Intro

Духовное возрождение Русской Православной Церкви провалилось. Возможности, предоставленные церкви на волне свободы первой половины 90-х, а затем - в первые годы патриаршества Кирилла, были не просто проигнорированы, они были похоронены. Время, когда жизненно необходимые реформы возможно было реализовать и этим дать новый импульс церковной жизни, прошло - его не вернуть. По итогам трех десятилетий «небывалого духовного возрождения» РПЦ превратилась в своего рода гибрид «министерства православного исповедания» и советской структуры. Да, что-то было сделано, но все проведенные изменения носили половинчатый характер.
А поскольку полностью реформа церковной жизни так и не была осуществлена, то вот и продолжают «диванные реформаторы» разглагольствовать о языке богослужения, частоте Причащения и служения с открытыми вратами, подменяя актуальный разговор о назревших на сегодняшний день реформах вялым словоблудием на темы из 90-х и 00-х, переливая их из пустого в порожнее.
Однако новое время требует новых реформ.
Формат тг-канала позволит нам сформулировать самые острые и животрепещущие вопросы, вливая в старые либеральные мехи новое вино церковного творчества.
Здесь вы прочитаете о самых свежих идеях, о которых пока что страшно рассуждать даже в фейсбуке.

Добро пожаловать!

Приближается десятый юбилей интронизации патриарха Кирилла, а с московских настоятелей, как это и водится, вновь собирают мзду. Это только в прошлом году патриарх призывал жертвовать деньги больницам, в этом же все вновь вернулось на круги своя. С прихода собирают по 35 тысяч рублей. В Москве, согласно статистике, 301 приходской храм. Это дает нам сумму в 10,535 млн ₽. Десять лямов. Только с Москвы. Сколько еще бабла привезут благодарные гости из епархий, не поддается даже примерным подсчетам.
Раз уж начинать разговор о реформах, то делать это с требования финансовой прозрачности всех денежных потоков внутри РПЦ. Финансовые отчеты настоятеля перед приходским советом, архиерея перед епархиальным советом, синода перед архиерейским собором должны стать нормой и основой для дальнейшего существования.
Конечно, все можно превратить в балаган, особенно тему денег. Люди, которые приходят в храм раз в неделю, едва ли точно могут сказать, на что должны быть потрачены приходские средства. А очень часто они и не хотят этого знать - положили денежку в ящик и успокоились. Поэтому нет смысла отчитываться во всех тратах перед всеми прихожанами или даже перед приходскими собраниями. Но о чём-то необходимо рассказывать, пусть и в порядке информирования (например, о расходах на социальную деятельность), но надо помнить, что всегда есть риск нарваться на неадекватов.
Тему денег продолжим в следующих постах.

В одном из аналитических материалов на тему создания ПЦУ говорилось, что «мировое православие никогда не будет прежним».
Действительно, Украина или, в действительности, более ранний по времени не-приезд русской делегации на Критский собор стали спусковым крючком для прорыва копившегося напряжения. Конкуренция между двумя церквами стала настолько явной, что не могла дальше прикрываться речами о всеправославном единстве и дипломатией.
Москва накопила достаточно сил, создала жесткую вертикальную структуру на своей канонической территории и приобрела большое влияние в мире, а на последнем Синоде очень явственно начала играть мускулами. Создание экзархатов в Западной Европе и Юго-Восточной Азии раньше не считалось возможным, потому что не хотелось создавать напряжение в отношениях с Вселенским патриархатом. Но сейчас Москва продемонстрировала свою готовность вступить в войну, и сила явно на ее стороне.
Но во всем этом есть одно важное «но». У МП очень хорошо получается, говоря канцелярским языком, который так любят наши церковные чиновники, «создавать структуры», строить вертикаль и усиливать свое присутствие. Но в основании всех этих структур находится обычный среднестатистический православный приход, будь он хоть в России, хоть во Франции, хоть в Таиланде. Для того, чтобы сложная структура в несколько уровней устояла, у нее должно быть прочное основание. Но именно с «базовой единицей» у Москвы явно проблемы. Я имею в виду ту традицию взаимоотношений «епископ-священник-прихожанин», которая преобладает в нашей церкви. Можно строить какие угодно пирамиды, но если основание непрочно, то долго им не простоять.

