Визит патриарха в Страсбург: заметки на полях

Слова патриарха Кирилла о «трех храмах в сутки», строящихся в пределах Русской церкви, вызвали очень активное обсуждение и множество комментариев. Во-первых, справедливости ради, надо отметить, что выходит все-таки не 3, а 2,5 храма: 38 649 храмов в 2019 году минус 29 263 храма в 2009 году = 9 386 храмов за 10 лет = 938,6 храмов в год = 2,5 храма в день.
Во-вторых, никто за обсуждением цифр не обратил внимания на контекст. Вот эта цитата: «Мы как народ вынесли очень большой урок: без Бога невозможно построить счастливую жизнь. Потому мы и строим по три храма в сутки и верим, что и на Западе, где, может быть, картина несколько иная, настанет время, когда люди снова осознают необходимость того, чтобы духовная жизнь становилась все интенсивнее» (отсюда). Забавная логика - число храмов напрямую связывается со счастливой жизнью (чем больше храмов, тем счастливее люди - так, что ли?). Однако, раз уж патриарх обращается к авторитету статистики, то и это его утверждение о соотношении счастья и храмов тоже с ее помощью проверяется. Ведь данные есть не только по числу строящихся церквей, но и по «уровню счастья». В рейтинге стран мира по уровню счастья (World Happiness Report) Россия занимает 68 место (аккурат между Пакистаном и Филиппинами), а Франция - 24. Это, как минимум, повод задуматься, точно ли есть связь между одним и другим. Не поленитесь заглянуть в исследование, у него сложная и комплексная методология, это вам не утверждения с потолка собора всех святых (конспект по-русски здесь).

Потом, говорить в присутствии епископа этого региона о том, что на Западе духовная жизнь какая-то не такая, не интенсивная и, вообще, монсеньор, берите пример с РПЦ - это, как минимум, невежливо. Но что поделать, привычка доминировать над всеми остальными архиереями прочно въелась в душу, ее не вытравишь.

Другой забавный комментарий был сделан патриархом на встрече с мэром Страсбурга Роланом Рисом: «К сожалению, находясь во главе официальной делегации, трудно посмотреть на Страсбург так, как это мог бы сделать любой турист, потому что воспринимаешь город только через окно автомобиля. К счастью, я неоднократно бывал в Страсбурге еще в то время, когда мог просто пешком ходить по улице». Ну да, от поклонников нет отбоя, все так и норовят броситься под благословение, так что даже пешком пройтись не дадут. Отмечу, что из слов патриарха следует, что именно «нахождение во главе официальной делегации» мешает ему ходить пешком. Не плотный график, а именно то, что он во главе. Воистину, как говорил Екклезиаст, всему свое время, и время всякой вещи под небом: есть время ходить пешком, и время ездить на автомобиле.

Ну и последнее. На встрече с верховным комиссаром Совета Европы по правам человека Дуньей Миятович патриарх отметил, что «Русская Православная Церковь уже на протяжении многих лет обращает пристальное внимание на тему прав человека. В частности, в 90-х годах Святейший Патриарх Кирилл <...> написал две статьи, излагая свой взгляд на проблему прав человека. Эти мысли потом легли в основу документа “Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека”». Видимо, упоминание целых двух статей из 90-х и малоавторитетного официального документа должно представить РПЦ в образе пламенного борца за права человека. А в более привычных и родных условиях можно будет продолжать рассуждать о правах человека как об источнике «ереси человекопоклонничества». Но в Страсбурге, само собой, такая риторика совсем не с руки.

К теме имперской церкви

Христианская церковь слишком долго болела имперскостью. Так долго, что уже сама не уверена, было ли когда-нибудь по-другому. И главным симптомом этого тысячелетнего недуга, по мнению батюшки Лютера, является ложно понимаемое единство. Все церковные юрисдикиционные конфликты крутятся вокруг аксиомы «единство лучше разделения». Никто не задумывается над этой красивой фразой, все её принимают на веру. Но батюшка Лютер, как известно, человек сомневающийся, мятущийся, дерзнёт здесь поколебать этот устой. Как и всё в экклезиологии (об этом у нас был пост) церковное единство касается только дружбы епископов между собой, при этом их кормовая база - приходы - здесь голоса не имеет. Эта несправедливость, пожалуй, первое, что нужно исправить при реформировании Церкви.
Единство приходской общины - вещь естественная, оно зиждется в первую очередь на Евхаристии, на общности быта членов общины, на личности пастыря (хотя здесь очень часто бывают перегибы). Слова Господа «ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18:20) явно относятся не к епископам, а к общине. Возможные конфликты и разделения в общинах при нормальных условиях не требуют масштабных боевых действий, единство общины не нужно защищать канонами, отпускными грамотами и прочим.
Но не так обстоят дела с единством епархий и поместных церквей. Всё дело в том, что над-общинные объединения - вещь абсолютно искусственная, чуждая Евангелию, поэтому и нуждающаяся в постоянном поддержании. Давайте напряжёмся и на секунду выбросим из головы вбитые туда убеждения о необходимости епархий и поместных церквей. Зачем они нужны? Где хоть один евангельский довод в пользу их существования? «Епархии и поместной церкви проще взаимодействовать с государственными институтами и отстаивать традиционные ценности в современном обществе» - слышится металлический голос со стороны ХХС. Вот в этом-то и кроется зараза имперскости. Церковь хочет быть с империей на равных. Но какая это церковь? Это корпорация феодалов. Кто сказал, что самоуправляемые общины не составляют Тело Христа? Тот, кто так думает, отрицает всё доконстантиновское христианство вместе с мучениками, апостолами и Христом.
"Что же ты, батюшка Лютер, предлагаешь? Упразднить епископат?" Нет, батюшка Лютер предлагает вернуться к изначальному понимаю епископа как главы общины, а не многих общин. В Деяниях (20 гл.) и других местах Нового Завета, где речь идет об устройстве Церкви, вовсе не делается различия между епископами и пресвитерами.
Чтобы предложение не звучало слишком нереалистичным, можно рассмотреть следующий вариант. Нынешние епископы становятся во главе наиболее многочисленных общин, а «белые» настоятели уравниваются с ними в правах, церковь управляется постоянно действующим выборным органом из всех ее членов и назначаемым им Высшим церковным советом. А во главе - Христос. Отказаться от идеи единства Церкви как единства епархий значит сбросить колоссальный балласт.
В качестве вариации можно еще предложить такое устройство, при котором епархиальная структура сохраняется, но епископы становятся не полноправными хозяевами приходов, а просто координаторами взаимодействия общин между собой и администраторами.

