Полный текст решения Синода Кипрской Православной Церкви: "Священный Синода Кипрской Православной Церкви собрался сегодня, 18 февраля 2019 года, на внеочередное заседание под председательством Его Блаженства Архиепископа Кипрского Хризостома и обсудил подробно вопрос, который касается автокефалии церкви Украины и который, как показали события, соотносится с темой единства Православной Церкви.
Осознавая, что Кипрская церковь как одна из древних автокефальных церквей, получившая автокефалию на Вселенском соборе, несет ответственность перед всей Православной Церковью, Священный Синод, вне любого филетического родства, вмешательства в юрисдикцию и права, а также не имея целью получить какую-либо выгоду, решил выразить свое мнение по принципиальным вопросам, которые должны регулировать отношения Православных Церквей. Мы верим, что соблюдение этих принципов может способствовать выходу из кризиса.
1) Каждый народ имеет право, обретя национальную независимость, требовать и церковной автокефалии. Это право обеспечено священными канонами («в церковных делах необходимо сообразовываться с государственными»).
2) Искренность это обязательное условие нормального сосуществования верующих, а скрытый расчет подрывает отношения между людьми. Гораздо более это действительно и для отношений между церквами. Насколько же прочны и искренни отношения между нашими церквами, если, несмотря на единогласные решения синаксисов предстоятелей православных церквей в 2014 и 2016 году о созыве святого и великого [всеправославного] собора, четыре церкви не приняли в нем участие? Как отвечаем мы на призыв Господа: «да будет слово ваше: да, да; и нет, нет» (Мф 5:37)? Гораздо более удручает призыв к консенсусу апостериори, со стороны тех церквей, которые не признают его (собора) действительность и судят о нем, как им вздумается. На это требование был дан исчерпывающий ответ, который был принят всеми участниками синаксиса предстоятелей в 2016 году. Консенсус относится к тем церквам, которые присутствовали на соборе, и не несет в себе функцию беспричинного препятствования в принятии решений. Если одна или две церкви не согласны с тем или иным решением, это несогласие фиксируется, но под решением подписываются все. Голос канонов однозначен: «да превозмогает мнение большего числа».
3) Насколько серьезно выглядим мы, православные, перед остальным христианским и нехристианским миром, когда, решая серьезнейшие проблемы, вступаем в разногласия касательно способа подписывания решений? Как мы убедим применять в своей жизни предписание Господа: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним» (Мк 9,35)? Если бы соглашение о провозглашении автокефалии, которого удалось достичь на пятом предсоборном совещании, не было бы отменено из-за несогласий в порядке подписывания томоса об автокефалии, существовала бы сегодняшняя проблема?
4) Насколько мы изголяемся над верой (ακροβατούμε περι την πίστιν), когда прерываем евхаристическое общение между нашими церквами? Возможно ли, чтобы церковное распоряжение отменяло действие Святого Духа в храмах, которые действуют в юрисдикции иной церкви? Ап. Павел ясно говорит, что мы должны показывать, что «стараемся сохранять единство духа в союзе мира» и что мы «одно тело и один дух… один Господь, одна вера, одно крещение». Божественная Евхаристия, посредством которой освящается народ, должна оставаться за пределами церковных разногласий.
5) Непоминовение предстоятеля одной церкви другим по любой административной или юрисдикционной причине не свидетельствует о наличие православного духа смирения. Когда столько искушений и соблазнов мучает верующих, мы, как церковная власть, подаем им наихудший пример. Это, к сожалению, происходит не впервые. Существует случай Антиохийской и Иерусалимской патриархий, равно как ранее имели место подобные случаи между Вселенской и Иерусалимской патриархией и Вселенской патриархией и Афинской архиепископией.

6) Двухтысячелетний опыт как Кипрской, так и всей Православной Церкви, рождает в нас сомнения относительно возможности утверждения задним числом хиротоний, которые совершались низложенными, изверженными и анафематствованными епископами. Низложение, извержение и анафематствование ряда лиц, которые приняли участие в украинском кризисе, было признано всеми православными. Апелляция, когда она подается, должна была бы иметь временные ограничения касательно сроков ее подачи и рассмотрения.
Если мы честно будем основываться на вышеназванных принципах и проявим расположение к тому, чтобы сообразоваться с канонами Православной Церкви, то не только украинский вопрос, но и остальные вопросы, которые мучают Церковь, будут решены.
Касательно конкретного вопроса предоставления автокефалии церкви Украины мы считаем, что:
- объявление о предоставлении автокефалии церкви Украины со стороны Вселенского патриархата произошло с целью умиротворения и достижения единства тамошней церкви. Мы не оспариваем эту цель. Однако она до сих пор не достигнута.
- Естественно, что должно пройти определенное время, чтобы был виден результат. Если цель не будет достигнута, мы ожидаем, что Вселенский Патриарх, используя свою координирующую роль, которую ему обеспечивает его положение Первого в православном мире, созовет всеправославный собор или синаксис предстоятелей для решения этого вопроса. Главная забота всех должна быть о спасении живущего там [на Украине] народа божьего.
- Но и в случае достижения единства вокруг новой структуры (ηγεσία), Вселенский патрирахат должен найти способ успокоить совесть верующих в отношении действительности хиротоний и таинств, которые совершаются в этой структуре.
- Также, принимая во внимание важность для русского народа того места, где были крещены его предки, Вселенский патриархат должен озаботиться тем, чтобы обеспечить там соответствующую юрисдикцию (κατοχύρωση μιας σχετικής δικαιοδοσίας του εκεί).
Кипрская церковь находится в распоряжении всех сторон, заинтересованных в примирении Церкви, которую «Господь создал своею кровью».
Кипрская Архиепископия"
http://churchofcyprus.org.cy/50112

Общецерковный панк-суд. Часть 1.

