А окончательно завершу цикл про Рецию я небольшим рассказом про Помпеянум.

Помпеянум – это идеализированная копия древнеримской виллы, построенная в сороковые годы XIX века по приказу короля Людвига I (того же, что превратил Мюнхен в «новые Афины» и возвел на берегу Дуная Вальгаллу).

Идея преемственности Реции и Баварии хорошо сочеталась с проектом «культурной эллинизации» королевства. Кроме того, в начале XIX века зародилась археология, и тогда же возник подлинный интерес к Помпеям. Людвига особенно впечатлил дом Диоскуров (это которые Кастор и Полидевк), названный так из-за сохранившихся у входа фресок. Здание было сильно повреждено, но Людвиг и его придворный архитектор Фридрих фон Гертнер додумали утраченное и воссоздали виллу уже в Ашаффенбурге.

(сам Ашаффенбург стоит на границе римских провинций и германской пустоши. В этом районе римляне не стали возводить лимес, потому что ширина Майна защищала лучше любой стены. Вообще, стоит отметить, что Людвиг улучшал Баварию «античностью» строго в ареале римской колонизации)

Людвиг называл Ашаффенбург «баварской Ниццей» и использовал бывший епископский (секуляризация!) замок Йоханнисбург как свою летнюю резиденцию. Помпеянум возвели напротив. Вилла не задумывалась как жилое помещение; она лишь символизировала возрождение интереса к античности по эту сторону Альп.

Помпеянум – это Помпеи, сжатые одного особняка. Там собрали все найденные в римском городе мелочи и детали (вплоть до мозаики «Берегись собаки») и помножили на баварский романтизм. Дом облагородили репликой средиземноморского садика (фиги, миндаль, сосенки) и небольшим виноградником, которого хватает на несколько дюжин бутылок вина (его подают на особо торжественных приемах в городской администрации).

От оригинала – дома Диоскуров – Помпеянум отличался наличием смотрового павильона на втором этаже, и более эффектной лестницей у входа. Кроме того, пришлось застеклить атриум, поскольку север Баварии – это вам не юг Италии.

(надо сказать, что современный Помпеянум – это, в некотором смысле, реплика реплики. Сами понимаете, Ашаффенбург в войну бомбили. Как и Помпеи, кстати. Таким образом, многострадальный дом Диоскуров восстанавливали как минимум три раза)

Успел посмотреть «Спасти лейтенанта Блейка» «1917», который, среди прочего, получил «Оскар» за эффекты. Мне кажется, что обсуждать спецэффекты в фильме 2019 года – все равно, что восхищаться наличием звука в сороковые или цвета в семидесятые. А сюжетно – это просто хорошо рассказанная военная история. Честно говоря, я даже немного разочарован. Ждал чего-то большего, особенно после прочитанных отзывов.

Фильм снят как бы одним дублем, что постоянно приводит к странным ракурсам. В итоге получилась война с точки зрения пряжки солдатского ремня. Это не так плохо, как звучит, но во время просмотра не покидает чувство, что это какая-то игра с видом от третьего лица, и рука постоянно ищет мышь, чтобы поправить камеру. Так как сюжет ну очень похож на известное творение Спилберга, ожидаешь примерно такого же масштаба и батализма – а его нет. И красотами заднего плана полюбоваться не всегда получается, потому что они чаще всего просто не в фокусе. Словно видеокарта не тянет настройки на максимуме.

(такое же ощущение и от сюжета. Как будто прошел игру, но сделал несколько неправильных выборов, и поэтому получил субоптимальную концовку. Хочется перезагрузиться и начать еще раз)

Кстати, то ли Brexit людей испортил, то ли это такой британский взгляд на войну, но немцы в фильме показаны чем-то средним между стихийным бедствием и зомби. Абсолютно деперсонифицированные существа, которые появляются из ниоткуда, что-то орут и бессмысленно уничтожают все вокруг. При этом страдают от проблем со слухом и зрением, в отличие от бравых английских Джонни (что ни патрон, то краут).

Но в целом впечатления от фильма скорее приятные. Как будто сходил в музей ПМВ: погулял по модели окопа, подержался за пулемет и примерил шлем.

