Одним из лейтмотивов этих страстных дней является одиночество. Господа оставляют ученики, Его слушатели кричат «распни Его».
Византийское богослужение начинает активно метать камни в Иуду, иудеев, усиленно изображает сочувствие Богу и Его Матери, силясь выговорить: «мы не такие», «мы не с ними», «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков» (Мф 23:30). Как же это всё низко и мелочно, как наивны все те, кто называет тексты Страстной «вершиной богословия»! Где в них покаяние, осознание сопричастности распинателям? Только жалость и слюни-сопли! «Не плачьте обо Мне, женщины Иерусалима! О себе плачьте и о детях своих!» (Лк 23:28).
Чтобы хотя бы отчасти понять Христа в эти дни, нужно самому пережить опыт одиночества перед лицом страданий.
Отец Георгий Чистяков писал: «Знаю, что Христос соединяется с нами в беде, в боли, в богооставленности – у гроба умершего ребенка я чувствую его присутствие. Христос входит в нашу жизнь, чтобы соединить нас перед лицом боли и беды в одно целое, собрать нас вместе, чтобы мы не остались в момент беды один на один с этой бедой, как некогда остался Он. Соединяя нас в единое целое перед лицом беды, Он делает то, что никто другой сделать не в силах. Так рождается Церковь. … Каждому из нас необходим личный опыт бед, горя и потерь, опыт, ввергающий нас в бездну настоящего отчаяния, тоски и слез, нужны не дни или недели, а годы пронзительной боли. Эта весть входит в наше сердце только без наркоза и только через собственные потери. Как школьный урок ее не усвоишь. Смею утверждать: тот, кто думает, что верит, не пережив этого опыта боли, ошибается» (Нисхождение во ад: Из "Записок московского священника" //
Русская Мысль. 1995. №4 095).
В предыдущих постах уже обсуждалась судьба священников, не вписывающихся в систему «церквардии». Слава Богу, что такие батюшки редко испытывают настоящее одиночество, хотя, к сожалению, и такое бывает, когда нет понимания со стороны семьи и друзей («друзей Иова»). Но всё же они проходят через болезненный опыт одиночества в толпе, когда и семья, и единомышленники, и просто множество людей выражают поддержку, но противостоять проклятой системе и её адептам приходится всё равно в одиночку. Самое главное в этот момент - не забыть о Христе, и именно это сложнее всего. То, что кажется очевидным «проповедникам возле плащаницы», ускользает от мечущегося, загнанного ума преследуемого священника. Но Христос - рядом именно в сердце бури, Он тоже одинок, тоже никому не нужен (как об этом говорил митр. Антоний Сурожский), и Он предлагает не воспользоваться Своими связями, «позвонить, порешать», а идти смело в изгнание вместе с Ним. Как важно, чтобы об этом напоминали бедным нашим ненужным священникам те, кто рядом с ними! Господь действует через нас, мы - Его доверенные лица.
Ей, гряди, Господи Иисусе!
Византийское богослужение начинает активно метать камни в Иуду, иудеев, усиленно изображает сочувствие Богу и Его Матери, силясь выговорить: «мы не такие», «мы не с ними», «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков» (Мф 23:30). Как же это всё низко и мелочно, как наивны все те, кто называет тексты Страстной «вершиной богословия»! Где в них покаяние, осознание сопричастности распинателям? Только жалость и слюни-сопли! «Не плачьте обо Мне, женщины Иерусалима! О себе плачьте и о детях своих!» (Лк 23:28).
Чтобы хотя бы отчасти понять Христа в эти дни, нужно самому пережить опыт одиночества перед лицом страданий.
Отец Георгий Чистяков писал: «Знаю, что Христос соединяется с нами в беде, в боли, в богооставленности – у гроба умершего ребенка я чувствую его присутствие. Христос входит в нашу жизнь, чтобы соединить нас перед лицом боли и беды в одно целое, собрать нас вместе, чтобы мы не остались в момент беды один на один с этой бедой, как некогда остался Он. Соединяя нас в единое целое перед лицом беды, Он делает то, что никто другой сделать не в силах. Так рождается Церковь. … Каждому из нас необходим личный опыт бед, горя и потерь, опыт, ввергающий нас в бездну настоящего отчаяния, тоски и слез, нужны не дни или недели, а годы пронзительной боли. Эта весть входит в наше сердце только без наркоза и только через собственные потери. Как школьный урок ее не усвоишь. Смею утверждать: тот, кто думает, что верит, не пережив этого опыта боли, ошибается» (Нисхождение во ад: Из "Записок московского священника" //
Русская Мысль. 1995. №4 095).
В предыдущих постах уже обсуждалась судьба священников, не вписывающихся в систему «церквардии». Слава Богу, что такие батюшки редко испытывают настоящее одиночество, хотя, к сожалению, и такое бывает, когда нет понимания со стороны семьи и друзей («друзей Иова»). Но всё же они проходят через болезненный опыт одиночества в толпе, когда и семья, и единомышленники, и просто множество людей выражают поддержку, но противостоять проклятой системе и её адептам приходится всё равно в одиночку. Самое главное в этот момент - не забыть о Христе, и именно это сложнее всего. То, что кажется очевидным «проповедникам возле плащаницы», ускользает от мечущегося, загнанного ума преследуемого священника. Но Христос - рядом именно в сердце бури, Он тоже одинок, тоже никому не нужен (как об этом говорил митр. Антоний Сурожский), и Он предлагает не воспользоваться Своими связями, «позвонить, порешать», а идти смело в изгнание вместе с Ним. Как важно, чтобы об этом напоминали бедным нашим ненужным священникам те, кто рядом с ними! Господь действует через нас, мы - Его доверенные лица.
