологический и технологический коктейль, который позволит купировать проявления социального недовольства, вызванные стремительным и повсеместным сокращением ВВП и неизбежным, в этом случае, обнищанием.
Лось в багажнике депутата Рашкина рискует стать «чёрным лебедем» для всей КПРФ.
Дело отнюдь не только в высокой вероятности потери одного из самых оппозиционно настроенных думских коммунистов. Хотя многие рашкинские однопартийцы, наверняка, обрадуются избавлению от «токсичного актива».
Для партии, чьи члены замечены в сколь аристократических/реднековских, столь и неэкологичных пристрастиях, теперь крайне нелогично что-либо заявлять по поводу «зелёной» повестки. Ни «за», ни «против».
А ведь как раз на днях Дума начала рассматривать проект бюджета на 2022-2024 годы, который коммунисты традиционно раскритиковали и в котором Минфин заложил дополнительные резервы для минимизации рисков, связанных с энергопереходом.
Силуановская «заначка» формируется, в том числе, за счёт сокращения расходов ПФР. Из-за чего, как полагают эксперты МГУ, правительство может инициировать новое повышение пенсионного возраста.
По идее -- здесь та самая болевая точка, ударяя в которую коммунисты получали возможность зарабатывать дополнительные электоральные очки и увеличивать пространство для торга с Кремлём.
Но дорогу Зюганову и его соратникам перебежал рашкинский лось.
Дело отнюдь не только в высокой вероятности потери одного из самых оппозиционно настроенных думских коммунистов. Хотя многие рашкинские однопартийцы, наверняка, обрадуются избавлению от «токсичного актива».
Для партии, чьи члены замечены в сколь аристократических/реднековских, столь и неэкологичных пристрастиях, теперь крайне нелогично что-либо заявлять по поводу «зелёной» повестки. Ни «за», ни «против».
А ведь как раз на днях Дума начала рассматривать проект бюджета на 2022-2024 годы, который коммунисты традиционно раскритиковали и в котором Минфин заложил дополнительные резервы для минимизации рисков, связанных с энергопереходом.
Силуановская «заначка» формируется, в том числе, за счёт сокращения расходов ПФР. Из-за чего, как полагают эксперты МГУ, правительство может инициировать новое повышение пенсионного возраста.
По идее -- здесь та самая болевая точка, ударяя в которую коммунисты получали возможность зарабатывать дополнительные электоральные очки и увеличивать пространство для торга с Кремлём.
Но дорогу Зюганову и его соратникам перебежал рашкинский лось.
Новым Ватутинкам, к счастью, удалось не стать «новым Бирюлёво», а «Фуд Сити» —соответственно, повторить участь овощебазы «Новые Черёмушки».
Очевидно, давняя университетская дружба Бастрыкина с илиевско-нисановским «старшим товарищем» Ильгамом Рагимовым сыграла свою роль, позволив купировать резонансный межнациональный конфликт на старте и, тем самым, предотвратила потерю «этнически-токсичного» актива.
Как это произошло в октябре 2013-го с бирюлевским «прото-агрокластером» Игоря Исаева, чьи логистические бенефиты после известных событий достались, главным образом, тем же Илиеву с Нисановым.
Другое дело, что, наряду с экономическими предпосылками и побочными эффектами, у инцидентов, подобных ново-ватутинскому (как и бирюлёвскому) , есть геополитические.
Ссылки на экспансию «Великого Турана» в связи с произошедшим в ТиНАО в День народного единства и согласия —не такие уж безосновательно-разжигательские, как это может показаться на первый взгляд.
По крайней мере, стремления Турции —центра «туранского мира» —тестировать на межнациональную прочность своего главного евразийского конкурента нельзя исключать.
Разумеется, речи не идёт о массовой засылке «в российский тыл» турецких агентов с целью задирать и калечить представителей титульной нации.