(а еще я, наконец, понял, что «Властелин колец» – это действительно реминисценция военного опыта Толкиена. Который, как и главный герой «1917», был ветераном Соммы)

Читая один из ответов Крылова на вопросы, наткнулся на фразу о «естественной для немца любви к армии и войне». Вот именно в такие моменты я вспоминаю, почему творчество Михаила Харитонова мне нравится больше Константина Крылова.

У немцев не может быть «естественной любви к армии», потому что никаких немцев не существует: это такая же иллюзия, как и, внезапно, сама Германия. Если вы вспомните агитки прошлых столетий, то там упоминается «прусский милитаризм». И ни слова про милитаризм гессенский, баварский или саксонский.

В 1871 году банк сорвала Пруссия и встала у штурвала. Но остальные с мостика никуда не ушли. Пруссия не смогла полностью аннексировать даже север Германии, а поглощенные ею области, вроде Вестфалии, не были переварены культурно. У Берлина просто не хватило сил, хотя он честно пытался (см. «Культуркампф»).

Юг вошел в Рейх на почетных условиях с особыми правами – Reservatrechte. Они включали в себя сохранение армии, контроль над железными дорогами, почтой и телеграфом, а также разрешение не платить в Берлин налоги на пиво и вино (в Баварии это привело к пивному буму конца XIX век). Второй Рейх являлся союзом немецких государств. Неравноправным, но союзом.

И пресловутая «любовь» к армии была характерна именно для пруссов. На юге хихикали в кулак и крутили пальцем у виска. Потому что на севере Militarismus иногда доходил до маразма.

В 1906 году пожилой сапожник Фридрих Фойгт из Берлина купил у старьевщика форму капитана, собрал отряд солдат и приехал с ними в соседний городок Кёпеник. Там он приказал им занять ратушу, арестовать бургомистра и вскрыть сейф с городской кассой. Затем отдал солдатам приказ удерживать здание, а сам сел на поезд и уехал с деньгами. Его задержали через десять дней. Весь план Фойгта сработал, потому что пруссы шли за человеком в мундире, как слон из «Колобков» – за флейтой. У них просто не возникало мысли, что военному можно не подчиняться.

Это абсолютно невозможная для Баварии история, ее там рассказывали как анекдот. Над пруссами хохотали на Рейне и Дунае. Через двенадцать лет стало ясно, что «шутка смешная, а ситуация страшная». А в 45-м году Пруссию просто сожгли и закопали, потому что армию и войну любят пруссы, а бьют почему-то всех остальных.

В современной Германии ситуация принципиально не поменялась. После того, как ее нарубили ломтиками после Второй мировой, интеграция народов пошла, конечно, быстрее.

(нарубить-то нарубили, но границы Баварии не изменились. Она лишь потеряла прирейнский анклав, который пустили на растопку Рейнланд-Пфальца)

Помогла и миграция – как внутренняя, так и внешняя. Однако культурные особенности отдельных регионов никуда не делись, более того – их существование всячески поощряется. В ход идет любая мелочь, вроде «остальгии» восточных немцев. Приезжает человек в Дрезден, а ему объясняют – у нас тут своя атмосфера культура. И протягивают гэдээровский лимонад в чашечке из мейсенского фарфора.

Территорию Германии исторически населяли народы очень разные в культурном плане. Но как только низовой регионализм был (с большим трудом) преодолен, его начали насаждать сверху. Поэтому и «немцы», и «Германия» – это понятия административные, а не культурные.

Заодно вспомнилось, как Галковский на новогоднем стриме отвечал на вопрос о воссоединении Украины с Россией. Он провел аналогию с «независимостью» Баварии от Германии. Независимая Чехия может быть, ведь там же живут чехи. А независимая Бавария – это хохочущий абсурд. Ну с какой стати немцам жить отдельно от немцев?

Хотя верная мысль не становится менее правильной из-за неудачно выбранной аналогии.