Ей, гряди, Господи Иисусе!
⚡️ Архиепископ Герасский Феофан говорит о природе благодатного огня
Стабильно каждый год появляются свидетельства священнослужителей, которые опровергают факт чудесного схождения благодатного огня в Иерусалиме.
В этом году в Греции вышла книга журналиста Димитриса Аликакоса под названием Lytrosis (Искупление). В ней он публикует свидетельства о естественном происхождении благодатного огня, полученные им от функционеров Иерусалимской патриархии.
Тема книги была подхвачена каналом ANT1, который 20 марта показал сюжет, где архиепископ Герасский Феофан (который не подозревает, что его снимают), находясь в храме Гроба Господня, рассказывает группе паломников с Крита об огне. Скрытая съемка его речи, сделанная Д. Аликакосом, была опубликована на YouTube отдельным видео. Вот что Феофан рассказывает (приводим выдержки): «Сколько в Церкви таинств? Семь, мы их знаем. [Благодатный огонь] есть среди таинств? А требы? Водосвятие, отпевание... [Благодатный огонь] есть среди треб? Какие есть обряды? [Например,] воздвиженье креста... Существуют [разные] обряды. Благодатный огонь - один из них, то есть, вы видите, в какой ряд ставит его церковь. На то основание, которое ему полагается».
В качестве объяснения того, как возникло мнение о чудесной природе огня, архиепископ Феофан сваливает всю вину на крестоносцев, якобы, они начали обманывать народ, затем «крестоносцы ушли и, к сожалению, мы переняли это [заблуждение], а поскольку народ привык, ему не говорят правду».
Далее владыка называет огонь символом. Огонь свят, но так, как это понимает церковь - церковь его благословляет и он становится «благодатным огнем». «Как она благословляет, скажем, воду на водоосвящении, она благословляет и естественный огонь. Это естественный огонь. Не сходит никакого огня с неба, это язычество, это принуждение (καταγκασμός). Сходит божественная благодать незримо» - рассказывает архиерей.
В подтверждение своих слов он цитирует строчку из молитвы, которую патриарх читает в приделе Гроба: «благоговейно беря свет, который непрестанно и присносветло горит на сем светоносном Твоем гробе, мы преподаем его верующим в Тебя».
«Это естественный свет, но получивший благословение так, как того хочет церковь» - говорит Феофан.
«В основном, это русские преувеличили, и простой народ [поверил], а иногда и мы, клирики, не говорим правду» - режет по живому владыка. «Пришло время, чтобы народ понял, что это благодатный огонь, но [в том смысле], как того хочет церковь. Не [в том смысле], что огонь сходит сверху».
Отвечая на вопрос о том, почему огонь, якобы, не обжигает, вл. Феофан говорит, что очень даже обжигает, даже сильнее, чем обычный огонь: «Мы тут все стоим потные, а они им просто машут вот так (показывает жестом, как люди проводят огнем по подбородку), а ты попробуй подержи его [подольше] и увидишь».
Почему же тогда не объявить об этом публично? «Боятся, как бы не смутить народ. Не смогут все этого понять» - объясняет вл. Феофан.
Видео полностью
https://m.youtube.com/watch?v=dRL5MLwmipY
Сюжет на канале ANT1
https://m.youtube.com/watch?v=11IxX4_Fz0M
Стабильно каждый год появляются свидетельства священнослужителей, которые опровергают факт чудесного схождения благодатного огня в Иерусалиме.
В этом году в Греции вышла книга журналиста Димитриса Аликакоса под названием Lytrosis (Искупление). В ней он публикует свидетельства о естественном происхождении благодатного огня, полученные им от функционеров Иерусалимской патриархии.
Тема книги была подхвачена каналом ANT1, который 20 марта показал сюжет, где архиепископ Герасский Феофан (который не подозревает, что его снимают), находясь в храме Гроба Господня, рассказывает группе паломников с Крита об огне. Скрытая съемка его речи, сделанная Д. Аликакосом, была опубликована на YouTube отдельным видео. Вот что Феофан рассказывает (приводим выдержки): «Сколько в Церкви таинств? Семь, мы их знаем. [Благодатный огонь] есть среди таинств? А требы? Водосвятие, отпевание... [Благодатный огонь] есть среди треб? Какие есть обряды? [Например,] воздвиженье креста... Существуют [разные] обряды. Благодатный огонь - один из них, то есть, вы видите, в какой ряд ставит его церковь. На то основание, которое ему полагается».
В качестве объяснения того, как возникло мнение о чудесной природе огня, архиепископ Феофан сваливает всю вину на крестоносцев, якобы, они начали обманывать народ, затем «крестоносцы ушли и, к сожалению, мы переняли это [заблуждение], а поскольку народ привык, ему не говорят правду».
