Продолжим.

Итак, деятельность иллюминатов была залегендирована под «борьбу с иезуитами». Эта версия скармливалась всем, кто начинал задавать разные неприятные вопросы.

- А кто вы такие?
- Пчелки Просвещения, боремся с иезуитской заразой.
- А зачем такая секретность?
- Чтоб иезуиты не догадались.
- А почему ваши люди так упорно лезут в баварский госаппарат и местную администрацию?
- Только никому ни слова… Иезуиты замышляют дурное против нашего любимого курфюрста! Вы знаете, кто его духовник? Игнац Франк, иезуит! Мы лишь хотим помочь доброму монарху!

Примерно так же Вейсгаупт пудрил мозги Книгге. Последнего иезуиты интересовали по другой причине – на протестантском севере хорошо продавались истории о «засилье папских мракобесов» на юге. Поэтому Книгге слал Вейсгаупту все новые письма с требованием колоритной фактуры.

Чтобы не терять ценного кадра, иллюминатам приходилось подключать воображение. В итоге получалось примерно следующее.

В 1781 году в Амстердаме вышла книжечка, представлявшая собой сборник разных писем, объединенных общей темой: недобитые иезуиты все еще ходят среди нас и замышляют ужасные вещи. Одно из писем ранее было опубликовано самим Книгге, и описывались там вещи совсем ужасные – баварские иезуиты открыто грозят курфюрсту Карлу Теодору местью и даже Божьей карой!

Понимаете, иезуиты в Регенсбурге показали музыкальное представление «Виноградник Навуфея». Сюжет там такой:

Израильский царь Ахав решает приобрести у трудолюбивого крестьянина Навуфея его виноградник. Но фермер наотрез отказывается продавать свой участок, и Ахав ни с чем возвращается во дворец. Коварная жена Ахава предлагает не церемониться с трудящимся и устроить показательный процесс против Навуфея, чтобы приговорить того к смерти и просто конфисковать его имущество. Советник Иоганн пытается отговорить Ахава от такого нечестивого поступка, но Навуфея все равно приговаривают к смерти и казнят. Ахав радостно бежит осваивать новые территории, как вдруг у виноградника встречает строгого старика в капюшоне, который говорит ему: «Ты поступил с Навуфеем плохо, и Бог тебя за это накажет».

Ахав пугается, рвет на себе одежды и просит у Господа прощения. А старичок ему отвечает: «Ладно, живи пока. Гнев Божий падет на твоих детей, а тебя, так и быть, не тронет».

В письме подробно объяснялось, «зачем Берия шляпу надел». Учитесь расставлять акценты! Ведь очевидно же, что Ахав – это Карл Теодор, Навуфей – иезуиты, виноградник – реквизированное у ордена в 1780 году имущество, осторожный советник Иоганн – духовник курфюрста Игнац Франк. А старичок в конце говорит Ахаву примерно следующее:

Кровью народной залитые троны
Кровью мы наших врагов обагрим!

То есть, иезуиты открыто распространяют среди общественности свою неправильную версию произошедшего, но и явно угрожают курфюрсту! Да это же заговор!

(пьеса была приведена в письме целиком, благо она небольшая. Особое внимание читателю предлагали уделить аббревиатуре в конце текста. A.Z.G.E.G. – alles zur größten Ehre Gottes. Видите, видите? «К вящей славе Божией». Девиз иезуитов. КАКИЕ ВАМ ЕЩЕ НУЖНЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА?)

История с письмом – хороший пример того, как вообще была устроена пропаганда в XVIII веке. Очень незатейливо, как можно увидеть. Но обсуждалось все вполне всерьез. Ну как же, ведь иезуиты очень коварные. Поставили спектакль. А в нем синие занавески. Что они символизируют? Подготовку покушения на монарха! Иллюминаты такие моменты хорошо понимали, поэтому с чистой совестью выдумывали подобный бред и отправляли Книгге. Борьба с иезуитами развивается в правильном направлении!

