)))

Если просят руку и сердце, то получается можно и голос попросить? Каждый день слушать, смаковать и наслаждаться…

Мой главный и коронный вопрос, которым я задаюсь уже 9 месяцев - если из Бернарда убрать любовь к страданиям и меланхолии, то что останется? А точнее… Останется ли то, что годами выстраивалось? Нужно ли под корень все разрушить, чтобы создать новое?

Я понимаю почему уходит старая аудитория и когда придет новая. Но пока это выглядит как распахнутая дверь, в которую нужно просто зайти. А ты мнешься, жалея насладиться последними «лучами солнца» и боязно оборачиваешься, не оставил ли я, мол, там что-то важное... Поэтому, собственно, мне чаще нечего сказать. Ибо если начну - не замолкну

Тебя сложно любить не потому что с тобой что-то не так, а потому что не всякий приемлет, поймает твой тембр звучания любви. Ты можешь повысить или понизить тон, ты знаешь, как прозвучать для другого. Но однажды тебя захотят услышать в чистом виде, однажды попросят твой ритм

Чем больше я возвращаюсь к себе, тем больше я скучаю по тебе.

Любые попытки быть рядом с людьми, имея маску на лице, заканчиваются истощенностью и потерей ценности отношений. Но когда ты - ты, то ты стремишься к другому лишь из своей целостности и любви к нему.

Поэтому мне так неудивительно что отныне каждый вечер я скучаю по тебе не потому что хочу твоей любви, а потому что хочу любить сама

Я знаю, что мне придётся за тебя побороться, и я готов.

Я хочу отвоевать тебя у тёмного леса твоей печали.
Я знаю, ты любишь этот лес, и знаешь деревья в нем поимённо: дерево Потерянного Билета; Поцелуя, которого не случилось; Неисполненных Обещаний; Голосов, которых больше не будешь слышать.
Дерево, на котором вместо листьев – слова, что не были сказаны вовремя; дерево, у которого на коре, вместо янтарных капель смолы – слёзы.
Я знаю, что когда ты не со мной – тебя нужно искать там.

Я хочу отвоевать тебя у твоих бессонных ночей.
Ночей, когда тебе кажется, что ты совсем одна и нет никого, кто бы.
Ночей, когда рассвет воспринимается слишком далёким и невозможным.
Ночей, в которые не идут сны, а если и подходят к краю постели – то пальцы их холодны, а тело их – сплошной укор.
Я знаю, потому что сам прогонял их когда-то от себя. Теперь я готов отвоевать тебя у них.

Я хочу отвоевать тебя у твоего неверия.
Оно связывает руки и не даёт свободно и бесстрашно делать шаги. А ты свободна и бесстрашна, и я хочу, чтобы ты вспомнила об этом.
Я хочу, чтобы ты подрезала цветы и кормила с рук львов. Я хочу, чтобы ты давала имена созвездиям, травам и тому, что никогда не имело собственного имени.

Я хочу отвоевать тебя у каждого твоего "невозможно" и "идея чудесная, но ничего не выйдет".
Хочу, чтоб знала, на что ты способна.
Хочу, чтоб пришла от этого в восторг.

Ради этого я готов бороться за тебя, отвоёвывать у холода, сомнений, дней, когда ничего не складывается, когда всё рассыпается.

Не чтобы ты стала моей.
Чтобы стала сама собой.

(с) Кит не спит

Иной раз правда становится тем самым хрустом, который ты слышишь, когда кому-то сворачивают шею, забирая до единой капли и без того жалкие остатки жизни. И выясняется, что шея была твоей

Я всегда избегала истины, которая гласила, что нет ничего глупее, чем проверять любимых и близких людей, ведь эту проверку они не пройдут.

«Ну и зачем они тогда нужны? Ужасно любить и понимать, что в любой момент этот человек сделает что-то, а ты и не узнаешь, чем и тешит себя другой». Но проверяя, я осталась в полном одиночестве и разочаровании. Не проверяя - испытывала глубокие чувства и привязанность, а потом судьба распоряжалась так, что всё становилось известно.