Продолжаем тему денег в Церкви.
Тему финансовой отчётности надо отличать от темы распоряжения поступившими доходами. Поговорим пока о первой.
Здесь надо выделить несколько аспектов:
1. финансовая отчетность для широкой публики - каждый, кто интересовался деятельностью любой правильной благотворительной организации, знает, что там принято публиковать (обычно на сайтах) отчеты о своей финансовой деятельности. Не было бы ничего зазорного, если бы для широкой публики РПЦ раскрыла свои основные траты. Для РПЦ было бы неплохо осуществить хотя бы программу-минимум: публиковать отчеты о том, сколько денег было потрачено на социалку, образование, содержание штата Патриархии и Синодальных учреждений, строительство и ремонт храмов. Почему этого не делается? Видимо, это суперпринципиальная позиция - не пускать никого в свои внутренние дела. И плевать, что мы живем в информационную эпоху, ведь принципы важнее)))
2. Финансовая отчетность для внутреннего пользования. На самом деле, она есть. Приходы отправляют ее в епархиальные управления в составе годовых отчетов, а епархии, в свою очередь, свои сводные отчеты отправляют в Патриархию. Хорошо бы еще Патриархия отчитывалась о потраченных средствах. Например, в рамках докладов Патриарха на Архиерейском соборе.

Но одно дело отчетность, а другое дело - решение о расходовании средств. Церковное руководство на всех уровнях категорически не желает, чтобы ему указывали, куда тратить деньги. Ну что ж, это их право. Оно и понятно - человек с улицы не имеет понятия о том, в чем испытывает потребность организация (приход/епархия/патриархия). В конце концов, в госуправлении институт партисипативного бюджета тоже не очень-то и распространен.
Кроме того, церковное руководство очень боится, что его права распоряжаться неучтенными финансами будут ограничены. Опасения напрасные, так как в церкви крутится столько черного нала, что учесть весь его объем просто не представляется возможным.

Итак, вырисовывается следующая схема (пока что на приходском уровне):
в приходе есть деньги, много денег. Ими распоряжается настоятель. Ну и ладно, пусть распоряжается. Но: те расходы, которые делаются на нужды прихода (приходские проекты, благотворительность, зарплаты клирикам и сотрудникам) затем публикуются для ознакомления со стороны прихожан.

Если настоятель демократичен, то решение о расходовании некоторой части средств он принимает совместно с приходским советом (но не с приходским собранием, тут - горький опыт того, что настоятелю начнут указывать, куда тратить деньги, и/или высказывать свое недовольство сделанными тратами). При этом часть нала остается неучтенной. Ну а что? Священники кормятся от алтаря. В ситуации отсутствия фиксированных зарплат из централизованного источника это вполне эффективный метод.

Хотите, как в Венесуэле?
Батюшка Лютер отвечает: не просто хотим, а мечтаем именно о том, чтобы было как в Венесуэле:

«Церковь в Венесуэле взяла на себя ответственность за марши оппозиции, призывающие к смещению президента Мадуро, сообщило издание британских католиков Сatholic Нerald».

На самом деле, все предельно просто:
- Церковь должна проповедовать Евангелие,
- Церковь призвана, среди прочего, нелицеприятно обличать социальную несправедливость и злоупотребления,
- Церковь призвана быть на стороне слабых, которых унижают власть имущие,
- Церковь призвана останавливать насилие как со стороны государства, так и со стороны оппозиции.

Вставать на сторону элиты, которая несправедливо обращается со своим народом, для церкви немыслимо. И рассуждения о том, что церковь не вмешивается в политику, звучат как минимум необдуманно. Как только от лица церкви начинает высказываться хоть малейшая поддержка властям, она уже вмешалась в политику. Конечно, очень удобно принимать молитвенную позу, когда тебя спрашивают об актуальных политических событиях, и при этом пользоваться расположением власти тогда, когда речь идет о выгоде той или иной церковной структуры. А вот выступить на стороне народа не у каждого хватит смелости.