(кстати, дословно ДЕГ сказал следующее: «То есть, возьмите конституцию германского государства, где первый пункт – независимость Баварии». Смех-смехом, а ведь так оно и есть. Это не первый пункт, конечно. В конституции Основном законе ФРГ 1949 года была Статья 23, которая предусматривала присоединение других немецких государств. После 1990 года ее убрали, поэтому Германия лишена законных оснований принять в свой состав, допустим, Австрию. При этом, вторая заглушка установлена на саму Австрию еще в 1955-м Декларацией о независимости, которая открытым текстом запрещает воссоединение с Германией.

Статья 4:
Союзные и Соединенные Державы заявляют, что политический или экономический союз между Австрией и Германией запрещается. Австрия полностью признает свою ответственность в этом вопросе и не будет вступать в политический или экономический союз с Германией в какой бы то ни было форме.

Вот так. «Галковский, как всегда, прав» ― даже когда неправ)

Кратко о предвыборной ситуации в Мюнхене.

"Халявное пиво вместо социализма"

И мелким шрифтом снизу:

"Количество бесплатного пива ограничено ста литрами"

(это, разумеется, аллюзия на предвыборный слоган CDU/CSU 1976 года: "Свобода вместо социализма". Интересно, что писали мелким шрифтом тогда?)

Начну с бесполезного факта: создатели древней игры «Казаки» двадцать лет цинично обманывали вас. Здание, которое у игровой Баварии выдают за ратушу – совсем даже не ратуша, а церковь Перлахкирхе, она же церковь святого Петра у Перлаха. Причем, находится сие здание в центре Аугсбурга, который вошел в состав Баварии в эпоху Наполеоновских войн. То есть, налицо путаница не только в пространстве, но и во времени. Literally unplayable, где мой рефанд?

После такого незамысловатого вступления можно посмотреть на саму церковь поближе. Например, ее колокольня – это совсем не ее колокольня, говорят нам городские историки. Это отдельное здание – дозорная башня Перлахтурм. А церковь к ней случайно пристроили. Знаете, средневековая теснота, то-се. Почему бы не совместить мирскую тревогу за подверженное пожарам имущество со спасением бессмертных душ?

Несмотря на постоянное выпячивание независимости башни и церкви друг от друга, на протяжении веков они существовали как единое целое, и, скорее всего, были такими изначально.

(хотя тут можно поиграться с разными гипотезами о карго-церквях из переделанных римских бань и ворот, вроде многострадальных Порта-Нигра)

Как бы там ни было, церковь перестраивали вместе с башней (вплоть до XVIII века) и, в итоге, привели к единому с соседней ратушей архитектурному стилю. Однако город регулярно напоминал, что башня церкви не принадлежит. Например, звонить в ее колокол (как я понимаю, вполне конкретный) имел право лишь городской голова. Одновременно с этим церковь безо всяких проблем использовала Перлахтурм как звонницу. ¯\_(ツ)_/¯

Все это дополняется весьма странными измышлениями на тему этимологии слова Perlach. Перед башней на ярмарках плясали (Lach) медведи (Bär), вот вам, дескать, и Перлах. Хотя на окраине Мюнхена есть район Перлах, и там как-то обошлись без танцующих медведей. Происхождение мюнхенского Перлаха объясняют старобаварским peralohc, где pera – это вепрь (Eber), а lohc – роща. Но так как на берегах Леха живут совершенно разные народы, то швабский медведь – не брат баварскому вепрю.

Ну и напоследок: Перлахкирхе, расположенная в самом центре города, оказалась единственной католической церковью Аугсбурга, которая не пострадала во время Реформации. Протестанты разгромили огромный аугсбургский собор, но стоявшую на виду Перлахкирхе они обошли стороной.

Не иначе, как у загадочной церкви был могущественный покровитель, предположит читатель. Или покровители.

А как же, отвечу я. Конечно, были. Впервые эти добрые люди упоминаются в 1780 году как «братство». Не останавливаясь на временах более седых, они начинают описание своего героического пути со «спасения» церкви после секуляризации. Понимаете, известные слепой ненавистью ко всему католическому, власти Баварии собирались ее снести.