(это сейчас людям ясно, что спектакль был поставлен в иезуитской школе, где всегда особое внимание уделяли театру и актерскому мастерству, понимая насколько эти вещи важны в жизни. А сюжет пьесы почти без изменений взят из Ветхого Завета – разве что советника Иоганна добавили, чтобы слегка оживить диалоги)

До 1784 года стратегия иллюминатов работала. У людей имелась бумажка, где крупными буквами было написано: «Не шалим, никого не трогаем, разоблачаем иезуитский заговор».

Вам, наверное, интересно узнать, что это за история с конфискацией собственности ордена иезуитов, которую провел Карл Теодор через пару лет после восхождения на баварский престол?

Ну, разумеется, интересно! Мои читатели молчаливые, но любознательные. Итак, очередное отступление от основной темы.

Как вы помните, у Карла Теодора не было законных наследников, но имелся перспективный внебрачный сын – Карл Август фон Бретценхайм. И весьма вероятной причиной выменять Баварию на Переднюю Австрию Нидерланды хоть что-нибудь являлось желание Карла Теодора легитимизировать своего старшенького. Понятно, что в этом случае цвайбрюкенские братцы – Карл Август и Макс Йозеф – навсегда бы остались на обочине истории.

Комбинация в 1778 году сорвалась, и Карл Теодор отступил, чтобы через семь лет развернуться на второй заход. Вынужденную паузу он решил использовать для подъема престижа своего сына и обзаведения полезными связями. Цвайбрюкенский дуэт дружил с Пруссией и Францией. Карл Теодор опирался на Австрию, но этого оказалось мало. Требовалась еще одна точка опоры. И он обратил свой взор на Англию.

Сотрудничество с Островом было решено развивать по линии госпитальеров (т.е. Мальтийского ордена). Есть забавная деталь, которая всегда озадачивает историков – почему-то вся Германия была покрыта госпитальерскими командорствами, а в Баварии их почти не имелось.

(кроме командорств в Регенсбурге и Айхштетте. Но ни тот, ни другой город в состав Баварского курфюршества, как вы понимаете, не входили)

Вот Лондон и Мюнхен решили исправить это досадное упущение. И в 1780 году создали Баварско-английский язык (отделение) Мальтийского ордена. А приором ордена в Баварии стал двенадцатилетний Карл фон Бретценхайм.

Чтобы все это великолепие существовало не только на бумаге, требовалось подкрепить дух материей – иными словами, выделить новой организации то, чем она будет владеть. Делиться своим было жалко. И тогда курфюрст решил убедить Папу Римского распустить несколько баварских монастырей.

Подобная идея, разумеется, не встретила понимания в Риме; понтифик немедленно отправил своего нунция в Мюнхен, чтобы предложить другой вариант. Он заключался в следующем: баварским монастырям поручалось выплачивать Карлу Теодору около 150 тысяч гульденов в год, а он бы на эти деньги развивал столь необходимый филиал госпитальеров в Баварии. Но тут возмутились монахи. Они сумели убедить нунция, что таких денег у них нет и никогда не было. Тогда появился гениальный компромиссный вариант, устраивавший и Рим, и Мюнхен – а давайте раскулачивать иезуитов? Этих ведь можно. Они же равно бывшие.

Спустя год иллюминаты «разоблачили» ужасный заговор иезуитов. Да, Пчелки Просвещения нашли контрреволюционное содержание в школьном спектакле! Отечество, ликуй!

Кстати, о сотрудничестве с Англией. В Лондоне еще с тридцатых годов XVIII века стояла католическая часовня – недалеко от португальского посольства. Затем ее передали баварской дипмиссии. А летом 1780 года, когда Бавария и Англия решили «углубить сотрудничество», произошел несчастный случай – лондонские трудящиеся церковь сожгли. Ну не могли они больше терпеть папских мракобесов в центре Лондона, сил уже никаких не было.

Тогда Англия любезно предложила Баварии церковь восстановить. Строительство завершилось в 1790 году; его итог можно наблюдать воочию по адресу Варвик-стрит 10. Официально Баварская церковь называется Our Lady of the Assumption & Saint Gregory.