Католические епископы молодцы, будьте как католические епископы.

https://www.catholicnewsagency.com/news/venezuelan-bishops-back-opposition-marches-after-calling-maduro-illegitimate-98326

На сайте Московской городской епархии 21 января сего года был опубликован указ от 31 декабря 2018 года (обратите внимание на разрыв дат самого указа и его публикации) митрополиту Ростовскому Меркурию, которого сняли с настоятельства в храме Успения Вешняках и назначили в Преображенский храм в Тушино.
Интереснее всего в этой ситуации то, что духовенство Вешняков вообще не было в курсе, что владыка уже не настоятель. На протяжении трех недель (на которые пришлись Рождество и Крещение) Меркурий благополучно играл роль главы прихода, а отцы ни сном, ни духом об этом.

Вообще, паразитирование Ростовского митрополита на жизнедеятельности состоятельных московских храмов вызывает, мягко говоря, недоумение.
Посудите сами, будучи правящим архиереем и главой митрополии, он последовательно становился настоятелем трех столичных приходов: сперва в Ваганьково (2011-2013), затем в Вешняках (2013-2018), и вот сейчас - в Тушино. Какой пастырской необходимостью это вызвано? Какая польза будет общинам от того, что владыка назначен к ним настоятелем? Объяснить это мотивами душепопечения довольно трудно, но вот финансовые мотивы («доить» состоятельные приходы) тут весьма кстати. Помощник Меркурия иеромонах (до недавнего времени - протоиерей) Филипп (Куликов) - сын московского благочинного прот. Сергия Куликова, клирик Донской митрополии, регулярно к большим праздникам отвозил приходские деньги из Вешняков в Ростов, иногда задерживая зарплату клирикам.

Вот отзыв
о методах митрополита Меркурия и Ко с одного из форумов:

«Даю совет - сделайте инвентаризацию всех ценностей с помощью финансово-хозяйственного отдела МП, потому что сначала эта рейдерская команда "уходит" всех старых и верных приходу людей, не взирая на лица и жизненные обстоятельства, а потом уходит (переходит на новое место) сама, прихватив старинные иконы и те ценности, которые можно утащить (с Ваганьково утащили даже два больших старинных подсвечника с солеи)».

Рейдерская практика назначения правящих архиереев настоятелями богатых приходов должна уйти в прошлое. Епархиальные владыки пусть сидят в своих епархиях (которые и так давно уже превратились в архиерейские вотчины, но об этом - в другой раз), а главы синодальных учреждений (если они не викарии Патриарха), когда они вынуждены по служебным обязанностям быть в Москве, могут, например, служить в Даниловом монастыре или в домовом храме в Чистом переулке.

Приближается 1 февраля и все церковные эксперты и аналитики спешат подвести итоги прошедших десяти лет патриаршества. Сделает это и «Батюшка Лютер», обратив внимание только на свою любимую тему - тему церковной реформы или, используя терминологию отчета на сайте «Патриархии», церковных преобразований.

А преобразований все-таки немало. В первую очередь следует назвать пресловутое «разукрупнение епархий» и рукоположение большого числа молодых епископов. Прекрасная инициатива, но ее логичным продолжением все-таки было бы
избрание архиереев на епархиальных собраниях духовенства (или, как минимум, выдвижение епархиальным собранием нескольких кандидатур для последующего назначения одного из кандидатов на заседании Синода). Сюда же надо добавить и право избрания духовенства общиной. А также и регламентации относительно образовательного ценза новых архиереев - высшее очное духовное образование и высшее светское. От высшего образования хуже еще никому не было.

Да, появился Высший церковный совет. Но следующим шагом могло бы стать превращение этого «кабинета министров» в то, чем ВЦС задумывался на Поместном соборе 1917-18 гг. - в выборный орган, второе «легкое» высшего церковного управления, наравне с Синодом.

Да, создано Межсоборное присутствие. Но точно ли в его рамках может состояться действительно актуальная дискуссия на больные темы? И вообще, когда последний раз вы слышали новости про Межсобор?

Да, была создана сложная система церковного управления с кучей синодальных отделов. Но в итоге создания большого количества отделов так и не появилось пресловутого делегирования полномочий - одного из методов эффективного управления. Такое впечатление, что синодальные учреждения только добавляют патриарху работы, а поступающие ему на подпись документы измеряются килограммами. Этого можно было бы избежать, если бы глава Синодального отдела имел широкие полномочия в пределах своего сектора и не должен был бы постоянно оглядываться на Святейшего.

