Геноссе @begleita абсолютно прав: во Франции по закону необходимо использовать французский язык при производстве поп-музыки. В отличие от ФРГ, Франция является победителем во Второй мировой, а не проигравшим. Другой причины нет.

Впрочем, до Евровидения во Франции никому нет дела. В Швеции это, наоборот, национальный спорт. Поэтому некорректно говорить, что Мелодифестивален это загончик для исполнителей с особыми потребностями. Там рабочая молодежь вполне может начать карьеру.

(Для серьезного успеха, конечно, нужны родители со связями. Так, мама покойного Avicii — известная в Швеции киноактриса, проживающая на Эстермальме в двух шагах от шведского аналога Малого театра.)

Шведы не поют по-шведски на Евровидении, не потому что оно — фрик-шоу, а потому что для них оно проходит по графе экспорта, как железная руда и спрессованная целлюлоза. Макс Мартин тоже не сочиняет материал для Бритни Спирс и Тэйлор Свифт на шведском.

(А было бы интересно. В отличие от датского, шведский весьма благозвучен, тоническое ударение добавляет шарма.)

Шведы не любят, когда иностранцы знают шведский язык. В лицо они так, конечно, не скажут, но госпрограмма обучения иммигрантов шведскому — саботаж чистой воды, направленный на то, чтобы человек не мог подняться выше кассира в супермаркете. И его дети тоже.

Под давлением общества, явно начавшего уставать от полетов на четвертом варпе, ромуланских технологий маскировки и клингонских ритуалов, в просмотре TNG была сделана ещё одна пауза – на свежий немецкий (точнее, немецко-швейцарский) мини-сериал. Он называется «Давос 1917» и уже по названию видно, что это, конечно, совершенно конвеерная вещь.

(Немцы в последние годы совершенно не заморачиваются с названиями – типичный кинопродукт называется «<Локация> и/или <Год>». «Бонн», «Дрезден», «1899», «Октоберфест 1900»…)

Сюжет тоже штампованный: это всё та же история про девушку с улицы, которая попала внутрь государственного механизма и узнала Страшную Тайну. Жила себе девушка Йоханна, дочь владельца швейцарского санатория – и вот она вдруг вынуждена помогать германской разведке в разгар Первой мировой. В сериале чётко выверены пропорции сильных и независимых женщин, туповатых похотливых мужланов, необоснованных претензий на уровень «Вавилона-Берлина» и красивых швейцарских пейзажей.

(Кстати о «Вавилоне-Берлине»: интересно, что почти в каждом немецком сериале, где упоминается ПМВ, обязательно присутствует Контуженный Германский Солдат с ПТСР. Ведь он прошел чудовищную войну, где видел страшные вещи. А вот если речь заходит о ВМВ, то все немецкие солдаты оказываются душевно вполне здоровыми. Отчего так? Видимо, первых допустимо считать жертвами не ими развязанной бойни, а вот вторых… Сами понимаете)

Хорошо, спросит меня читатель. А зачем же я вообще рассказываю об этом сериале, если считаю его неудачным?

Да примерно потому же, почему я упомянул в свое время «Немецкий дом». Временами сценариста сносит с колеи стандартного сюжета, и в фильм прорывается юнгианское бессознательное. Тогда «Давос» на пару минут даже обретает какой-никакой объем.

Дальше идут сплошные спойлеры, если что.

Например, важной частью сюжета является запланированная Антантой «Миссия Х» («Х» значит «Гельвеция»). Речь идет ни много ни мало о вторжении Антанты в Швейцарию и проникающем ударе по южной Германии – раз уж Западный и Восточный фронт безнадежно встали. Идея интересная и даже не лишенная какой-никакой историчности: действительно, уже после ПМВ появилась информация, что у французской армии были планы наступать на Германию через Швейцарию: так называемый «План Х». Ничего невероятного в этом нет – любая страна имеет планы обороны (а в военное время – и нападения), касающиеся всех своих соседей. Это азбука. Но сценаристы сериала – кстати, швейцарские – неожиданно сумели удивить. Оказывается, Антанта это вторжение вот уже почти устроила, но независимость Швейцарии отстояли германские шпионы, взорвав руководителя ячейки Антанты в Швейцарии – усатого английского генерала.

Кроме того, несмотря на удаленность от Восточного фронта, в сериале неожиданно много внимания уделено России. После гибели англичанина, руководство швейцарским филиалом Антанты переходит к русской княгине Беловой, «фанатичной царистке».

(Тут авторы недожали – клюкву для должного эффекта нужно всегда выкручивать на максимум – и не показали, как суровая бабушка Белова скармливает врагов Государевых своему шпицу. Вымазав их икрой. Под музыку Глинки)

А Швейцария оказывается просто кишащей агентами русской тайной полиции, грозной Ochrana. Хотя их набирают из «ветеранов царской армии», все они выглядят как стандартные агенты KGB, вплоть до прямого косплея картины Ложкина «Родина слышит».

Еще в сериале есть Парвус и Ленин, которым германские агенты передают чемоданы марок и просят уже поскорее устроить в России революцию, а то в войну вот-вот вступят американцы и немцы боятся не сдюжить.

(В «Давосе» присутствует странный темпоральный баг: действие совершенно очевидным образом происходит до февраля 1917-го, но американцы в войну уже вступают. Эта проблема исправляется элементарно – надо просто следовать реальной хронологии – но авторам, почему-то, нужно было сделать корнем всех проблем американское вмешательство в европейские дела)

При этом, Парвус (которого играет русский актер) говорит по-немецки с русским акцентом, а Ленин – говорит по-русски со шведским с немецким акцентом. Считаю, что это не халтура, а глубокое погружение в образ :-)

Но больше всего меня заинтересовала расстановка акцентов. Вот кто в «Давосе» хорошие, а кто плохие? Наверное, хорошие немцы бьются с гадами из Антанты? Никак нет. Германский Рейх плохой: он войну развязал. А еще там сословное общество, монархия, негодяи-аристократы пьют кровь из трудящихся.

Значит, Антанта хорошая? Борется, понимаешь, с гидрой германского милитаризма. А вот тоже нет. Во-первых, в Антанте Россия, а России – царь (сословное общество, монархия, негодяи-аристократы…). Во-вторых, внезапно, Бельгия, которая, цитирую, «убила в Африке десять миллионов негров». Это имеет самые далеко идущие последствия для сюжета: наиболее гнусными и отвратительными в сериале оказываются именно бельгийские костоломы, буквально сжигающие невиновных заживо; кроме того, лысину Ленина от пули бельгийского снайпера спасает арапчонок, находившийся в услужении у покойного британского генерала. Почему? «Это вам за Конго!». Ну и дальше следует прочуственный спич, что бельгийцы, дескать, мясничили негров, поэтому германская армия в Бельгии это очевидное возмездие за грехи колониализма. И вообще, Ленин и большевики хорошие: они обещали арапчонку деколонизацию Африки, а трудящимся – социальную справедливость и океаны лимонада.

Протагонистами же в сериале являются та самая девочка-с-улицы Йоханна и немецкий дезертир, работающий в Швейцарии на англичан под личиной санаторского врача Карла Мангольда. Немец, помогающий Острову – очень частый образ в современном германском кинематографе (и всегда положительный), но что же их двоих объединяет? Ну, кроме неизбежной любовной линии? Вот ни за что не догадаетесь. Правильный ответ: пацифизм. Йоханна и «Карл» больше всего хотят как можно скорее закончить эту ужасную войну. Поэтому «Карл» помогает Антанте подготовить вторжение в Швейцарию («Так война закончится скорее»), а Йоханна помогает немцам отправить Ленина в Россию («Так война закончится скорее»). Давос – мировая столица пацифизма!

(Кажется, в наши дни там как раз проводят встречи, как поскорее остановить ещё кое-какую войну. Нетрудно себе представить, что за интересные идеи могут посещать участников этих встреч. От горного воздуха с непривычки часто кружится голова)

Впрочем, ничего странного в этом нет: типичный европейский пацифизм выглядит именно так. Чтобы настал мир, нужно закончить войну. А войны – особенно большие – завершаются победой одной стороны и поражением другой. И нет такого «Плана Х», на который бы не пошел европейский пацифист, чтобы как можно скорее остановить кровопролитие.

В бундесвере, кстати, раскрыт очередной коварный заговор против федеративной республики. Оказывается, в последние годы немецкие военные борются не только с демократией, конституцией или миграционной политикой, но и с энергетическим переходом. Т.е. буквально: бундесвер сейчас ведет войну с ветряками. Боевые действия перешли в позиционную фазу; крупных успехов пока не наблюдается. Используя численное превосходство, треклятые механизмы хорошо окопались и сдаваться отказываются. Исход кампании туманен.