Недавний опрос батюшки Лютера показал, что одна треть проголосовавших считают большой несправедливостью в РПЦ бесправность клириков перед священноначалием. Действительно, это одна из ключевых проблем и батюшка Лютер уже посвящал ей несколько публикаций (раз, два, три, четыре). Что можно было бы добавить?
Девушка, чей отец был алкоголиком, с высокой долей вероятности найдет себе такого же мужа, чтобы повторить судьбу своей матери, просто потому, что она не знает других способов строить отношения с мужчинами. Избранный ею в мужья алкоголик своим поведением будет давать ей смысл жизни и целую палитру эмоций - любовь, ненависть, страдание, прощение, переживания о непутевом муже, подвиг. Если девушка верующая, сюда же прибавятся аутотренинг на тему «семья это крест», «надо молиться за супруга» и песенки про смирение.
То же самое мы видим и в отношениях клира и епископата. Это тоже своего рода созависимые отношения, в которых клирики, подобно забитым женам, обязаны терпеть и смиряться, а архиереи, как и мужья-алкоголики, - лютовать и чинить беспредел, иногда милостиво одаривая своих подопечных минутами любви и ласки. Усугубляются отношения тем, что манипуляция происходит «в особо крупных размерах» - понятиями служения Христу, самоотречения, жертвы, спасения, вины. Да, высокие слова, но те, кто их произносит, сами «не отвечают за базар». Они не знают воли Божией наверняка и не говорят от Его имени, а зачастую просто делают Его разменной монетой в своем стремлении управлять людьми.
Выйти из созависимых отношений непросто, но возможно. Начало всех начал - признать, что епископы не поменяются, не имея на то желания (а поскольку нынешняя система церковной вертикали полностью удовлетворяет их потребности, то желание возникнет не скоро). Но можем поменяться мы - приходское духовенство.
В первую очередь надо отринуть все эти православные мантры про «преемников апостолов», благодатное служение епископов (неужели благодать оправдывает издевательства и жесткость?) и фразочки типа «послушание паче поста и молитвы». Это очень сложно, потому что периодически возникает ощущение, что ты предаешь если не Самого Христа, то, как минимум, церковь и православное вероучение. Но это как раз говорит в нас наша созависимость.
Батюшка Лютер готов поделиться своим опытом - сидя однажды в приемной правящего архиерея и дрожа от страха и волнения, его (наверно, на фоне стресса) вдруг поразила мысль, что владыка - это обычный мужчина средних лет, немного старше по возрасту, с недостаточным уровнем образования, со своими надеждами, разочарованиями, представлениями и «подвалом». Да, он имеет определенную власть - но не надо мной самим, а только над моим положением в этот конкретный момент. А это хоть и может быть болезненно, но не смертельно. Так что научитесь видеть в своих архиереях простых (иногда даже чересчур простых) людей. Иными словами, развенчайте в своей голове образ «князя церкви».
Сделав это, можно адекватно оценить свои отношения с начальством и расставить приоритеты. Что важнее - быть независимым и несломленным? Пожалуйста, но у этого выбора будут как положительные, так и отрицательные последствия. А может вы вполне готовы, без ущерба для самоуважения, потерпеть одергивания, выговоры и крики ради того, чтобы сохранить доходное место или просто неплохую зарплату и стабильность? Ну что ж, это ваше право. Только важно понимать - быть карьерным попом, который при этом будет гордым и независимым, не получится. Точно также, как не получится реализовывать идеи обновления церковной жизни и ничем за это не платить.

Еще важно четко себе сказать - мы сами «вписались» в эту систему отношений. Отчасти, конечно, под влиянием абсолютно розовых представлений о чудесном «корабле спасения» и не очень искренних советов священников, которые не посчитали нужным рассказать нам, как оно на самом деле (а еще чаще получалось, что мы и сами все знали, но шли «спасать церковь»), однако конечный выбор был за нами. Мы сами сюда пришли, но сами можем и уйти, никто нас за руки хватать не будет. Да, запрет или, тем паче, извержение из сана - это трагедия, сопровождаемая сильным внутренним сломом. Но даже на этой трагедии жизнь не заканчивается, а уж власти ввергнуть в адский котел у священноначалия точно нет. Правда, чем позже решишься на уход, тем сложнее будет приспособиться и начать жить по общим правилам, но такова реальность.
И последнее - надо помнить, что с нами делают ровно то, что мы сами позволяем с собой делать. Если нет у нас любви и уважения к самим себе, то и у других его не будет.