(отмечу, что это рассказывается практически про все баварские церкви. Мол, после секуляризации немедленно появлялся коронованный антихрист Макс Йозеф и рычал «Сносите!». И только Божьим Попущением очередную Kirche удавалось отстоять)

В 1852 году братья в духе времени сформировали администрацию, которая взяла на себя управление зданием Перлахкирхе. А в 1913-м – зарегистрировали официальное гражданское объединение, ферайн. Выправили бумагу, если вы понимаете о чем я. В эпоху (над)государственной бюрократии даже братство добрых людей должно иметь правильную регистрацию и свидетельство об уплаченных налогах.

(кстати, все эти попытки прочертить границу между мирским и духовным через башню привели к смешному итогу. Перлахтурм находится в собственности Аугсбурга. Внешние стены Перлахкирхе принадлежат властям Баварии. То, что внутри церкви – братьям из ферайна. Но не полностью, так как ризница находится в частном владении. Nil sancti, что тут еще сказать?)

«Возьмите курагу и консервированные каштаны, мелко порежьте их, затем добавьте кукурузу из банки и маринованные перцы, предварительно тоже измельчив их. Теперь разожгите походную плиту и слегка обжарьте на ней миндаль. Выложите на сковородку мелко порезанный лук и потомите его. Теперь смешайте все с кускусом, который вы заблаговременно сварили на бульоном концентрате, разведенном бутилированной водой – ведь электричества нет, насосы не работают, и вода из крана не льется. Добавьте маргарин, посыпьте блюдо кинзой и зажгите свечу, если уже стемнело. Приятного аппетита! На десерт BBK рекомендует блины с яблочным повидлом. Само собой, консервированным».

Вы прочитали рецепт ужина от BBK в постнуклеарной Германии на случай масштабного отключения электричества.

(BBK – это Bundesamt für Bevölkerungsschutz und Katastrophenhilfe. Дас МЧС, иными словами)

BBK внезапно предложило всем желающим прислать свой рецепт приготовления радтараканов блюд, которые готовятся из долго хранящихся продуктов: консервов, круп и тому подобного. Все это войдет в «Поваренную книгу ЧС». Как говорится, «…и конкурсы интересные».

Заодно почтенное ведомство напомнило, что у каждого чтущего федеральную конституцию бюргера должен быть запас продуктов и напитков на десять дней. В этом месте я сначала задумался, потому что речь идет о двадцати литрах на человека, а потом перечитал чеклист еще раз. Ну, конечно, же – напитков, а не воды! Тогда все сходится. Один ящик пива – это уже десять литров.

Завсегдатаи Кольчана и прочие несознательные граждане немедленно начали строить гипотезы, что федеральное правительство готовит немцев к Novus ordo sterligum. Ведь угольные электростанции закрываются, а значит, скоро нас ждет дефицит электронов!

Но BBK поспешило развеять эти инсинуации. Просто у немцев с восьмидесятых годов немного поистрепалась готовность по свистку бежать в гемютный подвал, где ждет пиво и кускус с повидлом, так что в министерстве напоминают, что полезно бы иметь «план Б».

А инициатива выпуска поваренной книги приурочена к годовщине отключения электричества в берлинском Кёпенике. Год назад там совершенно случайно во время строительных работ отключили свет, страшно обрадовав этим 30 тысяч домохозяйств. Затем под Берлином двое суток шли запланированные военные учения проводилась чрезвычайно сложная операция, требующая четкого взаимодействия между самыми разными ведомствами. Например, в районе полностью умерла мобильная связь, поэтому коммуникацию осуществляли через радиопередатчики автобусов. Любите общественный транспорт, он вам поможет, когда начнется война :-) А полиция отработала partisan suppression, пардон, борьбу с мародерами.

Сложно сказать, что по этому поводу думали жители Кёпеника, но когда все закончилось, их похлопали по плечу и сказали «Ну, зато у вас был цифровой детокс». Видите, BBK думает о простых людях. Когда случится следующее внезапное и незапланированное отключение электричества, каждый сможет снять с полки книжку интересных рецептов и занять себя на двое суток даже без Фейсбука.

Еще можно напевать бессмертное Besuchen Sie Europa.

А ведь интересно же, что это за братство такое. Кто эти добрые люди и почему им так дорога Перлахкирхе?

Как уже говорилось, впервые тайное общество объединение прихожан Перлахкирхе упоминается в 1780 году. Но, скорее всего, оно существовало и раньше. Можно пофантазировать и предположить, что речь идет об иезуитах, которым после 1773 года пришлось озаботиться камуфляжем.