Далее владыка называет огонь символом. Огонь свят, но так, как это понимает церковь - церковь его благословляет и он становится «благодатным огнем». «Как она благословляет, скажем, воду на водоосвящении, она благословляет и естественный огонь. Это естественный огонь. Не сходит никакого огня с неба, это язычество, это принуждение (καταγκασμός). Сходит божественная благодать незримо» - рассказывает архиерей.
В подтверждение своих слов он цитирует строчку из молитвы, которую патриарх читает в приделе Гроба: «благоговейно беря свет, который непрестанно и присносветло горит на сем светоносном Твоем гробе, мы преподаем его верующим в Тебя».
«Это естественный свет, но получивший благословение так, как того хочет церковь» - говорит Феофан.
«В основном, это русские преувеличили, и простой народ [поверил], а иногда и мы, клирики, не говорим правду» - режет по живому владыка. «Пришло время, чтобы народ понял, что это благодатный огонь, но [в том смысле], как того хочет церковь. Не [в том смысле], что огонь сходит сверху».
Отвечая на вопрос о том, почему огонь, якобы, не обжигает, вл. Феофан говорит, что очень даже обжигает, даже сильнее, чем обычный огонь: «Мы тут все стоим потные, а они им просто машут вот так (показывает жестом, как люди проводят огнем по подбородку), а ты попробуй подержи его [подольше] и увидишь».
Почему же тогда не объявить об этом публично? «Боятся, как бы не смутить народ. Не смогут все этого понять» - объясняет вл. Феофан.
Видео полностью
https://m.youtube.com/watch?v=dRL5MLwmipY
Сюжет на канале ANT1
https://m.youtube.com/watch?v=11IxX4_Fz0M
YouTube
Αρχιεπίσκοπος Γεράσων Θεοφάνης «Το Άγιο Φως ανάβει από καντήλι Δεν λέμε την αλήθεια στους πιστούς»
Ο αγιοταφίτης Αρχιεπίσκοπος Γεράσων Θεοφάνης (υποψήφιος για τον πατριαρχικό θρόνο το 2005), εξηγεί στους προσκυνητές, μπροστά από τον Πανάγιο Τάφο, πώς ανάβει το Άγιο Φως και γιατί δεν είναι θαύμα. Είναι η πρώτη βιντεοσκοπημένη μαρτυρία Αγιοταφίτη, μέσα στο…
Нет в церковном году другого дня, смысл которого настолько подвергался бы надругательству со стороны священников и народа, как день Великой Субботы.
Совершенно перевернуто с ног на голову богослужебное время - вечерня с литургией совершается рано утром. В принципе, нас в Русской православной церкви этим не удивишь (а некоторые даже иронично замечают, что в этой бессмыслице кроется какая-то особая духовная сила), но в Великую Субботу контраст просто поражает.
Как следствие, из-за привычной «богослужебной рокировки» первая праздничная служба, на которой уже читается Евангелие о Воскресении и все облачаются в праздничные белые одежды, проходит в то время, для которого актуальны строки из стихиры: «Придите, увидим Жизнь нашу, во гробе лежащую».
Но дело тут даже не столько в перемене мест вечернего и утреннего богослужения, сколько в том, что утром в субботу не должно быть никакой службы. Утреня этого дня должна совершаться в ночь с пятницы на субботу, а сама суббота - день покоя. «Что за зрелище пред глазами? Что за нынешнее упокоение? Царь веков, Своим страданием все предусмотренное завершив, во гробе бездействует, подавая нам новый субботний покой» - говорится в стихире на хвалитех утрени Великой Субботы (стихиру, впрочем, все равно никто не слышит и не понимает).
И чтобы совсем добить смысл и богослужебную логику этого дня, в храмах устраивают вакханалии с освящением куличей, которое, вообще-то, должно совершаться после ночной пасхальной службы. Пасхальный стол логичнее благословлять после Трапезы Гоподней, а не до неё. И, соответственно, только тем, кто дошёл до службы. Так было до революции - кто до службы не дошёл, мог встретиться с батюшкой на Светлой седмице, когда ходили по домам «славить Христа». А у нас сейчас почти как во времена Ветхого завета, когда пасхальные жертвы начинали приносить еще до праздника.
Как можно было бы организовать службы Великой Субботы? Очень просто: перенести вечерню с литургией Василия Великого на вечер, часов на пять или шесть. В этом случае пресловутое освящение снеди можно в этот день либо совсем отменить, либо начинать около трех или четырех часов дня субботы, а само утро оставить, как и положено, совсем без службы и без неуместной и откровенно кощунственной суеты. Впрочем, священник, который попытается вернуться к более логичной практике совершения богослужений в этот день, рискует нарваться на недовольство народа и священноначалия.
Для сравнения, у католиков и традиционных протестантов аналогичная служба, как и положено, проходит вечером.
Совершенно перевернуто с ног на голову богослужебное время - вечерня с литургией совершается рано утром. В принципе, нас в Русской православной церкви этим не удивишь (а некоторые даже иронично замечают, что в этой бессмыслице кроется какая-то особая духовная сила), но в Великую Субботу контраст просто поражает.
Как следствие, из-за привычной «богослужебной рокировки» первая праздничная служба, на которой уже читается Евангелие о Воскресении и все облачаются в праздничные белые одежды, проходит в то время, для которого актуальны строки из стихиры: «Придите, увидим Жизнь нашу, во гробе лежащую».