Религиозных людей можно разделить на два типа - тех, кто постоянно ощущает между собой и Богом какое-то препятствие, средостение, мешающее ему полноценно общаться с Небесным Отцом. И тех, кто уверен, что между ним и Богом нет никакого рода преград.
Иными словами, все христиане, не только русские православные, делятся на свободных и несвободных.
В традиционном благочестии как-то не сильно прижилась замечательная идея апостола Павла о том, что Христос вперёд уплатил все наши возможные и невозможные долги: «Вас купили за большую цену, так не становитесь рабами людей!» (1Кор 7:23). Вот уже третью тысячу лет ученики Иисуса пытаются подороже продать свою свободу... Ему же! Ему, сказавшему: «Я уже не называю вас рабами, потому что раб не знает, что делает его господин; но вас Я назвал друзьями, потому что всё, что услышал от Отца Моего, Я поведал вам» (Ин 15:15)! Многочисленные аскетические опыты отцов-пустынников основаны на параноидальном страхе какого-то подвоха («испытания») со стороны Бога, тотальном, доходящем до шизофрении, недоверии Ему и самому себе. Почти вся православная духовность – игра в «кошки-мышки» под прицелом канонов и правил. Однако, благодаря Ивану Фёдоровичу Карамазову, мы знаем, что в действительности покупателем свободы является не Христос, а Великий инквизитор. И тут мы имеем дело с классической коррупционной схемой на зависть любому «собранию жуликов и воров», потому что наиболее успешными продавцами человеческой свободы являются монахи, но они же, узурпировав всё церковное управление, стали и её покупателями. Схема работает безотказно: продают свободу своим же.
Как это работает? Монахи нам навязывают, как именно нужно понимать свободу во Христе, говорят, какая она «согласно преданию и святым отцам», а потом, чтобы нам стать «полностью свободными», требуют отдать нашу свободу им - либо в прямом смысле («послушание превыше всего»), либо в переносном (не позволяя иметь мнение, отличное от их собственного). Они узурпировали свободу, навязав свое понимание, а потом замкнули ее на себе.
Вспомним, что и святые, и канонизированная духовная литература и даже, в значительной степени, духовное образование – всё принадлежит монахам! В попытке критически рассмотреть роль монашества в церкви и сослаться-то не на что! Единственные, кто могут остановить эту «серую хворь» - проснувшиеся и отключившиеся от «матрицы». Вот почему монашество так беспощадно борется со свободной волей. Вот почему у иерархов на всё один ответ: «а кто благословил?». Именно сюда и надо бить! Пора разрушить этот порочный круг! Батюшка Лютер предлагает по-евангельски начать с себя - проснуться однажды и стряхнуть с себя путы несвободы: все эти искушения, испытания, страхования, благословения, вразумления, чтобы насладиться наконец абсолютной свободой из рук Христа без всяких подвохов. Потом смело пойти навстречу всем этим бедным коррупционерам, обманувшим и продавшим самих себя, которым нечего будет нам противопоставить! Их аргументы работают только в парадигме рабства и всеобщего унижения, но, слава Богу, никакой реальной власти, кроме той, что позволяем им мы, они не имеют. Среди них тоже огромное количество жертв, которые с удовольствием потянутся к свету, лишь увидев один его лучик в добрых глазах просветлённого свободного христианина!

Батюшка Лютер позволил себе небольшой отпуск и посетил малые города вокруг Московии, многие из которых известны как жемчужины Золотого кольца. Автопробег проходил по Сергиевому Посаду, Переславлю-Залесскому, Ростову, Юрьеву-Польскому, Суздалю, Владимиру, Гусь-Хрустальному, Коломне.
И хотя все это - известные туристические центры, из нормальных дорог там только одна - центральная, носящая, как правило, незамысловатое название (Ленина, Советская, Комсомольская, Главная или, как в Сергиевом Посаде, проспект Красной армии). Отреставрированы фасады домов на этой центральной улице, но это все. В каждом городе есть небольшой ухоженный пятачок -островок туризма, а вокруг разруха. Хотя во все эти города вкладывают баснословные бюджетные деньги. Сделана и выпущена масса сюжетов с фотографиями и видео загибающихся городов, но что это даёт? Ничего. Кругом коррупция, с которой реально готовы бороться только отдельные энтузиасты.
И где же обличающий голос Церкви? Нет его. Зато есть старцы илии и власии, а также разного уровня иерархи, готовые лизать задняя в обмен на лояльность и пожертвования. Ради чего? Чтобы возрождать духовные скрепы? Чтобы строить новые гигантские храмы? Но при этом множество старых храмов по всей России стоят разрушенными, поруганными еще после гонений и Великой Отечественной войны. За редким исключением что-то восстанавливается, консервируется, но, как правило, силами волонтеров, людей, не безразличных к будущему России. Где чиновники? Где архиереи? Что они делают со всем этим изуродованным прошлым? Как они работают над ошибками своих предков? Ответ - никак. Они вместе создают потемкинские деревни, красивую картинку Святой Руси, за которой гниль и разруха. Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть.
Нужно быть слепым или злонамеренным человеком, чтобы вещать на публику, что ежедневно в Русской Церкви открывается по три новых храма. Безвкусные, низкокачественные, типовые громадные постройки, не нужные в таком виде и за такие деньги общинам, которые часто не имеют средств на их обслуживание и содержание. Зато очень нужные и выгодные властям в рамках существующей градостроительной политики под названием «Разрушим, под видом реконструкции застроим и продадим все, что только можно. А где нельзя - тоже разрушим, застроим и продадим».
Конечно, можно только приветствовать решение Синода взяться за «аварийные и руинированные храмы, являющиеся памятниками архитектуры», но сперва хотелось бы посмотреть, какими будут результаты. Будет ли проведена грамотная реставрация или памятники архитектуры будут восстановлены абы как и заставлены софринской утварью?
Вот так батюшка Лютер путешествовал в прошлое, где в городе N-ске на улице Ленина, напротив памятника вождю, стоял полуразрушенный древний храм, а в сквере у торговых рядов, над покосившимися хибарами местных жителей, высилась бетонная уродливая громада с золочеными куполами - храм в честь покровителя космического пространства и нижних слоёв атмосферы.