История, на самом деле, не новая. В прессе еще пару лет назад начали писать, как в разных областях Германии не удалось приступить к вроде бы согласованному строительству ветряных турбин, потому что в процесс неожиданно вмешивались военные. Претензия бундесвера всегда была одинаковая: запланированные ветряки оказывались на маршрутах, предназначенных для перемещений вертолетов на низких высотах. По словам военных, ветряки «мешают работе радаров».

Руководство районов, где строительство ветряков из-за этого было отменено, возмущается: предсказать, будет ли запланированная турбина мешать военным, невозможно. Потому что вертолетные маршруты бундесвера, как вы понимаете, секретные и о них никто, кроме военного руководства, ничего не знает. Вертолетный коридор может появиться внезапно и в любом месте. Более того, их количество только увеличивается. Год с небольшим назад министр окружающей среды Баден-Вюртемберга Текла Валькер жаловалась, что военные нарушили соглашение: правительство земли договорилось, что бундесвер может использовать 5% территории для своих «низких полетов», а люфтваффе взяло и без объявления войны расширило свои права до 11%. В одностороннем порядке, безо всяких согласований. Удар, охват, окружение! Наверное, так с ветряками сражался бы сам Манштейн.

В Баварии, для сравнения, территория, «входящая в зону интересов бундесвера», вообще составляет половину площади земли. Ветряные турбины теснят на юг, к горам, где те, видимо, будут отмахиваться от вертолетов бундесвера в альпийских крепостях.

Даже удивительно, что «Зеленые» ещё не используют заявления бундесвера для дополнительной рекламы ветроэнергетики. Если ветряные турбины действительно так сильно мешают военной авиации, то их следует продавать публике не просто как источник возобновляемой энергии, а как средство ПВО и РЭБ. И на каждой можно будет аршинными буквами написать мой любимый тезис: «Защита окружающей среды – это защита Фатерлянда!».

Так что когда скептики и пораженцы будут рассказывать вам про неготовый к войне бундесвер, вы знаете, что им ответить. Вот же, прямо сейчас идут боевые действия: от Северного моря до подножий Альп. Правда, успехи храброй армии бундесреспублики в кампании против энергии ветра оцениваются по-разному: Немецкая ассоциация ветроэнергетики сообщает о почти тысяче проектов, зарубленных военными с 2021 года (из них только 18 в Баварии, поскольку настоящие военные действия ведутся на севере). Федеральное ведомство инфраструктуры, охраны окружающей среды и обслуживания бундесвера (т.е. сам бундесвер:-) факт геноцида ветряков категорически отрицает. По его словам, бундесвер в период с 2019 по 2023 год «официально участвовал примерно в 3600 процедурах утверждения и принятия предварительных решений по ветряным турбинам». В 95% случаев бундесвер одобрил проекты, касающиеся ветроэнергетики, и «лишь в 5% случаев были высказаны возражения».

Можно трактовать происходящее по Клаузевицу: дескать, сплошной туман войны, который месят лопасти – вертолетов и ветряков. А можно – по классику, жившему за двести лет до него: que esta es buena guerra, y es gran servicio de Dios.

Интервью Путина американским журналистам действительно со стороны выглядят несколько абсурдно. Особенно, конечно, последнее.

- Гражданин Петров, зачем вы ударили гражданина Иванова по уху?

- Видите ли, в 862 году, когда возникла русская государственность…

Это вызывает неизбежные шутки о том, что дедушке кто-то показал интерактивные контурные карты от «Парадоксов» пора пить таблетки.

Но, с другой стороны, на примере беседы языковой модели «Путин» с языковой моделью «Карлсон» очень хорошо видна разница мировоззрений между американцами и англичанами.

Когда возникли дисциплины, изучающие искусственный интеллект, потребовались критерии того, что считать искусственным интеллектом. И, как все знают, одним из первых стал тест Тьюринга: ИИ должен доказать, что ведет себя как человек.

Но это европейский критерий, совершенно не устроивший американцев. Ну ведет себя машина как человек, и что? В чем польза-то? В мире восемь миллиардов существ, которые ведут себя как люди; подумаешь, достижение. Поэтому американцы начали придумывать собственные тесты:

- Тест Нильсона: ИИ устраивается на экономически осмысленную работу и работает

- Тест Маркуса: ИИ собирает мебель из Икеи по её же инструкциям

- Тест Возняка: ИИ приходит на обычную американскую кухню и варит кофе

То есть, с точки зрения американца, ИИ должен вести себя как машина приносить пользу. От его действий должна быть выгода. Конкретная. В общем, бихевиоризм.

(Англичане этот тренд ухватили и теперь сами продают его американцам. В Калифорнии ко двору пришёлся оксфордский недоучка Мустафа Сулейман, придумавший ещё один хороший тест: ИИ за несколько месяцев должен превратить сто тысяч долларов в миллион. Американцам такая мысль очень понравилась – четко, практично, осязаемо!)

Несовместимость эта давняя: проблему видно еще в старой массовой культуре. У европейцев (и подражавших им англичан), Пиноккио и чудовище Франкенштейна хотят стать людьми. Получается у оживших табуреток плохо, но они честно стараются. Американские же герои, сами или в силу обстоятельств, получают узкую специализацию (летать, стрелять паутиной, собирать икеевскую мебель, варить кофе, etc) превращаясь в инструмент.

Поэтому диалог Путина с американскими журналистами стабильно не клеится: ВВП-то, в отличие от них, работает по классической схеме Тьюринга. На недавнем интервью взаимодействовали очень разные модели; четче всего это видно во время обсуждения украинского вопроса. Воспитанная Возняком модель раз за разом спрашивает:

- Какова поставленная вам задача? И в чем ваша выгода?

А модель, воспитанная Тьюрингом, ей отвечает:

- Я успешно имитирую поведение человека. Доказательство: ещё в 1444 году…

Beep-boop.

Навального часто называли «лидером оппозиции» – отсюда забавное для русского уха, но совершенно нормальное для немецкого «оппозиционсфюрер» – но это не описывает его роль полностью. С точки зрения западного мейнстрима, Навальный был человеком, которому предназначалось сменить Путина на Ледяном Троне посту президента. То есть, в глазах условного Запада, Навальный являлся легитимным наследником Путина. Иными словами, кронпринцем.

(Данный тезис, разумеется, не означает, что Путин буквально собирался передать свой пост Навальному; нет, речь идет о том, что в случае окончательного завершения режима Путина – необязательно к этому моменту возглавляемого самим ВВП – кандидатом №1 являлся Навальный, имеющий на то санкцию условного «Запада»)

Из этого, по всей видимости, следует, что «коллективный Путин» будет править ещё долго. Сначала лично ВВП запретили покидать свой пост (что спустя три месяца вылилось в попытку побега «мятеж Вагнера», подавленный телефонным звонком оттуда), а теперь вот была обрублена возможность передать власть другой команде хотя бы после развоплощения нынешнего президента. Сейчас наследника в российской политической системе нет; и это довольно скверно.

При этом, нельзя не отметить, что злоключения Навального шли рука об руку с неприятностями самого Путина. Многие задавались и задаются вопросом: зачем же Навальный вернулся в РФ в январе 2021 года? Обычным ответом является что-то вроде: «у него высокие моральные устои», «решил стать мучеником», «он не знал, что его арестуют» и тому подобное; то есть, некоторые люди всерьез полагают, что Навальный страдал то ли слабоумием, то ли психическим расстройством, а может и тем и другим сразу. Но это же неверно. Я прохладно относился к взглядам и деятельности Навального, но нельзя не признать, что в десятые годы он был успешным политиком (насколько это было возможно для среды, где он действовал), а значит умным и трезвым человеком. Следовательно, решение Навального вернуться в Россию было рациональным. Скорее всего, он получил гарантии от источника, которому всецело доверял: что, речь-де в худшем случае пойдет о небольшом сроке, который нужен Главному Критику Режима для имиджа. «Что это за социал-демократ и без отсидки?». И именно такой срок он действительно получил: два года и восемь месяцев в колонии общего режима.

Но затем в схему вмешалась война, которая приковала Путина к Ледяному Трону, а Навальному в марте 2022 года добавила девять лет уже в колонии строгого режима.

В июне 2023 года Путин попытался дезертировать. У него не получилось. В августе по итогам этой авантюры Пригожина физически ликвидировали, а Навальный сначала получил фантастические +19 лет в колонии особого режима, а потом был убит вскоре после очередной попытки Путина инициировать переговоры хоть на каких-нибудь условиях. «Бьют и плакать не дают».

Ну и, конечно, отчего-то вспоминается, что предлогом, давшим старт Первой Мировой войне, стало убийство наследника австрийского престола. При этом ПМВ началась не спонтанно – ей предшествовала россыпь локальных конфликтов (в том числе, и непосредственно в Европе) и растущее напряжение в отношениях между великими державами. Что мы и наблюдаем последние лет десять; открытое вмешательство России в боевые действия на Украине – лишь одно из звеньев конфликта между США и ЕС при участии tertius gaudens Англии.