Дело о. Владимира Головина, завершившееся его извержением из сана, привлекло внимание батюшки Лютера к институту церковного суда как он действует в РПЦ.

Рассуждая о суде, для начала надо понять, что происходит с законодательством. Как уже многократно говорилось, каноны, которые вроде как должны быть основой церковных взаимоотношений в решении разных вопросов и неким аналогом светских законов, на
сегодня представляют из себя массу текстов разной степени древности, которые применяются выборочно, по принципу «был бы человек, а статья найдется».
Для начала, нет ясности с источниками канонического права. Чем руководствоваться при судебных разбирательствах?
Ок, «Книгой правил», которая включает в себя правила святых апостолов, правила вселенских соборов, правила ряда поместных соборов (восьми соборов из IV века и двух соборов IX века), правила святых отцов. На эти каноны есть авторитетные византийские толкования, которые тоже включаются в число источников. Местами эти толкования, кстати, выворачивают сам канон наизнанку, противореча его изначальному смыслу.

А ведь еще существуют правила западных поместных соборов. Например, Эльвирского собора, проходившего в Гранаде в начале IV в. Они считаются? А еще есть новеллы византийских императоров. Они являются для РПЦ сегодня обязательными? Не спешите отвечать негативно, некоторые эксперты с вами не согласятся.
А еще есть постановления русских соборов, например, Стоглава. Казалось бы, гораздо ближе нам, чем новеллы императоров. А насколько авторитетны и могут использоваться в судебном производстве решения Святейшего Синода? Сейчас ответы на эти вопросы зависят от вкусов рассуждающего, хотя фактически самое широкое распространение на практике получила только «Книга правил».

Для нормализации церковного судопроизводства необходимо запустить процесс кодификации права.
Напомню, «кодификация в юриспруденции — способ систематизации, который состоит в существенной переработке, изменении и обновлении правовых норм определенной отрасли или подотрасли права и принятии нового кодификационного акта» (Википедия).
По сути, нужно создать новую «Книгу правил», которая станет основным сборником законов для РПЦ.

За этим скрывается колоссальная работа, которая потребует привлечения огромных сил - специалистов не только по каноническому праву, но и по древним языкам (для выполнения новых переводов древних текстов) и историков разных специализаций (для составления исторического комментария). Работа, скорее всего, растянется на годы, будет требовать регулярных финансовых вливаний и огромного интеллектуального труда.
Впрочем, будет, на что опереться - в 1991 году в Католической церкви вступил в силу Кодекс канонов Восточных Церквей. Нельзя сказать, что там за нас уже проделали всю работу, но хотя бы некий пример перед глазами будет.

В следующей публикации поговорим о проблемах, которые таит в себе сама кодификация.

Общецерковный панк-суд. Часть 2

Прекрасная идея классификации и кодификации церковного права натыкается на несколько проблем. Во-первых, на нежелание и страх что-либо менять, о которые разбивается любая инициатива церковной реформы. Подробно останавливаться на этом не будем, ибо тем, кто читает батюшку Лютера, такой страх неведом))

Вторая проблема уже более серьезная.
Действие нового канонического сборника, по идее, должно распространяться на весь православный мир. Но для такой широкой рецепции нужна всеправославная работа. Пойдут ли на это иные поместные церкви?

Даже если пойдут, имеет ли право всеправославный собор (который по рангу ниже вселенского) как-то редактировать правила вышестоящего органа?

Не говоря уже о том, имеет ли право заниматься этим комиссия внутри поместной церкви? Кто ее уполномочил на это? Если выяснится, что тот или иной канон вселенского собора или древнего поместного собора неактуален, можно ли прекратить его действие на территории только одной церкви?

Следующая проблема - епископоцентричность канонов. Если епископы же и будут принимать новые редакции правил на соборах, захотят ли менять сложившуюся, практически рабовладельческую, систему, под них подстроенную? Следовательно, епископы в своем каноническом творчестве должны быть ограничены приходским духовенством и мирянами.

В Церкви, согласно канонам, отсутсвует принцип разделения властей: вся власть у епископа или им назначенных лиц. Могут ли новый орган судебной власти или комиссия по кодификации права быть независимыми от «вертикали»? Или должны быть подотчетны, но тогда кому (патриарху, синоду, поместному собору)?

Опыт прений на тему актуальности канонов и канонотворчества был на Поместном соборе 1917-18 гг., когда была образована (28 октября 1917 г.) особая постоянная комиссия при Святейшем Синоде по составлению канонического кодекса Православной Церкви. Но она так и не приступила к работе.