(звучит, конечно, как название адвокатской конторы. «Пудинг и сыновья»)

В просвещенном XXI веке сжигать церкви как-то не с руки, поэтому современные англичане повели борьбу с римскими обскурантистами с другого фланга. Многострадальная Баварская церковь стала «самым успешным ЛГБТ-приходом в мире». Британский юмор, honk-honk! В 2013 году Ватикан робко попросил перенести гей-мессы в какое-нибудь другое место. Англичане бодро взяли под козырек и отправили разноцветную публику в иезуитскую церковь на Фарм-стрит. Устроили, так сказать, прописку новому Папе. Honk-honk!

А это другой плод англо-баварской кооперации – Auberge de Bavière в мальтийской Валетте. Изначально это был дворец Карнейро, построенный в конце XVII века. Спустя столетие его приобрел Карл Теодор, чтобы у Баварско-английского языка госпитальеров было полноценное представительство на Мальте. По непонятным причинам вместо орденской штаб-квартиры получился закрытый клуб, где заседали разномастные масоны (почему-то преимущественно французские). Когда Мальта вошла в состав Французской республики, трудящиеся переоборудовали дворец по своему вкусу, устроив там (буквально) кожно-венерологический диспансер. Как видите, дружба с Англией все время заканчивается какой-то похабщиной.

Что же касается ордена в самой Баварии, то там все завершилось так. После смерти Карла Теодора, Макс Йозеф недрогнувшей рукою распустил баварских госпитальеров, выкинув на мороз и Карла фон Бретценхайма.

(последний к этому времени уже успел стать целым имперским князем – благодаря папиным связам и, конечно же, деньгам)

Роспуск ордена в Баварии вызвал резкий окрик из Санкт-Петербурга, и Макс Йозеф, которому ссориться с Россией было не с руки, отыграл назад. Мальтийский орден восстановили, и его приором даже опять стал Карл, только немного другой – четырехлетний сын нового курфюрста.

Думаю, что Бретценхайм отнесся к потере детской игрушки философски. Не в первый раз ведь. Он уже лишился своих княжеств по итогам Войны Первой коалиции, за что получил в качестве компенсации Линдау. В 1803 году он продаст его Австрии, вызвав острое неудовольствие Наполеона, который меньше всего хотел видеть порт на Боденском озере австрийским. Сам же сын покойного курфюрста переедет в Венгрию. Не получилось стать баварским аристократом – будет венгерским австрийским, почему нет? Был – Карл фон Бретценхайм, станет – князь Бретценхайм фон Регеч.

Отменили, значит, Октоберфест-то ваш.

Ну да, в Баварии ввели обязательное ношение масок (угадал!), но по Октоберфесту выбрали неинтересный вариант (не угадал). Теперь удержаться от проведения аналогий с войной стало еще сложнее. Паттерн XX века был следующим: Германия вступает в войну, Октоберфест отменяют, война завершается, вместо Октоберфеста еще несколько лет проводят эрзац-праздник: Хербстфест. Фразу «Вы находитесь здесь» можете вписать самостоятельно.

(ну и магия дат, разумеется – решение отменить фестиваль приняли 20 апреля. 0/0/0/ )

Октоберфест пал жертвой окончательного решения туристического вопроса. До недавнего времени европейские города были неимоверно перегружены туристами. В 1,6-миллионую Барселону приезжало 30 миллионов туристов в год. В недомиллионный Амстердам – 20 миллионов. Во Флоренцию, где живут меньше 400 тысяч человек – 10 миллионов. Все это оперативно порезали, благо появился удачный предлог. Мюнхен тоже решил не отставать.

Благополучно переизбранный в марте обербургомистр Мюнхена Дитер Райтер так и сказал.

«Нет другого выбора, кроме как отменить этот самый большой праздник в мире. Уже название – «самый большой праздник в мире» – как бы говорит нам, в чем тут дело. У нас примерно два миллиона иностранных туристов, у нас праздник, где люди сидят рядом друг с другом», - честно объяснил он.