Высокопоставленный церковный спикер (nomina sunt odiosa, дело не в его личности, а в том, что он выражает дух системы) высказался на тему ареста журналиста Ивана Голунова. Высказался в духе «не знаю, виновен или нет, всякое возможно, никто даже про самого себя не знает, на что каждый из нас способен». Видимо, этот пост в тг-канале призван произвести впечатление взвешенного рассуждения, но читается он совершенно иначе. В нем есть вроде призыв к справедливому и аргументированному решению, которое исходит из принципа презумпции невиновности. Но проблема не в том, что «ах! мы точно не знаем, а вдруг он виновен», а в том, что задержание и содержание в сизо этого конкретного человека (и сотен других) сопровождалось нарушениями закона, унижениями, побоями, фальсификациями. Неужели этого недостаточно? Как можно со своей высокой позиции вещать про справедливость, когда ее уже нет? Любой человек, вне зависимости от того, виновен он или нет, имеет право на достойное и человеческое обращение. И даже доказанная виновность не делает его существом, с которым можно творить что угодно. Ну почему церковь об этом забыла? Похоже, что мы приближаемся к какому-то дикому «православному фашизму», при котором человек должен доказывать не только властям, но и церкви свое право на уважительное обращение и свое человеческое достоинство.
...Наверно, этот церковный чиновник долго думал, как ему выразить переполнявшие его чувства, молился, советовался с духовником, но в порыве праведной жажды справедливости забыл упомянуть, что он сам и вся РПЦ давно и свято верят в «презумпцию законности» любых действий государства. Уважаемому спикеру, видимо, сложно сконструировать в своем уме абсурдную российскую реальность, когда правоохранительные органы, суд и государственные правозащитники (!) оказываются по одну сторону баррикад и действуют заодно.
И отдельно скажем про «презумпцию невиновности». В РПЦ ее давно сменила «презумпция виновности» клирика перед системой. Смешно смотреть, как церковные бонзы жонглируют терминами и достают из рукава тот козырь, который выгоден им в конкретный момент, благополучно пряча все остальные.

Бедные, бедные наши миряне! Мы, попы, не даем им никакой возможности для радости, любви и мира!
Батюшка Лютер часто смотрит на наших прихожан и удивляется, что, при всех трудностях жизни, некудышнего у всех здоровья и прочих проблемах, они ещё из последних сил приходят в наши храмы, где их очень часто добивают совсем, запугивая множеством страхов, взваливая неудобоносимые бремена и делая рабами множества навязчивых действий и идей. А потом мы же сами начинаем их за это ругать и высмеивать. А кто их сделал такими? А чему мы их научили, чтобы они вышли из этого состояния? Мы показали им какой-то иной путь, Свет Христа и любви?

Пока вся Россия следила за резонансным делом Ивана Голунова, в РПЦ, которая традиционно копирует наше государство как в плохом, так и в хорошем, появился свой «Голунов». Речь идет о священнике Димитрии Диденко, директоре Варницкой гимназии.
9 июня о. Андрей Кураев опубликовал пост, где говорилось, что наместник Троице-Сергиевой лавры епископ Парамон запретил о. Димитрия (директор Варницкой гимназии по должности является клириком лавры) в служении на три месяца, якобы, за литургию на русском языке. Потом выяснилось, что не совсем за это, а скорее за то, чтó в церковной среде (совершенно неоправданно и бездумно) принято называть «обновленчеством». «Обновленчество» - это такое обвинение, которое можно подкинуть кому угодно. Особенно если священник действительно неравнодушен к своему служению, заботится о том, чтобы литургия была понятна, все в ней было бы на своем месте. Короче, по меркам священноначалия, ведет настоящую подрывную и разоблачительную работу. Конкретно в случае директора Варницкой гимназии, как сообщает тот же кураевский блог, имело место служение литургии на церковно-славянском, но с общенародным пением, лобзанием мира, чтением молитв вслух, переносом великой ектеньи на ее исконное место и всеобщим причащением. Короче, такого у нас не забывают и не прощают.
История, однако, просочилась в жж и фейсбук. И уже спустя несколько дней в социальных сетях появилась информация, что о. Димитрий «продолжает свое служение в полноценном формате». Если это действительно так, это повод для радости - неравнодушный священник вернулся к служению службы Божией, несправедливость устранена, мракобесы посрамлены.
Но РПЦ не была бы самой собой, если бы причины этого, как в случае с Голуновым, были бы исключительно в активности «церковно-гражданского общества». Сколько уже было случаев огласки, которая ни на что не влияла... Как кажется батюшке Лютеру, мнение общественности никого особо не интересовало. Видимо, запрет, если он был, сам по себе был нелегитимен. Парамон как викарий патриарха не имеет права накладывать самовольные прещения, он должен подавать рапорт Святейшему. Но этого, судя по всему, не было. Наместник ТСЛ превысил свои полномочия, покусился на власть «главного пахана», об этом стало известно и он получил по носу. Только так можно объяснить всю оказавшуюся в интернете информацию.
Впрочем, вся эта история символична и отчасти показательна. Потихоньку, со скрипом и колоссальными усилиями, Россия меняется, а вместе с ней вынужденно поменяется и церковь. Становление гражданского общества неминуемо повлечет за собой церковную реформу. Поэтому участие в этом становлении - это на сегодня актуальная христианская обязанность.

Из МДА сообщают, что билеты государственного экзамена, который состоялся в московских духовных школах на этой неделе, были заранее распределены между студентами бакалавриата. Каждый из них знал, какой вопрос ему выпадет, поэтому мог основательно подготовиться.

Члены экзаменационной комиссии, которые были не в курсе того, что администрация решила провернуть такой трюк, отмечали удивительно высокий уровень подготовки учащихся. В итоге, однако, преподаватели поняли, что руководство и студенты просто обвели их вокруг пальца и выставили идиотами. В итоге уже почти для всех в академии не секрет, что экзамен был подтасован и что каждый из ребят готовил один конкретный билет, который потом ему и достался.

Батюшка Лютер предполагает, что инициатива слить экзамен исходила от ректора, архиеп. Амвросия, которому важно продемонстрировать начальству позитивные результаты своего назначения в МДА. Зато какие красивые слова он написал в своем телеграм-канале о том, что наука «придает остроту и свежесть уму, вводит в современную проблематику и приучает к научному труду».

К дню рождения Церкви

Некоторые наши подписчики задаются вопросом: «Вот вы все критикуете: в церкви это плохо, то нехорошо, там вообще ужас. Говорите, что нужны реформы - изменение отношений между епископами и священниками, нужны свежие решения кадровых, финансовых, управленческих вопросов. А что делать нам, простым мирянам, священникам и епископам, сейчас? Переходить в другую поместную церковь или конфессию? Не ходить в храм, молиться дома и не иметь ничего общего с этой «прогнившей системой»? Что делать с выгоранием, усталостью от формализма и отсутствием живого христианства?».