Другая проблема. Каноны писались в эпоху империи, которая канула в небытие. Нужно ли отражать новое государственное устройство в канонах?

Все эти вопросы решаемы и не являются чем-то, что невозможно обойти. Необходима дискуссия - либо в рамках Межсобора (хотя от него давненько уже ничего не слышно), либо в рамках специально созванного органа. Главное начать, времени на раскачку нет!

Из выступления еп. Андрея (Ухтомского) на V заседании Поместного собора (4 октября 1917):
«Даже такой осторожный церковный деятель и мыслитель, как московский митрополит Филарет, находил возможным и полезным появление новых канонов, при изменившихся обстоятельствах жизни; он буквально писал так: «Образ действования по древнему преданию должен прекратиться, когда новые обстоятельства не равны с древними». Само собой разумеется, что митрополит Филарет здесь говорит не о догматах веры, но о канонах, определяющих церковную дисциплину. Так, необходимо принять за аксиому, что каноны могут быть изменяемы и что они должны быть изменяемы, когда этого потребует жизнь, то есть необходимость ее усовершенствования в нравственном и церковно-дисциплинарном отношении. В этой изменяемости канонов может проявиться вся жизнь Церкви, ее энергия и творчество. Не нужно бояться этой изменяемости канонов, нужно ее только приветствовать. ‹…› Каноны, утратившие свою силу и не применяемые, – это уже не каноны в собственном смысле слова, а только предмет изучения или церковных историков, или археологов. Каноны не могут существовать только в сборниках, сами по себе; они должны быть применяемы в жизни Церкви или должны быть заменены другими, чтобы жизнь церковная вообще всегда руководствовалась какими-либо нормами и законами и никогда не была предоставлена себе и случайным обстоятельствам времени».

Мы начали наши рассуждения о канонах с упоминания о. Вл. Головина и его извержения из сана. В целом, прещения, которые налагаются просто по самоволию архиерея, а потом уже обосновываются от канонов, это больной для церкви вопрос.
Ответ на него прост: в ходе реформы все постановления епархиальных судов должны быть пересмотрены. Дела, которые на них разбирались, должны заново расследоваться, только теперь уже независимой комиссией, состоящей из специалистов по каноническому праву. Скорее всего, некоторые их решения будут аннулированы, так как принимались с нарушениями и без надлежащих оснований.
Возможен и компромиссный вариант: создание апелляционной комиссии, куда каждый, кто считает себя несправедливо изверженным из сана или запрещенным в служении, мог бы подать апелляцию. В случае, если наложенные ранее прещения будут найдены необоснованными, они должны быть отменены.

ПЦУ: что дальше?

11 января в интервью ВВС архиепископ Даниил (Зелинский) выразил уверенность, что процесс признания Украинской церкви начнется в конце февраля-начале марта. Цитата: «Это займет месяц-полтора. Нынешние греческие церкви и румыны будут одними из первых, а дальше уже процесс пойдет».
Середина февраля действительно стала моментом, когда синод одной из поместных церквей впервые официально высказался по Украине. Кипрская церковь, которая обычно выступала на стороне Константинополя, не стала торопиться с безоговорочным признанием ПЦУ. А предварительные заявления синода Румынской церкви, опубликованные в пятницу, дают основания предполагать, что с Бухарестом тоже все будет не так гладко.
Очевидно, что в сложившейся ситуации поместным церквам гораздо выгоднее занимать позицию «один я в белом пальто стою красивый». И к Москве, и к Константинополю есть претензии - они были сформулированы в коммюнике синода КипрПЦ. Вместо того, чтобы закрывать на них глаза и занимать одну из сторон, церкви, скорее всего, воспользуются нынешним положением дел для ослабления обоих гигантов и укрепления своих позиций на межправославной арене. Поза миротворца этому очень способствует.

Что же дальше? Совершенно точно, что, как бы того Москве ни хотелось, проект ПЦУ не будет свернут. От этой структуры уже никуда не деться и с этим придется считаться. С другой стороны, Константинопольский патриарх, если он хочет сохранить свой авторитет в православном мире, должен будет прислушаться к своим собратьям. Скорее всего, увидев, что с признанием ПЦУ что-то пошло не так, Второй Рим действительно вынужден будет собрать синаксис предстоятелей. Но проблема в том, что на него нужно будет пригласить и митр. Епифания. А это станет непреодолимым препятствием для участия в синаксисе патр. Кирилла. Его отсутствие сделает все мероприятие бессмысленным.

Иными словами, обеим «сверхдержавам» придется проявить дух смирения для того, чтобы найти христианский путь выхода из кризиса. Как в том, чтобы пойти на уступки и сделать то, что от них требует логика примирения, так и в том, чтобы самим признать - своим противостоянием они доказали верность латинской пословицы duobus litigantibus tertius gaudet.

На синаксисе, если он состоится, бóльшая часть предстоятелей, получив от «первого среди равных» объяснения о принятии раскольников в сущем сане, ими удовлетворится и по итогам синаксиса признает ПЦУ.
Как в такой ситуации могла бы действовать Москва?