Разумеется, не следует забывать, что любая историческая аналогия неверна, и Сараевское убийство не равно Харповскому. Тем не менее, гибель наследника это форс-мажор для любого государства, а в контексте текущих событий – ещё и вероятный сигнал о скорых «интересных временах». Ещё более интересных.

И да, очередная концовка оказалась неканоничной.

Очень долгий диалог

(Трагедия в двух актах)

Действующие лица:

Дмитрий Галковский aka ДЕГ
Андрей Морозов aka Мурз

Акт первый, февраль 2005 года.

На сцене в кресле сидит ДЕГ.

ДЕГ (покачиваясь в кресле и раскуривая трубку): К середине 1941 года СССР был аграрно-индустриальной страной, в массовом порядке использовавшей принудительный труд. Военная катастрофа 1941-1942 года разрушала основную экономическую базу. Тем не менее считается, что в 1941-1945 годах советская промышленность выиграла военное соревнование с Германией (точнее, всей континентальной Европой) и выдала на гора количество техники, превосходящей немецкую и по качеству и по количеству. Как это могло произойти, объяснить не могут.

К нему подходит Мурз.

Мурз: Это неправда. Советская промышленность выпускала десятки тысяч танков. Эвакуация не повлияла на объемы производства. Армия была насыщена техникой высокого уровня. Снабжение работало отменно.

ДЕГ: Как же вы объясните, что американцы признали советские танки никуда не годными? Хотя переданные американцам экземпляры пришлось отбирать из самых лучших и еще перебрать вручную, чтобы всё было идеально и каждый танк летал?

Мурз (возмущенно): Чушь. Полная. Зачем нам «отбирать один из 20 и вручную перебирать» Смысл? Выпендреж перед союзниками? Зачем? Мы убивали в десятки и в сотни раз больше немцев, чем они, лучше выпендрежа не придумаешь.

Проблема в том, что вот так «летать» обязаны были они все. И летали. После приемки армией. Потому что если армейский приемщик примет брак, то его на фронте старший по званию возьмет за глотку с такой же железной хваткой, с какой Сталин взял бы более старшего чиновника.

Поймите, это вы сейчас живете в обществе, где никто ни за что не отвечает. А тогда подпись поставил – отвечай. И не важно, кто ты – министр или майор. За майорскую безответственность и за министерскую одна кара – лагерь. В особо тяжком – расстрел.

Список дефектов, с которыми Т-34 возвращались на заводы и дорабатывались, я вам тоже могу представить. Никто на фронт туфту не гнал. Жить хотели. НКВД шутить не любит.

ДЕГ (вздыхая): Вы очень хороший, добрый, но несколько наивный человек…

Акт второй, февраль 2024 года.

На сцену выходит Мурз.

Мурз: Рассказывать все события прошедшего дня, 20 февраля, не буду…

Конец.

(Спасибо N N за подсказку)

Некоторое время назад я опубликовал несколько рассуждений о происхождении и ранней биографии Гитлера. Из них следовало, что:

- происхождение Гитлера в лучшем случае фантастично, а скорее всего – банально фальсифицировано

- люди, которых называют родственниками Гитлера, совершенно не похожи на таковых

- венский и мюнхенский периоды его молодости абсолютно неправдоподобны, а рассказывают о них какие-то мутные личности

- даже в «период оптики» – то есть, после 1919 года – Гитлер действовал в бюрократическом вакууме, не имея при себе элементарных документов; история же о том, как Гитлер в 1914 году «добровольно отправился на фронт» абсурдна целиком и полностью

Чуть позже вышло излишне пространное эссе о том, чем был и чем не являлся т.н. «Пивной путч» 1923 года. Незадолго до того, как я приступил к его написанию, со мной связался один из читателей и задал вполне уместный вопрос – а как вообще появился «Гитлер»? Откуда у необразованного ефрейтора без денег, связей и даже немецкого гражданства взялась такая прыть? Я ответил читателю, что наброски на эту тему у меня есть, и я к ней обязательно вернусь. Собственно, вот.

Почему «Гитлер-1919» возник в Мюнхене, я уже объяснял. Во-первых, англичанам (в чьих интересах действовал Гитлер), требовалось сохранить единую Германию, чтобы не допустить усиления Франции. Именно это Гитлер и сделал осенью 1923 года, сорвав попытку баварской сецессии. А во-вторых, Мюнхен был одним из самых (если не самым) космополитичным городов Рейха, где спокойно жило множество самых странных и экзотичных иностранцев; так что даже такой странный тип, как Гитлер совершенно бы не выделялся на их фоне. Образ «реакционного» Мюнхена, «столицы НС-движения» – это всего лишь нацистская пропаганда тридцатых годов; в действительности никакой выраженной неприязни к инородцам и оригиналам в столице Баварии не было ни при королях, ни даже в веймарские времена (с поправкой на общий контекст эпохи, конечно).

Но на одной толерантности далеко не уедешь. Занятия политикой стоят денег. Откуда они у (согласно официальной версии) нищего ефрейтора запаса? Рассказывают о средствах промышленников, всяческих там Круппов-Тиссенов – вот, дескать, как крупный бизнес финансировал нацизм! Финансировал, да: раз официальная программа Гитлера предусматривала перевооружение и войну, то оружейные концерны, разумеется, инвестировали в свое будущее. А если бы Гитлер требовал проводить Октоберфест каждый месяц, тогда его очевидным образом спонсировали бы пивные компании. Но финансовое участие крупного бизнеса стало заметным лишь после 1925 года, когда Гитлер вышел из Ландсбергской тюрьмы, создал НСДАП 2.0 и переключился с Баварии на Рейх в целом. А кто финансировал нацистов на самой ранее стадии?

Три слова: «Франц-Эер-Ферлаг» (Franz-Eher-Verlag, «Издательство Франца Эера»). Это замечательное предприятие не просто занималось печатью и распространением нацистской продукции, но также официально числилось главным источником финансов для НСДАП на ее ранней стадии.

- Геноссен, а откуда у вас деньги?

- А мы, вот, «Фёлькишер Беобахтер» издаем. Календарик с Гитлером не желаете?

Но этого объяснения тоже недостаточно. Издательство нужно ещё купить; да и не заработает маленькая партия маргиналов сотни тысяч марок только на продаже погромных листков и открыток с фюрером. Откуда-то должен взяться стартовый капитал, а затем ещё потребуются регулярные финансовые вливания, проходящие по документам как «доход от издательства». И такой капитал действительно был. Более того, его можно персонифицировать и назвать по имени: речь пойдет о «Рудольфе фон Зеботтендорфе».

Франц-Эер-Ферлаг принадлежал фон Зеботтендорфу с конца лета 1918 года. Кем же был этот герр фон Зеботтендорф? Наверное, какой-нибудь предприимчивый бизнесмен? Скучающий аристократ, может быть (ну, раз «фон»)? Ничего подобного. Зеботтендорф – это Гитлер предыдущей итерации.

Начнем с того, что он даже не был Зеботтендорфом – и уж тем более, никаком не «фоном». Считается, что его настоящее имя Адам Альфред Рудольф Глауэр, но это, извините, лишь «наиболее вероятная версия». Для сына машиниста из небольшого саксонского города как-то слишком уж заковыристо. Сам Зеботтендорф использовал целую россыпь псевдонимов; самым частым был, например, «Эрвин Торре». Как его звали на самом деле мы уже не узнаем, так что остановимся для определенности на самом известном варианте, т.е. «Зеботтендорфе» (иногда для солидности он подписывался вариантом «Зеботтендорф-Хаймберг»).

Согласно официальной биографии, он родился в 1875 году и после окончания школы в родной Хойерсверде уехал в Берлин, где поступил в университет – но быстро его бросил. Потом отправился в Бремерхафен, поступил кочегаром на пароход и уплыл в Америку. Но вместо США он почему-то оказался на Ближнем Востоке: около трех лет жил в Египте, потом перебрался в Турцию. Если вы думаете, что молодой человек там в поте лица зарабатывал деньги, то вы глубоко ошибаетесь: в Египте Зеботтендорф «изучал эзотерику», а в Турции – исламскую мистику, суфизм и теософию Блаватской. Заодно побывал в местной масонской ложе (британские биографы всегда жирно подчеркивают, что ложа была французской, повторяем, фран-цуз-ской – что ж, поверим джентльменам на слово), а в 1910 году, представьте себе, даже основал собственную ложу в Стамбуле – видимо, градус позволял (ну или фантазия в мемуарах:-). Чуть реже вспоминают участие Зеботтендорфа в младотурецком движении, и совсем никогда – на какие же средства он жил эти веселые 15 лет. А он жил, и жил очень неплохо. Следовательно, кто-то ему за что-то платил.