Но градус агрессивности пантюркизма (и без того немаленький) не может не возрастать при соприкосновении с идеологическим вакуумом, где де-факто доминирует не столько «консерватизм оптимистов», сколько его постмодернистский «сердобол-большевистский» (по Пелевину) извод.
Отсутствие сколько-нибудь осмысленного сопротивления на уровне идей обуславливает бесцеремонность адептов «туранского мира» в повседневной жизни.
Вне зависимости от собственных интеллектуальных способностей или даже обратно пропорционально таковым, они скорее будут склонны относиться к другим российским этносам как к «дикарям»/«непосвященным».
И здесь надо отметить любопытный момент.
Беспорядки в Бирюлёво случились незадолго до Крыма, до попытки (отчасти спонтанной) заполнить упомянутый идеологический вакуум за счёт реализации проекта «Русский мир» в его военно-геополитической версии.
Нельзя сказать, что эта попытка провалилась.
Но её социально-экономические издержки в среднесрочной перспективе оказались слишком высоки, чтобы нивелировать бонусы, полученные в моменте.
А почти уже двухлетний корона-кризис поставил крест на планах властей хоть как-то компенсировать удар, нанесённый по пост-крымскому консенсусу повышением пенсионного возраста.
В сложившейся ситуации новая война в Донбассе вряд ли будет оптимальным решением. Выражаясь в терминах «ковидной эпохи», для России её можно уподобить переводу на ЭКМО с весьма неочевидными последствиями для пациента.
С другой стороны, пожалуй единственный шанс предотвратить тиражирование и масштабирование кейсов, вроде ново-ватутинского, —реанимация «Русского мира».
Но тогда неизбежно возникает вопрос о наличии возможностей (главным образом —интеллектуальных) для запуска иной, невоенной версии данного проекта.
Очевидно, давняя университетская дружба Бастрыкина с илиевско-нисановским «старшим товарищем» Ильгамом Рагимовым сыграла свою роль, позволив купировать резонансный межнациональный конфликт на старте и, тем самым, предотвратила потерю «этнически-токсичного» актива.
Как это произошло в октябре 2013-го с бирюлевским «прото-агрокластером» Игоря Исаева, чьи логистические бенефиты после известных событий достались, главным образом, тем же Илиеву с Нисановым.
Другое дело, что, наряду с экономическими предпосылками и побочными эффектами, у инцидентов, подобных ново-ватутинскому (как и бирюлёвскому) , есть геополитические.
Ссылки на экспансию «Великого Турана» в связи с произошедшим в ТиНАО в День народного единства и согласия —не такие уж безосновательно-разжигательские, как это может показаться на первый взгляд.
По крайней мере, стремления Турции —центра «туранского мира» —тестировать на межнациональную прочность своего главного евразийского конкурента нельзя исключать.
Разумеется, речи не идёт о массовой засылке «в российский тыл» турецких агентов с целью задирать и калечить представителей титульной нации.
Но градус агрессивности пантюркизма (и без того немаленький) не может не возрастать при соприкосновении с идеологическим вакуумом, где де-факто доминирует не столько «консерватизм оптимистов», сколько его постмодернистский «сердобол-большевистский» (по Пелевину) извод.
Отсутствие сколько-нибудь осмысленного сопротивления на уровне идей обуславливает бесцеремонность адептов «туранского мира» в повседневной жизни.
Вне зависимости от собственных интеллектуальных способностей или даже обратно пропорционально таковым, они скорее будут склонны относиться к другим российским этносам как к «дикарям»/«непосвященным».
И здесь надо отметить любопытный момент.
Беспорядки в Бирюлёво случились незадолго до Крыма, до попытки (отчасти спонтанной) заполнить упомянутый идеологический вакуум за счёт реализации проекта «Русский мир» в его военно-геополитической версии.
Нельзя сказать, что эта попытка провалилась.
Но её социально-экономические издержки в среднесрочной перспективе оказались слишком высоки, чтобы нивелировать бонусы, полученные в моменте.