Пожалуй, тот вариант, при котором Москва смогла бы отчасти сохранить за собой Украину, остаться верной своим принципам и при этом выйти из изоляции - это признать ПЦУ автономией в составе Константинопольской церкви, по аналогии с тем, как Константинополь относится к ПЦА, а также закрепить свое положение на Украине созданием признанной всеми юрисдикции для УПЦ МП. Это будет уже нормальным основанием для дальнейших переговоров. Конечно, всегда есть соблазн изолироваться от остальных и упиваться собственным величием, каноничностью и правотой, но история Церкви к таким инициативам была непримирима - все они постепенно сходили на нет.

В интернет попало письмо, отправленное из Московской патриархии главе Архиепископии русских церквей в Западной Европе архиеп. Иоанну (Ренето). Послание, подписанное архиеп. Антонием (Севрюком), руководителем Управления по зарубежным учреждениям, в ярких и привлекательных красках повествует, какие прекрасные перспективы ждут «Русский Экзархат» в составе МП.

Эксперты уже успели отметить все двусмысленные моменты этих обещаний. И то, что устав Архиепископии может быть в скором времени насильно приведен к принятым в МП стандартам и принципам, и то, что в Уставе РПЦ не предусмотрена такая структура как «архиепископия», и то, что право патриарха вносить изменения в список кандидатов на пост главы Архиепископии и утверждать его избрание является путем для прямого вмешательства и навязывания нужных Москве лиц. Уже когда было известно о решении Константинополя распустить Архиепископию, московский синод решил воссоздать свой западно-европейский экзархат с центром в Париже. В Западной Европе будут две параллельные структуры? Или все-таки здесь есть какой-то расчет об их будущем слиянии?

Все это говорит о недоверии патриарха к рю Дарю, которое отчетливо читается между строк, о явном делении на «иудеев» и «галилеян», а в перспективе - о том, что этой структуре светит судьба Эстонской церкви: быть «европейской витриной» малопривлекательной Московской патриархии.

Сторонники присоединения к Москве указывают на то, что Архиепископия создавалась как временное явление - до восстановление «нормальных условий жизни Русской Православной Церкви».

Вопрос в том, что в Париже считают «нормальными условиями». Казалось бы, раз Архиепископия полагает, что она хранит и воплощает в жизнь основные решения Поместного собора 1917-18 гг., то это и должно стать лакмусовой бумажкой для решения о возвращении. Но ведь именно с реализацией решений Собора у РПЦ очень большие проблемы. Кроме восстановления патриаршества, все остальные решения о преобразовании, реформировании церковной жизни «оказались нежизнеспособны и не были усвоены церковным сознанием» (из Патриаршего послания по случаю отмечаемого 100-летия Поместного Собора 1917-1918 гг.).

Пока в Русской церкви не проведена реформа, не воплощены в жизнь основные решения Поместного собора, нет реального участия белого духовенства и мирян в церковном управлении, не реализован принцип избрания церковной власти, нет прозрачности финансов, нет честного разговора о бывшем в советское время сотрудничестве с госбезопасностью, о каком воссоединении с Москвой может идти речь? Пока что остается только повторить слова одного из деятелей русского зарубежья (сказаны им о послевоенной реэмиграции): «Что-то таинственно-самоубийственное есть в этом возвращении».

Прошедшее во вторник заседание Синода принесло ряд новых назначений на ключевые посты в иерархии Московской патриархии. Эксперты высказались, рассказали всё про кланы, фаворитов, перспективы, а у батюшки Лютера одна мысль: Господи, жги 🔥

В дополнение к ней вот вам цитата из романа Никоса Казандзакиса «Последнее искушение» (диалог происходит на Тайной вечере):

«Иаков уже примирился с мыслью о [грядущей] смерти Учителя и теперь раскидывал умом, что им нужно делать на земле, когда они останутся без Учителя.
— Мы не можем противиться воле Божьей и воле Учителя, — сказал он. — Твой долг, Учитель, как о том говорят и пророки, — умереть, а наш долг — жить, дабы не пропали сказанные тобой слова, дабы утвердили мы их в новом Святом Писании, установили законы, возвели наши синагоги по всему миру, избрали наших первосвященников, фарисеев да книжников.
Иисус пришел в ужас.
— Так ты распинаешь дух! — воскликнул он. — Нет! Нет, я не желаю этого!
— Только так дух и может не обратиться в воздух и сохраниться! — возразил Иаков.
— Но так он не будет больше свободным, не будет духом!
— Достаточно, что он будет похож на дух. Для этого нам работы хватит, Учитель.
Холодный пот выступил на челе Иисуса».

Кадровая политика патриарха Кирилла: Казус Москвы.

