В качестве бонуса - реальный смешной случай из пастырской практики:
одна женщина стала рассказывать батюшке, чтó она делает с освященной вербой. Говорит: «Мы приходим домой и освященной вербочкой себя бьем». Батюшка подумал, что плохо расслышал, и переспросил ее: «Что, простите?». Она повторила: «Бьем себя освященной вербочкой и читаем молитву, чтобы не болеть». Она прочитала эту молитву, содержание которой было примерно такое: «вербочка, исцели меня от всех недугов». На замечание, что это подозрительно напоминает какую-то магию, она с гордостью ответила, что, вообще-то, у нее в роду были священники и эту семейную традицию она переняла от бабушки.
одна женщина стала рассказывать батюшке, чтó она делает с освященной вербой. Говорит: «Мы приходим домой и освященной вербочкой себя бьем». Батюшка подумал, что плохо расслышал, и переспросил ее: «Что, простите?». Она повторила: «Бьем себя освященной вербочкой и читаем молитву, чтобы не болеть». Она прочитала эту молитву, содержание которой было примерно такое: «вербочка, исцели меня от всех недугов». На замечание, что это подозрительно напоминает какую-то магию, она с гордостью ответила, что, вообще-то, у нее в роду были священники и эту семейную традицию она переняла от бабушки.
Тут в социальных сетях поднялась волна возмущения против стиля о. Андрея Ткачева. Интеллигентных православных оскорбляет его нахрапистая и хамоватая манера отвечать на вопросы, а также слово «говно» из уст батюшки.
Все это, к сожалению, снова напоминает партсобрания. Можно подумать, что если сейчас запретить Ткачеву выступать по радио и тв, то потребность людей в палке и удовольствие от унижений пройдут сами собой. Ткачев популярен, потому что есть спрос. А вот сделать так, чтобы спрос если не совсем исчез, то сделался бы ограничен, гораздо сложнее, чем просто одернуть и покарать этого батюшку-мужлана. Короче, проблема требует системного подхода.
Во-первых, прежде чем отправляться «глаголом жечь сердца людей», самим священникам еще на этапе обучения надо бы разобраться со своими психологическими проблемами. И речь не о регулярной исповеди у духовника - некоторые духовники наносят такую травму своим духовничеством, что потом приходится долго разгребать. Речь о банальных сеансах у психотерапевта. Очень неплохо работает, кстати.
Во-вторых, азы психиатрии и психотерапии неплохо было бы преподавать в духовных школах. Об этом давно говорят, но воз и ныне там.
В-третьих, надо вдалбливать в головы, опять же, еще на этапе обучения, что нельзя людям хамить, нельзя на них кричать, оскорблять, поливать грязью, залезать им в душу. Считается, что священник на все это имеет право. А так считают, потому что обычно такое поведение не пресекается, ведь мы катастрофически не умеем выставлять свои личные границы.
В-четвертых, чтобы священник не срывался на прихожанах и, вообще, жил без неврозов, ему надо быть уверенным в завтрашнем дне. В том, что епископ или благочинный на него не наорут, что его не снимут за просто так (а если и снимут, то хотя бы предупредят заранее, а не накануне), что не будет перебоев с финансами, и т.д. Это, конечно, не касается Ткачева, это касается положения клира в целом.
Можно еще долго рассуждать, но в ответ на все эти замечания мне возразят вот что: в церковь приходят те же самые люди, которые составляют наше общество. Следовательно, какое общество - такая и церковь. Да, это действительно так. Но как здорово было бы, если бы преображение нашего общества началось именно с церкви. Как здорово было бы, если бы духовенство не просто отвечало на запросы окружающей реальности, а само эту реальность меняло согласно Евангелию, задавая тон в общественной жизни. Наивно, конечно, ну а вдруг...
Все это, к сожалению, снова напоминает партсобрания. Можно подумать, что если сейчас запретить Ткачеву выступать по радио и тв, то потребность людей в палке и удовольствие от унижений пройдут сами собой. Ткачев популярен, потому что есть спрос. А вот сделать так, чтобы спрос если не совсем исчез, то сделался бы ограничен, гораздо сложнее, чем просто одернуть и покарать этого батюшку-мужлана. Короче, проблема требует системного подхода.
Во-первых, прежде чем отправляться «глаголом жечь сердца людей», самим священникам еще на этапе обучения надо бы разобраться со своими психологическими проблемами. И речь не о регулярной исповеди у духовника - некоторые духовники наносят такую травму своим духовничеством, что потом приходится долго разгребать. Речь о банальных сеансах у психотерапевта. Очень неплохо работает, кстати.
Во-вторых, азы психиатрии и психотерапии неплохо было бы преподавать в духовных школах. Об этом давно говорят, но воз и ныне там.
В-третьих, надо вдалбливать в головы, опять же, еще на этапе обучения, что нельзя людям хамить, нельзя на них кричать, оскорблять, поливать грязью, залезать им в душу. Считается, что священник на все это имеет право. А так считают, потому что обычно такое поведение не пресекается, ведь мы катастрофически не умеем выставлять свои личные границы.
В-четвертых, чтобы священник не срывался на прихожанах и, вообще, жил без неврозов, ему надо быть уверенным в завтрашнем дне. В том, что епископ или благочинный на него не наорут, что его не снимут за просто так (а если и снимут, то хотя бы предупредят заранее, а не накануне), что не будет перебоев с финансами, и т.д. Это, конечно, не касается Ткачева, это касается положения клира в целом.
Можно еще долго рассуждать, но в ответ на все эти замечания мне возразят вот что: в церковь приходят те же самые люди, которые составляют наше общество. Следовательно, какое общество - такая и церковь. Да, это действительно так. Но как здорово было бы, если бы преображение нашего общества началось именно с церкви. Как здорово было бы, если бы духовенство не просто отвечало на запросы окружающей реальности, а само эту реальность меняло согласно Евангелию, задавая тон в общественной жизни. Наивно, конечно, ну а вдруг...
И. Гобри Лютер. М., 2000. СС. 269, 270, 274, 277-278
Лютер никогда не смог бы считать свою миссию исполненной, если бы обошел вниманием женские монастыри, поскольку монашеские обеты таили для женщин не меньше вреда, чем для мужчин. Он вовремя позаботился о том, чтобы его труды проникли и в женские обители. Потраченные усилия не пропали даром. В марте 1523 года он узнал, что целая группа молодых цистерцианок из монастыря в Нимбшене, близ Гриммы, более или менее прониклась светом его учения о монашеских обрядах. В основном это были девушки из аристократических семейств, помещенные в монастырь родителями и не чувствовавшие к религии никакого призвания. В монастыре они откровенно тосковали и мечтали о светской жизни. Лютер решил помочь им бежать. Первым делом он нашел умелого подручного, которым стал Леонард Коппе — муниципальный советник из Торгау. Для проведения рискованной акции последний выбрал пасхальную ночь, когда в монастыре никто не спал, а потому снующие по коридорам монахини ни в ком не могли вызвать подозрений. Участвовать в авантюре согласились 12 монахинь. Трое из них знали, куда податься, но девять остальных, боявшихся возвращаться в лоно семьи, пришлось перевезти в Виттенберг. Кое-кого удалось пристроить в семьи, других поместили в монастырь августинцев, практически опустевший. <...>
Дело получило огласку, и Коппе призвали к ответу. Лютер написал ему письмо, которое постарался сделать достоянием гласности. «Этот безумец Коппе, скоро услышите вы отовсюду, действовал по указке монаха, обвиненного в ереси и отлученного от Церкви. Он не только вырвал из стен монастыря девять монахинь, но и заставил их забыть о взятых на себя обетах. Вас станут именовать похитителем. Да, вы похититель, но только подобный Христу, ибо вы похитили эти несчастные души из темницы людской тирании. Вы совершили этот поступок в знаменательный день, в самый день Пасхи, когда Христос разрушил стены других темниц». Пример оказался настолько заразительным, что ему последовали сразу в нескольких монастырях Саксонии. Из Видерштеттена удрали сразу 16 монахинь. Пятеро из них нашли приют у графа Альбрехта Мансфельдского, остальные присоединились к беглянкам, скрывавшимся в Виттенберге. <...>
Дело в том, что в Виттенберге продолжали жить монахини-беглянки, в большинстве своем молодые и хорошенькие девушки, начитавшиеся к тому же сочинений Реформатора о необходимости брака. Он постоянно видел их, когда смотрел в окно, сталкивался с ними в монастырских коридорах, встречался в домах своих друзей, обращался к ним, когда читал очередную проповедь в домашней церкви. Время от времени он заговаривал то с одной, то с другой, разумеется, о вещах самых серьезных. Но постепенно ученые разговоры переходили в милую болтовню, а тон из назидательного обращался в шутливый. Ежедневное общение делало свое дело. Ему льстило их внимание, они наперебой старались понравиться. <...> Среди девушек, прибывших из обители Нимбшена, особенной красотой и предприимчивостью отличалась некая Катарина фон Бора, для близких Кэтхен. К моменту приезда в Виттенберг ей минуло 24 года. Она умела нравиться и не испытывала недостатка в поклонниках, однако не спешила с окончательным выбором. <...>
Дальше Лютер пишет [в письме к Спалатину от 15 апреля 1525 года]: «У меня оказалось сразу три супруги, и каждую из них я любил до безумия, пока из-за своей любви не потерял сразу двух, которые предпочли других женихов. Да и третью я удерживаю из последних сил, и может статься, что и ее у меня скоро отнимут». Три супруги? Ясное дело, невенчанные, но ведь Лютер не верит в церковные таинства. <...> Они околдовали Лютера, как с недоумением отмечал Меланхтон. <...> Остается лишь предположить, что две из трех девушек быстро сообразили, что настоящей женой может быть только одна. <...> С кем же он остался? Правильно, с Кэтхен! Ничего, что она включилась в гонку последней, главное, что она ее выиграла. Выбора-то у него больше не оставалось.