Но дело тут даже не столько в перемене мест вечернего и утреннего богослужения, сколько в том, что утром в субботу не должно быть никакой службы. Утреня этого дня должна совершаться в ночь с пятницы на субботу, а сама суббота - день покоя. «Что за зрелище пред глазами? Что за нынешнее упокоение? Царь веков, Своим страданием все предусмотренное завершив, во гробе бездействует, подавая нам новый субботний покой» - говорится в стихире на хвалитех утрени Великой Субботы (стихиру, впрочем, все равно никто не слышит и не понимает).
И чтобы совсем добить смысл и богослужебную логику этого дня, в храмах устраивают вакханалии с освящением куличей, которое, вообще-то, должно совершаться после ночной пасхальной службы. Пасхальный стол логичнее благословлять после Трапезы Гоподней, а не до неё. И, соответственно, только тем, кто дошёл до службы. Так было до революции - кто до службы не дошёл, мог встретиться с батюшкой на Светлой седмице, когда ходили по домам «славить Христа». А у нас сейчас почти как во времена Ветхого завета, когда пасхальные жертвы начинали приносить еще до праздника.
Как можно было бы организовать службы Великой Субботы? Очень просто: перенести вечерню с литургией Василия Великого на вечер, часов на пять или шесть. В этом случае пресловутое освящение снеди можно в этот день либо совсем отменить, либо начинать около трех или четырех часов дня субботы, а само утро оставить, как и положено, совсем без службы и без неуместной и откровенно кощунственной суеты. Впрочем, священник, который попытается вернуться к более логичной практике совершения богослужений в этот день, рискует нарваться на недовольство народа и священноначалия.
Для сравнения, у католиков и традиционных протестантов аналогичная служба, как и положено, проходит вечером.
Церковь живёт в состоянии постоянного противоречия своего бытия во времени и своей причастности к вечности как отсутствию времени. Даже если оставить в стороне откровенно глупые и самонадеянные попытки подчинить действие Духа воле его земных узурпаторов (разрыв евхаристического общения, политические канонизации, хиротонии карьеристов, запреты священнослужения и т.д.), всё равно остаётся очевидным, что Церковь своим уставом регламентирует даже то, что принадлежит вечности. Яркий пример - Пасха. Она, хотя и бывает в разные дни, но всё же вычисляется по вполне земным критериям. Это не хорошо и не плохо, это объясняется тем, что мы не можем жить совсем без какой бы то ни было системы.
Батюшка Лютер не склонен конкурировать в богословствовании с более, чем тремястами златоустов, мучительно каждый год пытающихся родить хоть сколько-нибудь оригинальное пасхальное послание. Оставим в стороне и вопли про «ещё один шанс для мира», данный через «схождение» благодатного огня.
Обратим взгляд на Господа Иисуса. Это ведь Его праздник в первую очередь. Это Он к нему пришёл через бездну мучений и смерти. Что же Христос? Он, несомненно, добрее Батюшки Лютера и уже много столетий подчиняется неправильной пасхалии, «отнимается» у верных по расписанию «во дни печальные великого поста» и неизменно всех, именно всех делает участниками Своего воскресения. Нас, «либералов», объединяет чувство уязвлённой справедливости: «система», как мы правильно полагаем, потерпела нравственный крах, но Господь предлагает нам вовсе отказаться от поисков справедливости - в пользу любви. Это, вроде бы, очевидно, подумают многие, но хромает реализация.
Христос воскрес, Он силой, пусть очень болезненно, но всё же оторвал Своих последователей от «системы», не изменил, а отменил её. Но при всём этом «система» никуда не делась: она празднует Пасху и даже называет себя Его именем. Церковь, подлинная Церковь, Тело Христа продолжает жить внутри (и снаружи тоже, границы не совпадают) этой тысячелетней руины. Батюшка Лютер предлагает всем, кто в «системе», рядом или далеко от неё, всем друзьям и ученикам Иисуса жить, радоваться друг другу, любить и быть счастливыми, а «система» пусть разваливается дальше, мы ей в этом поможем!
Христос воскрес!!!
Батюшка Лютер не склонен конкурировать в богословствовании с более, чем тремястами златоустов, мучительно каждый год пытающихся родить хоть сколько-нибудь оригинальное пасхальное послание. Оставим в стороне и вопли про «ещё один шанс для мира», данный через «схождение» благодатного огня.
Обратим взгляд на Господа Иисуса. Это ведь Его праздник в первую очередь. Это Он к нему пришёл через бездну мучений и смерти. Что же Христос? Он, несомненно, добрее Батюшки Лютера и уже много столетий подчиняется неправильной пасхалии, «отнимается» у верных по расписанию «во дни печальные великого поста» и неизменно всех, именно всех делает участниками Своего воскресения. Нас, «либералов», объединяет чувство уязвлённой справедливости: «система», как мы правильно полагаем, потерпела нравственный крах, но Господь предлагает нам вовсе отказаться от поисков справедливости - в пользу любви. Это, вроде бы, очевидно, подумают многие, но хромает реализация.