Назначение викариев патриарха по г. Москве в последние несколько лет превратилось в какой-то безумный конвейер, который на выходе производит пшик.
Казалось бы, должность патриаршего викария (ведь, по сути, это заместитель главного руководителя крупной организации) и управление одним из московских викариатств требует от епископа довольно высокого уровня - и образовательного, и культурного, и гомилетического, и пастырского, и административного. Что мы видим на практике? Парад каких-то совершенно сторонних персонажей, непонятно на каком основании оказавшихся в столице. Эти персонажи образуют безумный круговорот, они сменяют друг друга, переходят из одного викариатства в другое, уезжают вообще из Москвы или внезапно появляются из каких-то глубоких российских недр.
Назначение викариев - это процесс, не поддающийся никакому логическому анализу. Тому можно найти много подтверждений.
Например, очень странно выглядит перемещение еп. Дионисия (Порубая) из Рязани в Туапсе и, через полгода, в Москву. Сначала (это из первых уст) патриарх поручает ему селиться и обустраиваться в Перерве (информация об этом просочилась и в кураевский блог), потом резко назначает его в Новоспасский.
Еп. Иоанн (Руденко) тоже кажется абсолютно случайной фигурой. Слетает отовсюду, куда его назначат.
В 2016 году он был избран епископом для Воркуты, через полтора года переведен в Москву, где начались его мытарства: 9 января 2018 г. назначен управляющим Северо-Восточным викариатством, 14 июля 2018 г. назначен наместником Новоспасского монастыря, 27 июля освобожден от управления Северо-Восточным викариатством и назначен управляющим Юго-Восточным викариатством, викариатством Новых территорий г. Москвы, а также благочинием ставропигиальных приходов и патриарших подворий в Московской области, 24 января 2019 г. освобожден от управления Юго-Восточным викариатством, 26 февраля 2019 г. освобожден от должности наместника Новоспасского монастыря г. Москвы.
И зачем нужно было дергать его из Воркуты? Сидел бы там тогда уж, все равно в Москве не пошло.
Или принцип таков, чтобы сперва взять случайного человека, поручить ему чем-то управлять, чтобы на практике проверить, как он справляется? Странный принцип, какой-то непрофессиональный. В какой еще организации руководство проводит такую кадровую политику?

Продолжение следует...

Кадровая политика патриарха Кирилла: Кланы и лобби

Эксперты и аналитики любят порассуждать о кланах и лоббистах, которые, якобы, продвигают в церковное руководство своих ставленников и создают группы влияния.

Такого рода конспирологические построения, безотносительно их истинности, весьма притягательны для читателей, так как создают видимость погружения в закулисье Московской патриархии и ощущение приобщенности к «тайному знанию». В условиях, когда реальные мотивы церковного руководства скрыты от глаз, такие построения нужны как минимум для заполнения информационной пустоты. Но у них есть одно очень слабое место - они представляют патриарха Кирилла зависимым и безвольным руководителем, которым манипулируют разные группы.
В реальности же все гораздо прозаичнее и проще. Единственный мотив патриарха в его кадровой политике - это оттенить свой тонкий ум толстыми брёвнами. То есть окружить себя ничем не примечательными серыми исполнителями, которых можно легко заменить на таких же не запоминающихся функционеров.

Например, Савва (Тутунов), с его образованием, культурным уровнем и настроениями, вполне мог бы стать ярким и харизматичным московским викарием. Но нет, он избран формальным епископом Зеленоградским, без викариатства. Зато Фома (Демчук), который понемножку успел побыть и викарным, и правящим архиереем, а больше особо ничем и не примечателен, получает в управление два викариатства и монастырь.

Кстати, из семи нынешних управляющих викариатствами трое получили духовное образование заочно, один был иподиаконом и, скорее всего, тоже особо не учился, один был быстро рукоположен и направлен на приход. Мы специально не указываем имена, потому что это не критика отдельных лиц, а критика порядков. Образованность не является основным критерием для церковной карьеры.

Так что дело не в кланах, а вернее, не столько в кланах, которые, конечно, существуют, но представляют собой не тайные ордена внутри РПЦ, а просто группки связанных между собой на личном уровне лиц, которые, бывает, друг друга тянут, а бывают - и топят. Вернее было бы сказать, что общий дух времени, господствующая в стране власть, общественные запросы и тенденции - это те волны истории, которые выносят на поверхность церковной жизни разную пену. Сменится политическая ситуация - и все эти сегодняшние образы и типажи канут в небытие. Нет, никого не будут уничтожать, они сами легко переобуются и наденут ту маску, которую подаст им жизнь.

Кадровая политика патриарха Кирилла: Шашки в седеющей голове

Ну и еще немного насчет кадровой политики в Москве. Институт московских викариев официально действует с 27 декабря 2011 года. За это время в 4 викариатствах трижды сменился управляющий, в 1 викариатстве дважды. Конечно, все это под прикрытием необходимости «активизации деятельности ... в области катехизации, миссии, социального служения, работы с молодежью» и ради личного участия архиерея в развитии приходской жизни (см. Журнал #154 заседания Свящ. Синода от 27-28.12.2011).

Такая частая смена руководителей - это не только свидетельство кадрового кризиса, но и доказательство отсутствия заинтересованности в качестве работы этих викариев.
К тому же, у каждого управляющего викария свой двор, секретари, келейники и прочая свита, которая, по недоброй российской традиции, мнит себя чрезвычайно важными шишками, имеющими доступ к телу. Каждое викариатство превратилось в миниатюрную модель Московской патриархии, в ее карликового клона.