О египетско-турецком периоде жизни Зеботтендорфа данных очень мало, почти всё известно с его слов; и даже самые некритичные исследователи соглашаются, что веры Зеботтендорфу нет – брешет, как сивый мерин. Скажем, все согласны, что он наврал о том, что его в Турции усыновил некий «барон Генрих фон Зеботтендорф», передав, таким образом, фамилию и титул.

(Любопытно, что загадочный «барон» упоминается как Baron Heinrich von Sebottendorf, хотя немецкий титул звучал бы как Freiherr, и сам Зеботтендорф впоследствии именовал себя именно как Rudolf Freiherr von Sebottendorf. То есть, лже-Зеботтендорф объяснял немецкой публике, что его выдуманный приемный отец, скорее всего, из Прибалтики. Подлинные Зеботтендорфы по бумагам действительно происходили из Курляндии, но реально обретались недалеко от заявленного места рождения «Зеботтендорфа» – в Силезии)

Меньше скепсиса у исследователей отчего-то вызывает информация, что Зеботтендорф воевал в турецкой армии во время Второй Балканской войны 1913 года, за что ему выдали турецкое подданство. А незадолго до Первой Мировой войны неожиданно вернулся в Германию. И, благодаря наличию турецкого подданства (и якобы полученному на Балканской войне ранению), после начала боевых действий не был призван в немецкую армию – вот ведь как удобно!

Конечно, можно долго размышлять, как интересно проводил свои лучшие годы герр Зеботтендорф на Ближнем Востоке. Но куда продуктивнее этот хвост отрубить и начать отсчёт с 1914 года, когда в Германию приехал некий гость с Востока, турецкоподданный с насквозь фальшивыми документами на имя «фон Зеботтендорфа», утверждающий что он «тутошний, саксонский». «Я немецкий аристократ, меня ограбили в Шанхае…»

Зеботтендорф приехал в Германию не просто так, а с огромными суммами денег. Их происхождение неизвестно, потому что, как уже говорилось, биографы понятия не имеют, чем он занимался на Ближнем Востоке – и, скромно повторюсь я, занимался ли вообще. Немного пожив в Берлине, он переехал под Дрезден, где купил усадьбу за 50 тысяч марок. Поскольку интересный иностранец, сорящий деньгами в разгар мировой войны, обязательно привлек бы внимание и вызвал бы ненужные вопросы, Зеботтендорф отправился в Вену, где оперативно женился на дочери богатого берлинского предпринимателя Берте Иффлянд. С этого момента все вопросы о происхождении денег был закрыты.

- Вы так богаты, герр Зеботтендорф. А откуда, собственно…?

- Я удачно вложился в биткоин женился. Вот, извольте видеть, документы.

При этом, узнать подробнее о счастливой супруге турецкоподданного – или хотя бы посмотреть, сколько длился брак – мне не удалось. Что ж, опять поверим на слово.

Окончательно легитимизировав себя, Зеботтендорф занялся делом: в 1916 году он вступил в Германский орден и начал активно его спонсировать. А еще через два года, летом 1918-го, основал в Мюнхене собственное баварское отделение ордена, известное как Общество Туле.

Здесь нужно сделать небольшое отступление и объяснить, о чем собственно идет речь. Что такое Германский орден?

Незадолго до ПМВ, в 1912 году в Германии были созданы две организации. Одна называлась Имперский союз молота (Reichshammerbund), вторая – Германский орден (Germanenorden). Они имели друг к другу такое же отношение, как Лейбористская партия в Британии и Фабианское общество; то есть, массовая организация для трудящихся и небольшой закрытый клуб для ее руководителей. В основе идеологии Союза и Ордена лежало фёлькише – импортный английский продукт низовой этнический национализм, появившийся в Германии в качестве альтернативы насаждавшемуся сверху национализму гражданскому.

(Да, в кайзеровской Германии сверху мог идти только гражданский национализм – а как иначе? Как иначе объяснить народам с разными языками, религиями, культурами и столетиями взаимных войн, что с 1871 года они все – новая историческая общность aka «немцы единой Германии»? Бисмарк вон пытался форсировать интеграцию католической части Германии «культуркампфом»; эффект вышел обратным)

Культура фёлькише позже активно использовалась нацистами, отсюда, в том числе, все эти бесконечные „volk(s)-„ в названиях: «Фёлькишер Беобахтер», «Фольксваген», «фольксштурм»…

Обе организации, разумеется, были расистскими и антисемитскими: важной частью их программы была борьба еврейским заговором и защита северогерманских ариев – «самой разумной и самой способной расы на Земле». Всё это густо сдабривалось ариософией и псевдотрадиционализмом : Гвидо фон Лист, руны и свастика, Вотаны-Фригги, «колдуны-ученые понастроили заводов», «народ – он в деревне, свеклу пашет», etc. Но самым важным аспектом транслируемой через оба общества пропаганды стал джингоизм. Немцы перед ПМВ колебались – а вдруг не получится? Два фронта, как-никак. Добрые люди из Имперского союза молота и Германского ордена их подбадривали: «Не робей, всё будет отлично!».

Рассказывать об основании обеих организаций слишком подробно я не буду, иначе отклонюсь от темы слишком сильно. Укажу на два момента:

- об основателях Союза и Ордена известно мало. Официально считается, что обе организации создал некий саксонский машинист слесарь Теодор Фрич. С физическим трудом у него не заладилось, зато откуда-то появились деньги на издание журнала. Дело оказалось настолько выгодным, что Фрич начал активно заниматься политикой, проводить всякие антисемитские съезды, а перед войной взял да и основал аж два общества. Об их руководителях, назначенных Фричем, известно еще меньше. «Какие-то нацистские немцы, пффф».

- наибольшая активность обеих организаций наблюдалась на тесно связанном с Англией севере – в Гамбурге и Бремерхафене

(Конечно, только этими организациями военная раскачка Германии не ограничивалась; в качестве внеклассного чтения рекомендую ознакомиться с биографией ганноверского бизнесмена Альфреда Хугенберга:-)

Во время Первой мировой войны в Германском ордене заметили, что на юге организация оказалась представлена слабо. Пока северные арийцы разоблачали еврейский заговор и рисовали границы тысячелетних рейхов, их непутевые южные братья проявляли вопиющую политическую несознательность. Тут-то Зеботтендорф и предложил Ордену свою помощь. Он получил права на франшизу и летом 1918 года (когда исход войны уже был ясен) создал в Мюнхене Общество Туле – фактически, просто филиал Германского ордена. Тогда же он приобрел «Франц-Эер-Ферлаг», выкупив его у вдовы Франца Эера – малоуспешного мюнхенского издателя. Его главным продуктом была антисемитская газета «Мюнхенер Беобахтер», не имевшая в баварской столице («родина нацизма, уууу!») совершенно никакого успеха. Она печаталась мизерным тиражами и с каждым годом всё реже; к 1916 году газета выходила два раза в месяц. К сожалению, полной информации о деятельности «Мюнхенер Беобахтер» не сохранилось, потому что в 1919 году документы редакции кто-то уничтожил.

(А откуда у Зеботтендорфа средства на такие покупки, мы уже обсуждали. Он удачно женился! Ещё у него было множество богатых подруг – так и пишут – которые швырялись в него деньгами. Например, Катарина Бирбаумер. Кто это? Вроде бы австрийка из Бургенланда, пограничного с Венгрией региона. Только вот информации о её семье нет. Понимаете, ее родители уехали в Турцию, но сама Катарина перед Первой Мировой вернулась и поселилась в Баварии. Знакомый сюжет? Там она познакомилась с Зеботтендорфом, поучаствовала в покупке «Франц-Эер-Ферлага», а позже помогала деньгами молодой нацистской партии в самом начале двадцатых. В тридцатые годы фрау Бирбаумер неожиданно оказалась в Великобритании с австрийским паспортом, выданным в Мюнхене. Перед Второй Мировой ее вроде бы собирались интернировать, но отчего-то отпустили, а потом ее следы совершенно потерялись. Эти англичане такие путаники, ай-яй-яй…)

О составе и деятельности Общества Туле обычно говорят мало и скороговоркой. То ли это группа фриков, стучавшая Мьёльниром по Иггдрасилю, то ли Секретное Общество Тайн и Загадок, управлявшее миром из дорогого отеля «Четыре сезона» на Максимилианштрассе. Сойдемся на том, что это была закрытая организация, устроенная по масонским принципам. В ней уже тогда использовалась практически вся будущая нацистская символика, включая ритуальные приветствия: нацистский «Зиг хайль» в Туле изначально звучал как «Зиг унд хайль!»