Лютер никогда не смог бы считать свою миссию исполненной, если бы обошел вниманием женские монастыри, поскольку монашеские обеты таили для женщин не меньше вреда, чем для мужчин. Он вовремя позаботился о том, чтобы его труды проникли и в женские обители. Потраченные усилия не пропали даром. В марте 1523 года он узнал, что целая группа молодых цистерцианок из монастыря в Нимбшене, близ Гриммы, более или менее прониклась светом его учения о монашеских обрядах. В основном это были девушки из аристократических семейств, помещенные в монастырь родителями и не чувствовавшие к религии никакого призвания. В монастыре они откровенно тосковали и мечтали о светской жизни. Лютер решил помочь им бежать. Первым делом он нашел умелого подручного, которым стал Леонард Коппе — муниципальный советник из Торгау. Для проведения рискованной акции последний выбрал пасхальную ночь, когда в монастыре никто не спал, а потому снующие по коридорам монахини ни в ком не могли вызвать подозрений. Участвовать в авантюре согласились 12 монахинь. Трое из них знали, куда податься, но девять остальных, боявшихся возвращаться в лоно семьи, пришлось перевезти в Виттенберг. Кое-кого удалось пристроить в семьи, других поместили в монастырь августинцев, практически опустевший. <...>
Дело получило огласку, и Коппе призвали к ответу. Лютер написал ему письмо, которое постарался сделать достоянием гласности. «Этот безумец Коппе, скоро услышите вы отовсюду, действовал по указке монаха, обвиненного в ереси и отлученного от Церкви. Он не только вырвал из стен монастыря девять монахинь, но и заставил их забыть о взятых на себя обетах. Вас станут именовать похитителем. Да, вы похититель, но только подобный Христу, ибо вы похитили эти несчастные души из темницы людской тирании. Вы совершили этот поступок в знаменательный день, в самый день Пасхи, когда Христос разрушил стены других темниц». Пример оказался настолько заразительным, что ему последовали сразу в нескольких монастырях Саксонии. Из Видерштеттена удрали сразу 16 монахинь. Пятеро из них нашли приют у графа Альбрехта Мансфельдского, остальные присоединились к беглянкам, скрывавшимся в Виттенберге. <...>
Дело в том, что в Виттенберге продолжали жить монахини-беглянки, в большинстве своем молодые и хорошенькие девушки, начитавшиеся к тому же сочинений Реформатора о необходимости брака. Он постоянно видел их, когда смотрел в окно, сталкивался с ними в монастырских коридорах, встречался в домах своих друзей, обращался к ним, когда читал очередную проповедь в домашней церкви. Время от времени он заговаривал то с одной, то с другой, разумеется, о вещах самых серьезных. Но постепенно ученые разговоры переходили в милую болтовню, а тон из назидательного обращался в шутливый. Ежедневное общение делало свое дело. Ему льстило их внимание, они наперебой старались понравиться. <...> Среди девушек, прибывших из обители Нимбшена, особенной красотой и предприимчивостью отличалась некая Катарина фон Бора, для близких Кэтхен. К моменту приезда в Виттенберг ей минуло 24 года. Она умела нравиться и не испытывала недостатка в поклонниках, однако не спешила с окончательным выбором. <...>
Дальше Лютер пишет [в письме к Спалатину от 15 апреля 1525 года]: «У меня оказалось сразу три супруги, и каждую из них я любил до безумия, пока из-за своей любви не потерял сразу двух, которые предпочли других женихов. Да и третью я удерживаю из последних сил, и может статься, что и ее у меня скоро отнимут». Три супруги? Ясное дело, невенчанные, но ведь Лютер не верит в церковные таинства. <...> Они околдовали Лютера, как с недоумением отмечал Меланхтон. <...> Остается лишь предположить, что две из трех девушек быстро сообразили, что настоящей женой может быть только одна. <...> С кем же он остался? Правильно, с Кэтхен! Ничего, что она включилась в гонку последней, главное, что она ее выиграла. Выбора-то у него больше не оставалось.
Еще вчера он мог придирчиво присматриваться к двум другим, решая, которую предпочесть, но его колебания добром не кончились. Да и последняя того и гляди ускользнет, если он не поторопится повести ее к алтарю. Она все-таки получила порядочное воспитание. Пусть она сбежала из монастыря, но это еще не значит, что он уговорит ее на внебрачное сожительство.
Вот так он и достался наименее любимой, зато самой упорной. Лютер подтвердил оценку, данную ему Меланхтоном, доказав, что «легко
подвержен чужим влияниям».
Вот так он и достался наименее любимой, зато самой упорной. Лютер подтвердил оценку, данную ему Меланхтоном, доказав, что «легко
подвержен чужим влияниям».
Насыщенная и бурная во всех смыслах жизнь Мартина Лютера заставляет задуматься на тему второбрачия духовенства и вступления в брак людей, принесших монашеские обет.
Когда в начале сентября в интернете появилась информация о том, что Константинополь якобы разрешил священникам второй брак, это стало разменной картой в закручивающейся тогда политической борьбе двух патриархатов, а поэтому в сути дела предпочли не разбираться.
В реальности же решение Константинополя оказывается не такое скандальное. Касается оно только вдовых священников, причем каждый отдельный случай должен пристально разбираться священноначалием (эта информация получена мною из личного общения с клириками Константинопольского патриархата).
Как это ни парадоксально, но лояльнее всех остальных к второбрачию духовенства относятся именно в России. От некоторых случаев, которые у нас имеют место, у представителей греческой церковной традиции глаза на лоб лезут. Поэтому, читая осуждения в адрес Константинополя, хочется указать на зеркало.
Впрочем, мы отвлеклись, а тема действительно непростая. Окончательного ответа дать не получится, скорее, одни вопросы. Можно ли считать однозначно, что сексуальная жизнь священника или монаха является для Бога определяющим критерием при вынесении Своего суда о достоинстве этого конкретного пастыря? А если он делает кучу всего полезного, но вот только с соблюдением единобрачия/безбрачия у него проблемы? И правильно ли мы проповедуем, что нарушение сексуальной морали отлучает человека от Церкви и священства? А если мы считаем, что не отлучает, то готовы ли допустить, что священник может быть открытым геем, например? Ведь Богу же нет разницы, с кем он спит (или есть?). Или всё-таки уклонение от принятых моральных норм совершенно несовместимо со священством, которое требует быть безукоризненным именно в половой жизни (а во всем остальном - не так уж и важно)?
Можно ли утверждать, что, если семейная жизнь священника не сложилась при первой попытке, то он больше недостоин предстоять престолу? А если и при второй попытке не сложилась?
Что с духовной точки зрения происходит с человеком, который нарушает монашеские обеты? Он духовно погиб и не спасется? Можно ли с помощью монашеских обетов (личного волеизъявления человека), манипулировать им и его личной жизнью, обещая божьи кары за те или иные отступления?
Существует огромное количество священников, которые по-хамски общаются с людьми, заботятся только о своем кошельке, пьют, небрежно служат, но ни одно из этих качеств не делает такого священника формально недостойным совершать литургию. А вот если ты второй раз создал семью, то все, извините. Нет ли здесь какого-то глубочайшего фарисейства? Нет ли лицемерия и в том, что второбрачный священник, который смог договориться с начальством и/или имеет протекцию, с большой вероятностью останется в сане, а если у тебя нет протекции, то ты никому и не нужен?
И самое главное - почему лучше притворяться, что у нас в церкви все нормально, чем честно признать, что сложилось такое неоднозначное положение дел? Впрочем, на этот вопрос проще всего ответить. Потому что, если признать, что есть проблема, придется либо действовать по канонам со всей строгостью, либо менять правила под имеющиеся обстоятельства.
Есть, правда, еще компромиссное решение из области фантастики, своего рода «перезагрузка» - объявить всем второбрачным священникам и женатым монахам амнистию, оставив их в сане, а потом уже, после того, как все устаканится, действительно начать жить по канонам.