Как можно было бы реформировать сложившуюся ситуацию? Во-первых, определить требования для назначения новых викариев. Они должны быть максимально высокими, чтобы должность викария патриарха оставалась бы на подобающем уровне, а не превращалась в проходной двор. Во-вторых, расставить приоритеты. Что в служении викария важнее всего - управленческие качества, его образование, пастырская деятельность? Исходя из приоритетов и подбирать кадры. Лояльность и системность, которые так ценятся сегодня, вообще должны перестать быть основополагающими критериями для продвижения в церковном служении.
В-третьих, чтобы активно работать и развивать церковную жизнь, у викария должна быть высокая мотивация. Нельзя, чтобы свое служение в Москве он воспринимал как проходное, как ступеньку в карьере и шаг к белому клобуку. Это порождает формализм и липовую отчетность. А для этого викарий должен понимать, что он тут надолго, что его не снимут просто так через полгода. А чтобы он не давал поводов для своей отставки, не творил глупостей и беспредела, что надо делать? Правильно, вести нормальную кадровую политику.
В-четвертых, нельзя забывать о мнении духовенства, которое оказывается в подчинении викария. Понимаю, что для МП это звучит дико, но учитывать мнение духовенства необходимо ради эффективного функционирования церковных структур. Принцип «нагружайте их работой еще больше» говорит об абсолютной безразличности священноначалия к приходскому клиру, на котором держится все благосостояние церковных верхов. Это сейчас клир молчит и терпит, но придет время, когда он скажет свое слово и заставит с собой считаться.

Если у вас есть свои варианты, которые вы можете обосновать, пишите нам на почту.
Самые интересные будут опубликованы
batushkaluther@gmail.com

Отрывок из письма одного из наших подписчиков, который комментирует опрос о первых шагах церковной реформы:

«<...> И, наконец, собственно, тот пункт, который надо реализовать прежде всего, — возможность для духовенства трудиться на светской работе. Это даже, скорее, должно быть обязанностью.

Именно это, по моему мнению, должно дать духовенству экономическую и моральную свободу от диктата своего правящего архиерея и общины (которая нередко является православнуто-взбалмошной).

Именно эта независимость должна позволить духовенству затем организовать священнический профсоюз и не бояться (или не сильно бояться) запрета или лишения сана за членство в нём.

И именно это запрещают и боятся многие архиереи, потому что понимают, ЧЕМ им это грозит. Они придумывают всякую чушь, что нельзя работать двум господам, они рукополагают пацанов, чтобы они — будущие священники — не имели образования, и, соответственно, этой независимости от епископа.

Известно, что даже апостол Павел трудился, чтобы прокормить себя. И уж тем более это подобает делать семейным священникам. Да, это будет влиять на занятость священника, на его способность уделять прихожанам время, но другого способа выхождения из-под зависимости лично я не вижу»

Приближается Великий пост и по новой начинаются рассуждения, что «пост - это не диета» и что «главное - не есть людей». Кто-то будет говорить о том, что на самом деле лучше есть курицу, чем морепродукты, кто-то будет вспоминать Иоанна Златоуста с его заботой о бедных, кто-то начнет снова доказывать, что в пост можно заниматься сексом... Эту шарманку мы слышим каждый год и всегда примерно на один мотив. Эти «либеральные» рассуждения в своей сути очень напоминают банальные диетологические рекомендации из противоположного лагеря о том, что в пост можно есть то-то, а нельзя то-то. В обоих случаях в основе лежит убежденность, что православные верующие не могут и не должны сами определять свою меру поста. Диктат традиции, диктат клира никуда не уходит, просто часть рассуждающих готова поступиться какими-то традиционными постулатами, а часть - не готова. Конечно, со стороны народа Божьего очень высок спрос на то, чтобы им сказали, как правильно, или дали бы официальное послабление. Сами миряне не готовы, не чувствуют необходимости самостоятельно определиться. Им нужно, чтобы им указали, научили, дали отмашку на нарушения. Это снимает с них всю ответственность.
Церковь, к сожалению, не учит людей ответственности за самих себя и свою духовную жизнь. Это не проблема РПЦ, это проблема Церкви как таковой. Ценность человеческой свободы и самоопределения в Церкви постоянно подвергается сомнению. Поэтому, например, в рассуждениях о посте постоянно делаются отсылки к авторитету Церкви - либо к необходимому послушанию Ей, либо к необходимому возвращению «к истокам».
Как церковные люди (неважно, либералы или консерваторы) посмотрят на своего собрата, который скажет им: «я сам для себя решил, что в этот пост отказываюсь от кофе» или «я решил, что буду поститься в другие даты»? Скорее всего, как на человека, отбившегося от коллектива, выдумывающего что-то свое и, поэтому, чужого.
Почему бы духовенству не начать этот Великий пост с того, чтобы объявить: «Богу все равно, что у вас в тарелке. Определяйте меру своего телесного воздержания самостоятельно и не чувствуйте за это никаких угрызений совести»? Гораздо важнее сейчас научить людей свободе и духовной самостоятельности, чем насильно загонять их в жёсткие или не очень жёсткие, но рамки.

В качестве небольшого дополнения к предыдущему посту о посте - документ из параллельной вселенной, а вернее, из эпохи христианского возрождения 60-х годов. Поскольку момент, когда его необходимо было принимать, благополучно упустили, то теперь этот текст представляет собой исключительно исторический интерес и никак не влияет на современную повестку.