Продолжение следует...

Интернет облетела фотография, на которой патриарх Кирилл награждает Рауля Арашукова орденом кн. Даниила. Что ж, церковные ордена и медали для не чистых на руку политиков - вещь не новая, прецеденты были и раньше. Но это повод поговорить о самом принципе церковных наград.

Функция нынешних «похоронных принадлежностей», выдаваемых от лица церкви, понятна - это «морковка» для тех, кто вложился в церковную стройку. Тут поражает какое-то топорное стремление следовать изжившим себя советским традициям. В синодальную эпоху никаких церковных наград светским чиновникам, ясное дело, не было.

Что с этим делать? Да лучше бы вообще отменить все эти медали и ордена. Если благотворитель хочет жертвовать от сердца, то ему никакой орден не нужен. А если он готов оказывать поддержку церкви только ради бирюлек, то зачем такая поддержка нужна?

Помимо ярмарки тщеславия, есть здесь и «духовная составляющая» - награды могут восприниматься как своего рода индульгенция. Ну, тут уж как в анекдоте - «Деньги мы вам вернем». На том свете судить нас будут по совершенно иным критериям.

Так что церковные ордена это не «поощрение» и «воспитательная мера», это прямое искажение Евангелия - возгревание человеческого тщеславия и ложная надежда на снисхождение на Страшном суде.

Батюшка Лютер был сегодня в ХХС, пообщался с собратьями и лично убедился, что негодование от действий священноначалия у простых священников только нарастает. Даже те, кто раньше были насквозь системны, сейчас уже настроены негативно. Высказать свое недовольство патриархом стало для многих клириков правилом хорошего тона.
Интересно, однако, что это недовольство никак не оформлено, оно остается на уровне разговоров и внутренних переживаний. Ну когда же отцы поймут, что сила в единстве? Одиночек легко запретить в служении, но 500 или даже 100 человек одним махом не запретишь. Только объединившись духовенство может противостоять несправедливости. Но, как назло, никакой поповской солидарности в России нет, каждый сам за себя...

Батюшка Лютер продолжает читать с пристрастием отчет о церковных преобразованиях эпохи патриарха Кирилла (первую часть см. здесь):

Да, в храмах появилась предкрещальная катехизация. А следующим шагом могло бы стать введение обязательной длительной катехизации для взрослых и расширенного огласительного курса бесед для крестных и родителей. И вообще, давно пора отказаться от конвейерного совершения крещений (и прочих таинств и обрядов). «Конвейер» крещений и венчаний может и приносит легкий и быстрый доход, но в долгосрочной перспективе (регулярные поступления от постоянных прихожан) не имеет смысла.

Да, мирян стали более активно привлекать к приходской работе, назначая их на должности катехизаторов и соцработников. Но, по сути, как были миряне безликой массой, которая внутри церкви не имеет ни голоса, ни прав, так они в большинстве своем этой массой и остались. Ведь мало назначить пару новых сотрудников, важно воспитать в людях ответственность за свой приход. А с этим туго.

Читать о том, что «за 10 лет Синодом были одобрены тексты 42 служб и 33 акафистов» вообще горько. В чем смысл составления всех этих новых текстов, если кроме самих составителей новые службы никому не будут понятны и никем не будут оценены по достоинству, а станут очередным благочестивым фоном, подобно постоянно включенному телевизору, или (это касается акафистов) новыми магическими заклинаниями от проблем и недугов?

С п. 5 «Миссия» сейчас так плохо, что это признают даже авторы отчета. Поэтому термин решили максимально расширить и обозвать миссией «почти любое внебогослужебное делание». Поэтому в числе миссионерских проектов перечисляется и предкрещальная катехизация, и приходское консультирование, и центры по реабилитации жертв деструктивных культов, и «Православные добровольцы», и воскресные школы. Ну, ок. А какова цель всего этого? Привести человека в церковь? А для чего? Даже если принять, что все эти деяния являются миссией (что весьма спорно), то главная проблема никуда не уходит. Миссия остается приманкой для того, чтобы вовлечь человека в организацию, а там уже открыть ему постепенно, что не так все гладко в церкви, и вообще, все зыбко: батюшку с твоего прихода завтра могут услать за Можай, а тебя самого постараются подогнать под самый распространенный тип православного прихожанина: ни на что не влияющего, ни за что не отвечающего и никому в церкви не интересного.