Впрочем, все эти варианты слишком упрощают проблему, которую нужно обсуждать честно и нелицеприятно. У нас же пока стараются строить хорошую мину при плохой игре.
Для начала хорошо было бы хотя бы отказаться от шельмования. Если человек оставляет священство или монашество, то на него мигом ставят ярлык предателя и дезертира. Система сама его выдавливает из себя.
Когда в начале сентября в интернете появилась информация о том, что Константинополь якобы разрешил священникам второй брак, это стало разменной картой в закручивающейся тогда политической борьбе двух патриархатов, а поэтому в сути дела предпочли не разбираться.
В реальности же решение Константинополя оказывается не такое скандальное. Касается оно только вдовых священников, причем каждый отдельный случай должен пристально разбираться священноначалием (эта информация получена мною из личного общения с клириками Константинопольского патриархата).
Как это ни парадоксально, но лояльнее всех остальных к второбрачию духовенства относятся именно в России. От некоторых случаев, которые у нас имеют место, у представителей греческой церковной традиции глаза на лоб лезут. Поэтому, читая осуждения в адрес Константинополя, хочется указать на зеркало.
Впрочем, мы отвлеклись, а тема действительно непростая. Окончательного ответа дать не получится, скорее, одни вопросы. Можно ли считать однозначно, что сексуальная жизнь священника или монаха является для Бога определяющим критерием при вынесении Своего суда о достоинстве этого конкретного пастыря? А если он делает кучу всего полезного, но вот только с соблюдением единобрачия/безбрачия у него проблемы? И правильно ли мы проповедуем, что нарушение сексуальной морали отлучает человека от Церкви и священства? А если мы считаем, что не отлучает, то готовы ли допустить, что священник может быть открытым геем, например? Ведь Богу же нет разницы, с кем он спит (или есть?). Или всё-таки уклонение от принятых моральных норм совершенно несовместимо со священством, которое требует быть безукоризненным именно в половой жизни (а во всем остальном - не так уж и важно)?
Можно ли утверждать, что, если семейная жизнь священника не сложилась при первой попытке, то он больше недостоин предстоять престолу? А если и при второй попытке не сложилась?
Что с духовной точки зрения происходит с человеком, который нарушает монашеские обеты? Он духовно погиб и не спасется? Можно ли с помощью монашеских обетов (личного волеизъявления человека), манипулировать им и его личной жизнью, обещая божьи кары за те или иные отступления?
Существует огромное количество священников, которые по-хамски общаются с людьми, заботятся только о своем кошельке, пьют, небрежно служат, но ни одно из этих качеств не делает такого священника формально недостойным совершать литургию. А вот если ты второй раз создал семью, то все, извините. Нет ли здесь какого-то глубочайшего фарисейства? Нет ли лицемерия и в том, что второбрачный священник, который смог договориться с начальством и/или имеет протекцию, с большой вероятностью останется в сане, а если у тебя нет протекции, то ты никому и не нужен?
И самое главное - почему лучше притворяться, что у нас в церкви все нормально, чем честно признать, что сложилось такое неоднозначное положение дел? Впрочем, на этот вопрос проще всего ответить. Потому что, если признать, что есть проблема, придется либо действовать по канонам со всей строгостью, либо менять правила под имеющиеся обстоятельства.
Есть, правда, еще компромиссное решение из области фантастики, своего рода «перезагрузка» - объявить всем второбрачным священникам и женатым монахам амнистию, оставив их в сане, а потом уже, после того, как все устаканится, действительно начать жить по канонам.
Впрочем, все эти варианты слишком упрощают проблему, которую нужно обсуждать честно и нелицеприятно. У нас же пока стараются строить хорошую мину при плохой игре.
Для начала хорошо было бы хотя бы отказаться от шельмования. Если человек оставляет священство или монашество, то на него мигом ставят ярлык предателя и дезертира. Система сама его выдавливает из себя.
Даже если запрещенный клирик не хочет оставлять церковь, все вокруг (а в первую очередь - усвоенные им самим в духовной школе шаблоны) как будто дают ему понять, что он теперь - человек второго сорта, потому что дерзнул нарушить принятый порядок.
С другой стороны, малые подвижки в этом направлении вызовут кучу новых вопросов. Может быть, действительно, безопаснее не нарушать статус кво?
С другой стороны, малые подвижки в этом направлении вызовут кучу новых вопросов. Может быть, действительно, безопаснее не нарушать статус кво?
Мастер-класс экспресс-душепопечения от патриарха Кирилла.
Храм Сретенского монастыря. Патриарх, совершив всенощное бдение, стоит в притворе и ждет, пока на него оденут зимнюю рясу. Тут к нему обращается мужчина, который просит совета. Между ними происходит следующий диалог.
Мужчина: Ваше Святейшество, жена погибает, спасите ее. Разрешите обратиться, меня архимандрит Феофилакт (Безукладников) к вам направил. Раб Божий Вячеслав.
Патриарх: Раб Божий Вячеслав, обратитесь к монахам, духовно опытным людям, они вам помогут.
Мужчина: Жена прелюбодействует.
Патриарх: А вы молитесь за нее, а не кричите на весь храм.
Мужчина: Отлучите ее.
Патриарх: И отлучать не буду. О себе подумайте. Если вы так кричите вслух о грехах своей жены, то вы согрешаете, может, больше, чем она.
Мужчина: Спаси вас Господи
https://www.youtube.com/watch?v=0MmeShrWyX8#action=share
Храм Сретенского монастыря. Патриарх, совершив всенощное бдение, стоит в притворе и ждет, пока на него оденут зимнюю рясу. Тут к нему обращается мужчина, который просит совета. Между ними происходит следующий диалог.
Мужчина: Ваше Святейшество, жена погибает, спасите ее. Разрешите обратиться, меня архимандрит Феофилакт (Безукладников) к вам направил. Раб Божий Вячеслав.
Патриарх: Раб Божий Вячеслав, обратитесь к монахам, духовно опытным людям, они вам помогут.
Мужчина: Жена прелюбодействует.
Патриарх: А вы молитесь за нее, а не кричите на весь храм.
Мужчина: Отлучите ее.
Патриарх: И отлучать не буду. О себе подумайте. Если вы так кричите вслух о грехах своей жены, то вы согрешаете, может, больше, чем она.
Мужчина: Спаси вас Господи
https://www.youtube.com/watch?v=0MmeShrWyX8#action=share
Священник Волков, то ли желая покрыть этот откровенный провал своего начальника, то ли действительно руководствуясь искренними верноподданническими чувствами, пишет на эту тему пост в фейсбуке. Там он так описывает начало диалога: «… перед выходом из храма к Патриарху бросается некий человек, который начинает требовать особого внимания к себе».
Во-первых, как справедливо отметили на «Ахилле», «бросается» - это сильно сказано. На видео мужчину даже не видно, он стоит где-то в толпе. Но не это важно. А то, что Волков сходу обвиняет человека в том, что тот, якобы, начинает требовать особого внимания к себе. Действительно, с чего это вдруг он заслужил какого-то особого внимания самого Святейшего? Он ведь просто несчастный человек, он ищет духовной помощи и поддержки у своего патриарха, который для него является авторитетом. Этот человек не имеет права, чтобы ему уделил внимание тот, кого на каждой службе именуют не только «великим господином», но и «отцом»? А что тогда нужно сделать, чтобы заслужить внимание патриарха? Это вообще возможно земнородным?
Волков пишет дальше: «С первых слов понятно, что он не вполне духовно и душевно здоров». Как же о. Александру это стало понятно с первых слов? Что вообще за манера ставить человеку диагноз за несколько секунд? Первые слова этого мужчины – это крик о помощи. Он переживает сложную семейную ситуацию. И если, допустим, мужчина действительно «не вполне здоров», это лишает его права говорить с патриархом?
Что и как ему отвечают? Святейший явно раздражен, в голосе это слышно. Первый его ответ – «обратитесь к монахам». Иными словами – «отвалите». Патриарх считает, что некомпетентен решать такие проблемы? Ну что ж, в этом есть определенная доля смирения. Но почему надо обратиться к монахам, а не к семейному психологу или хотя бы опытному белому священнику? Очень просто – потому что такой ответ это стандартный и социально одобряемый ответ священнослужителя. Иными словами, это те слова, которые от него ожидают услышать окружающие, безотносительно того, помогают они реально или нет. Его следующий совет («молитесь за нее») это стандартная отмазка всех батюшек, которые не знают, что сказать, или не хотят вникать в проблему. Универсальный рецепт и панацея от всего.
Дальше патриарх явно осаживает несчастного мужчину, «переводит стрелки» на него самого и запугивает еще большим грехом. Прекрасное душепопечение. Унизить человека, обвинить его и запугать. Какие-то, простите, лагерные методы, против которых направлена известная фраза «не верь – не бойся – не проси».
Мы дошли до ситуации, когда простая человеческая и христианская реакция становится каким-то недостижимым идеалом. Зачем обязательно так осаживать и обличать? Такого поведения патриарх ждет от духовенства? А ведь многие так себя и ведут.
