Своим расцветом в XIX веке Бавария, безусловно, обязана Франции. Причем главную роль здесь сыграли не Наполеоновские войны, заметно раздвинувшие границы бывшего курфюршества, а французская культура. Мюнхен внимательно следил за Парижем – тогдашним культурным гегемоном – и сознательно подражал ему.

(как впрочем и все остальные страны того времени, включая Россию. Да что там, даже Фридрих Великий, стремясь быть в мейнстриме, выписал из Франции Вольтера. Окультуривать Пруссию, pour ainsi dire).

Бавария подошла к вопросу серьезно – достаточно сказать, что главным советником первого баварского короля Максимилиана долгое время был француз.

(правда, рожденный в Мюнхене. Евроинтеграция двухсотлетнего образца не сильно отличалась от современной, и франконемецкие гибриды уже были востребованы. Таким образом, фон дер Ляйен и АКК – это часть старой традиции).

Примеров французского влияния в Баварии великое множество. Есть очевидные вещи, вроде «баварского Версаля» Херренкимзе (там даже есть своя Зеркальная галерея) или Вальгаллы, которая хоть и построена в древнегреческом стиле, но использует концепцию французского Пантеона. А есть вещи неочевидные.

В XIX веке европейские страны озаботились созданием национальных костюмов. Баварский костюм знают все – его раскрутили настолько, что он, к ужасу остальных земель, стал ассоциироваться со всей Германией. А откуда он взялся?

Немцы люди прямые и искренние. Вот что они рассказывают сами:

В пятидесятых годах XIX века баварские власти озаботились «сохранением» национального костюма, который почему-то никто не носил. Это же обычная ситуация, когда национальный костюм есть, но в нем никто не ходит. К сожалению, сохранять оказалось нечего: все старые народные костюмы – какая досада! – бесследно исчезли. Пришлось делать новые, а куда деваться?

(разумеется, с таким проблемами столкнулись все европейцы. Кто-то решил их раньше, кто-то позже. В России, например, так же «утратили», а потом внезапно «обрели» кокошник и прочие кафтаны-сарафаны).

Новый костюм удачно наложился на Октоберфест, еще одной многовековую баварскую традицию. В 1810 году у кронпринца Людвига была свадьба, которую отметили массовыми гуляниями, ну а дальше все заверте… и вот спустя двести с лишним лет пять миллионов человек осенью приезжают в Мюнхен, чтобы поддержать Баварию копеечкой выпить пива и прокатиться на карусели. Поэтому про кожаные шорты на подтяжках и милые платья с декольте знают даже те, кто не сможет найти Баварию на карте – такова сила информационного давления.

Но осторожные баварцы в XIX веке старались не изобретать велосипед, а заимствовать готовые решения у культурных лидеров. Даже организацией гуляний в честь свадьбы кронпринца занимался полуитальянец Андреас Далль‘Арми (итальянцы хорошо разбираются в праздниках). Костюм получился удачный, но это явно адаптация под местные условия. И он мало похож на другие немецкие костюмы.

Заимствование чужих удачных идей – это, как правило, выигрышная стратегия, потому что она позволяет создать твердую основу для собственных проектов. Баварии удалось раскрутить весьма заурядный праздник до мирового уровня, а свой костюм, изначально довольно-таки обычный, сделать символом всей Германии, включая Австрию. Не последнюю роль в этом сыграли баварские народные театры, гастролировавшие в конце XIX века в США, но о них я расскажу как-нибудь позже.

(и без того получилось как-то возмутительно длинно. Я же всего лишь хотел указать на сходство баварского и прованского костюмов!)

Нашел упоминание своего скромного канала в вопросе Константину Крылову. Спасибо тебе, неизвестный подписчик!

(вот откуда, оказывается, пришли новые читатели. А я-то думал. Ладно, еще одно дело закрыто)

В нем Константин Анатольевич объясняет, что американцы, оставшись без авиации, будут кататься на Гиперлупе.

(и, видимо, злорадно хохотать над дикой косной Европой)

При всем моем уважении к талантливому писателю-фантасту, это чересчур смелая мысль. Гиперлуп, конечно, любопытный проект. Мне он понравился еще в глубоком детстве, когда я читал «Занимательную физику» Перельмана (первое издание, кстати, вышло еще до революции).

Вот только скоростные поезда в Европе уже есть. А Гиперлупа в США – нет. Более того, пока что проекты Гиперлупа предполагают линии длиной аж 10-20 километров, типа Балтимор-Вашингтон. То есть, это пригородный автобус.