Однако одного Общества Туле было недостаточно: к любому Фабианскому обществу должна прилагаться Лейбористская партия. Поэтому Зеботтендорф поручил молодому журналисту Карлу Харреру создать массовую низовую организацию; это было оформлено как «конфликт» и «раскол», хотя в реальности ничего подобного не происходило. По заданию Зеботттендорфа Харрер создал так называемое «Рабочее кольцо Туле» – для трудящихся. Основной упор делался на железнодорожных рабочих, поскольку Мюнхен являлся важнейшим логистическим центром на юге Германии. Незадолго до Ноябрьской революции «Рабочее кольцо Туле» объединилось с небольшой организацией ж/д рабочих, которой руководил токарь из семьи железнодорожников Антон Дрекслер. Новую организацию назвали «Политический рабочий кружок». 5 января 1919 года она была преобразована в полноценную (хотя и пока маленькую) политическую партию ДАП – Немецкую Рабочую Партию. У нее имелась выстроенная структура, стабильное финансирование и покровители в лице Общества Туле. Политический локомотив был заполнен водой и заряжен углем, оставалось присоединить к нему вагончик. Как все знают, вагончик прицепился осенью 1919 года – ну и пошло-поехало. С зигами и хайлями.

(Гитлер в «Майн Кампф», кстати, будет утверждать, что ДАП была маленьким и неорганизованным кружком чудаков – и только он, такой молодой-волевой-энергичный, смог превратить кучку охламонов в Движение. Как и в остальных автобиографических частях своей книги, он бесстыдно врёт. У ДАП, как я уже сказал, было всё, включая печать – «Франц-Эер-Ферлаг», хотя и не принадлежал ей официально, но уже работал на партию. Просто людям велели ждать важного пассажира – и они его дождались)

В 1920 году ДАП отрастила себе НС, а в 1925-м – продемонстрировала выход на проектную мощность: Гитлер, выйдя из тюрьмы, смог собрать распущенную партию заново и заняться политикой уже на уровне целого Рейха, а не одной Баварии. Зеботтендорф стал не нужен, и его из Германии убрали обратно в Турцию. Известно о его появлении в Германии в 1933 году, где он пытался издавать свою книгу «До прихода Гитлера»: вещь не менее путаную и завиральную, чем гитлеровский «Майн Кампф». Зеботтендорфа даже вроде как арестовали, но затем неожиданно освободили благодаря вмешательству упомянутой выше Катарины Бирбаумер. Что там случилось на самом деле, можно только предполагать. У шпионов всё одновременно очень просто и очень сложно.

После этого Зеботтендорф окончательно уехал в Турцию. Считается, что он там «выполнял важные поручения абвера, касающиеся деятельности англичан» – то есть, банально шпионил на Британию, изображая двойного агента. А аккурат 9 мая 1945 года таинственный герр Зеботтендорф испарился. Упал в Босфор. Так и пишут, да. Тело, конечно же, не нашли.

(Французские источники к этому вопросу подходят более трезво, полагая, что Зеботтендорф после этого еще двенадцать лет прожил в Египте. Вот в это верю, вполне похоже на правду)

Ну, хорошо. Зеботтендорф объясняет, отчего у нацистов дела с самого старта пошли в гору. Но ведь интересно посмотреть, как это выглядело, так сказать, в поле. Не сам же Зеботтендорф бегал по Мюнхену с мешком жениных денег. Поэтому посмотрим на еще одного восточного гостя. Точнее, гостью.

Видите ли, с 1920 года рядом с Гитлером находился добрый ангел в монашеском одеянии – «сестра Пия». Ее биографию подают как забавный курьез, дескать, «чего только не бывает». А это никакой не курьез. Это работа.

По документам «сестру Пию» звали Элеонорой Баур, в девичестве – Майр. А о её биографии до 1919 года, прямо как у Гитлера, почти ничего не известно – кроме отдельных обрывков со слов самой Баур во время послевоенных допросов. Вроде бы Баур родилась в 1885 году под Розенхаймом, мать умерла, отец женился второй раз (т.е. воспитывалась в чужой семье). После семи классов Баур подрабатывала то тут, то там, а в 1905 году – внимание! – уехала в Египет. Там она выучилась на медсестру, а через два года вернулась обратно. Здесь, как и у Зеботтендорфа, хочется обрезать повествование, чтобы резюмировать: в 1907 году в Германию из британского Египта приехала некая иностранка, утверждавшая, что она «тутошняя». Но у Баур автобиография вышла кудрявее, чем у турецкоподданного Зеботендорфа: она заявила, что в 1905 году, ещё до отъезда, родила внебрачного сына Вильгельма, оставив его на попечение своей мачехи. Об отце она ничего не знала – на допросах у американцев Баур выдавила, что это был некий студент юрфака, но следов от него никаких не осталось; и вообще, он погиб в 1938 году.

«Вернувшись» из Египта, она вышла замуж за инженера Людвига Баура. По ее словам, брак был фиктивным (интересно, зачем? :-) и через пять или шесть лет они развелись. Даты тут плавают, потому что Баур на допросах не смогла вспомнить ни год заключения брака, ни развода. Всё это время она работала в Мюнхене медсестрой, политикой не интересовалась, и т.п. А «сестрой Пией» ей вот отчего-то стали называть коллеги-санитарки.

(Вообще-то, в Германии «сестра Пия», как и «тетушка Ольга» – это такие имена для выдуманных людей, вроде «поручика Киже». В конце пятидесятых годов в ФРГ был большой скандал, когда выяснилось, что хитрый коммерсант Фридрих Баур использовал вымышленных «Пий» и «Ольг» для уклонения от уплаты налогов при пересылке и распространении товаров)

С Гитлером Баур познакомилась в феврале 1920 года, когда ехала в трамвае:-) Вот эта сцену она описывала очень живо и в подробностях: случайно проехала свою остановку и была вынуждена доплатить за билет, а денег-то с собой не оказалось. Тут подошли два обаятельных джентльмена: Гитлер с Дрекслером и помогли даме в беде.

(Баур на допросе запамятовала имя Дрекслера и назвала его Алоисом)

Ну и слово за слово, рассказали милой барышне о Движении, Партии, Программе; показали свастику, научили зиговать, выдали партийный билет номер №506 – в общем, романтика.

(«№506» означает просто №6 – в ранней НСДАП нумерация начиналась билетов начиналась с пятисотого номера; однако учтите, что всё это тоже записано с её слов. Сама Баур искомый номер вспомнила только с третьего раза, и речь идет, вероятно, о той комбинации цифр, которую следователи просто не смогли опровергнуть)

Ну, хорошо. Допустим. Странная медсестра без биографии, приехавшая в Германию из Египта. Поучаствовала в создании НСДАП, послужила санитаркой в (созданном, кстати, благодаря Зеботтендорфу) фрайкоре «Оберланд» во время подавления третьего Силезского восстания, прошлась с Гитлером до Фельдхернхалле. А зачем всё это?

Вы, вероятно, помните, что рассуждая о ранней биографии Гитлера, я отметил, что точкой разделяющей «наблюдаемого» Гитлера (1919—1945) и «ненаблюдаемого» (1889—1918) является военный госпиталь в Пазевальке, куда тот попал после отравления газом на фронте. А что такое тыловой лазарет во время мировой войны и уж тем боле революции? Это фабрика по производству новых людей. Поступил в госпиталь раненый ослепший ефрейтор, умер, но его документы получил другой человек. И вышел оттуда живым и здоровым. Вслед ему машет платочком «сестра Пия» – но не очень долго, ей ещё целую роту таких умерших солдатиков воскрешать.

Это, конечно, чистые спекуляции. Но совершенно точно, что Баур возле Гитлера находилась не просто так. Если не как помощник, то, например, как контроллер – ведь каждому настоящему фюреру полагается не только собственное ФБК, но и лондонский куратор «размером с овчарку»:-)

(Баур, как я уже сказал, участвовала в «Пивном путче», и уже в тридцатые стала одной из немногих женщин, награжденных орденом Крови. Иногда её ошибочно называют единственной женщиной, получившей эту награду – но, судя по спискам, таких женщин насчитывалось шестнадцать; причем четырнадцать из них были австрийками)

Как и Зеботтендорф, Баур исчерпала полезность после 1923 года – оба они были частью отстрелянной ступени, которая вывела ракету НСДАП на федеральный уровень. Баур тоже забросила политику, вышла замуж за какого-то директора гостиницы и более-менее успешно торговала косметикой собственного производства по «египетским рецептам». Ситуация изменилась после прихода нацистов к власти: если Зеботтендорф полез обниматься со старинными партайгеноссен сам, то о Баур вдруг вспомнил сам Гитлер: отсюда и награждение орденом Крови, восстановление в партии задним числом, а также странная история с назначением в Дахау.