Да, такой вопрос за пять минут в принципе невозможно решить. Но что мешало просто подойти к этому мужчине и шепнуть ему пару слов ободрения?
Или по-христиански позвать его с собой и выслушать, расположив к себе доверием и любовью?
Конечно, патриарх занят важными делами, но, может, тогда и не нужно изображать из себя пастыря, а прямо заявить, что он – административное лицо, эффективный менеджер, он руководит, а за советами обращайтесь в другие места?
Наши иерархи, да и простые священники, боятся, что, если проявить открытость и участие к одному, то этим сразу начнут пользоваться все, и им жизни не дадут. Опуская вопрос о том, что вообще-то у нас работа такая - утешать людей, скажу только, что, во-первых, надо бы людям доверять. Если человек требует внимания, то едва ли это из-за его нарциссизма. Во-вторых, некий Проповедник из Назарета целую притчу рассказал на эту тему - притчу о немилосердном судье. Там даже неправедный судья оказывает помощь вдове.
И Волков называет все это «отрезвляющим» и при этом «полезным для окружающих» ответом «пастыря». Что ж, ответ действительно отрезвляет.
Во-первых, как справедливо отметили на «Ахилле», «бросается» - это сильно сказано. На видео мужчину даже не видно, он стоит где-то в толпе. Но не это важно. А то, что Волков сходу обвиняет человека в том, что тот, якобы, начинает требовать особого внимания к себе. Действительно, с чего это вдруг он заслужил какого-то особого внимания самого Святейшего? Он ведь просто несчастный человек, он ищет духовной помощи и поддержки у своего патриарха, который для него является авторитетом. Этот человек не имеет права, чтобы ему уделил внимание тот, кого на каждой службе именуют не только «великим господином», но и «отцом»? А что тогда нужно сделать, чтобы заслужить внимание патриарха? Это вообще возможно земнородным?
Волков пишет дальше: «С первых слов понятно, что он не вполне духовно и душевно здоров». Как же о. Александру это стало понятно с первых слов? Что вообще за манера ставить человеку диагноз за несколько секунд? Первые слова этого мужчины – это крик о помощи. Он переживает сложную семейную ситуацию. И если, допустим, мужчина действительно «не вполне здоров», это лишает его права говорить с патриархом?
Что и как ему отвечают? Святейший явно раздражен, в голосе это слышно. Первый его ответ – «обратитесь к монахам». Иными словами – «отвалите». Патриарх считает, что некомпетентен решать такие проблемы? Ну что ж, в этом есть определенная доля смирения. Но почему надо обратиться к монахам, а не к семейному психологу или хотя бы опытному белому священнику? Очень просто – потому что такой ответ это стандартный и социально одобряемый ответ священнослужителя. Иными словами, это те слова, которые от него ожидают услышать окружающие, безотносительно того, помогают они реально или нет. Его следующий совет («молитесь за нее») это стандартная отмазка всех батюшек, которые не знают, что сказать, или не хотят вникать в проблему. Универсальный рецепт и панацея от всего.
Дальше патриарх явно осаживает несчастного мужчину, «переводит стрелки» на него самого и запугивает еще большим грехом. Прекрасное душепопечение. Унизить человека, обвинить его и запугать. Какие-то, простите, лагерные методы, против которых направлена известная фраза «не верь – не бойся – не проси».
Мы дошли до ситуации, когда простая человеческая и христианская реакция становится каким-то недостижимым идеалом. Зачем обязательно так осаживать и обличать? Такого поведения патриарх ждет от духовенства? А ведь многие так себя и ведут.
Да, такой вопрос за пять минут в принципе невозможно решить. Но что мешало просто подойти к этому мужчине и шепнуть ему пару слов ободрения?
Или по-христиански позвать его с собой и выслушать, расположив к себе доверием и любовью?
Конечно, патриарх занят важными делами, но, может, тогда и не нужно изображать из себя пастыря, а прямо заявить, что он – административное лицо, эффективный менеджер, он руководит, а за советами обращайтесь в другие места?
Наши иерархи, да и простые священники, боятся, что, если проявить открытость и участие к одному, то этим сразу начнут пользоваться все, и им жизни не дадут. Опуская вопрос о том, что вообще-то у нас работа такая - утешать людей, скажу только, что, во-первых, надо бы людям доверять. Если человек требует внимания, то едва ли это из-за его нарциссизма. Во-вторых, некий Проповедник из Назарета целую притчу рассказал на эту тему - притчу о немилосердном судье. Там даже неправедный судья оказывает помощь вдове.
И Волков называет все это «отрезвляющим» и при этом «полезным для окружающих» ответом «пастыря». Что ж, ответ действительно отрезвляет.
Он помогает избавиться от иллюзий, что патриарху в принципе интересны простые люди со своими проблемами и что он лично готов идти на какой-либо контакт.
Станет ли Кипрская Церковь первой, признавшей ПЦУ?
Сегодня кипрские синодалы должны принять решение по этому вопросу.
7 февраля в Никосии прошло первое в этом году заседание Синода Кипрской Православной Церкви. На нем обсуждали ситуацию с ПЦУ, но к единому мнению и документу иерархи так и не пришли. По официальной версии, не хватило времени. Прения продолжились сегодня, на внеочередном заседании Синода. Журналов заседания пока нет.
Задержка с решением и необходимость собраться на внеочередное заседание, судя по всему, была вызвана возникшими спорами между представителями «проконстантинопольской» и «пророссийской» партий. К первой относятся сам архиепископ, митрополит Пафоса Георгий и митрополит Констанции-Фамагусты Василий, ко второй - митрополит Лимассольский Афанасий и митрополит Тамассоский и Оринийский Исайя.
Итак, станет ли КипрПЦ первой церковью, которая признает ПЦУ?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо сперва понять, в каком политическом контексте вынуждено сегодня действовать кипрское священноначалие. Кипр, который раньше считался вольготным местом для нечистых финансовых операций российских бизнесменов, сегодня выражает твердое намеренье исправить свою негативную репутацию удобного места для отмывания денег. Министр финансов Республики, выступая в парламенте в конце прошлого года, прямым текстом заявил, что кипрская экономика будет подвергаться пристальному контролю со стороны ЕС до ее «полного очищения». 23 января еврокомиссары Юрова и Аврамопулос сделали докдад, в котором жестко раскритиковали программу предоставления кипрского паспорта гражданам третьих стран за их инвестиции в экономику, так как, по их мнению, это помогает организованным преступным группировкам легализоваться на территории Европы и ухудшать показатели борьбы с отмыванием денег, коррупцией и уклонением от уплаты налогов. А кипрские банки, следуя рекомендациям ЕС и FinCEN, поставили российским компаниям жесткие условия для ведения бизнеса. Все это доказывает, что Кипр, который в европейских СМИ часто называют «пособником Кремля», выходит из-под влияния России и окончательно ориентирует свою политику на Европу. При этом по отношению к России риторика остается благожелательной.
Понимать политико-экономический контекст важно, так как церковь движется в фарватере государства и те же самые тренды мы видим в межцерковных отношениях. То есть, с одной стороны, на открытое противостояние и конфликт никто не идет - этим вызваны заявления, сделанные по итогам Синода митрополитом Георгием, о том, что КипрПЦ станет посредником в примирении Москвы и Константинополя. С другой стороны, есть твёрдое желание освободиться от настойчивой российской опеки. Именно такая мотивация сквозит в тех словах, которые приводит греческое издание Proto Thema. Якобы, на Синоде прозвучала фраза о том, что некоторые митрополии прочно связали себя с российскими деньгами и это очень нехорошо. Если такое высказывание имело место, это очень прозрачный намек на митрополита Тамассоского Исайю. Русофил и выпускник МДА, Исайя уже пару лет весьма успешно «обрабатывает» питерского олигарха Вячеслава Заренкова. На деньги Заренкова был построен кафедральный собор в русском стиле, прославившийся своей росписью и огромным «ктиторским изображением», на котором благодетель и члены его семьи преподносят построенный храм митрополиту и его приближённым.
По сообщениям греческих СМИ, во время недавнего визита на Кипр митрополита Прусского Елпидофора архиепископ заверил его, что останется верным союзником патр. Варфоломея. Архиепископу важно показать «пророссийской» партии, кто на острове главный. В виду его болезни (Хризостом борется с раком, о чем сам говорил публично) в кулуарах начались разговоры о новом предстоятеле. Сам Хризостом хотел бы быть уверен, что у руля церкви встанет человек, который сможет продолжить его дело и не будет добровольно подчинять Кипр Москве.
Сегодня кипрские синодалы должны принять решение по этому вопросу.
7 февраля в Никосии прошло первое в этом году заседание Синода Кипрской Православной Церкви. На нем обсуждали ситуацию с ПЦУ, но к единому мнению и документу иерархи так и не пришли. По официальной версии, не хватило времени. Прения продолжились сегодня, на внеочередном заседании Синода. Журналов заседания пока нет.
