прав был дед, на краю морском,
куда нам заплывать не следовало,
чёрт живёт, единясь с тоской,
с ним ночами конечно беседовала
та, кем сердце моё украдено,
ради глаз её бросил рай.
забирай, океанская жадина,
и корабль, и меня забирай.
всё равно уже самого ценного
нет со мною - отдать не смогу.
не получит никак море пенное
то, что брошено на берегу
куда нам заплывать не следовало,
чёрт живёт, единясь с тоской,
с ним ночами конечно беседовала
та, кем сердце моё украдено,
ради глаз её бросил рай.
забирай, океанская жадина,
и корабль, и меня забирай.
всё равно уже самого ценного
нет со мною - отдать не смогу.
не получит никак море пенное
то, что брошено на берегу
Forwarded from Verba
А знаешь, всего больше те люди шутят, у которых сердце ноет
(Максим Горький)
(Максим Горький)
На улице потеплело
А в сердце так же лед
О моей бездонной тоске
Никто никогда не прочтет
Не напишет в блокноте затертом
Полупьяный в ночи поэт
О моей бездонной печали
По тебе моя милая, нет
Нет лекарства от той болезни
Лишь одна глубина твоих глаз
Может быть для меня спасеньем
Не лишай их меня сейчас...
©
А в сердце так же лед
О моей бездонной тоске
Никто никогда не прочтет
Не напишет в блокноте затертом
Полупьяный в ночи поэт
О моей бездонной печали
По тебе моя милая, нет
Нет лекарства от той болезни
Лишь одна глубина твоих глаз
Может быть для меня спасеньем
Не лишай их меня сейчас...
©
Forwarded from Ирена Понарошку
А все случилось очень просто...
Открылась дверь, и мне навстречу
Девчурка маленького роста,
Девчурка, остренькие плечи!
И котелок упал на камни.
Четыре с лишним дома не был...
А дочка, разведя руками,
Сказала: «Дядя, нету хлеба!»
А я ее схватил — и к звездам!
И целовал в кусочки неба.
Ведь это я такую создал.
Четыре с лишним дома не был...
Виктор Гончаров, 1945
Открылась дверь, и мне навстречу
Девчурка маленького роста,
Девчурка, остренькие плечи!
И котелок упал на камни.
Четыре с лишним дома не был...
А дочка, разведя руками,
Сказала: «Дядя, нету хлеба!»
А я ее схватил — и к звездам!
И целовал в кусочки неба.
Ведь это я такую создал.
Четыре с лишним дома не был...
Виктор Гончаров, 1945
Forwarded from Теперь живите с этим
Самое длинное предложение у русских классиков — 189 слов. Лев Толстой, вступление к повести "Два гусара":
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, -- в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, -- когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, -- в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, -- в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, -- в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, -- когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, -- в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, -- в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.