Думается, есть несколько ключевых моментов, которые могут помочь человеку, с одной стороны, не готовому принять сложившееся в церкви положение дел, а с другой - любящему Православие, не желающему с ним расставаться и переживающему о его будущем.
Первый и самый важный совет - ищите единомышленников. Важно найти круг друзей, священников и мирян, с которыми можно обсуждать любые вопросы без осуждения и обвинения в ереси, вместе делать добрые дела и просто общаться за чашкой чая. Такое общение создает атмосферу простого домашнего христианства и живой церковной общины, пусть и не собранной непременно на приходе.
Второе. Хорошо бы найти адекватного священника, у которого можно исповедоваться, с которым можно советоваться, который не будет говорить с тобой свысока или изъясняться штампами, а постарается стать другом - в самом высоком смысле этого слова.
Ну и третье. Чтение Священного писания, самообразование, изучение истории церкви. Иными словами, расширение кругозора. В духовной жизни знание дает возможность не только понять смысл богослужений и традиций или то, как они изменялись на протяжении времени. Оно дает осознать, что в церкви возможно многообразие, что есть вещи важные и не очень, помогает правильно расставить акценты в жизни церковной и личной. А это, в свою очередь, спасает от одурманивания и манипуляций.
И чем больше в нашей церкви будет осознанных и незашоренных христиан, тем свободнее будет дышаться в нашей родной РПЦ. Ведь церковь - это все мы.

В дополнение к предыдущему посту - 5 советов священникам, как не скатиться в требоисполнительство.

Отдельный вопрос, как же наши пастыри приходят к внутреннему состоянию, которое можно назвать не просто выгоранием, а полным внутренним фиаско? Очень просто - от отсутствия самореализации. Романтикам хочется нести людям тот взгляд на веру и Церковь, который им кажется единственно правильным и евангельским, прагматикам - сформировать капитал, карьеристам - продвинуться по служебной лестнице и получить над людьми административную власть. Если никаких из желаемых достижений не наблюдается, это повод впасть в тоску. Выходят из нее по-разному, но обычно - через переоценку ценностей. И тогда священник либо вынужден внешне исполнять все, что от него требуется, особо уже не рефлектируя, но при этом ведя двойную жизнь (замыкаясь в своих идеях, которые остаются невоплощенными, или занимаясь чем-то более увлекательным, что приносит удовлетворение), либо полностью разрывая со священством. Это последнее является болезненным сценарием, потому что человек, много лет занимавшийся служением службы, не может перестроиться под что-то новое, а к тому же он привык к определенному отношению к самому себе - завышенной самооценке («служитель Божий») и почету со стороны окружающих («батюшка, благословите»). Можно по-разному оценивать это, но для самого экс-священника такой поворот становится трагедией.

Как же не доходить до жизни такой? Батюшка Лютер готов дать несколько практических рецептов, как не оставить священства и при этом сохранить относительный внутренний мир. Все они имеют свои плюсы и минусы, а также требуют определенных качеств.

1. Постоянно работать с людьми

Необходимые качества: эмпатия, самоотверженность, умение выслушать, умение находить решения в нестандартных ситуациях.
Плюсы: ощущение собственной значимости, которое ты получаешь от благодарных тебе ближних
Минусы: эмоциональное выгорание от постоянного общения с людьми, семейные проблемы из-за неравномерного распределения времени между домом и прихожанами.

2. Заняться самообразованием

Необходимые качества: любознательность, усидчивость, интерес к новому.
Плюсы: увеличение багажа знаний и чувство уверенности в своем интеллекте.
Минусы: опасность навлечь на себя гнев начальства, испытывающего аллергию на самых умных, невозможность применить полученные знания в церкви в силу бестолковой кадровой политики.

3. Получить нормальное высшее образование

Необходимые качества: те же, что и выше, плюс сильная мотивация к продолжению обучения на протяжении нескольких лет.
Плюсы: возможность более точно, чем в 18 лет, определить сферу своих интересов дает возможность получить то образование, которое действительно необходимо и важно.
Минусы: требуется много свободного времени, которого священникам обычно очень не хватает, и определенные финансовые средства.

4. Найти дополнительный источник заработка

Необходимые качества: практичность, адекватная оценка рынка труда и своих навыков, определенное смирение, которое позволит спуститься с пьедестала «пастыря словесных овец» и стать рядовым фрилансером или простым сотрудником без какого-то опыта работы.
Плюсы: дополнительные деньги и чувство самоудовлетворения как мужчины-добытчика. Минусы: не все способны жить в двух парадигмах - священнослужителя и «простого человека», последнее очень неприятно после того, как все убеждают тебя в твоей особенности и «близости к Богу».

5. Создать кружок единомышленников

Необходимые качества: смелость, умение объединять людей, организаторские способности.
Плюсы: создание атмосферы дружеского, неформального, свободного общения без самоограничений и цензуры, пространства духовного отдохновения.
Минусы: определенное противопоставление себя системе (которое всегда заложено в такого рода объединениях), а за него можно схлопотать от начальства.

Во всех этих рецептах лучше «сработать на опережение» - не доводить себя до кризиса, а все-таки пораньше начать искать способы альтернативной самореализации.