Задержка с решением и необходимость собраться на внеочередное заседание, судя по всему, была вызвана возникшими спорами между представителями «проконстантинопольской» и «пророссийской» партий. К первой относятся сам архиепископ, митрополит Пафоса Георгий и митрополит Констанции-Фамагусты Василий, ко второй - митрополит Лимассольский Афанасий и митрополит Тамассоский и Оринийский Исайя.
Итак, станет ли КипрПЦ первой церковью, которая признает ПЦУ?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо сперва понять, в каком политическом контексте вынуждено сегодня действовать кипрское священноначалие. Кипр, который раньше считался вольготным местом для нечистых финансовых операций российских бизнесменов, сегодня выражает твердое намеренье исправить свою негативную репутацию удобного места для отмывания денег. Министр финансов Республики, выступая в парламенте в конце прошлого года, прямым текстом заявил, что кипрская экономика будет подвергаться пристальному контролю со стороны ЕС до ее «полного очищения». 23 января еврокомиссары Юрова и Аврамопулос сделали докдад, в котором жестко раскритиковали программу предоставления кипрского паспорта гражданам третьих стран за их инвестиции в экономику, так как, по их мнению, это помогает организованным преступным группировкам легализоваться на территории Европы и ухудшать показатели борьбы с отмыванием денег, коррупцией и уклонением от уплаты налогов. А кипрские банки, следуя рекомендациям ЕС и FinCEN, поставили российским компаниям жесткие условия для ведения бизнеса. Все это доказывает, что Кипр, который в европейских СМИ часто называют «пособником Кремля», выходит из-под влияния России и окончательно ориентирует свою политику на Европу. При этом по отношению к России риторика остается благожелательной.
Понимать политико-экономический контекст важно, так как церковь движется в фарватере государства и те же самые тренды мы видим в межцерковных отношениях. То есть, с одной стороны, на открытое противостояние и конфликт никто не идет - этим вызваны заявления, сделанные по итогам Синода митрополитом Георгием, о том, что КипрПЦ станет посредником в примирении Москвы и Константинополя. С другой стороны, есть твёрдое желание освободиться от настойчивой российской опеки. Именно такая мотивация сквозит в тех словах, которые приводит греческое издание Proto Thema. Якобы, на Синоде прозвучала фраза о том, что некоторые митрополии прочно связали себя с российскими деньгами и это очень нехорошо. Если такое высказывание имело место, это очень прозрачный намек на митрополита Тамассоского Исайю. Русофил и выпускник МДА, Исайя уже пару лет весьма успешно «обрабатывает» питерского олигарха Вячеслава Заренкова. На деньги Заренкова был построен кафедральный собор в русском стиле, прославившийся своей росписью и огромным «ктиторским изображением», на котором благодетель и члены его семьи преподносят построенный храм митрополиту и его приближённым.
По сообщениям греческих СМИ, во время недавнего визита на Кипр митрополита Прусского Елпидофора архиепископ заверил его, что останется верным союзником патр. Варфоломея. Архиепископу важно показать «пророссийской» партии, кто на острове главный. В виду его болезни (Хризостом борется с раком, о чем сам говорил публично) в кулуарах начались разговоры о новом предстоятеле. Сам Хризостом хотел бы быть уверен, что у руля церкви встанет человек, который сможет продолжить его дело и не будет добровольно подчинять Кипр Москве.
Поэтому нанесение удара по «пророссийской партии» через признание ПЦУ может рассматриваться им как важный стратегический ход.
Итак, чего же ждать от сегодняшнего заседания Синода? Признание ПЦУ вероятно, но еще более вероятна позиция «и нашим, и вашим». Скорее всего, Кипр выскажет явное желание признать ПЦУ, но при этом постарается как-то подсластить пилюлю для МП или решит дождаться, пока ПЦУ признает кто-то из пентархии. Как бы то ни было, «остров святых» настойчиво стряхивает с себя тяжелую руку Москвы. В ситуации изоляции, в которой оказалась Россия, дружить с ней - значит навлекать на себя подозрение.
Итак, чего же ждать от сегодняшнего заседания Синода? Признание ПЦУ вероятно, но еще более вероятна позиция «и нашим, и вашим». Скорее всего, Кипр выскажет явное желание признать ПЦУ, но при этом постарается как-то подсластить пилюлю для МП или решит дождаться, пока ПЦУ признает кто-то из пентархии. Как бы то ни было, «остров святых» настойчиво стряхивает с себя тяжелую руку Москвы. В ситуации изоляции, в которой оказалась Россия, дружить с ней - значит навлекать на себя подозрение.
Постановление Синода Кипрской Православной Церкви до сих пор не вывешено на официльном сайте, но уже появилось на Ромфее. Батюшка Лютер перевел для вас его решения, хотя весь текст очень интересен сам по себе. Итак: "<…>
Касательно конкретного вопроса предоставления автокефалии церкви Украины мы считаем, что:
- объявление о предоставлении автокефалии церкви Украины со стороны Вселенского патриархата произошло с целью умиротворения и достижения единства тамошней церкви. Мы не оспариваем эту цель. Однако она до сих пор не достигнута.
- Естественно, что должно пройти определенное время, чтобы был виден результат. Если цель не будет достигнута, мы ожидаем, что Вселенский Патриарх, используя свою координирующую роль, которую ему предоставляет его положение Первого в православном мире, созовет всеправославный собор или синаксис предстоятелей для решения этого вопроса. Главная забота всех должна быть о спасении живущего там [на Украине] народа божьего.
- Но и в случае достижения единства вокруг новой структуры (ηγεσία), Вселенский патрирахат должен найти способ успокоить совесть верующих в отношении действительности хиротоний и таинств, которые совершаются в этой структуре.
- Также, принимая во внимание важность для русского народа того места, где были крещены его предки, Вселенский патриархат должен озаботиться тем, чтобы обеспечить там его относительную юрисдикцию (κατοχύρωση μιας σχετικής δικαιοδοσίας του εκεί).
<…>"
Касательно конкретного вопроса предоставления автокефалии церкви Украины мы считаем, что:
- объявление о предоставлении автокефалии церкви Украины со стороны Вселенского патриархата произошло с целью умиротворения и достижения единства тамошней церкви. Мы не оспариваем эту цель. Однако она до сих пор не достигнута.
- Естественно, что должно пройти определенное время, чтобы был виден результат. Если цель не будет достигнута, мы ожидаем, что Вселенский Патриарх, используя свою координирующую роль, которую ему предоставляет его положение Первого в православном мире, созовет всеправославный собор или синаксис предстоятелей для решения этого вопроса. Главная забота всех должна быть о спасении живущего там [на Украине] народа божьего.
- Но и в случае достижения единства вокруг новой структуры (ηγεσία), Вселенский патрирахат должен найти способ успокоить совесть верующих в отношении действительности хиротоний и таинств, которые совершаются в этой структуре.
- Также, принимая во внимание важность для русского народа того места, где были крещены его предки, Вселенский патриархат должен озаботиться тем, чтобы обеспечить там его относительную юрисдикцию (κατοχύρωση μιας σχετικής δικαιοδοσίας του εκεί).
<…>"
Полный текст решения Синода Кипрской Православной Церкви: "Священный Синода Кипрской Православной Церкви собрался сегодня, 18 февраля 2019 года, на внеочередное заседание под председательством Его Блаженства Архиепископа Кипрского Хризостома и обсудил подробно вопрос, который касается автокефалии церкви Украины и который, как показали события, соотносится с темой единства Православной Церкви.
Осознавая, что Кипрская церковь как одна из древних автокефальных церквей, получившая автокефалию на Вселенском соборе, несет ответственность перед всей Православной Церковью, Священный Синод, вне любого филетического родства, вмешательства в юрисдикцию и права, а также не имея целью получить какую-либо выгоду, решил выразить свое мнение по принципиальным вопросам, которые должны регулировать отношения Православных Церквей. Мы верим, что соблюдение этих принципов может способствовать выходу из кризиса.
1) Каждый народ имеет право, обретя национальную независимость, требовать и церковной автокефалии. Это право обеспечено священными канонами («в церковных делах необходимо сообразовываться с государственными»).
2) Искренность это обязательное условие нормального сосуществования верующих, а скрытый расчет подрывает отношения между людьми. Гораздо более это действительно и для отношений между церквами. Насколько же прочны и искренни отношения между нашими церквами, если, несмотря на единогласные решения синаксисов предстоятелей православных церквей в 2014 и 2016 году о созыве святого и великого [всеправославного] собора, четыре церкви не приняли в нем участие? Как отвечаем мы на призыв Господа: «да будет слово ваше: да, да; и нет, нет» (Мф 5:37)? Гораздо более удручает призыв к консенсусу апостериори, со стороны тех церквей, которые не признают его (собора) действительность и судят о нем, как им вздумается. На это требование был дан исчерпывающий ответ, который был принят всеми участниками синаксиса предстоятелей в 2016 году. Консенсус относится к тем церквам, которые присутствовали на соборе, и не несет в себе функцию беспричинного препятствования в принятии решений. Если одна или две церкви не согласны с тем или иным решением, это несогласие фиксируется, но под решением подписываются все. Голос канонов однозначен: «да превозмогает мнение большего числа».