Видите? Проблема официально озвучена: два миллиона иностранных туристов. Конечно, можно было бы провести праздник «только для своих», как это предлагалось в начале апреля. Но коронавирусное действо требует соблюдения принятых ранее правил игры, поэтому распитие пива даже на социально приемлемой дистанции выглядело бы чересчур вызывающе.

Кроме того, необходимо продемонстрировать правильный пример потенциальным туристам. Ведь в чем суть туризма? Это игра приезжего в местного. Турист как бы притворяется автохтоном – ест его еду, носит его одежду, принимает участие в его праздниках.

- Bavarians, а как вы отмечаете этот ваш Октоберфест?
- В Зуме, Oida!

И все, уже можно не приезжать. Интернет-то везде есть.

(впрочем, упомянутый в начале паттерн рано сбрасывать со счетов. Вполне возможно, что следующий Октоберфест проведут именно что по интересному сценарию – с проверкой прописки и сертификата о прививках от COVID-19. Собственно, это и будет Хербстфест – символ очередной завершенной войны)

Продолжим (в пределах разумного) отклоняться от темы.

Как видите, история сотрудничества Баварии с Англией по линии Мальтийского ордена неизбежно завершается сифилисом и гей-пати. Но не стоит делать поспешные выводы!

Дело в том, что ниточек, связавших Мюнхен с Лондоном в годы правления Карла Теодора, было больше одной. Про Мальтийский орден я вкратце уже рассказал. А второй ниточкой является Бенджамин Томпсон, известный как граф Румфорд. И тут повествование внезапно становится вполне серьезным, безо всякого карнавала в мальтийском дворце.

С Румфордом все неожиданно просто: это обычный английский шпион образца осьмнадцатого столетия. То есть, не археолог (вторая половина XIX века), а естествоиспытатель. Родился в Массачусетсе и, как только подрос, начал честно шпионить в пользу славного короля, передавая сведения о передвижениях войск восставших колонистов и принимая прямое участие в организации отрядов лоялистов. В 1776 году Румфорд закономерно получил пинка и приземлился в Лондоне.

Чем Румфорд занимался следующие десять лет в Лондон? Бог его знает. Кажется, как и полагается настоящему британскому ученому того времени – экспериментами с порохом. А в середине восьмидесятых почтенный джентльмен материализовался в Мюнхене.

(история о том, как Румфорд попал в Баварию, довольна забавная. Он вообще-то ехал в Вену в качестве военного консультанта. Император Иосиф II собирался воевать с Турцией – как же тут обойтись без мудрого совета с Острова? Но в Страсбурге с Румфордом совершенно случайно встретился служивший там Макс Йозеф – младший цвайбрюкенец, как вы помните – и спросил:

- А зачем вам эта Вена? Езжайте в Мюнхен, я приглашаю.

Румфорд подумал и согласился. И все неожиданно получилось – человек приехал в Баварию по протекции одного из основных претендентов на трон и стал близким советником курфюрста. Англичане – джентльмены, а джентльменам верят на слово)

А чем Румфорд занимался в Мюнхене? Тем, что умел: шпионажем и реорганизацией баварской армии. Впереди была война с Францией, а Румфорд, как участник начального периода Войны за независимость, пусть и не бился с французами лично, зато хорошо разбирался во французском вооружении, которое Париж контрабандой поставлял восставшим британским колониям еще с 75-го года. Кроме того, Румфорд стал дизайнером новой военной формы.

(эту форму обычно ругали, называя слишком тесной, а ее ткань – тонкой. Но тут надо понимать одну вещь. Критика этого обмундирования началась уже во времена Макса Йозефа и его потомков, для которых Карл Теодор был, мягко говоря, не совсем своим. Сравните это с претензиями к военной реформе Павла I – он, дескать, тоже ввел неудобную прусскую форму. О том, что именно при нем в русской армии появилась такая полезная вещь, как шинель, предпочитали не вспоминать)

Правда, в истории Баварии Румфорд остался отнюдь не военным реформатором, а создателем Английского сада, без которого невозможно представить современный Мюнхен. Огромный парк, простирающийся вдоль Изара и плавно переходящий в лес на севере, стал, пожалуй, главным достижением английского резидента. Видите, англичане – это всегда диалектика. Человек одновременно шпионит в пользу Англии помогает реорганизовать армию и занимается ландшафтным дизайном, чтобы добрые баварцы могли пива в теньке выпить.