Набирает обороты новое «музейное дело».
Напомним, в конце января патриарх обратился в Росимущество с просьбой передать МП комплекс Спасо-Андроникова монастыря, в котором с 1960-х годов размещается Музей древнерусского искусства и культуры им. Андрея Рублева. 13 июня состоялось заседание Комиссии по взаимодействию Русской Православной Церкви с музейным сообществом. Руководство музея пыталось на встрече достичь невозможного - добиться дальнейшего совместного использования территории обители и ее построек, пожертвовав несколькими зданиями. Однако, поскольку речь идет о полноценном возрождении Спасо-Андроникова монастыря и «необходимости размещения настоятеля и братии в исторических зданиях и сооружениях», ни о каком компромиссе и полумерах речи быть не может. Монастырь нужен целиком, РПЦ требует хоть и постепенного, но полного выселения музея со всеми его коллекциями и фондами. «Предстоит длительная работа, которая может занять 10, 15, может быть 20 лет» - заявил Интерфаксу о. Леонид Калинин, глава экспертного совета РПЦ по церковному искусству, архитектуре и реставрации. Эти слова, впрочем, ничего не значат - получив во владение обитель, МП, скорее всего, забудет все прежние договоренности, это в ее стиле.
В некоторых СМИ уже появляются сравнения с ситуацией вокруг Исаакиевского собора. Думается, однако, что до Исаакия случай Спасо-Андроникова монастыря не дотягивает и спровоцировать какое-то серьезное общественное недовольство едва ли сможет. При всей важности музея и его славной истории, он не очень хорошо известен широкой публике, которой по большей части все равно, где именно будет экспонироваться древнерусское искусство. Поэтому никаких выступлений возмущенной общественности и митингов против передачи музея-монастыря не будет, а у РПЦ есть все шансы забрать себе землю и недвижимость.
Напирать представителям музейного сообщества, если они хотят чего-то добиться, следовало бы на другое. Кто гарантирует, что патриархия не забабахает на территории обители гигантский аляпистый собор а-ля рюс (как, например, в Зачатьевском монастыре) и не приведет все помещения древних храмов к софринскому стандарту «благолепия»? А ведь такая опасность действительно существует.
***
Не кривя душой можно сказать, что музей вместо храма, хоть в Москве, хоть в любой другой европейской столице, провоцирует у всех верующих, вне зависимости от их взглядов, полный когнитивный диссонанс. Не менее справедливо и то, что рейдерские замашки патриархии и потребительское отношение к историческому наследию (так ли необходимо размещать в древних стенах игуменскую и братский корпус?) также не вызывают совершенно никаких симпатий.

Алтарная преграда – взгляд изнутри

Очень часто ответ на вопрос о необходимости алтарной преграды дается с точки зрения молящихся в храме. С позиции того, как лучше и правильнее именно для них – быть «слушателями» и опосредованными участниками Евхаристии или активными совершителями Таинства, отчетливо видящими все действия священника в алтаре. Батюшка Лютер поставит вопрос по-другому: а как это отделение от мирян воспринимают священники? Оказывает ли на них какое-то влияние алтарная преграда?
Сразу скажем – вину за разительное отделение священников от мирян не только на службе, но и вообще в приходской жизни, отчасти (но не полностью) можно возложить на непроницаемый иконостас.
С точки зрения организации пространства, алтарь, загражденный иконостасом, это специальное помещение, предназначенное для священнослужителей. Иногда можно прочитать или услышать сравнение богослужения с театральным представлением (в этом сравнении нет ничего уничижительного, ведь речь тут идет не о том, что батюшки просто играют свои роли, а о том, как подается и воспринимается все действо). Допустим, что сравнение корректно. Но что тогда в этом «церковном театре» является сценой? Алтарь? Едва ли, скорее - солея, на нее совершают выходы несколько раз за службу. Тогда алтарь – это «закулисье», «тайная комната». Каждый, кто присутствовал в алтаре, замечал, как служащие священники и архиереи начинают прихорашиваться, причесываться и оправлять облачение перед всеми выходами на солею или амвон. Отсюда и необходимость наличия зеркала – как без него на люди выходить?
Но, как всем прекрасно известно, царские врата большую часть служб суточного круга остаются закрыты и смысловой (а вернее, обессмысленный непонятным языком) центр происходящего перемещается на клирос и на чтецов. Для священников такие моменты – настоящий «отдых в гримерке» и «перекур». Можно присесть, полистать ленту социальных сетей, ответить на сообщения (тут некоторые сдерживаются, чтобы не было понятно, что они отправляют СМСки прямо во время службы, впрочем, в случае переписки с собратьями это табу снимается), поговорить с сослужащими. Главное, чтобы двери были плотнее закрыты и приятное времяпрепровождение батюшек не было заметно людям в храме, ведь для них не создано условий, чтобы присесть, а за разговоры во время службы, как известно, посылаются скорби.
Иначе на Евхаристии. Значимость литургии не дает расслабляться даже самым прожженным отцам. Да и сама служба идет иначе – внимание сконцентрировано на служащем священнике, у которого множество действий и возгласов. Но поскольку миряне никак не участвуют в стройном ходе литургии, то для них все это напоминает кино или, опять же, театр – есть некий «спектакль», который ты смотришь, но сам в нем не задействован. В восприятии мирян священник становится подвижной частью благолепного иконостаса. Отсюда, кстати, и такое неприятие некоторыми проповеди после чтения Евангелия, которая «разрывает службу». Еще бы, реквизит вдруг начал разговаривать… Но не отстают и священнослужители, которые воспринимают мирян как паству (то есть как таких зверьков в загоне, которые покорно и молча ждут, пока их покормят), ведь настоящее действо совершается в алтаре, а люди становятся просто потребителями. И миряне не против с этим согласиться, отсюда и весьма распространенное мнение, что Причастие происходит после литургии, ведь «основная часть» уже закончилась.
Наличие алтарной преграды действительно слишком удобно для духовенства и слишком привычно для народа. Чтобы выйти из этой «зоны комфорта», нужно сделать над собой немалое духовное усилие.

Откуда берется аскетика? И может ли она существовать в семейной жизни?

Сколько-нибудь твёрдых оснований в Новом Завете аскетика не имеет, а переносчиком её является монашество. Батюшка Лютер уже имел честь рассуждать о чернецах, и хотел бы бросить ещё один камешек в монастырский огород. Монашество (не на самом деле, конечно, а в теории) - ограничение себя во всём, отказ от насущного. Такой образ жизни держит человека, более или менее честно пытающегося его вести, в состоянии постоянного напряжения, которое периодически сменяется мучительными сомнениями. Все люди устроены так, что стремятся жить с собой в гармонии, вот и какой-нибудь горе-подвижник в минуты сомнений горячо убеждает себя и других заодно, что без подвига нет спасения. Батюшка Лютер убеждён, что именно здесь корень аскетического богословия.