Материалы Комиссии при Священном Синоде РПЦ по разработке каталога тем Всеправославного Предсобора, 1968 год

III. Церковный строй
Г. Приведение церковной дисциплины о постах в соответствие с требованиями современности.

Пост есть сугубое воздержание христианина, простирающееся на душу и тело со всеми их силами и чувствами.
<...> Св. Церковь всегда была рассудительна в вопросе о посте и не налагала бремени, которое было бы непосильно человеческому организму.
Постепенно различные постановления о постах, которые возникали с разной практикой в поместных церквах, стали общепринятыми сначала в монашеской жизни, а потом перешли в практику для всех членов Церкви. <...> Рассматривая практику соблюдения постов в Церкви первых веков, мы считаем, что возвращение к прежней дисциплине соблюдения поста может удовлетворить требованиям современности. При этом мы считаем нужным из общей массы верующих выделить монахов, обязанных особой строгости жизни. Для монахов дисциплина о постах остается без изменения. Для немонашествующих нужно оставить пост в таком виде, в каком он был в древней Церкви, т.е. выделить особое значение Великого поста, а также среды и пятницы в отличие от других постов, которые должны быть ослаблены.

1. Великий пост

Это древний, общеобязательный и самый строгий пост. Великий пост должен быть сохранен по каноническому авторитету и значению в своей традиционной продолжительности. Учитывая древнейшую практику, в субботу и в воскресенье, в течение всей Четыредесятницы, должно быть ослабление поста <...> Страстная седмица должна сопровождаться строгим постом. От Пасхи до отдания праздника не должно быть поста в среду и пятницу. Также как и Святки, весь пасхальный период должен быть вне поста, согласно практике древней Церкви <...>

2. Рождественский (Филиппов) пост

В древней Церкви он был известен как трехдневный пост перед великими праздниками Рождества Христова и Богоявления, потом, после отделения празднования Богоявления, рождественский пост был пятидневным, недельным, двухнедельным и даже сорокадневным. Теперь Рождественский пост в монастырях должен быть сохранен с прежней продолжительностью. Для немонашествующих - ослабленным, с исключением поста в субботу и воскресенье, но с сохранением строгого поста в дни предпразднства (от 20 декабря до 25).

3. Апостольский (Петров) пост

Апостольские постановления точно обозначают семидневную продолжительность этого поста. По свидетельству Вальсамона, монахи этот пост содержали с недели Всех Святых до праздника св. апостолов Петра и Павла.
В настоящее время монахи должны сохранить его полностью. Немонашествующие постятся в его последнюю неделю.

4. Успенский (Богородичен) пост

По свидетельству Никона Черногорца, некоторые христиане постились с 1 августа до праздника Успения, разрешая пост в праздник Преображения. По другим свидетельствам истории - успенский пост начинался после Преображения. Теперь Успенский пост должен быть сохранен с прежней продолжительностью, но с ослаблением в субботу и с отменой в воскресенье и в день Преображения Господня.

Великие и храмовые праздники (кроме Воздвижения Креста Господня) отменяют пост, если они по календарю выпадают в постные дни. По установившейся практике считать возможным вкушение рыбы во все постные дни, кроме дней особо строгого поста. <...> Итак, учитывая требования современности, мы предлагаем приблизиться к практике, освященной древней Церковью. Это во многом облегчит пост и в то же время не нарушит церковных отеческих преданий. Монахам же, добровольно избравшим постническое житие, и всем желающим членам св. Церкви - все посты оставляются в их традиционном виде. Св.

Церковь похваляет их подвиг и ревность о спасении. <...>

Самым популярным вариантом ответа на вопрос о первой мере русской реформации стал ответ «Введение прозрачности финансовых потоков и отчетности на всех уровнях» (22%). Вопросу церковных денег батюшка Лютер посвящал три своих поста: раз, два, три.
Поэтому сегодня остановимся на втором по популярности пункте - «Введение принципа выборности церковной власти» (16%). Разговоры о выборности духовенства периодически возникают среди неравнодушных православных христиан в России. Обычно они разбиваются об апорию «а кто будет выбирать?» и на этом останавливаются. Редко, когда авторы предлагают какие-то конструктивные варианты.