(последнее предложение следует понимать буквально. Румфорд предложил занимать армию в мирное время сельхозработами. Чтобы солдатики не маялись от скуки – «копать отсюда и до обеда». Вот они и выкопали на берегу Изара уютный парк. Английская школа ландшафтного дизайна!)

Как я отметил выше, Румфорд – это не фамилия, а графский титул. Лично мне просто нравится его звучание (уж точно лучше чем Томпсон): Ррррумфорррд! Рейхсграфом деятельный англичанин стал в 1791 году. Графство, конечно же, было выдуманным титулярным: Румфорд – это старое название нью-гэмпширского Конкорда, где Томпсон жил до бегства в Великобританию. Немецкий юмор.

Кстати, о диалектике. Уверен, большинство моих читателей о Румфорде уже слышали, правда – в ином контексте. Дело в том, что один бородатый лондонский мыслитель в 1867 году написал:

«Двумя десятилетиями позже некий американский [sic] краснобай, возведённый в баронское звание янки Бенджамин Томпсон (alias граф Румфорд), развивал те же филантропические планы, снискав себе ими великое благоволение бога и людей. Его «Essays» представляют собой поваренную книгу, наполненную всякого рода рецептами, указывающими, как заменить дорогостоящие нормальные предметы потребления рабочих дешёвыми суррогатами. Вот особенно удачный рецепт этого удивительного «философа»: «5 ф. ячменя, 5 ф. кукурузы, на 3 пенса селёдок, на 1 пенс соли, на 1 пенс уксуса, на 2 пенса перцу и зелени, итого на сумму 20¾ пенса, получается суп на 64 человека, при этом при средних ценах хлеба стоимость этого может быть ещё понижена до ¼ пенса на душу».

Ну да, рецепт действительно очень островной. Не умеют англичане готовить, кто же спорит? Однако дело в том, что этот суп был придуман Румфордом для решения вполне конкретной задачи – курфюрст поручил джентльмену многих талантов убрать с улиц Мюнхена бездомных. Румфорд решил проблему вполне по-английски – построил работные дома, куда и были отправлены все отловленные бродяги. Дальше он придумал, чем их там кормить – так и родился «суп Румфорда». Бородатого мыслителя, прожившего всю жизнь за счет богатого бойфренда, такой подход, конечно, возмутил – почему это трудящихся не кормили кнёдлями со свининой? Опять капиталисты обманывают народ! Но на дворе, напомню, стоял конец XVIII века, и миска бесплатной еды в тех условиях была примерно тем же, что Hartz IV сейчас. А суп Румфорда, за счет простоты и калорийности, еще долгое время использовался во многих странах как стандартные казенные харчи. Taste of England для всех, даром!

Те, кто читает меня уже какое-то время, уверен, заметили, что я как рассказчик имею два недостатка – невысокий темп повествования и привычку уходить куда-то в сторону от темы. Отсюда такая растянутость цикла об иллюминатах.

Давайте подведем некие итоги.

Первое. Иллюминаты, вероятнее всего, были созданы как совместное предприятие старобаварской аристократии (люди курфюрста Максимилиана Иосифа III) и цвайбрюкенского дуэта (Карл Август и Макс Йозеф). Они саботировали сдачу Баварии Австрии и подготавливали почву на случай передачи трона цвайбрюкенцам. Это предположение основано на происхождении номинального главы иллюминатов Адама Вейсгаупта, и присутствии в верхних эшелонах ордена людей из Цвайбрюкена. Одного я уже упомянул (барона Хофенфельса); два других важных персонажа – Франц Ксавьер фон Цвак и Максимилиан Монжела. После прихода Макса Йозефа к власти они станут центральными фигурами в его правительстве.