Считается, что Гиммлер по поручению Гитлера назначил Баур «сестрой-попечительницей» при руководстве СС, дав ей «привилегии оберфюрера СС» (звания между полковником и генералом), после чего Баур по её же просьбе определили медицинской сестрой в концлагере Дахау. Некоторые даже утверждают, что Баур всерьёз выдали звание оберфюрера, но никаких документов, подтверждающих это – экая жалость! – не сохранилось.

Внятных данных о её деятельности в Дахау тоже нет. Понятно, что после войны первым делом рассказали, как полоумная нацистская психопатка издевалась над заключенными, и утаскивала из лагеря всё, что не приколочено: еду с кухни, белье со склада, продукцию из тюремных мастерских, да и просто заключенных для работы в своем доме – Баур жила относительно недалеко: в Оберхахинге, южном пригороде Мюнхена. У неё, дескать, был свободный доступ в лагерь и полномочия, сравнимые с комендантскими, а персонал приветствовал Баур как взаправдашнего оберфюрера. Кроме того, она, несомненно – а как же иначе? – помогала Зигмунду Рашеру в его псевдомедицинских экспериментах над заключенными.

С другой стороны, во время проведенного американцами следствия, выяснились и другие факты. Нашлись свидетели, утверждавшие, что Баур пыталась облегчить условия содержания в лагере, добилась замены слишком жестокого коменданта в 1943 году, раздавала заключенным рождественские подарки и даже тайно выносила их письма из лагеря. Американцы, взвесив «за» и «против», приняли разумное решение не рисковать, и Баур в 1949 году в рамках денацификации получила десять лет принудительных работ с конфискацией. Однако уже через восемь месяцев её неожиданно (по некоторым данным, поступила вежливая просьба от британских коллег) освободили по состоянию здоровья и даже вернули дом в Оберхахинге, где она спокойно прожила до 1981 года.

Чем Баур реально занималась в Дахау – хороший вопрос. Тут можно вспомнить, что Дахау был первым концлагерем, созданным нацистами – прототипом и моделью для последующих – и его заключенными сначала стали сами немцы: коммунисты, недружественные социалисты, центристы, аристократы – в общем, все, кто выступали против режима. Ситуация изменилась в 1938 году, когда в лагерь начали массово поступать евреи, и в 1941-м, когда там появилось множество военнопленных. При этом, Дахау не был лагерем смерти, и там до вплоть самого конца войны содержались Очень Важные Персоны. Ну а теперь представьте, что есть вот некая «сестра Пия», которая в этот лагерь ходит, как к себе домой, имеет доступ к любому заключенному – причем это нигде и никем не отмечается. Очень, очень удобно.

Биографии Зеботтендорфа и Баур – это один из вариантов ответа на вопрос «Как это Гитлер взял такой резвый старт в 1919-м году?». А вот так. Вокруг него было много хороших людей, готовых помочь: деньгами, связями, советом, в конце концов. Эти люди имели такое же размытое прошлое, как сам Гитлер; и как сам Гитлер являлись иностранцами в небрежном камуфляже. Загадочными гостями с Востока. Ex oriente lux

В качестве заключительного бонуса расскажу о сыне (точнее, «сыне») Баур – Вильгельме. Помните, был у неё такой? Рожденный от Святого Духа аккурат перед «отъездом в Египет». Упомянутый выше инженер Людвиг Баур, фамилию которого «сестра Пия» носила до конца жизни, усыновил Вильгельма, так что тот тоже стал Бауром. Шустрый юноша уже в 15 лет вступил в НСДАП, и с 1922 года активно работал в том самом Франц-Эер-Ферлаг, который для нужд будущей партии приобрел Зеботтендорф. После прихода НСДАП к власти Вильгельм сделал карьеру в министерстве пропаганды, где, фактически, руководил всей книжной отраслью Германии, а в 1943 году возглавил и Франц-Эер-Ферлаг. Такая вот преемственность поколений: от Зеботтендорфа к Бауру.

После разрушительных бомбардировок Лейпцига, где находился административный центр книгоиздания Рейха, Геббельс фактически отстранил Баура от руководства книжной отраслью, что обычно трактуется, как опала. Но «гражданское» книгоиздание в Германии к этому времени доживало последние месяцы, там уже было нечем руководить (в отличие от партийного издательства).

Этим сходство Зеботтендорфа с Бауром, кстати, не ограничивается: дело в том, что Баур также куда-то исчез в начале мая 1945 года. Официальная версия – «погиб во время боев за Берлин». Но вообще-то это такой эвфемизм для «сумел сделать ноги». Вот хорошая история о таком «погибшем»; ну и вполне очевидно, что это никак не единичный случай. Зеботтендорфа, как вы помните, вроде бы видели в Египте – так что не исключено, что и Баур подался куда-то в те же края.

(Самым известным потеряшкой периода битвы за Берлин является Мартин Борман. О его судьбе существует множество версий, могу привести ещё одну – «сестра Пия» незадолго до смерти вдруг вспомнила, что Борман-де гостил у неё в начале мая 1945 года перед вояжем в Южную Америку. Впрочем, лично я в неё не верю – больно уж сомнительный источник)

А может быть и нет, кстати. Ведь отдельные гости с Востока всё же получали заветный билет до Острова. Как известно, уроженeц британской Александрии, личный секретарь фюрера Рудольф Гесс всё же улетел в Англию. Но вот вернулся ли? Тут есть разные теории (все конспирологические и глубоко ошибочные, само собой:-)

Читатели попросили поделиться впечатлениями от новой части вильнёвской Дюны. Недоуменно развожу руками: всё, что я мог и хотел сказать, я уже сказал два с половиной года назад. Ту заметку я ведь не просто так назвал «Би ла каифа!»; это был, кхм, намёк. Но раз публика так настойчиво требует, остается только воскликнуть «Кул вахад!», хлопнуть Воды жизни и попытаться продолжить разговор.

Хотя про само кино мне сказать больше нечего. Вильнёв всё так же снимает невероятно скучный фильм по интересной книге. Проблема в том, что удачный роман у Герберта ровно один; поэтому новости о готовящейся третьей части по сюжету второй книги у меня никакого энтузиазма не вызвали.

Я и на этот-то фильм пошёл только ради эпичной битвы в финале, где фримены верхом на Шаи-Хулудах должны были штурмовать ставку императора. В итоге, в трехчасовом фильме Вильнёв уделил кульминационному сражению минуты полторы. Даже харконенновский харвестер в начале взрывали дольше (но там всё вышло очень камерно). Как я уже говорил, сравните с Питером Джексоном, который умудрялся из трех абзацев Толкиена выжимать батальные сцены на час.

В прошлый раз я ворчал, что Вильнёв экранизирует Герберта слишком «в лоб». Во второй части он обращается с первоисточником свободнее – например, изменил концовку для Чани (это плюс) и выкинул всю линию с ментатами (а вот это обидно). Но, как бы там ни было, вильнёвская Дюна – это всё ещё скучно до зевоты. Кино по книге Герберта должно быть динамичным, полным саспенса и внезапных сюжетных поворотов (у самого Герберта с этим плохо, но на то и экранизация, чтобы помочь автору), эпичнейших сражений и дуэлей, снятых без драматической тряски камерой.

Однако ограничиваться недовольным брюзжанием в адрес неизбежного обладателя полудюжины Оскаров было бы неправильно. Читатели хотят интересных историй. Про Фрэнка Герберта мне добавить, в общем-то, нечего; но я могу немного рассказать о его главном романе.

Вы все, конечно, уже много раз слышали, что при написании «Дюны» Герберт вдохновлялся книгой английской писательницы Лесли Бланч (Бланш?) «Сабли рая». Это полубиографическая книга об имаме Шамиле и Кавказской войне; события последней описаны чрезмерно романтизировано, и, конечно, с большим сочувствием к маленькому горному народу, сражавшемуся против целой империи. Тон подсвечивается уже в подзаголовке: «Так мушкеты царя встретились с саблями рая». Ooooh, dramatic!

Влияние «Сабель рая» на «Дюну» огромно. Герберт позаимствовал не только расстановку сил и атмосферу мусульманского востока, но и кучу экзотичных терминов: «канли», «чакобса», «сиридар»… «Дюну» с непривычки читать тяжело из-за огромного количества незнакомых слов; это следствие подражания стилю «Сабель». Для англоязычного читателя половина предложений в книге Бланч выглядела примерно так: «Cossacks, свистя nagaikas, ворвались в aoul и поскакали к высокой saklia, где dzhigits в просторных bourkas танцевали lesghinka». Довольно нелепая (на мой взгляд) идея предварять каждую главу эпиграфом с каким-нибудь глубокомысленным афоризмом тоже была подсмотрена Гербертом у Бланч. Местами Герберт цитирует Бланч целыми предложениями, особенно когда речь идет о каких-то удачных bon mot в духе «Блеск приходит из города, мудрость из гор/пустыни» или «В убийстве острием [клинка] нет артистизма». Однако я повторюсь, что речь идёт лишь о серьёзном влиянии «Сабель» на «Дюну», а не о плагиате, как могут подумать некоторые. Я неоднократно имел возможность убедиться лично, что в последнее время публика несколько утратила понимание того, что такое плагиат на самом деле, и с готовностью называет им оммажи, заимствования, подражания, отсылки и даже пародии. «Дюна» не является плагиатом «Сабель», но она во многом основана на них и совершенно точно ими вдохновлена.