3) Насколько серьезно выглядим мы, православные, перед остальным христианским и нехристианским миром, когда, решая серьезнейшие проблемы, вступаем в разногласия касательно способа подписывания решений? Как мы убедим применять в своей жизни предписание Господа: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним» (Мк 9,35)? Если бы соглашение о провозглашении автокефалии, которого удалось достичь на пятом предсоборном совещании, не было бы отменено из-за несогласий в порядке подписывания томоса об автокефалии, существовала бы сегодняшняя проблема?
4) Насколько мы изголяемся над верой (ακροβατούμε περι την πίστιν), когда прерываем евхаристическое общение между нашими церквами? Возможно ли, чтобы церковное распоряжение отменяло действие Святого Духа в храмах, которые действуют в юрисдикции иной церкви? Ап. Павел ясно говорит, что мы должны показывать, что «стараемся сохранять единство духа в союзе мира» и что мы «одно тело и один дух… один Господь, одна вера, одно крещение». Божественная Евхаристия, посредством которой освящается народ, должна оставаться за пределами церковных разногласий.
5) Непоминовение предстоятеля одной церкви другим по любой административной или юрисдикционной причине не свидетельствует о наличие православного духа смирения. Когда столько искушений и соблазнов мучает верующих, мы, как церковная власть, подаем им наихудший пример. Это, к сожалению, происходит не впервые. Существует случай Антиохийской и Иерусалимской патриархий, равно как ранее имели место подобные случаи между Вселенской и Иерусалимской патриархией и Вселенской патриархией и Афинской архиепископией.
Осознавая, что Кипрская церковь как одна из древних автокефальных церквей, получившая автокефалию на Вселенском соборе, несет ответственность перед всей Православной Церковью, Священный Синод, вне любого филетического родства, вмешательства в юрисдикцию и права, а также не имея целью получить какую-либо выгоду, решил выразить свое мнение по принципиальным вопросам, которые должны регулировать отношения Православных Церквей. Мы верим, что соблюдение этих принципов может способствовать выходу из кризиса.
1) Каждый народ имеет право, обретя национальную независимость, требовать и церковной автокефалии. Это право обеспечено священными канонами («в церковных делах необходимо сообразовываться с государственными»).
2) Искренность это обязательное условие нормального сосуществования верующих, а скрытый расчет подрывает отношения между людьми. Гораздо более это действительно и для отношений между церквами. Насколько же прочны и искренни отношения между нашими церквами, если, несмотря на единогласные решения синаксисов предстоятелей православных церквей в 2014 и 2016 году о созыве святого и великого [всеправославного] собора, четыре церкви не приняли в нем участие? Как отвечаем мы на призыв Господа: «да будет слово ваше: да, да; и нет, нет» (Мф 5:37)? Гораздо более удручает призыв к консенсусу апостериори, со стороны тех церквей, которые не признают его (собора) действительность и судят о нем, как им вздумается. На это требование был дан исчерпывающий ответ, который был принят всеми участниками синаксиса предстоятелей в 2016 году. Консенсус относится к тем церквам, которые присутствовали на соборе, и не несет в себе функцию беспричинного препятствования в принятии решений. Если одна или две церкви не согласны с тем или иным решением, это несогласие фиксируется, но под решением подписываются все. Голос канонов однозначен: «да превозмогает мнение большего числа».
3) Насколько серьезно выглядим мы, православные, перед остальным христианским и нехристианским миром, когда, решая серьезнейшие проблемы, вступаем в разногласия касательно способа подписывания решений? Как мы убедим применять в своей жизни предписание Господа: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним» (Мк 9,35)? Если бы соглашение о провозглашении автокефалии, которого удалось достичь на пятом предсоборном совещании, не было бы отменено из-за несогласий в порядке подписывания томоса об автокефалии, существовала бы сегодняшняя проблема?
4) Насколько мы изголяемся над верой (ακροβατούμε περι την πίστιν), когда прерываем евхаристическое общение между нашими церквами? Возможно ли, чтобы церковное распоряжение отменяло действие Святого Духа в храмах, которые действуют в юрисдикции иной церкви? Ап. Павел ясно говорит, что мы должны показывать, что «стараемся сохранять единство духа в союзе мира» и что мы «одно тело и один дух… один Господь, одна вера, одно крещение». Божественная Евхаристия, посредством которой освящается народ, должна оставаться за пределами церковных разногласий.
5) Непоминовение предстоятеля одной церкви другим по любой административной или юрисдикционной причине не свидетельствует о наличие православного духа смирения. Когда столько искушений и соблазнов мучает верующих, мы, как церковная власть, подаем им наихудший пример. Это, к сожалению, происходит не впервые. Существует случай Антиохийской и Иерусалимской патриархий, равно как ранее имели место подобные случаи между Вселенской и Иерусалимской патриархией и Вселенской патриархией и Афинской архиепископией.
6) Двухтысячелетний опыт как Кипрской, так и всей Православной Церкви, рождает в нас сомнения относительно возможности утверждения задним числом хиротоний, которые совершались низложенными, изверженными и анафематствованными епископами. Низложение, извержение и анафематствование ряда лиц, которые приняли участие в украинском кризисе, было признано всеми православными. Апелляция, когда она подается, должна была бы иметь временные ограничения касательно сроков ее подачи и рассмотрения.
Если мы честно будем основываться на вышеназванных принципах и проявим расположение к тому, чтобы сообразоваться с канонами Православной Церкви, то не только украинский вопрос, но и остальные вопросы, которые мучают Церковь, будут решены.
Касательно конкретного вопроса предоставления автокефалии церкви Украины мы считаем, что:
- объявление о предоставлении автокефалии церкви Украины со стороны Вселенского патриархата произошло с целью умиротворения и достижения единства тамошней церкви. Мы не оспариваем эту цель. Однако она до сих пор не достигнута.
- Естественно, что должно пройти определенное время, чтобы был виден результат. Если цель не будет достигнута, мы ожидаем, что Вселенский Патриарх, используя свою координирующую роль, которую ему обеспечивает его положение Первого в православном мире, созовет всеправославный собор или синаксис предстоятелей для решения этого вопроса. Главная забота всех должна быть о спасении живущего там [на Украине] народа божьего.
- Но и в случае достижения единства вокруг новой структуры (ηγεσία), Вселенский патрирахат должен найти способ успокоить совесть верующих в отношении действительности хиротоний и таинств, которые совершаются в этой структуре.
- Также, принимая во внимание важность для русского народа того места, где были крещены его предки, Вселенский патриархат должен озаботиться тем, чтобы обеспечить там соответствующую юрисдикцию (κατοχύρωση μιας σχετικής δικαιοδοσίας του εκεί).
Кипрская церковь находится в распоряжении всех сторон, заинтересованных в примирении Церкви, которую «Господь создал своею кровью».
Кипрская Архиепископия"
http://churchofcyprus.org.cy/50112
Если мы честно будем основываться на вышеназванных принципах и проявим расположение к тому, чтобы сообразоваться с канонами Православной Церкви, то не только украинский вопрос, но и остальные вопросы, которые мучают Церковь, будут решены.
Касательно конкретного вопроса предоставления автокефалии церкви Украины мы считаем, что:
- объявление о предоставлении автокефалии церкви Украины со стороны Вселенского патриархата произошло с целью умиротворения и достижения единства тамошней церкви. Мы не оспариваем эту цель. Однако она до сих пор не достигнута.
- Естественно, что должно пройти определенное время, чтобы был виден результат. Если цель не будет достигнута, мы ожидаем, что Вселенский Патриарх, используя свою координирующую роль, которую ему обеспечивает его положение Первого в православном мире, созовет всеправославный собор или синаксис предстоятелей для решения этого вопроса. Главная забота всех должна быть о спасении живущего там [на Украине] народа божьего.
- Но и в случае достижения единства вокруг новой структуры (ηγεσία), Вселенский патрирахат должен найти способ успокоить совесть верующих в отношении действительности хиротоний и таинств, которые совершаются в этой структуре.
- Также, принимая во внимание важность для русского народа того места, где были крещены его предки, Вселенский патриархат должен озаботиться тем, чтобы обеспечить там соответствующую юрисдикцию (κατοχύρωση μιας σχετικής δικαιοδοσίας του εκεί).
Кипрская церковь находится в распоряжении всех сторон, заинтересованных в примирении Церкви, которую «Господь создал своею кровью».
Кипрская Архиепископия"
http://churchofcyprus.org.cy/50112
Общецерковный панк-суд. Часть 1.
Дело о. Владимира Головина, завершившееся его извержением из сана, привлекло внимание батюшки Лютера к институту церковного суда как он действует в РПЦ.