Его адепты делятся на «фарисеев» (полусумасшедших отшельников и борцов с плотью и помыслами) и «саддукеев» (тех, кто заинтересован в поддержании этого учения, но сам в него не верит). Как уже говорилось ранее, спасение благодатью, т.е. даром, как-то у нас не прижилось, мы слишком гордые, подачки нам не нужны, мы не хотим никому быть ничем обязанными. Поэтому подвиги, куча правил и проблем от них - это то, чем монаси, а в след за ними и легковерные миряне, пытаются отплатить за бесплатное спасение. А ведь, по сути, мы ломимся в открытую дверь, ведь нас уже спас и искупил Христос, Он уже разрушил ад и открыл всем врата рая. Но для поднятия самооценки важно осознавать, что ты сам всё это заслужил.
Ещё один двигатель аскетического маховика - всем присущее желание, чтобы другому было так же, как тебе, или хуже. Если какой-нибудь авва Психоделий искренне верит в то, что «среди пустынных бурь и битв» он стяжавает своё спасение изуверскими подвигами, он вечерами так же искренне надиктовывает своему послушнику, что без умерщвления чресел в царство Божие не внити. Ему спокойней от мысли, что и этот послушник и много легковерных мирян будут стремиться жить, как он.

Батюшка Лютер не призывает своих «послушников» отбросить всякий подвиг. Он призывает, отправив в топку все аскетические опыты отцов, начать насаждать семейную аскетику: самоограничение ради супругов, детей и друзей. К сожалению, церковной литературы на эту тему нет, поэтому придётся включать свою голову. В семейной жизни нет места корысти: она сразу всплывает и отвергается всеми. Семейная аскетика имеет целью общее счастье, а не общий дискомфорт во имя призрачной награды. Здесь не может быть единых правил, которые какой-нибудь самодур распространяет на подчинённых, все правила определяет каждый сам для себя, руководствуясь любовью к ближнему. Память смертная, воздаяние грешникам и прочее - плохая мотивация, это знает любой родитель. Странно, что за столько столетий эта простая мысль не пришла в голову создателям аскетических сочинений. Хотя нет, наверняка пришла, но была отвергнута как бесовский прилог и исповедана духовнику в обмен на строгую епитимью.

Телеграм-канал «Религия сегодня», который отличается аналитикой высокого уровня и чрезвычайно стильным логотипом, посвящает одну из своих публикаций теме ПЦУ и прошедшему празднованию именин митр. Онуфрия. Как верно отмечает «дежурный по религии», УПЦ МП перешла от риторики жертвы к риторике победителя. Тем временем, в ПЦУ рванула заложенная на Объединительном соборе бомба замедленного действия - Филарет не стал терпеть ограничений для своей монархии. В настоящий момент, особенно в контексте «Онуфрий-day», УПЦ МП действительно выглядит выгодно, а ПЦУ - довольно слабо. Но в долгосрочной перспективе все может повернуться весьма неожиданно...

На самых ранних этапах своего самостоятельного бытия ПЦУ проходит суровую, но очень полезную закалку, и речь тут не столько о конфликте между Епифанием и Филаретом. И не о том, что первый предпочел не добивать старика за все его выверты, а просто отправил на почетную пенсию. В конце концов, это может быть не столько «явлением нового стиля в управлении» (как написали некоторые эксперты), сколько простым почтением к учителю, который «поехал кукухой».
Очень полезен для новой церкви тот факт, что у ПЦУ отвалились ее подпорки в виде режима Порошенко, и теперь новая церковь должна строить свою жизнь без оглядки на властные институции и без расчета на какое-то особое благоволение и положение. Чтобы понять важность этого, представьте, что будет делать Московская патриархия в случае смены режима и как долго после этого будет длиться ее нынешнее хамовато-рейдерское поведение. Да, в ПЦУ пока что естественный рефлекс - воспроизводить тот стиль, который эта структура унаследовала от Филарета. Но есть вероятность, что в отсутсвие «админресурса» будет сделана ставка на «православие с человеческим лицом», которое привлекательно не по разнарядке, а само по себе. Это станет существенным бонусом ПЦУ перед УПЦ МП, которой просто не даст в эту сторону двигаться Москва.

И вообще, мы наблюдаем удивительный процесс - взросление и становление целой церкви. Митрополит Епифаний, который и предстоятелем-то стал просто в качестве тени патр. Филарета, взрослеет как церковный руководитель и постепенно набирается сил. Поэтому все самое интересное еще впереди.

Вот до чего доводит практика регулярной исповеди в Русской церкви...

Жесткая связка таинств исповеди и Евхаристии, вызванная редким причащением в синодальный период, не просто профанирует таинство покаяния, но дает поистине какой-то психоделический эффект. Человек начинает видеть то, чего нет; считать грехом то, что таковым не является, и в конце концов обесценивает таинство и исключает из своей церковной жизни его главную суть - изменение.
Откуда такой эффект? Все банально - частота какого-либо действия выхолащивает его содержание, оставляя только форму (это может относиться и к частому причащению, но в его случае с «привыканием» бороться проще - об этом отдельный пост в ближайшее время). Но в таком деле, как исповедь, происходит еще кое-что.
Приходящий на исповедь человек хочет соответствовать норме, принятой в коллективе. Эта норма выражается в принятии того, что «все грешные», а кому не в чем каяться, тот «просто не видит своих грехов», а это «очень страшно», так как «демонстрирует отсутствие в душе просвещенности благодатью» (которая, как известно, выявляет все наши греховные пятна). Следовательно, чтобы доказать самому себе и окружающим, что он нормальный, человек и начинает приходить на исповедь со всякими мало- или совсем незначительными проступками, типа
«смотрел телевизор», «слушал музыку в пост», «съел конфетку», «нарушал правила русского языка» (всё - примеры из жизни).