Христос воскрес, Он силой, пусть очень болезненно, но всё же оторвал Своих последователей от «системы», не изменил, а отменил её. Но при всём этом «система» никуда не делась: она празднует Пасху и даже называет себя Его именем. Церковь, подлинная Церковь, Тело Христа продолжает жить внутри (и снаружи тоже, границы не совпадают) этой тысячелетней руины. Батюшка Лютер предлагает всем, кто в «системе», рядом или далеко от неё, всем друзьям и ученикам Иисуса жить, радоваться друг другу, любить и быть счастливыми, а «система» пусть разваливается дальше, мы ей в этом поможем!
Христос воскрес!!!
Наш подписчик – специалист по литургике - вносит свои уточнения к посту о Великой Субботе:
«В Великую субботу Типикон все же предполагает обычное чтение часов и изобразительных около полудня. Но то, что Часы не поются порознь, как полагается, это свидетельство некой икономии, чтобы побольше отдохнуть и реже собираться на общую молитву.
Но все равно, конечно, положено в этот день молчать. «Да молчит всякая плоть человеча». В то же время, к моменту создания Типикона монашеская традиция уже настолько перемешалась с мирской, точнее, всосала в себя мирскую, что даже в самом богослужении Великой субботы полнейшая неразбериха.
По Уставу, вечерня с Литургией свт. Василия Великого начинается «о часе 10-м дне», т. е. по-нашему – около 4-х часов пополудни (ср.: Типикон, гл. 49, «Во Святую и Великую Субботу вечера»). С одной стороны - эта служба, конечно, и есть т.н. «пасхальное бдение», где, как правильно было замечено, уже произносятся воскресные пасхальные тексты. Но монахи эту службу встроили в свою суточную схему, и получилось, что эта Литургия приобрела несколько не пасхальный характер. Вроде бы «Воскресни Боже», но в тоже время после этого «Да молчит всякая плоть». А после Литургии благословение только хлеба и вина, хотя уже, в общем-то, Пасха. Полунощница с каноном Великой субботы после «пасхального бдения» тоже как-то не вяжется.
Короче говоря, не так было в Типике соборной традиции. Там все проще. Вечером в Великую субботу крещение катехуменов и в это время чтение паремий для верных. Потом приветствие новокрещённых, «Елицы во Христа крестистеся», чтение о смысле Крещения (католики мега-круто сделали вместо вымершей практики возобновление крещальных обетов), потом Пасхальное Евангелие и праздничная Литургия свт. Василия (которая у нас приобрела противоположное - не праздничное - значение, потому что служится в основном в постные дни). Затем небольшой отдых и Литургия на рассвете. Причём, по описанию паломницы Эгерии, Патриарх дважды в одни сутки служил Литургию. Сначала праздничную соборную в храме Воскресения, а потом на рассвете в Кувуклии.
И тут невозможно подстроить старое богослужение под наши реалии. Нужна полнейшая реформа, как это было у католиков».
«В Великую субботу Типикон все же предполагает обычное чтение часов и изобразительных около полудня. Но то, что Часы не поются порознь, как полагается, это свидетельство некой икономии, чтобы побольше отдохнуть и реже собираться на общую молитву.
Но все равно, конечно, положено в этот день молчать. «Да молчит всякая плоть человеча». В то же время, к моменту создания Типикона монашеская традиция уже настолько перемешалась с мирской, точнее, всосала в себя мирскую, что даже в самом богослужении Великой субботы полнейшая неразбериха.
По Уставу, вечерня с Литургией свт. Василия Великого начинается «о часе 10-м дне», т. е. по-нашему – около 4-х часов пополудни (ср.: Типикон, гл. 49, «Во Святую и Великую Субботу вечера»). С одной стороны - эта служба, конечно, и есть т.н. «пасхальное бдение», где, как правильно было замечено, уже произносятся воскресные пасхальные тексты. Но монахи эту службу встроили в свою суточную схему, и получилось, что эта Литургия приобрела несколько не пасхальный характер. Вроде бы «Воскресни Боже», но в тоже время после этого «Да молчит всякая плоть». А после Литургии благословение только хлеба и вина, хотя уже, в общем-то, Пасха. Полунощница с каноном Великой субботы после «пасхального бдения» тоже как-то не вяжется.
Короче говоря, не так было в Типике соборной традиции. Там все проще. Вечером в Великую субботу крещение катехуменов и в это время чтение паремий для верных. Потом приветствие новокрещённых, «Елицы во Христа крестистеся», чтение о смысле Крещения (католики мега-круто сделали вместо вымершей практики возобновление крещальных обетов), потом Пасхальное Евангелие и праздничная Литургия свт. Василия (которая у нас приобрела противоположное - не праздничное - значение, потому что служится в основном в постные дни). Затем небольшой отдых и Литургия на рассвете. Причём, по описанию паломницы Эгерии, Патриарх дважды в одни сутки служил Литургию. Сначала праздничную соборную в храме Воскресения, а потом на рассвете в Кувуклии.
И тут невозможно подстроить старое богослужение под наши реалии. Нужна полнейшая реформа, как это было у католиков».
В Сионском соборе (Тбилиси) в середине 80-х были написаны изумительные фрески в стиле советского авангарда. Их автор - грузинский художник Леван Цуцкиридзе. К сожалению, сегодня роспись в ужасном состоянии и медленно погибает. А жаль - это один из редких примеров современного искусства внутри храмового пространства.