Рассуждая о суде, для начала надо понять, что происходит с законодательством. Как уже многократно говорилось, каноны, которые вроде как должны быть основой церковных взаимоотношений в решении разных вопросов и неким аналогом светских законов, на
сегодня представляют из себя массу текстов разной степени древности, которые применяются выборочно, по принципу «был бы человек, а статья найдется».
Для начала, нет ясности с источниками канонического права. Чем руководствоваться при судебных разбирательствах?
Ок, «Книгой правил», которая включает в себя правила святых апостолов, правила вселенских соборов, правила ряда поместных соборов (восьми соборов из IV века и двух соборов IX века), правила святых отцов. На эти каноны есть авторитетные византийские толкования, которые тоже включаются в число источников. Местами эти толкования, кстати, выворачивают сам канон наизнанку, противореча его изначальному смыслу.
А ведь еще существуют правила западных поместных соборов. Например, Эльвирского собора, проходившего в Гранаде в начале IV в. Они считаются? А еще есть новеллы византийских императоров. Они являются для РПЦ сегодня обязательными? Не спешите отвечать негативно, некоторые эксперты с вами не согласятся.
А еще есть постановления русских соборов, например, Стоглава. Казалось бы, гораздо ближе нам, чем новеллы императоров. А насколько авторитетны и могут использоваться в судебном производстве решения Святейшего Синода? Сейчас ответы на эти вопросы зависят от вкусов рассуждающего, хотя фактически самое широкое распространение на практике получила только «Книга правил».
Для нормализации церковного судопроизводства необходимо запустить процесс кодификации права.
Напомню, «кодификация в юриспруденции — способ систематизации, который состоит в существенной переработке, изменении и обновлении правовых норм определенной отрасли или подотрасли права и принятии нового кодификационного акта» (Википедия).
По сути, нужно создать новую «Книгу правил», которая станет основным сборником законов для РПЦ.
За этим скрывается колоссальная работа, которая потребует привлечения огромных сил - специалистов не только по каноническому праву, но и по древним языкам (для выполнения новых переводов древних текстов) и историков разных специализаций (для составления исторического комментария). Работа, скорее всего, растянется на годы, будет требовать регулярных финансовых вливаний и огромного интеллектуального труда.
Впрочем, будет, на что опереться - в 1991 году в Католической церкви вступил в силу Кодекс канонов Восточных Церквей. Нельзя сказать, что там за нас уже проделали всю работу, но хотя бы некий пример перед глазами будет.
В следующей публикации поговорим о проблемах, которые таит в себе сама кодификация.
Дело о. Владимира Головина, завершившееся его извержением из сана, привлекло внимание батюшки Лютера к институту церковного суда как он действует в РПЦ.
Рассуждая о суде, для начала надо понять, что происходит с законодательством. Как уже многократно говорилось, каноны, которые вроде как должны быть основой церковных взаимоотношений в решении разных вопросов и неким аналогом светских законов, на
сегодня представляют из себя массу текстов разной степени древности, которые применяются выборочно, по принципу «был бы человек, а статья найдется».
Для начала, нет ясности с источниками канонического права. Чем руководствоваться при судебных разбирательствах?
Ок, «Книгой правил», которая включает в себя правила святых апостолов, правила вселенских соборов, правила ряда поместных соборов (восьми соборов из IV века и двух соборов IX века), правила святых отцов. На эти каноны есть авторитетные византийские толкования, которые тоже включаются в число источников. Местами эти толкования, кстати, выворачивают сам канон наизнанку, противореча его изначальному смыслу.
А ведь еще существуют правила западных поместных соборов. Например, Эльвирского собора, проходившего в Гранаде в начале IV в. Они считаются? А еще есть новеллы византийских императоров. Они являются для РПЦ сегодня обязательными? Не спешите отвечать негативно, некоторые эксперты с вами не согласятся.
А еще есть постановления русских соборов, например, Стоглава. Казалось бы, гораздо ближе нам, чем новеллы императоров. А насколько авторитетны и могут использоваться в судебном производстве решения Святейшего Синода? Сейчас ответы на эти вопросы зависят от вкусов рассуждающего, хотя фактически самое широкое распространение на практике получила только «Книга правил».
Для нормализации церковного судопроизводства необходимо запустить процесс кодификации права.
Напомню, «кодификация в юриспруденции — способ систематизации, который состоит в существенной переработке, изменении и обновлении правовых норм определенной отрасли или подотрасли права и принятии нового кодификационного акта» (Википедия).
По сути, нужно создать новую «Книгу правил», которая станет основным сборником законов для РПЦ.
За этим скрывается колоссальная работа, которая потребует привлечения огромных сил - специалистов не только по каноническому праву, но и по древним языкам (для выполнения новых переводов древних текстов) и историков разных специализаций (для составления исторического комментария). Работа, скорее всего, растянется на годы, будет требовать регулярных финансовых вливаний и огромного интеллектуального труда.
Впрочем, будет, на что опереться - в 1991 году в Католической церкви вступил в силу Кодекс канонов Восточных Церквей. Нельзя сказать, что там за нас уже проделали всю работу, но хотя бы некий пример перед глазами будет.
В следующей публикации поговорим о проблемах, которые таит в себе сама кодификация.
Общецерковный панк-суд. Часть 2
Прекрасная идея классификации и кодификации церковного права натыкается на несколько проблем. Во-первых, на нежелание и страх что-либо менять, о которые разбивается любая инициатива церковной реформы. Подробно останавливаться на этом не будем, ибо тем, кто читает батюшку Лютера, такой страх неведом))
Вторая проблема уже более серьезная.
Действие нового канонического сборника, по идее, должно распространяться на весь православный мир. Но для такой широкой рецепции нужна всеправославная работа. Пойдут ли на это иные поместные церкви?
Даже если пойдут, имеет ли право всеправославный собор (который по рангу ниже вселенского) как-то редактировать правила вышестоящего органа?
Не говоря уже о том, имеет ли право заниматься этим комиссия внутри поместной церкви? Кто ее уполномочил на это? Если выяснится, что тот или иной канон вселенского собора или древнего поместного собора неактуален, можно ли прекратить его действие на территории только одной церкви?
Следующая проблема - епископоцентричность канонов. Если епископы же и будут принимать новые редакции правил на соборах, захотят ли менять сложившуюся, практически рабовладельческую, систему, под них подстроенную? Следовательно, епископы в своем каноническом творчестве должны быть ограничены приходским духовенством и мирянами.
В Церкви, согласно канонам, отсутсвует принцип разделения властей: вся власть у епископа или им назначенных лиц. Могут ли новый орган судебной власти или комиссия по кодификации права быть независимыми от «вертикали»? Или должны быть подотчетны, но тогда кому (патриарху, синоду, поместному собору)?
Опыт прений на тему актуальности канонов и канонотворчества был на Поместном соборе 1917-18 гг., когда была образована (28 октября 1917 г.) особая постоянная комиссия при Святейшем Синоде по составлению канонического кодекса Православной Церкви. Но она так и не приступила к работе.
Другая проблема. Каноны писались в эпоху империи, которая канула в небытие. Нужно ли отражать новое государственное устройство в канонах?
Все эти вопросы решаемы и не являются чем-то, что невозможно обойти. Необходима дискуссия - либо в рамках Межсобора (хотя от него давненько уже ничего не слышно), либо в рамках специально созванного органа. Главное начать, времени на раскачку нет!
Прекрасная идея классификации и кодификации церковного права натыкается на несколько проблем. Во-первых, на нежелание и страх что-либо менять, о которые разбивается любая инициатива церковной реформы. Подробно останавливаться на этом не будем, ибо тем, кто читает батюшку Лютера, такой страх неведом))
Вторая проблема уже более серьезная.
Действие нового канонического сборника, по идее, должно распространяться на весь православный мир. Но для такой широкой рецепции нужна всеправославная работа. Пойдут ли на это иные поместные церкви?
Даже если пойдут, имеет ли право всеправославный собор (который по рангу ниже вселенского) как-то редактировать правила вышестоящего органа?
Не говоря уже о том, имеет ли право заниматься этим комиссия внутри поместной церкви? Кто ее уполномочил на это? Если выяснится, что тот или иной канон вселенского собора или древнего поместного собора неактуален, можно ли прекратить его действие на территории только одной церкви?
Следующая проблема - епископоцентричность канонов. Если епископы же и будут принимать новые редакции правил на соборах, захотят ли менять сложившуюся, практически рабовладельческую, систему, под них подстроенную? Следовательно, епископы в своем каноническом творчестве должны быть ограничены приходским духовенством и мирянами.
В Церкви, согласно канонам, отсутсвует принцип разделения властей: вся власть у епископа или им назначенных лиц. Могут ли новый орган судебной власти или комиссия по кодификации права быть независимыми от «вертикали»? Или должны быть подотчетны, но тогда кому (патриарху, синоду, поместному собору)?