И крайне любопытно, что Герберт выбрал именно эту книгу. Дело в том, что «Сабли» были опубликованы в 1960 году. Смотрите: в конце пятидесятых у Герберта появляется идея истории про пустынную планету, в 60-м году выходят «Сабли», а еще через три года появляется журнальная версия «Дюны» (полноценное издание опубликуют в 1965-м году). То есть, Герберт обратился не к проверенной классике, а к свежему роману современницы, который он разобрал на части, переварил и деконструировал. При этом, каким-то невероятным бестселлером «Сабли» не были – книга осталась, в общем-то, без внимания читателей. Если бы не «Дюна» Фрэнка Герберта, о ней бы вообще никто и не вспоминал.

Возникает закономерный вопрос: а кто такая эта Лесли Бланч? Ну, вы уже понимаете, каким будет ответ: сотрудница британских спецслужб, конечно. Во-первых, потому что «любой английский писатель является сотрудником Конторы». А во-вторых, это закономерно вытекает из её биографии.

Бланч работала в поле, но не за границей, а дома – в Англии. Она начала карьеру в театре Фёдора Комиссаржеского, где следила за русскими актерами-эмигрантами; затем Бланч перевели на уровень выше: она стала «светской львицей». Как сотрудник Vogue, Бланч много вращалась в кругах британской богемы, отслеживая настроения и собирая сведения. Таких Бланчей Лондон производил серийно: вот, например, «лучшие подруги» самой Бланч:

- старшая из «сестричек Митфорд» Нэнси (уже всё понятно)

- любовница Герберта Уэллса Ребекка Уэст

- дочь любовницы короля Эдуарда VII Вайолет Трефузис

А «лучшие друзья» Бланч – сплошь кадровые офицеры британской армии. Кон-то-ра.

Бланч работала явно успешно, потому что ей в какой-то момент поручили приглядывать за «отрекшимся» от престола Эдуардом VIII. Приказ есть приказ: она исправно ездила во Францию, посещая Эдуарда и Уоллис Симпсон до самой их смерти.

В 1944 году она вышла замуж за Ромена Гари. Считается, что Гари родился в Вильне, а его настоящее имя – Роман Лейбович Кацев, но не стоит торопиться с выводами: речь идет о мистификаторе и авантюристе. Во Франции, где начался более-менее наблюдаемый период Гари, его вполне открыто считали подозрительным иностранцем; скажем, он вспоминал, что по окончанию летной школы в 1939 году ему, в отличие от остальных почти трехсот кадетов, не дали офицерского звания. Впрочем, не исключено, что и это тоже враньё, а реальная биография Гари начинается позже – когда после капитуляции Франции в 1940 году он вдруг оказался в Англии и сначала сделал стремительную карьеру в войсках проанглийского де Голля, а потом, уже по окончанию войны, пошел наверх по дипломатической линии. После брака с Гари у Бланч сменился профиль работы: теперь она возникала в самых разных точках планеты. В СССР, кстати, Бланч тоже ездила – еще при живом Сталине. Потому что вот очень интересовалась русской культурой, обожала Пушкина (см. эпиграф к «Саблям рая»), ну и просто с детства сходила с ума по России.

(Свой внезапный интерес к далекой Russia Бланч объясняет так: ещё когда она была маленькой девочкой, их дом часто навещал загадочный друг семьи. Его имя она принципиально не раскрывает, называя просто «Странником». Этот Странник регулярно бывал в России – речь идёт о еще дореволюционном периоде – и привозил оттуда гостинцы: меха, яйца Фаберже, иконы и тому подобную экзотику. Он же рассказывал маленькой Лесли удивительные истории об своих русских похождениях. В общем, не просто шпионка, а потомственная)

Свою книгу она написала тоже исключительно из любви к России. Чтобы помочь той разобраться в сложном историческом вопросе:-) Цитирую из эпилога:

«После смерти Сталина официальная позиция по <…> Шамилю сменилась ещё раз. <…> Шамиля больше не обвиняют в том, что он агент британского капитализма, и не разоблачают, как «восточно-теократического-феодально-монархического, деспотического, военно-религиозного правителя».
<…>
… в Дагестане и Москве его реабилитировали, подчеркнув анти-царистскую, но не антирусскую сущность его борьбы».

Да, а прожила эта Лесли Бланч почти 103 года. Сто три без одного месяца. Родилась в 1904-м, умерла в 2007-м. «Шпионы живут долго».

Вот такой интересный человек написал книгу «Сабли рая». Вообще, Бланч автор многих книг – почти каждая из них про Романтику Загадочного Востока – но «Сабли рая» она сама называла своим лучшим произведением и очень им гордилась. И именно на фундаменте этой книги Герберт построил свою «Дюну». Ну, так совпало. Мир полон случайностей.

Я в прошлый раз шутил, как бы выглядело происхождение Герберта с точки зрения его собственного мира. Разовьём идею дальше: свой magnum opus он создает после того, как трактат одной из сестёр ордена Бене Гессерит запускает в нём забытую, но рабочую программу. Гхола снова слышит свист. «Произошла Защитная миссионерия» :-)

А роман Герберта, в отличие от книги Бланч, стал весьма популярен. В США бытует мнение, что важным фактором его успеха стала вопиющая неформатность. Представьте, на дворе золотой век научной фантастики. Вокруг пишут про грядущее торжество Науки, которая точно сделает всё лучше — и машины, и людей. А новые лучшие люди с новыми лучшими машинами уж точно разберутся с нашими проблемами; конечно, появятся новые лучшие проблемы — но их тоже решат. Наука ведь всесильна! И тут выходит толстенный роман о возмутительно всемогущем юноше, который вляпался в гигантский клубок из многосоставных планов, которые самые разные организации осуществляли на протяжении поколений; причем вскоре выясняется, что эти планы уже никто особо и не понимает – кроме упомянутого юноши, но даже он, несмотря на свои сверхспособности, оказывается не способен привести дела в порядок, и всё заканчивается галактической бойней с миллиардами погибших. Это выглядело невероятно странно, и настолько не соответствовало образцам тогдашнего сай-фая, что неожиданно привлекло аудиторию.

(В аниме схожая история произошла в девяностые, когда вышел «Евангелион»)

Но на самом деле вселенная Герберта вполне себе сай-фай, просто другой. Там, конечно, много путаницы и проблем в деталях, но на макроуровне картина довольно складная.

Например, есть логичное объяснение могущества Пола Атрейдеса, которое очень просто и чётко сформулировал Лоренцо ДиТоммазо в своей преинтереснейшей статье «История и исторический эффект в «Дюне» Фрэнка Герберта».

(Читая подобное, каждый раз жалею, что когда-то позволил отговорить себя от учёбы на теологическом факультете. Я определенно многого лишился:-)

Мир Герберта построен на концепции принципиального неравенства людей; это его основа, из которой вытекает остальное. Принцип изначального неравенства закреплен феодально-кастовой системой и кодексом Фафрелах, который в самом романе точно резюмируют одной фразой: «Место для каждого, и каждый — на своём месте».

(В оригинале «Фафрелах» – это faufreluches, искаженное «фанфрелюш», fanfreluche. Так по-французски называли всякие маленькие украшения на одежде или мебели. Это слово Герберт тоже утащил из «Сабель»: Бланч его использовала, описывая драгоценные русские безделушки, вроде яиц Фаберже. Такая неожиданная трансформация понятия мне кажется очень красивой)

Все личные качества каждого во вселенной Герберта зависят от его социального статуса. Скажем, члены великих домов или верхушка Бене Гессерит подготовлены лучше, чем даже сардаукары и фримены. Последние, в свою очередь, превосходят кадровую армию Харконненов/Атрейдесов, а та наголову выше ландсраадовских рекрутов, которые все ещё намного лучше рядового населения планет. Тот, кто родился в определенной касте/страте, получит соответствующую подготовку; и чем эта каста/страта выше, чем лучше она будет. В случае великих домов в игру вступает генетический фактор, так как идеей-фикс в «Дюне» является создание сверхчеловека за счет отбора лучших генов. Барон Владимир Харконнен, конечно, выглядит как жирный вырожденец с нехорошими наклонностями – но он, в первую очередь, носитель ценных генов. Поэтому (а также благодаря обучению, соответствующего его статусу) он всё равно превосходит большинство обитателей мира Герберта. В дискуссии о «мыслящих машинах прошлого» (то есть, компьютерах, существовавших до Батлерианского джихада), ментат барона говорит следующее: «Даже вы, барон, могли бы обставить те машины…»

Невероятная крутизна Пола объясняется не его мэрисьюшностью, а сочетанием всех возможных бонусов этого мира. Он владеет техниками Бене Гессерит (Джессика), ментатов (Зуфир Хават), фрименов, а также получил полный курс обучения, как наследник герцога; кроме того, у него идеальный набор генов, благодаря евгенической программе всё тех же Бене Гессерит.