А почти уже двухлетний корона-кризис поставил крест на планах властей хоть как-то компенсировать удар, нанесённый по пост-крымскому консенсусу повышением пенсионного возраста.
В сложившейся ситуации новая война в Донбассе вряд ли будет оптимальным решением. Выражаясь в терминах «ковидной эпохи», для России её можно уподобить переводу на ЭКМО с весьма неочевидными последствиями для пациента.
С другой стороны, пожалуй единственный шанс предотвратить тиражирование и масштабирование кейсов, вроде ново-ватутинского, —реанимация «Русского мира».
Но тогда неизбежно возникает вопрос о наличии возможностей (главным образом —интеллектуальных) для запуска иной, невоенной версии данного проекта.
Нарышкинские протеже второй раз за неделю «засвечиваются» в ситуациях, становящихся причиной острого общественно-политического токсикоза.
Илиева и Нисанова не обошли упоминания «всуе» на фоне резонансного конфликта в Новых Ватутинках. Благо в свете произошедшего вопрос о способности владельцев «Фуд Сити» оберегать межнациональное спокойствие в окрестностях агрокластера выходит даром что не на первый план.
На Максута Шадаева – и как профильного министра, и как соавтора портала «Госуслуг» -- ложится ответственность за сбой с сертификатами о вакцинации, снабдивший антипрививочников дополнительным «операционным» аргументом и заставляющий усомниться в целесообразности «ставки на цифру» при борьбе с пандемией.
При этом сам Нарышкин до сих пор мог претендовать на роль неформального лидера «третьей силовой партии» -- де-факто основного выгодоприобретателя обостряющейся до взаимной нейтрализации борьбы между Патрушевым и Шойгу.
Илиева и Нисанова не обошли упоминания «всуе» на фоне резонансного конфликта в Новых Ватутинках. Благо в свете произошедшего вопрос о способности владельцев «Фуд Сити» оберегать межнациональное спокойствие в окрестностях агрокластера выходит даром что не на первый план.
На Максута Шадаева – и как профильного министра, и как соавтора портала «Госуслуг» -- ложится ответственность за сбой с сертификатами о вакцинации, снабдивший антипрививочников дополнительным «операционным» аргументом и заставляющий усомниться в целесообразности «ставки на цифру» при борьбе с пандемией.
При этом сам Нарышкин до сих пор мог претендовать на роль неформального лидера «третьей силовой партии» -- де-факто основного выгодоприобретателя обостряющейся до взаимной нейтрализации борьбы между Патрушевым и Шойгу.
Присоединение к «Зелёной сделке» создаёт для Украины не меньше проблем, чем зависимость от российского газа.
Конфликт Зеленского с Ахметовым, который, по мнению ряда наблюдателей, может стоить первому президентского кресла, -- следствие не слишком успешных попыток самого «грязного» украинского олигарха не просто «замести углеродные следы», но заработать на глобальном энергопереходе.
Полгода назад ахметовская ДТЭК и Siemens Energy согласовали пилотный проект по производству водородного топлива на базе одного из металлургических комбинатов в Мариуполе.
Но пока этот украинский фронтир на границах с ДНР и ЛНР генерирует скорее военные, нежели «зелёно-экономические» сенсации.
Зато в конце октября «Региональная газовая компания» Фирташа стала первым украинским участником консорциума Ready4H2 — водородного проекта европейских операторов распределения газа.
Поскольку технологически РГК лучше, чем ДТЭК, подготовлена для транспортировки водорода, а казна Украины не настолько богата, чтобы выдержать больше одного «энергопереходного» мега-проекта, проигрыш Ахметова можно считать близким к фатальному.
Единственный шанс его предотвратить – увязать декарбонизацию собственных предприятий с необходимостью несиловой реинтеграции Донбасса. Ведь глобальный отказ от карбоновой модели обрекает жителей этого угольно-металлургического кластера на массовую безработицу, люмпенизацию и как следствие – дальнейшую милитаризацию.