Опыт прений на тему актуальности канонов и канонотворчества был на Поместном соборе 1917-18 гг., когда была образована (28 октября 1917 г.) особая постоянная комиссия при Святейшем Синоде по составлению канонического кодекса Православной Церкви. Но она так и не приступила к работе.
Другая проблема. Каноны писались в эпоху империи, которая канула в небытие. Нужно ли отражать новое государственное устройство в канонах?
Все эти вопросы решаемы и не являются чем-то, что невозможно обойти. Необходима дискуссия - либо в рамках Межсобора (хотя от него давненько уже ничего не слышно), либо в рамках специально созванного органа. Главное начать, времени на раскачку нет!
Из выступления еп. Андрея (Ухтомского) на V заседании Поместного собора (4 октября 1917):
«Даже такой осторожный церковный деятель и мыслитель, как московский митрополит Филарет, находил возможным и полезным появление новых канонов, при изменившихся обстоятельствах жизни; он буквально писал так: «Образ действования по древнему преданию должен прекратиться, когда новые обстоятельства не равны с древними». Само собой разумеется, что митрополит Филарет здесь говорит не о догматах веры, но о канонах, определяющих церковную дисциплину. Так, необходимо принять за аксиому, что каноны могут быть изменяемы и что они должны быть изменяемы, когда этого потребует жизнь, то есть необходимость ее усовершенствования в нравственном и церковно-дисциплинарном отношении. В этой изменяемости канонов может проявиться вся жизнь Церкви, ее энергия и творчество. Не нужно бояться этой изменяемости канонов, нужно ее только приветствовать. ‹…› Каноны, утратившие свою силу и не применяемые, – это уже не каноны в собственном смысле слова, а только предмет изучения или церковных историков, или археологов. Каноны не могут существовать только в сборниках, сами по себе; они должны быть применяемы в жизни Церкви или должны быть заменены другими, чтобы жизнь церковная вообще всегда руководствовалась какими-либо нормами и законами и никогда не была предоставлена себе и случайным обстоятельствам времени».
«Даже такой осторожный церковный деятель и мыслитель, как московский митрополит Филарет, находил возможным и полезным появление новых канонов, при изменившихся обстоятельствах жизни; он буквально писал так: «Образ действования по древнему преданию должен прекратиться, когда новые обстоятельства не равны с древними». Само собой разумеется, что митрополит Филарет здесь говорит не о догматах веры, но о канонах, определяющих церковную дисциплину. Так, необходимо принять за аксиому, что каноны могут быть изменяемы и что они должны быть изменяемы, когда этого потребует жизнь, то есть необходимость ее усовершенствования в нравственном и церковно-дисциплинарном отношении. В этой изменяемости канонов может проявиться вся жизнь Церкви, ее энергия и творчество. Не нужно бояться этой изменяемости канонов, нужно ее только приветствовать. ‹…› Каноны, утратившие свою силу и не применяемые, – это уже не каноны в собственном смысле слова, а только предмет изучения или церковных историков, или археологов. Каноны не могут существовать только в сборниках, сами по себе; они должны быть применяемы в жизни Церкви или должны быть заменены другими, чтобы жизнь церковная вообще всегда руководствовалась какими-либо нормами и законами и никогда не была предоставлена себе и случайным обстоятельствам времени».
Мы начали наши рассуждения о канонах с упоминания о. Вл. Головина и его извержения из сана. В целом, прещения, которые налагаются просто по самоволию архиерея, а потом уже обосновываются от канонов, это больной для церкви вопрос.
Ответ на него прост: в ходе реформы все постановления епархиальных судов должны быть пересмотрены. Дела, которые на них разбирались, должны заново расследоваться, только теперь уже независимой комиссией, состоящей из специалистов по каноническому праву. Скорее всего, некоторые их решения будут аннулированы, так как принимались с нарушениями и без надлежащих оснований.
Возможен и компромиссный вариант: создание апелляционной комиссии, куда каждый, кто считает себя несправедливо изверженным из сана или запрещенным в служении, мог бы подать апелляцию. В случае, если наложенные ранее прещения будут найдены необоснованными, они должны быть отменены.
Ответ на него прост: в ходе реформы все постановления епархиальных судов должны быть пересмотрены. Дела, которые на них разбирались, должны заново расследоваться, только теперь уже независимой комиссией, состоящей из специалистов по каноническому праву. Скорее всего, некоторые их решения будут аннулированы, так как принимались с нарушениями и без надлежащих оснований.
Возможен и компромиссный вариант: создание апелляционной комиссии, куда каждый, кто считает себя несправедливо изверженным из сана или запрещенным в служении, мог бы подать апелляцию. В случае, если наложенные ранее прещения будут найдены необоснованными, они должны быть отменены.
ПЦУ: что дальше?
11 января в интервью ВВС архиепископ Даниил (Зелинский) выразил уверенность, что процесс признания Украинской церкви начнется в конце февраля-начале марта. Цитата: «Это займет месяц-полтора. Нынешние греческие церкви и румыны будут одними из первых, а дальше уже процесс пойдет».
Середина февраля действительно стала моментом, когда синод одной из поместных церквей впервые официально высказался по Украине. Кипрская церковь, которая обычно выступала на стороне Константинополя, не стала торопиться с безоговорочным признанием ПЦУ. А предварительные заявления синода Румынской церкви, опубликованные в пятницу, дают основания предполагать, что с Бухарестом тоже все будет не так гладко.
Очевидно, что в сложившейся ситуации поместным церквам гораздо выгоднее занимать позицию «один я в белом пальто стою красивый». И к Москве, и к Константинополю есть претензии - они были сформулированы в коммюнике синода КипрПЦ. Вместо того, чтобы закрывать на них глаза и занимать одну из сторон, церкви, скорее всего, воспользуются нынешним положением дел для ослабления обоих гигантов и укрепления своих позиций на межправославной арене. Поза миротворца этому очень способствует.
Что же дальше? Совершенно точно, что, как бы того Москве ни хотелось, проект ПЦУ не будет свернут. От этой структуры уже никуда не деться и с этим придется считаться. С другой стороны, Константинопольский патриарх, если он хочет сохранить свой авторитет в православном мире, должен будет прислушаться к своим собратьям. Скорее всего, увидев, что с признанием ПЦУ что-то пошло не так, Второй Рим действительно вынужден будет собрать синаксис предстоятелей. Но проблема в том, что на него нужно будет пригласить и митр. Епифания. А это станет непреодолимым препятствием для участия в синаксисе патр. Кирилла. Его отсутствие сделает все мероприятие бессмысленным.
Иными словами, обеим «сверхдержавам» придется проявить дух смирения для того, чтобы найти христианский путь выхода из кризиса. Как в том, чтобы пойти на уступки и сделать то, что от них требует логика примирения, так и в том, чтобы самим признать - своим противостоянием они доказали верность латинской пословицы duobus litigantibus tertius gaudet.
11 января в интервью ВВС архиепископ Даниил (Зелинский) выразил уверенность, что процесс признания Украинской церкви начнется в конце февраля-начале марта. Цитата: «Это займет месяц-полтора. Нынешние греческие церкви и румыны будут одними из первых, а дальше уже процесс пойдет».
Середина февраля действительно стала моментом, когда синод одной из поместных церквей впервые официально высказался по Украине. Кипрская церковь, которая обычно выступала на стороне Константинополя, не стала торопиться с безоговорочным признанием ПЦУ. А предварительные заявления синода Румынской церкви, опубликованные в пятницу, дают основания предполагать, что с Бухарестом тоже все будет не так гладко.
Очевидно, что в сложившейся ситуации поместным церквам гораздо выгоднее занимать позицию «один я в белом пальто стою красивый». И к Москве, и к Константинополю есть претензии - они были сформулированы в коммюнике синода КипрПЦ. Вместо того, чтобы закрывать на них глаза и занимать одну из сторон, церкви, скорее всего, воспользуются нынешним положением дел для ослабления обоих гигантов и укрепления своих позиций на межправославной арене. Поза миротворца этому очень способствует.
Что же дальше? Совершенно точно, что, как бы того Москве ни хотелось, проект ПЦУ не будет свернут. От этой структуры уже никуда не деться и с этим придется считаться. С другой стороны, Константинопольский патриарх, если он хочет сохранить свой авторитет в православном мире, должен будет прислушаться к своим собратьям. Скорее всего, увидев, что с признанием ПЦУ что-то пошло не так, Второй Рим действительно вынужден будет собрать синаксис предстоятелей. Но проблема в том, что на него нужно будет пригласить и митр. Епифания. А это станет непреодолимым препятствием для участия в синаксисе патр. Кирилла. Его отсутствие сделает все мероприятие бессмысленным.
Иными словами, обеим «сверхдержавам» придется проявить дух смирения для того, чтобы найти христианский путь выхода из кризиса. Как в том, чтобы пойти на уступки и сделать то, что от них требует логика примирения, так и в том, чтобы самим признать - своим противостоянием они доказали верность латинской пословицы duobus litigantibus tertius gaudet.