Предварительные замечания: выборы на разных уровнях и членство в приходах

Выборы церковной власти могут проходить на разных уровнях. Эти уровни следующие: избрание патриарха, избрание главы митрополии, избрание епархиального архиерея, избрание викарного архиерея, избрание благочинного, избрание настоятеля, избрание приходского клира. Прежде, чем писать о каждом из них, важно разобрать одну очень важную тему, которая имеет непосредственное отношение к выборности - тему членства в приходах .
В тех поместных церквах, где существует выборность клира, ее основой является наличие фиксированного членства в приходах и приходских списков, которые на период выборов становятся списками избирателей. То есть голосование проводится только на тех приходах, где существуют утвержденные правящим архиереем списки прихожан (например, приписные храмы не имеют таких списков, так как не являются самостоятельными единицами). Это и есть ответ на пресловутый вопрос «кто будет выбирать?». Выбирать должны те, кто являются прихожанами не просто на словах, но имеет такой статус официально.
Проблема в том, что нынешний Устав РПЦ максимально расплывчат в своем определении «прихожанина». «Прихожанами являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом» - поясняет нам Устав РПЦ (XVII, 31). «Живая связь» - это определение из того же разряда, что и «чувства верующих». Очень расплывчато, неопределенно и неясно, с большим диапазоном субъективных толкований.
Впрочем, этой расплывчатостью можно воспользоваться уже сейчас и сформировать на приходе список членов общины, имеющих «живую связь с приходом» по тем критериям, которые настоятелю и самим прихожанам кажутся верными. Например, членом общины может стать только тот, кто прошел длительную катехизацию. Или тот, кто на протяжении года (или другого срока) регулярно посещает храм и участвует в Таинствах. Или тот, кто не просто участвует в Таинствах, но и принимает участие в приходских проектах. К сожалению, в условиях отсутствия нормального определения в Уставе такой творческий подход в разработке критерия членства - это единственно возможный вариант. Он чреват вкусовщиной, но пока другого выбора (кроме бездействия) нет.

Кстати, у фиксированного членства в приходе есть и теневая сторона. В некоторых европейских странах (я говорю о Скандинавии) членство в приходах предусмотрено законом и от размеров общины зависит объем государственных дотаций. Само собой, ради финансирования (зачеркнуто) ради соблюдения закона МП-шные приходы также имеют фиксированное членство - чтобы вступить в общину, надо заполнить анкету, которая затем подается в органы госвласти. Это провоцирует появление «мертвых душ» - тех, кто формально числится членом общины, но реально им не является.

Итог: в ходе реформы должно быть предложено конструктивное и четкое определение того, кто такие прихожане. В основу этого определения должны быть положены требования подготовки к вступлению в общину, регулярного участия в приходских богослужениях и приходской жизни. На основе этого определения и будут сформированы приходские списки, которые должны отражать реальную картину состава прихода.

Продолжение следует...

Итак, выборы церковной власти.

1. Выборы патриарха

Напомним принятую в РПЦ процедуру (она зафиксирована в Положении об избрании Патриарха Московского и всея Руси). Архиерейский собор тайным голосованием определяет трех кандидатов в предстоятели из списка, который был составлен Синодом. В этот список попадают все епископы РПЦ, соответствующие критериям, предусмотренным Уставом для кандидатов на патриарший престол. Эти критерии стоят того, чтобы привести их целиком, так как некоторые из них больше напоминают критерии для избрания главы мафиозного клана: архиерейский сан, высшее богословское образование, «достаточный опыт» епархиального управления (достаточность опыта определяет Синод?) , добрая репутация и доверие иерархов, клира и народа (я не шучу, так и написано, видимо, соответствие этому критерию также определяется Синодом), «доброе свидетельство от внешних» (опять слишком абстрактно, но мы уже знаем, за кем последнее слово), возраст старше 40 лет (Устав РПЦ IV, 17).

Из трех кандидатов, избранных архиереями, те же архиереи, но уже вместе с некоторыми мирянами, на Поместном соборе, путем тайного голосования, избирают патриарха. Побеждает тот, кто набрал большее число голосов.

Назовем эту модель «нисходящей» - три кандидатуры выносятся на Поместный собор (который как бы представляет полноту Русской церкви) сверху - органом, которому принадлежит высшая власть.

Что может предложить здесь церковная реформа? Как принцип - ограничение архиерейской и, в частности, синодальной власти во всей процедуре.

Возможна модель, которую можно назвать «восходящей» - кандидатуры определяются путем голосования на приходах и подаются «наверх». Как это возможно осуществить? Очень просто, если мы вспомним, что для голосования необходимы в обязательном порядке приходские списки.
Итак, в означенный день на приходах собираются члены общин. Им представляют список лиц, которые могут претендовать на патриаршество (список формируется на основе четких и объективных критериев). Они вносят в бюллетени одно имя. Голоса подсчитываются. Те три архиерея, которые набрали по итогам приходского голосования на всей территории РПЦ большее число голосов, выходят во «второй тур» - их имена подаются Архиерейскому или Поместному собору, который и выбирает предстоятеля.

Также вполне возможен и приемлем вариант, когда кандидатуры определяются членами Поместного собора. Более того, именно такая процедура и предписывалась Поместным собором 1917-18 гг.
Согласно определению о порядке избрания Святейшего Патриарха от 31 июля (13 августа) 1918 года, выборы должны проходить в три этапа. На первом заседании каждый член собора пишет «на особом листе» одно имя и в закрытом конверте подает председателю. Так формируется список кандидатов, которые не обязательно должны быть из числа архиереев. Этот список оглашается собранию. Если есть самоотводы, то список корректируется. На втором заседании делегаты подают председателю перечень из трех имен, выбранных ими из утвержденного ранее списка. Те трое священнослужителей, которые набрали большее количество голосов, выходили в третий тур. На третьем заседании патриарх избирался жребием.

Кстати, в дни торжеств по случаю 100-летия Поместного собора 1917-18 гг. мы слышали много сладких речей о том, что главная функция собора заключалась в восстановлении патриаршества. Как мы видим, патриаршество было восстановлено и, подобно монстру из хороров, сожрало своего восстановителя.

Продолжение следует...