Почему для верующих Русской православной церкви так важна тема генезиса благодатного огня? Каждый год накануне Пасхи начинаются публикации о том, что огонь не сходит чудесным образом (да, батюшка Лютер в этом году внес свои пять копеек в эту ежегодную традицию). Сейчас, когда Великая суббота позади и огонь не только зажгли, но уже успели погасить и забыть о нем до следующего раза, самое время задуматься - но не о его генезисе, а о том ажиотаже, который эта тема вызывает.
Вы обращали внимание, что все, кто высказываются на тему огня, занимают одну из двух крайних позиций? В нашем церковном пространстве просто нет для этой темы какого-то примирительного и не провокативного мнения. Откуда берется такая непримиримость? Берется она от той раны, которую человек получает на этапе своего церковного взросления.
Священное Писание учит нас, что чудеса случаются. Причем случаются регулярно. Бог Сам охотно побеждает естества чин и являет Свою силу (тут можно долго рассуждать о том, что чудеса в Писании основаны на вере, но не в этом суть, суть в том, что в Библии Бог постоянно устраивает разные сверхъестественные события). Каждому церковному человеку просто заколачивают в голову убеждение, что чудо является способом действия Бога в мире и неотъемлемой частью нашего с Ним взаимодействия. Вера в чудесное схождение благодатного огня воспринимается на этой стадии как обязательная просто потому, что чудо обязано присутствовать в нашей жизни, Бог как будто не может не творить чудес, это доказательство не столько Его существования, сколько того, что Он о нас не забывает.
Потом человек где-то слышит, что огонь-то, может, и не сходит вовсе, а зажигается от лампады. И из этой новости для него следуют очень неприятные вопросы: так значит, чудес не бывает? Бог не действует в нашем мире? церковь не заслуживает доверия, так как ее представители лгут? если даже такое знаменательное событие может быть подвергнуто сомнению и опровергнуто, что уж говорить о событиях меньшего масштаба?
Итак, человек сталкивается с тем, от чего он хотел бы уйти - с неприятными «проклятыми вопросами» христианства. На эти вопросы, раз уж они поставлены, нельзя не отвечать, настолько они важны. А ответ на них для многих знаменует отказ от принятого на первом этапе воцерковления мировоззрения, с его однозначностью и простотой. Этот отказ и является травмой.
Благодатный огонь стал для нас не столько символом Воскресения, сколько символом этих самых «проклятых вопросов», символом отказа от приятия или неприятия былой простоты и однозначности в суждениях. Часть православных, желая примирить действительность и свою религиозную картину мира (то есть, пытаясь преодолеть травму), отвечает на вопросы уклончиво и уже совсем не категорично - «огонь не сходит, но чудеса случаются», «лжет не Церковь, а ее отдельные представители», «Бог действует в мире, но не так, как мы того ожидаем».
Так что проблема ажиотажа вокруг благодатного огня и особой болезненности этой темы связана с тем, что его значимость для сознания церковного человека слишком важна, огонь стал слишком символичен и подсознательно воспринимается как одно из оснований веры. К сожалению, в этой ситуации свидетельства о его естественном происхождении является слишком сильной и для многих шоковой, некомфортной терапией. И что, надо ли оставить эту тему в покое и старательно избегать ее? Нет, не говорить о естественном генезисе огня - значит потворствовать истерии огнепоклонничества и оставлять людей в плену заблуждений.
Хорошо было бы для начала сбавить присутствующую сегодня экзальтацию, которую, кстати, создали СМИ, а не церковь. Сделать это, в теории, можно следующим образом - ввести на приходах (или только в кафедральных соборах) тот самый чин святого света, который совершается в Иерусалиме в Великую субботу. То есть показать людям, что это простой обряд. Древний и красивый, но обряд. Такой ход поможет людям постепенно отвыкнуть от чрезвычайной роли Иерусалима в этот день и от исключительности иерусалимского огня.
Вы обращали внимание, что все, кто высказываются на тему огня, занимают одну из двух крайних позиций? В нашем церковном пространстве просто нет для этой темы какого-то примирительного и не провокативного мнения. Откуда берется такая непримиримость? Берется она от той раны, которую человек получает на этапе своего церковного взросления.
Священное Писание учит нас, что чудеса случаются. Причем случаются регулярно. Бог Сам охотно побеждает естества чин и являет Свою силу (тут можно долго рассуждать о том, что чудеса в Писании основаны на вере, но не в этом суть, суть в том, что в Библии Бог постоянно устраивает разные сверхъестественные события). Каждому церковному человеку просто заколачивают в голову убеждение, что чудо является способом действия Бога в мире и неотъемлемой частью нашего с Ним взаимодействия. Вера в чудесное схождение благодатного огня воспринимается на этой стадии как обязательная просто потому, что чудо обязано присутствовать в нашей жизни, Бог как будто не может не творить чудес, это доказательство не столько Его существования, сколько того, что Он о нас не забывает.
Потом человек где-то слышит, что огонь-то, может, и не сходит вовсе, а зажигается от лампады. И из этой новости для него следуют очень неприятные вопросы: так значит, чудес не бывает? Бог не действует в нашем мире? церковь не заслуживает доверия, так как ее представители лгут? если даже такое знаменательное событие может быть подвергнуто сомнению и опровергнуто, что уж говорить о событиях меньшего масштаба?