В этом случае присутствует не только непонимание, что важно, а что второстепенно, но и совершенно разрушительное самокопание и культивирование в себе чувства вины, которое и объявляется признаком духовности. Жизнь в гармонии с Богом, самим собой и ближними заменяется игрой в ощущения и подстраиванием под то, как делают все. Есть тут и элемент любимого русского «превозмогания» - чтобы почувствовать, что ты хоть чего-то стоишь и заслуживаешь, надо регулярно совершать подвиг и приносить жертвы.

Давно пора допускать людей до причастия без исповеди. Отцам это поможет смирить свое желание контролировать все стороны жизни пасомых (у нас такая тотальная слежка именуется «душепопечением»).
А людям поможет поверить, что они любимы Богом без всякого самоистязания и прощены безвозмездно. Обретение такой веры и будет настоящим подвигом.

«Вежливые люди» из Московской патриархии

27 июня «Независимая газета» опубликовала первый комментарий представителя Московской патриархии о переговорах с Архиепископией православных русских церквей в Западной Европе. С одной стороны, произошло невиданное - МП решилась пролить свет на процесс переговоров, который идет уже несколько месяцев, но о котором было известно только из комментариев экспертов и просочившихся в интернет документов (об одном из них писал и Батюшка Лютер). Инициатива РПЦ раскрыть карты и начать играть в открытую удивляет, настолько это решение нехарактерно для данной структуры, и в целом не может не вызывать одобрения (не стоит, однако, сильно обольщаться, так как публикация в НГ стала просто ответом на статью Сергея Бычкова на портале Кредо). Другое дело, что, похоже, публикация сыграла совсем не на руку РПЦ, так как выяснилось, что еп. Иоанн (Реннето) и еще один (по словам С. Бычкова) или двое (по словам еп. Саввы Тутунова) переговорщика, которые в Вене встречались с представителями МП, нарушили регламент, не уведомив о встрече остальных двух членов переговорной комиссии (хотя в публикации НГ еп. Савва и говорит, что встреча произошла с ведома Совета архиепископии). Соответствующие претензии были предъявлены вл. Иоанну (Реннето) 28 июня на заседании Епархиального совета.
Любопытно, кто был выбран для переговоров с представителями «русского экзархата». Это митрополит Антоний (Севрюк), недавно назначенный правящим архиереем Западной Европы, еп. Савва (Тутунов), заместитель Управделами, и прот. Николай Балашов, зампред ОВЦС. Вроде бы, их должности вполне коррелируют с самим процессом воссоединения, но ставка сделана и на личное обаяние, харизму и европейскость владык Антония и Саввы. Своего рода, «РПЦ на экспорт» или «вежливые люди», которые должны показать представителям архиепископии, что патриархия далеко отстоит от «красной церкви» советских времен.
Однако, несмотря на всю няшность этой «команды мечты», сама политика МП остается прежней и не отличается от той, которая всегда вызывала устойчивую аллергию на рю Дарю. Еп. Савва сказал в комментарии НГ, что патриархия готова изменить свой устав под архиепископию и привел в качестве примера РПЦЗ. Пример хороший, потому что он как раз и показывает подлинные устремления Чистого переулка. Речь идет о процессах, происходящих ныне в Германии, где, насколько известно Батюшке Лютеру, запланировано объединение епархий РПЦ и РПЦЗ, которое произойдет после смерти архиеп. Марка (Арндта). Разумеется, все движимое и недвижимое имущество будет переписано на Московскую патриархию.
Не исключено также, что, желая выжать максимум выгоды от раскола с Константинополем, в Чистом рассматривают вариант создания Среднеевропейского экзархата, который объединит Германию, Австрию, Венгрию и, возможно, Скандинавию.
В любом случае, патриархия очень хорошо умеет заниматься долгосрочным планированием и сам по себе факт изменения устава РПЦ, необходимого для присоединения архиепископии, еще не гарантирует свободы и неприкосновенности.

Поминовение патриарха и суеверные страхи

Так исторически сложилось, что в Русской церкви поминовение («возношение») имени патриарха на богослужении стало обязательным пунктом всего чинопоследования. Говорят, это подчеркивает единство церкви - все мы под одним патриархом и все приходы едины вокруг него. Эта местная русская традиция, появившаяся на волне большевистских гонений и романтически возвышенного отношения к патриаршей власти, настолько прочно въелась в плоть и кровь русского духовенства, что отступление от нее в массовом сознании приравнивается к расколу, который (и нам это хорошо в головы втемяшили) «не смывается даже мученической кровью» (на самом деле нет). Поэтому когда русский поп узнаёт, что в других поместных церквах может быть иначе, он немного впадает в ступор.
А как у них? А очень просто - священник на службе поминает только своего правящего епископа, а имя предстоятеля возносится на архиерейских богослужениях самим архиереем (на великом входе).
Интересно, что за этой, казалось бы, довольно мелкой деталью стоят два совершенно разных образа устроения церкви. Русский вариант - постоянное напоминание о том, кто в доме хозяин. «Заграничный» же вариант подразумевает, что епархиальный архиерей имеет широкие полномочия в границах своей епархии и во многом независим от предстоятеля (например, не отправляет ему отчеты, не платит отчисления, не согласовывает с ним свои действия). Такая независимость епархий гарантируется тем, что епископ избирается своей паствой, а не назначается сверху.
В России поминовение патриарха обросло почитанием, граничащим с суеверием. Как будто не помянуть «святейшего» означает автоматически уйти в раскол... хотя в других поместных церквах считается, что священник подчеркивает свое единство с церковью через простое возношение имени своего правящего епископа.
Все эти размышления батюшки Лютера были вызваны чтением текста положения об Управлении деами Московской патриархии, принятого на последнем заседании синода. Документ регламентирует взаимоотношения центра с епархиями, а Управление делами является органом, который осуществляет контроль за деятельностью, идущей в регионах. Все это пронизано характерным для России духом «вертикали страха» и тотального контроля.
Но может быть по-другому, просто наше духовенство об этом не знает.