(вообще, концентрация бывших иллюминатов при дворе первого баварского короля будет такой, что карьеру там сделают даже дети Вейсгаупта. Его самого в Мюнхен не пригласят лишь потому, что он к этому времени станет слишком одиозной фигурой. Началось бы неизбежное «Вейсгаупт загипнотизировал короля, Бавария стоит у последней черты!»)

Второе. Подлинной деятельностью иллюминатов было проникновение в баварскую администрацию для шпионажа, установления полезных контактов и умеренного казнокрадства. Внешне все это прикрывалось бессмысленным трепом о «свете Просвещения» и «борьбе с иезуитами». Сама организация во многом была фиктивная и существовала в качестве паразита на масонских ложах, нагло используя их инфраструктуру.

Третье. Мистика и оккультизм наверчены вокруг иллюминатов задним числом. Понять, как организация выглядела а ля натурель можно на примере прусского «Фемгерихта».

С появлением и деятельностью иллюминатов мы худо-бедно разобрались. Теперь можно посмотреть, что же с иллюминатами стряслось в 1785 году (и почему они в итоге всплыли в Deus Ex).

Наивно, конечно, было бы считать, что Карл Теодор не замечал подозрительной возни в мюнхенских ложах и баварских министерствах. Однако решительные меры начали приниматься лишь в 1784 году – в свете новой попытки поменять Баварию (в этот раз, как вы помните, на Нидерланды). Все началось с небольшого эссе Йозефа Мариуса фон Бабо, руководившего тогда баварскими театрами, в котором он обвинил иллюминатов… в коррупции. Дескать, лезут в баварские кабинеты какие-то мутные типа из подозрительной организации, а потом из казны деньги пропадают.

(собственно, это была первая и последняя объективная критика деятельности иллюминатов – всех последующих авторов неизбежно сносило на заговор против человечества и рептилоидов в капюшонах)

Публикация Бабо стала сигналом для проведения расследования; одновременно с этим курфюрст издал указ, запрещающий деятельность тайных обществ без высочайшего позволения. Иллюминаты сделали вид, что к ним это не относится. Тогда в 1785 году вышел второй указ, прямо поставивший иллюминатов вне закона. К этому времени были задержаны четыре члена ордена, которые честно сознались – да, проникали в госаппарат, подсматривали, подслушивали, немножко воровали.

Еще одной большой удачей для Карла Теодора стал арест фон Цвака. В его доме нашли архив, позволяющий идентифицировать значительную часть членов ордена. Это привело к тому, что настоящие иллюминаты («Внутренняя партия») спешно покинули Мюнхен, чтобы не оказаться в соседней камере с Цваком. Осталась лишь завербованная в ложах мелкота, которую использовали вслепую – они, вероятнее всего, просто не поняли, что произошло.

(Цвак, кстати, сумел избежать тюрьмы. Его отправили в Ландсхут, но уже через несколько месяцев он вынырнул в Аугсбурге, а оттуда, не останавливаясь, добрался до Парижа)

Несмотря на, казалось бы, своевременный разгон агентов Цвайбрюкена, кульбит с передачей Баварии в 1785 году не удался. Детали соглашения все равно утекли, и северные княжества, включая Пруссию, пригрозили Австрии новой войной. Тут полезно обратить внимание на две вещи. Во-первых, у иллюминатов, как вы помните, были агенты и за границей – в том числе, и в Вене. А во-вторых, уровень проникновения мог быть существенно глубже. Если иллюминаты действительно являлись формой кооперации между наследниками престола и его бывшими владельцами, то слухи об утечке от вдовы Максимилиана Йозефа – Марии Анны Саксонской – можно рассматривать и под иным углом, не так ли?

Теперь наведем резкость на цвайбрюкенских наследников: уже много раз упомянутого Карла Августа и его младшего брата Макса Йозефа. Может создаться ощущение, что братцы действовали слаженным тандемом, шатая трон под засевшим в Мюнхене родственником. Но, скорее всего, это не совсем так.