Нельзя сказать, что эта гипотеза совсем ни на чем не основана. Иезуитское присутствие в Аугсбурге вполне задокументировано. Например, в разгар Реформации купцы Фуггеры выделили существенные средства на строительство иезуитской школы. Католики Фуггеры чувствовали себя неуютно в протестантском Аугсбурге и решили таким образом укрепить свои тылы. Или же такая просьба прозвучала от кого-то ещё.

(иезуитская школа святого Сальватора продолжила работу даже после роспуска ордена. Ее закрыли лишь в 1807 году в рамках подчищения хвостов после секуляризации и медиатизаций. За это время в ней успела отучиться масса уважаемых людей – от самих Фуггеров до, например, отца Моцарта)

И, разумеется, иезуиты имели самое непосредственное отношение к Перлахкирхе. Дело в том, что главной ценностью этой церкви является образ Марии, Распутывающей Узлы. История этой картины (по сути – иконы) рассказывается так:

В начале XVII века некий аугсбургский аристократ Вольфганг Лангенмантель вдруг понял, что его брак трещит по швам. Так как развод был делом чрезвычайно хлопотным, он решил получить консультацию у иезуитского священника Якоба Рема, преподававшего в университете Ингольштадта. Психотерапия затянулась на несколько недель, и в какой-то момент уже утомившийся Рем попросил своего пациента принести ритуальную ленту, которая использовалась на свадебной церемонии Вольфганга и его супруги. Затем Рем совершил ЧУДО: сначала он завязал на ленте узлы, а потом, сопровождая процесс молитвой, развязал. Ошеломленный Лангенмантель увидел, что лента стала необычайно белого цвета и спросил, что это значит. Рем объяснил, что так выглядит явление Девы Марии надоедливым пациентам, выписал счет и отправил к жене. В итоге, обошлось без развода. Чудо!

Спустя столетие внук Вольфганга Иероним Лангенмантель решил пожертвовать Перлахкирхе семейный алтарь. Тематически он был посвящен, разумеется, Деве Марии, но чего-то не хватало. И Иероним нанял художника, чтобы тот запечатлел исторический момент, когда его дед получил Добрый Совет свыше.

Здесь важны два момента. Во-первых, Рем является очень важной фигурой в истории иезуитов. Это персонаж уровня Лойолы – он тоже разговаривал с Девой Марией и самолично творил чудеса. История Рема поразительно повторяет путь самого Лойолы, кстати. Например, будучи молодым выпускником иезуитской школы, он посетил Рим и увидел там икону Богоматери Salus Populi Romani. Она настолько поразила Рема, что тот решил стать рыцарем и заступником Прекрасной Дамы – Девы Марии. В 1571 году глава иезуитов Франческо Борджиа разослал во все отделения ордена копии (если быть совсем точным – «ремейки») этой иконы, в том числе и в Ингольштадт, где трудился Рем.

Культ Девы Марии считается ответом иезуитов на отказ протестантов почитать ее наравне с Иисусом. Но Рем пошел дальше и сконцентрировал всю теологическую деятельность вокруг этой иконы. Его студенты часами молились под картиной, а потом делились подробностями достигнутого просветления. Ну а Рем на правах директора этого ингольштадтского Хогвартса общался с Девой Марией напрямую и совершал чудеса.

Во-вторых, иезуиты приступили к беатификации Рема уже через четверть века после его смерти. В 1694 году процесс вышел на новый виток – останки Рема торжественно извлекли, а иезуиты по всей Европе откликнулись текстами о великом волшебнике из Ингольштадта. Частью этого хора стал и Иероним Лангенмантель, крупный теолог, всю жизнь вращавшийся среди иезуитов. Он учился в насквозь иезуитском университете Ингольштадта, активно переписывался с деятелями ордена и переводил их книги. И именно переданная им в Перлахкирхе картина (сопровождаемая трогательным семейным преданием) стала каноничной иллюстрацией жития Рема.

То есть, де-факто Перлахкирхе – церковь святого Петра – посвящена иезуиту Якобу Рему.