И здесь не будет итога «никому не доверяйте». Здесь итог так ужасающе прост - если любви нет, то каждый окажется палачом и предателем. И вы в том числе. Так есть ли смысл сокрушаться?

Знаю)

Пробуждаюсь после наркоза. Вижу напротив медбрата, как тут же доносится из его уст «наконец-то, Мелисса…» и я проваливаюсь в сон вновь. Второй раз отличался лишь тем, что я умоляла дать мне попить. Убедившись, что я полностью в себе, он покинул палату.

Любые состояния, где мы теряем контроль, обнажают нас до детей малых. И эта ситуация не стала исключением. Я резко и неожиданно для себя самой начала плакать от нахлынувшей боли в душе из-за недавней ситуации, а он зашел именно в этот момент.

— Что с вами, Мелисса? Почему вы плачете?
— Операция - уязвимая история. Вот и обнажились чувства. Не спросили разрешения можно ли им выйти. Полились через слезы.

На следующий день он зашел ко мне утром, сказав, что его смена окончена и он не успеет меня проводить, мы поговорили и попрощались. Подходя к двери, он обернулся и спросил так заботливо-укрывающе:

— Уязвимость утихла? Больше не будете плакать?
— Да. Не буду
— Тогда я точно со спокойной душой пойду домой.

Много ли надо, чтобы человек не ощущал себя в этом огромном мире чертовски одиноким? Стало быть, нет…

Кто-то на этой земле сорвал куш

Примерно раз в год у меня случается «приступ тоски». В такие моменты мне ужасно сильно хочется поговорить с кем-то, кого уже нет в моей жизни. Но поговорить не как раньше, а как сейчас. Отличие в глубине разговора. Раньше сказать было нельзя, страшно, опасно, зато сейчас слова сами льются из уст как мелодия.

Вы словно 2 попутчика, которые оказались на соседних койках. Чай, огоньки за окном и тишина вокруг. Лишь стук колес дарит надежду, что вы уезжаете от чего-то тяжелого, грустного и печального. Дальше вас ждёт иное… Светлое, легкое и радостное. Но пока вы не доехали, у вас есть возможность поговорить друг с другом так, как никогда не могли. Вывалить весь груз, будучи глубоко убежденным, что тебя поймут и услышат, а стены не то не подслушают, до них и не дойдет

Обещай, что если однажды этим попутчиком станешь ты, меня не разорвет от мысли, что это наш последний такой диалог

И помни: чем больше ты хочешь кого-то простить, тем быстрее надо бежать прочь

я видела искры от зла и кремня,
как вишня пыталась закат связать,
как космос однажды упал на землю,
замерз
и украсил твои глаза.

с тех пор твоё имя звучит иначе,
и новые звёзды в моём пути

я знаю, что даже совсем незрячим
я буду по кольцам
к тебе
идти

Когда я переживаю кризисы, я всегда задаю себе вопрос «о чем потом будешь сожалеть?». И все чаще мне кажется, что это вовсе не те вещи, о которых я сожалею сейчас.

Будто вся истинная горечь ждёт меня там, где ничего уже точно не исправить. Где нет возможности написать, найти, сообразить, поменять местами. Где ты остаешься один на один с тем, что пулей пронзило, но не навылет, а как наказание осталось внутри и ноет в непогоду.

Зачем же давать человеку возможность изменить сейчас, если учится он только на том, когда смирение окутывает его душу и заставляет затихнуть, принимая все как неизменную данность? И я правда не знаю хуже пытки над человеческой душой. Или узнаю позже. Точно не сейчас

Писала год назад, а все ещё так актуально

Я всегда ненавидела с кем-то жить. Каждое движение человека раздражает меня и приводит в бешенство. Хочется выпроводить и попрощаться до никогда. И вот я гадала как я буду жить с мужем. Кажется, надо будет поставить условием, что у нас будет огромный дом, где одна половина его, а вторая моя. Иначе я не знаю как полюбить чье-то присутствие