Как вы помните, у Карла Августа был специальный джеймсбонд – Иоганн фон Хофенфельс. А у Макса Йозефа, уже в бытность королем, имелся свой полезный человек. Это упомянутый ранее Максимилиан фон Монжела.

Не удивляйтесь, если в биографии Монжела вам послышатся знакомые нотки. Итак, он родился в почтенной мюнхенской семье; его предки по отцу происходили из савойской аристократии. Мать Монжела скончалась через полгода после его рождения, а отец умер, когда мальчику было семь лет. И некому было позаботиться о бедном сироте… кроме курфюрста Максимилиана III.

(и это не какая-то спонтанная благотворительность. Курфюрст принимал в судьбе Монжела живое участие с самого рождения. Например, тезкой баварского правителя маленький Максимилиан был потому, что курфюрст стал его крестным отцом)

Монжела получил иезуитское образование (а как же иначе?) – причем, учился он в недавно присоединенной к Франции Лотарингии. А университетский диплом ему торжественно вручили… правильно, в Ингольштадте!

После разгона иллюминатов в Мюнхене, Монжела бежал в Цвайбрюкен и предложил свои услуги Карлу Августу – как старшему из братьев и, собственно, наследнику баварского трона. В его пользу сыграли хорошие рекомендации коллеги-иллюмината Хофенфельса.

А затем, как вы помните, Хофенфельс скоропостижно умер – от расстройства желудка. Работа дипломата опасна, спору нет, но у этой истории есть один завиток. Дело в том, что Макс Йозеф, младший брат Карла Августа, до 1784 года не был его наследником. Потому что у Карла Августа имелся сын – Карл Август Фридрих. По всему выходило, что Макс Йозеф трона не получит.

Как вдруг в августе 1784-го маленький Карл умирает. Жар, судороги и смерть на третий день – чрезвычайно быстро для большинства болезней того времени. Начались разговоры про отравление.

Причем здесь Монжела? Понимаете, с момента его прибытия в Цвайбрюкен (и, откровенно говоря, кончины Хофенфельса), молодого человека упорно преследовали слухи о том, что он имел какое-то отношение к отравлению принца. Обтекаемость этих слухов заставляет предположить, что их источником был Мюнхен, пытавшийся скомпрометировать беглого иллюмината, но… Знаете, XVIII век – время особое. «Небываемое бывает», как сказал один из его символов.

(например, считается, что Макс Йозеф и Монжела познакомились лишь в 1790-м году. Мне это кажется сомнительным. Они должны были встретиться еще в 70-х, когда Монжела учился в Страсбурге. На тот момент они были людьми примерно равного статуса, посещали один и тот же университет и вращались в обществе людей старобаварской фракции. Но нет. «Узнаю брата Колю» отчего-то произошло лишь на исходе века)

Смерть племянника значительно повысила статус Макса Йозефа и привела к новой итерации неизбежного противостояния «правитель-наследник», только уже не по оси «Мюнхен-Цвайбрюкен», а «Цвайбрюкен-Страсбург».
Конфликт разрешился в 1795 году со смертью Карла Августа – совсем еще не старого человека. У него внезапно случился инсульт. Оба брата к этому моменту жили в Мангейме, куда им пришлось бежать от наступающих французских войск.

(и тут уместно опять вспомнить биографию Монжела. С 1793-го он отчего-то впал в немилость Карла Августа, который обвинил его в связях с якобинцами – то есть, монархоубийцами – и припомнил деятельность в ордене иллюминатов. Как много незаслуженных обвинений может выпасть на долю одного человека!

Впрочем через год все наладится. Монжела официально станет правой рукой Макса Йозефа. Спустя еще три года, после смерти Карла Теодора, он возглавит министерство иностранных дел, став де-факто вторым человеком в курфюршестве. Его безусловной заслугой будет тот факт, что Бавария выйдет из Наполеоновских войн победительницей)