(Отчего подобное сочетание всего наилучшего не произошло раньше? Ну, можно предположить, что дело в крайней обособленности организаций во вселенной Герберта. Они мало взаимодействуют друг с другом и почти не пересекаются. Там вообще нет социальной мобильности. Какой-нибудь пеон с Арракиса никогда не сможет накопить денег, чтобы перебраться на другую планету; поэтому он до конца жизни будет ограничен своей стратой/профессией/местом жительства. Как следствие, одни организации почти ничего не знают о других, кроме самых базовых вещей. Поэтому и Харконнены, и Атрейдесы, несмотря на развитую разведку, имеют лишь ограниченные сведения о фрименах; отлично подготовленная Бене Гессерит Джессика не может понять боевой язык Харконненов; а превосходный ментат Зуфир Хават даже не представляет возможности Бене Гессерит)

Как вы понимаете, подобный взгляд на вещи американцам не свойственен. Я бы даже сказал, что это антиамериканский подход. Герберт в интервью изображал из себя демократа и республиканца, но в более доверительной беседе он проговаривал своё мировоззрение чётко: «Люди не созданы равными». И добавлял:

«На самом деле, я считаю, что попытки создать некое абстрактное равенство породят массу несправедливостей, которые ударят по самим уравнителям».

«Дюна» это в каком-то смысле манифест мировоззрения Фрэнка Герберта. Очень, очень странного мировоззрения для американца. Но совершенно логичного для англичанина.

Завершить по традиции нужно каким-нибудь анекдотом с отсылкой к актуальным новостям, чтобы сгладить аутичность последней дюжины абзацев. Я думал пошутить про спайс-микропроцессоры и Тайвань-Арракис, но решил, что это будет слишком очевидно. Поэтому попробую по-другому.

Вы все знаете, что в мире «Дюны» наши земные религии сильно изменились за прошедшие тысячелетия. Там в ходу дзенсуннитский католицизм, буддислам, махаянское христианство и тому подобное. Но вот иудаизм уцелел в почти оригинальном виде. Евреи расселились небольшими группами по галактике, тщательно скрывая свою этническую и религиозную принадлежность – потому что опасались погромов и преследований:-) При этом, они успешно влияли на различные политические и религиозные процессы, например приняли участие в формализации священных текстов Оранжевой Католической Библии. Термин «Квизац Хадерах» тоже появился не без их участия – это буквально слегка искаженный иврит. Более того, евреи заключили тайный договор с Бене Гессерит – орден будет помогать им скрываться, а разбросанная по тысячам планет еврейская община, в свою очередь, окажет содействие сестрам ордена в беде. В общем, пока всё по Крылову.

(Я бы почитал «Факап» по «Дюне», кстати. Эх…)

А вот чего вы, скорее всего, не знаете – так это того, что священные еврейские тексты Тора и Тегилим тайно хранятся на Салузе Секундус: планете сардаукаров, из которых набирается гвардия падишаха-императора. Разумно предположить, что подземное галактическое еврейское правительство находится там же. Место, конечно, так себе; но, если подумать: а как еще должен выглядеть небесный Израиль будущего? Вопрос о национальной принадлежности сардаукаров пока оставим открытым – тут есть разные лингвистические толкования самого слова «сардаукар» – но, в конце концов, даже в ЦАХАЛ ведь служат не только евреи.

С этим новым знанием эзотерическая фантастика Герберта начинает всё больше напоминать выпуски недавних новостей:-) Скажем, сцена из книги, где падишах-император жалуется барону Харконнену, что отряд сардаукаров, отправленный проводить спецоперацию во фрименском сьетче, перебили женщины и дети, получает неожиданное дополнительное измерение. А комментировать финальную битву между фрименами Муад'диба и сардаукарами в ставке императора, пожалуй, не стоит вообще. Просто на всякий случай.

Коломбо Макс: «Непобедимый вермахт бесстрашно выводит Германию из пучин ада», 1944 год, холст, масло.

На самом деле, конечно, нет. Картина называется «Они умерли за свободу», и изображены на ней члены «Белой розы»: Ганс и Софи Шолль, а также Кристоф Пробст. Вопрос, почему они попали в ад, оставим на совести художника – Коломбо Макса. Но, увидев этот портрет впервые, я, естественно, подумал совсем о другом. Нет, даже не о скорпионе-Гитлере под ногами троицы.

И я такой явно не один. После войны культ «Белой розы» инкрустировали в облик мюнхенского университета LMU – по вполне практическим соображениям: нужно было восстанавливать репутацию баварской столицы, изгаженную нацизмом. Поэтому в честь членов «Розы» названа университетская площадь, в брусчатку перед центральным зданием университета вмурованы бронзовые копии их листовок (отполированные миллионами студенческих подошв – идею мемориала придумал, видимо, тот же криптонацист, что предложил вмонтировать в тротуары камни с именами погибших в Холокосте евреев), а в самом здании c середины девяностых размещено главное святилище культа: мемориал «Белой розы». Там подробно, хотя и излишне пафосно, изложена история студенческой группы. При этом вещей героев-подпольщиков демонстрируют ровно три: пишущую машинку, блокнот Вилли Графа и его же православный крест. А вот картине места не нашлось. И нетрудно догадаться почему:-)

Это хорошая иллюстрация того, что называют «контекстом эпохи». Уже изрядно пожилому Коломбо (вообще-то, Колумбусу Йозефу) Максу в 1944 году просто не могло прийти в голову, что спустя десятилетия лет люди будут автоматически ставить знак равенства между вермахтом и нацистским режимом. И он, ничтоже сумняшеся, нарисовал Ганса и Кристофа в форме; это при том, что

- сам Макс, побывав на фронте в Первую мировую, стал убежденным пацифистом и всё связанное с войной очень не любил

- Ганс и Кристоф прямого отношения к армии не имели – оба отслужили срочную службу в тридцатых, а потом, как студенты-медики, несколько раз отправлялись в командировки на фронт. И всё

Но в сороковые даже художник-пацифист видел только в вермахте (или его части) силу, способную сбросить режим. «А кто ещё?».

В итоге вышло, как с участниками Заговора 20 июля: «они, конечно, молодцы – но показывать их вам мы не будем, потому что они носили форму злодейского режима». Или как с фотографией бывшего канцлера Гельмута Шмидта в гамбургском университете бундесвера. Её в 2017 году убрали в разгар очередной зачистки бундесвера от «праворадикальных экстремистов». А то курсанты насмотрятся на всяких Шмидтов в форме лейтенанта вермахта и зигуют потом как ненормальные.

(Потом, правда, кто-то вспомнил, что университет бундесвера в Гамбурге, вообще-то, носит имя этого самого Гельмута Шмидта. Поэтому нужно либо не ограничиваться выносом портрета, либо перестать заниматься ерундой. В ситуацию вмешался лично Олаф Шольц – тогда бургомистр Гамбурга – и распорядился портрет вернуть. «Мы с пониманием относимся к необходимости критически пересмотреть ряд процессов в бундесвере, но, похоже, что здесь мы перегнули палку». А чтобы никто, упаси боже, не подумал, что Шмидт всегда ходил в униформе вермахта, рядом повесили еще одно фото – экс-канцлер сидит в своем кабинете. В штатском костюме. Видите? Не нацист)

В итоге, самый ранний портрет героических героев Сопротивления публике просто не показывали. Не очень понятно, когда и как он вообще попал в LMU – об этом не знают даже в самом университете, осторожно предполагая, что его подарил кто-то из семьи Макса после его смерти в 1970 году. Если бы биография Макса была менее исследована, я бы вообще предположил, что речь идет о мистификации из девяностых в духе Смагона – но тут к портрету даже прилагаются черновые наброски гуашью.

С конца восьмидесятых картина точно висела в деканате химфака; а в 2002-м её всё же рискнули явить миру – но не в главном здании, а как можно дальше от него. Поэтому сейчас она висит за стеклом у входа в аудиторию имени Юстуса фон Либиха: в фойе всё того же факультета химии и фармацевтики, который в конце девяностых выселили из центра Мюнхена к черту на рога в Гроссхадерн – на южную окраину города.

Судьба розы быть sub rosa :-)