Итак, человек сталкивается с тем, от чего он хотел бы уйти - с неприятными «проклятыми вопросами» христианства. На эти вопросы, раз уж они поставлены, нельзя не отвечать, настолько они важны. А ответ на них для многих знаменует отказ от принятого на первом этапе воцерковления мировоззрения, с его однозначностью и простотой. Этот отказ и является травмой.
Благодатный огонь стал для нас не столько символом Воскресения, сколько символом этих самых «проклятых вопросов», символом отказа от приятия или неприятия былой простоты и однозначности в суждениях. Часть православных, желая примирить действительность и свою религиозную картину мира (то есть, пытаясь преодолеть травму), отвечает на вопросы уклончиво и уже совсем не категорично - «огонь не сходит, но чудеса случаются», «лжет не Церковь, а ее отдельные представители», «Бог действует в мире, но не так, как мы того ожидаем».
Так что проблема ажиотажа вокруг благодатного огня и особой болезненности этой темы связана с тем, что его значимость для сознания церковного человека слишком важна, огонь стал слишком символичен и подсознательно воспринимается как одно из оснований веры. К сожалению, в этой ситуации свидетельства о его естественном происхождении является слишком сильной и для многих шоковой, некомфортной терапией. И что, надо ли оставить эту тему в покое и старательно избегать ее? Нет, не говорить о естественном генезисе огня - значит потворствовать истерии огнепоклонничества и оставлять людей в плену заблуждений.
Хорошо было бы для начала сбавить присутствующую сегодня экзальтацию, которую, кстати, создали СМИ, а не церковь. Сделать это, в теории, можно следующим образом - ввести на приходах (или только в кафедральных соборах) тот самый чин святого света, который совершается в Иерусалиме в Великую субботу. То есть показать людям, что это простой обряд. Древний и красивый, но обряд. Такой ход поможет людям постепенно отвыкнуть от чрезвычайной роли Иерусалима в этот день и от исключительности иерусалимского огня.
[Кстати, некие аналоги службы святого света существуют в разных христианских конфессиях: в церквях западной традиции пасхальная вечерня начинается с того, что во дворе храма разводят костер, от него зажигают пасхал (специальную праздничную свечу), который вносят в темный храм со словами «Христос - наш свет». А у православных греков перед самым началом ночного крестного хода в храме гасится свет, а свечки всех, кто находится в алтаре, и от них - свечки всех молящихся, зажигаются от трисвечника предстоятеля.]
Вместе с этим Русская церковь в целом должна начать разговор об острых вопросах, которые могут смутить и смущают верующих. Не надо этого бояться. Смущение - это критическая ситуация, которая помогает человеку взрослеть. Пусть лучше это взросление происходит при помощи и поддержки церкви, а не на контрасте с нею.
Вместе с этим Русская церковь в целом должна начать разговор об острых вопросах, которые могут смутить и смущают верующих. Не надо этого бояться. Смущение - это критическая ситуация, которая помогает человеку взрослеть. Пусть лучше это взросление происходит при помощи и поддержки церкви, а не на контрасте с нею.
Немножко общехристианских новостей.
5 мая начинается визит папы Римского Франциска в Болгарию и Северную Македонию. В Софии Франциск встретится с патриархом Неофитом и членами Синода БПЦ, а затем посетит собор св. Александра Невского.
Вчера на сайте Vatican News было опубликовано видеообращение папы по поводу предстоящего визита. В нем он называет свое посещение Болгарии «знаком веры, единства и любви». Он говорит, что встретится с предстоятелем БПЦ и членами Синода, чтобы вместе заявить о «готовности следовать за Господом Иисусом Христом по пути братского общения всех христиан».
Это, видимо, какой-то сознательный тонкий троллинг болгар, потому что никакого «братского общения» точно не предполагается. В начале апреля Синод БПЦ выпустил официальное заявление на имя апостольского нунция архиеп. Ансельмо Пекорари (очевидно, в качестве ответа на послание с его стороны), написанное в очень категоричном стиле. В нем сказано, что церковь Болгарии не имеет никакого отношения к организации визита папы, болгарским клирикам категорически не благословляется принимать участие в запланированных в рамках программы мероприятиях, а патриаршему хору запрещено петь во время посещения папой храма св. Александра Невского (о любых совместных молитвах и говорить не приходится).
Представляется, что в этом контексте упоминание папой в его обращении Кирилла и Мефодия звучит неспроста, это тонкий намек на то, что, вообще-то, их миссия среди славян проходила под патронатом Римского престола.
Короче говоря, в очередной раз православные залезли в свою каноническую бутылку, а католики публично явили свою открытость к диалогу, единству и межхристианскому общению.
5 мая начинается визит папы Римского Франциска в Болгарию и Северную Македонию. В Софии Франциск встретится с патриархом Неофитом и членами Синода БПЦ, а затем посетит собор св. Александра Невского.
Вчера на сайте Vatican News было опубликовано видеообращение папы по поводу предстоящего визита. В нем он называет свое посещение Болгарии «знаком веры, единства и любви». Он говорит, что встретится с предстоятелем БПЦ и членами Синода, чтобы вместе заявить о «готовности следовать за Господом Иисусом Христом по пути братского общения всех христиан».