(да, есть проекты линии вдоль Западного побережья. Все хорошо, но темпы строительства несколько удручают. Кажется, за шесть лет было построено три километра)

Скоростные железнодорожные магистрали должны иметь длину несколько сотен километров, в идеале – несколько тысяч. Оцените масштаб работы, необходимой для прокладывания нескольких технически сложных туннелей от Восточного до Западного побережья. И севера на юг.

(более того, сам Илон Маск предложил Гиперлуп как альтернативу скоростной магистрали. В 2013 году такую хотели начать строить между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Пришел Deep State Маск и сказал: «Не надо»).

Я хорошо отношусь к Илону Маску, но Гиперлуп – не альтернатива скоростным магистралям в США, а гроб в крышку их гроба.

Знакомимся с принципами гештальт-психологии на примере расположения бюстов в Вальгалле.

Принцип близости: «объекты, расположенные недалеко друг от друга, мы подсознательно воспринимаем как объекты одной группы».

(нижний бюст принадлежит Софии Шолль, которую в семидесятых объявили символом сопротивления нацизму. Она входила в группу «Белая Роза», члены которой как-то написали на стене Мюнхенского университета «Долой Гитлера!». Режим зашатался, а уже через пару лет окончательно рухнул).

Никогда не забудем и других жертв нацистской диктатуры: Альбрехта Галлера, Рафаэля Менгса и Марию Терезию.

Можно было бы предположить, что так проводится черта между «старичками» и «новичками» вроде бессмысленной Софии Шолль. Забавно, что тогда «новичком» окажется Генрих Гейне, которого мариновали полтора века и пустили в Вальгаллу лишь в 2010 году. А вот не надо было издеваться над ней при жизни Людвига I.

(Гейне написал издевательскую поэму про Людвига, где проехался по всем хобби баварского короля – от увлечения живописью до музыки. Например, он сравнил Людвига с евнухом – ведь парижскому паралитику было совершенно очевидно, что «Галерею красавиц» в Нимфенбурге король собрал по причине мужского бессилия. А идею Людвига создать зал славы выдающихся немцев Гейне высмеял из-за отсутствия в нем Мартина Лютера. Хорошо, хоть не Карла Маркса. Убежденный католик Людвиг все же добавил Лютера в Вальгаллу, но фонтан остроумия было уже не заткнуть. Лучше бы Гейне промолчал, конечно…

Только Лютеру места в Валгалле той нет,
Недостоин он, верно, той славы;
Так в собрании редкостей всяких, подчас
Среди рыб не найдёте кита вы.

Кита. Среди рыб. «Опустим же завесу милосердия над этой сценой»)

Почему-то хуже всех исполнен бюст Эйнштейна. Такое ощущение, что его печатали на китайском 3D-принтере. Кроме того, на бюсте вместо имени выбита едва читаемая подпись. За что самому известному уроженцу Ульма такие наказания? Неужели за то, что два раза отказывался от немецкого гражданства? Да, Вальгалла не прощает ошибок.

Среди совсем уж «новичков» в Вальгалле (то есть, бюстов, добавленных в последние двадцать лет) неожиданным образом присутствует не только упомянутый выше Гейне, но и Карл Фридрих Гаусс. С любителем жареных карпов все понятно. Если человек сначала говорит, а только потом думает, то Вальгаллы ему придется дожидаться долго. Но чем провинился аполитичный Гаусс, всю жизнь интересовавшийся лишь математикой? Отчего его признали достойным Вальгаллы лишь через полтора столетия после смерти? Короля Людвига оскорбил график нормального распределения?

Не освоив пока в полной мере навык нести конспирологию с серьезным лицом, я предлагаю своим восемнадцати подписчикам целых три версии.

Версия первая. Масштаб вклада учёного в науку обычно плохо виден его современникам, тем более в такой абстрактной области, как математика. Важность научного открытия обычно становилась ясна через годы, если не десятилетия после смерти ученого. Максвелл и Герц доказали существование радиоволн, но радиосвязь появилась лишь после их смерти. Оценить их вклад в науку человечество по полной сумело, посмотрев видео про котиков на Ютубе послушав новостной выпуск по радио. А с математикой все еще сложнее. Вот есть Перельман. Все знают, что он отказался от миллиона, а сколько людей хотя бы приблизительно могут объяснить, за что ему эту премию выдали?

Так что полвека ушло на осознание величия Гаусса, потом случились две мировых войны и было как-то не до великих математиков (востребованы были более прикладные науки – например, химия и физика). К этому времени Гаусс исчез как личность, оставшись в виде набора формул и законов. После объединения Германии он был возвращен к жизни государственной некромантией – сначала на десятимарковой банкноте, а затем – в виде головы в банке бюста в Вальгалле. Мммм, да. Вот. Кхм. Следующий слайд, пожалуйста!