Да, бодро рапортуют о достижениях духовного образования, но реально на развитие церковной науки выделяется минимум средств. Успешные проекты типа ПСТГУ - это всегда инициатива снизу (которую сперва будут душить, а потом ловко припишут себе). Но даже не это страшно (нашим ученым не привыкать), а то, что в церкви настоящая наука оказывается невозможной, так как она должна оставаться в жестких рамках традиций. Если на конференциях и можно рассуждать об актуальных вопросах богословской науки (что тоже спорно, но допустим), то ничего не делается для просвещения простого народа и выведения его из состояния «бабушкиной веры» и народной религиозности.

Поговорим немного о проблемах приходского духовенства.

Часто приходится слышать, что приходское духовенство сегодня находится в состоянии крепостной зависимости. Эта горькая аналогия призвана подчеркнуть, что батюшки находятся в бесправном положении (спасибо, кэп!) и полностью зависят от воли и расположения епископа, благочинного, настоятеля, а равно и от пожертвований народа. Это действительно так. Но не стоит забывать, что нормальный человек не станет добровольно ставить себя в ситуацию, которая будет приносить ему страдания. И это наводит на мысль, что «крепостная зависимость» духовенства чем-то компенсируется. А компенсируется она двумя вещами, а вернее, причудливым сплавом из двух мотиваций - духовной и материальной.

Во-первых, духовная мотивация, которая действительно очень высока и может пересилить любой дискомфорт. Она проста: священство - это служение Христу. А если так, то ради такого высокого идеала все можно потерпеть, потому что любой дискомфорт обернется либо уверенностью в получении бонусов на том свете, либо простым ощущением того, что твое поведение соответствует профессиональной этике (основной ее принцип - жертвенное, самоотверженное служение). Ради такой высокой цели можно перетерпеть все что угодно: безденежье, самодурство начальства, семейные кризисы, внутреннее выгорание.

Во-вторых, духовная мотивация у части духовенства подкрепляется вполне материальной: «сейчас я потерплю ради того, чтобы когда-нибудь тоже занять свое место под солнцем». А «место под солнцем», то есть более высокое положение в иерархии, зависит от простых качеств, которые ценятся в любой вертикали: лояльности, работоспособности, встроенности в систему.
Священноначалие ловко играет на двух этих мотивациях, манипулируя с их помощью священниками.

Но и духовенство те еще красавцы. Вместо того, чтобы консолидироваться и сказать свое веское слово, клирики предпочитают выслуживаться, принимая самые невыгодные правила игры.

И дело здесь не только в страхе, что тебя ушлют куда подальше. А еще и в том, что церковь пополняется людьми, у которых часто бывает поражена инициативность, которые предпочитают плыть по течению, называя это течение «волей Божьей». Ведь что значит «следовать воле Божьей»? В самом распространённом понимании это значит «жить и действовать в тех обстоятельствах, которые для тебя создают другие люди». Обратите внимание: не Бог, а другие люди, которые (сознательно или несознательно) преследуют свои корыстные интересы.

Если бы не эта всеобщая покорность, духовенство давно бы сплотилось и стало реальной силой, с которой пришлось бы считаться, хотя бы просто потому, что его количественно больше, чем представителей церковного «топ-менеджмента».

О том, какие меры можно было бы предпринять духовенству для улучшения своего положения, читайте в ближайших публикациях.

Итак, Церковь по самой своей сути это институция, которая находится в конфликте со всем чисто институциональным, что претендует занять место Бога. Если революция означает отказ от всего того, что представляет само себя авторитетным, тогда Церковь – это перманентная революция. Ибо, в конечном счете, ее единственная цель – воздавать хвалу Богу и спасать человека, постоянно вынуждая его отказываться от всего, что он воспринимает как авторитет, чтобы капитулировать перед Богом.
Карл Ранер Theology of pastoral action, 1968. P. 31