С сугубо экономической точки зрения Зеленскому выгодно всё-таки отдать украинский юго-восток России, спровоцировав/допустив такое развитие событий, которое в моменте устроит и киевских, и московских «ястребов».
Но для Ахметова это будет окончательным фиаско.
Интересно, что в борьбе с нынешним президентом олигарх копирует методы своего «заклятого друга» Коломойского, который тот применил против Порошенко
Только теперь вместо комика-шоумена в качестве главного политического тарана используется врач-шоумен Комаровский. Что оправдывается, в том числе, пандемийными реалиями.
Однако не менее любопытно, задействовал ли Ахметов свои «замороженные» (?) связи в Москве, прежде всего – Суркова. И насколько успешно?
Понятно, что для Кремля уровень договороспособности самого Зеленского почти на нулевой отметке.
Но кандидат в новые пропрезидентские олигархи Фирташ вхож (пусть сейчас, скорее в зум-формате) во многие рублёвские гостиные, как минимум, со времён «Росукрэнерго».
Кроме того, при всей допустимости и целесообразности диверсификации политических инвестиций на украинском треке сегодня неизбежным её следствием станет умножение числа водородно-энергетических проектов в соседней стране.
А это сильно испортит игру российским нефтегазовым «тяжеловесам».
Конфликт Зеленского с Ахметовым, который, по мнению ряда наблюдателей, может стоить первому президентского кресла, -- следствие не слишком успешных попыток самого «грязного» украинского олигарха не просто «замести углеродные следы», но заработать на глобальном энергопереходе.
Полгода назад ахметовская ДТЭК и Siemens Energy согласовали пилотный проект по производству водородного топлива на базе одного из металлургических комбинатов в Мариуполе.
Но пока этот украинский фронтир на границах с ДНР и ЛНР генерирует скорее военные, нежели «зелёно-экономические» сенсации.
Зато в конце октября «Региональная газовая компания» Фирташа стала первым украинским участником консорциума Ready4H2 — водородного проекта европейских операторов распределения газа.
Поскольку технологически РГК лучше, чем ДТЭК, подготовлена для транспортировки водорода, а казна Украины не настолько богата, чтобы выдержать больше одного «энергопереходного» мега-проекта, проигрыш Ахметова можно считать близким к фатальному.
Единственный шанс его предотвратить – увязать декарбонизацию собственных предприятий с необходимостью несиловой реинтеграции Донбасса. Ведь глобальный отказ от карбоновой модели обрекает жителей этого угольно-металлургического кластера на массовую безработицу, люмпенизацию и как следствие – дальнейшую милитаризацию.
С сугубо экономической точки зрения Зеленскому выгодно всё-таки отдать украинский юго-восток России, спровоцировав/допустив такое развитие событий, которое в моменте устроит и киевских, и московских «ястребов».
Но для Ахметова это будет окончательным фиаско.
Интересно, что в борьбе с нынешним президентом олигарх копирует методы своего «заклятого друга» Коломойского, который тот применил против Порошенко
Только теперь вместо комика-шоумена в качестве главного политического тарана используется врач-шоумен Комаровский. Что оправдывается, в том числе, пандемийными реалиями.
Однако не менее любопытно, задействовал ли Ахметов свои «замороженные» (?) связи в Москве, прежде всего – Суркова. И насколько успешно?
Понятно, что для Кремля уровень договороспособности самого Зеленского почти на нулевой отметке.
Но кандидат в новые пропрезидентские олигархи Фирташ вхож (пусть сейчас, скорее в зум-формате) во многие рублёвские гостиные, как минимум, со времён «Росукрэнерго».
Кроме того, при всей допустимости и целесообразности диверсификации политических инвестиций на украинском треке сегодня неизбежным её следствием станет умножение числа водородно-энергетических проектов в соседней стране.
А это сильно испортит игру российским нефтегазовым «тяжеловесам».