Это, видимо, какой-то сознательный тонкий троллинг болгар, потому что никакого «братского общения» точно не предполагается. В начале апреля Синод БПЦ выпустил официальное заявление на имя апостольского нунция архиеп. Ансельмо Пекорари (очевидно, в качестве ответа на послание с его стороны), написанное в очень категоричном стиле. В нем сказано, что церковь Болгарии не имеет никакого отношения к организации визита папы, болгарским клирикам категорически не благословляется принимать участие в запланированных в рамках программы мероприятиях, а патриаршему хору запрещено петь во время посещения папой храма св. Александра Невского (о любых совместных молитвах и говорить не приходится).
Представляется, что в этом контексте упоминание папой в его обращении Кирилла и Мефодия звучит неспроста, это тонкий намек на то, что, вообще-то, их миссия среди славян проходила под патронатом Римского престола.
Короче говоря, в очередной раз православные залезли в свою каноническую бутылку, а католики публично явили свою открытость к диалогу, единству и межхристианскому общению.
Хотелось бы сказать несколько слов по поводу так называемого расцерковления.
В некоторых случаях (не во всех) более верно было бы назвать этот феномен путем к духовной свободе, свободе во Христе. Даже - освобождением от церковности, но церковности ложной, гнилой, ветхой, византийской, средневековой, синодальной, советской и так далее, за которым следует обретение церковности подлинной, Христовой, апостольской, изначальной. Построенной на любви, доверии и ответственности.
Это духовное освобождение неразрывно связано с внутренней духовной переменой. Да, необходимо отвергнуть все суеверия, идолопоклонство и фетишизм, ложные страхи, человекоугодие и лицемерие, прикрытые ложным благочестием неправду и корысть. Но отвергая всё это ложное, надо отдавать себе отчёт в том, а что я поставлю на их место? Есть ли у меня зрелость, собственные открытия и обретения чего-то подлинного, которые заменят все это старье и гнилье? Только Живой Христос, радость и любовь от общения с Ним, от общения с Его и моими братьями может заменить старое и быть по-настоящему новым и живым. Если не будет замены на качественное и подлинное, то на место прежних идолов могут встать какие-то новые идолы. Это всё говорит о том , что путь духовного обновления и освобождения не быстрый, трудный, на нем неизбежны ошибки и болезненные ситуации.
То есть то, что некоторые называют «расцерковлением», часто представляет собой просто отход от навязанных привычных схем благочестия. При этом по сути человек остается верен Христу и Его Церкви во всем ее вселенском многоконфессиональном разнообразии, не отказываясь и от усвоенной им и воспитавшей его православной культуры, совершенно спокойно оставляя в стороне все суетное и ложное в этой конкретной субкультуре.
И вообще, это задача молодым священникам и на будущее, и на сегодняшний день: новоприходящих в церковь, особенно молодых, приводить ко Христу и к живой христианской жизни, которая не должна быть привязана к какой-либо субкультуре, а быть универсальной и глобальной. Тогда и не надо будет потом «расцерковляться», то есть отказываться от одной, весьма ограниченной, формации. Будучи привязан к Главному, человек будет гибким к вторичному и не будет зациклен на мелочах.
В некоторых случаях (не во всех) более верно было бы назвать этот феномен путем к духовной свободе, свободе во Христе. Даже - освобождением от церковности, но церковности ложной, гнилой, ветхой, византийской, средневековой, синодальной, советской и так далее, за которым следует обретение церковности подлинной, Христовой, апостольской, изначальной. Построенной на любви, доверии и ответственности.
Это духовное освобождение неразрывно связано с внутренней духовной переменой. Да, необходимо отвергнуть все суеверия, идолопоклонство и фетишизм, ложные страхи, человекоугодие и лицемерие, прикрытые ложным благочестием неправду и корысть. Но отвергая всё это ложное, надо отдавать себе отчёт в том, а что я поставлю на их место? Есть ли у меня зрелость, собственные открытия и обретения чего-то подлинного, которые заменят все это старье и гнилье? Только Живой Христос, радость и любовь от общения с Ним, от общения с Его и моими братьями может заменить старое и быть по-настоящему новым и живым. Если не будет замены на качественное и подлинное, то на место прежних идолов могут встать какие-то новые идолы. Это всё говорит о том , что путь духовного обновления и освобождения не быстрый, трудный, на нем неизбежны ошибки и болезненные ситуации.
То есть то, что некоторые называют «расцерковлением», часто представляет собой просто отход от навязанных привычных схем благочестия. При этом по сути человек остается верен Христу и Его Церкви во всем ее вселенском многоконфессиональном разнообразии, не отказываясь и от усвоенной им и воспитавшей его православной культуры, совершенно спокойно оставляя в стороне все суетное и ложное в этой конкретной субкультуре.
И вообще, это задача молодым священникам и на будущее, и на сегодняшний день: новоприходящих в церковь, особенно молодых, приводить ко Христу и к живой христианской жизни, которая не должна быть привязана к какой-либо субкультуре, а быть универсальной и глобальной. Тогда и не надо будет потом «расцерковляться», то есть отказываться от одной, весьма ограниченной, формации. Будучи привязан к Главному, человек будет гибким к вторичному и не будет зациклен на мелочах.