Церковь живёт в состоянии постоянного противоречия своего бытия во времени и своей причастности к вечности как отсутствию времени. Даже если оставить в стороне откровенно глупые и самонадеянные попытки подчинить действие Духа воле его земных узурпаторов (разрыв евхаристического общения, политические канонизации, хиротонии карьеристов, запреты священнослужения и т.д.), всё равно остаётся очевидным, что Церковь своим уставом регламентирует даже то, что принадлежит вечности. Яркий пример - Пасха. Она, хотя и бывает в разные дни, но всё же вычисляется по вполне земным критериям. Это не хорошо и не плохо, это объясняется тем, что мы не можем жить совсем без какой бы то ни было системы.

Батюшка Лютер не склонен конкурировать в богословствовании с более, чем тремястами златоустов, мучительно каждый год пытающихся родить хоть сколько-нибудь оригинальное пасхальное послание. Оставим в стороне и вопли про «ещё один шанс для мира», данный через «схождение» благодатного огня.
Обратим взгляд на Господа Иисуса. Это ведь Его праздник в первую очередь. Это Он к нему пришёл через бездну мучений и смерти. Что же Христос? Он, несомненно, добрее Батюшки Лютера и уже много столетий подчиняется неправильной пасхалии, «отнимается» у верных по расписанию «во дни печальные великого поста» и неизменно всех, именно всех делает участниками Своего воскресения. Нас, «либералов», объединяет чувство уязвлённой справедливости: «система», как мы правильно полагаем, потерпела нравственный крах, но Господь предлагает нам вовсе отказаться от поисков справедливости - в пользу любви. Это, вроде бы, очевидно, подумают многие, но хромает реализация.

Христос воскрес, Он силой, пусть очень болезненно, но всё же оторвал Своих последователей от «системы», не изменил, а отменил её. Но при всём этом «система» никуда не делась: она празднует Пасху и даже называет себя Его именем. Церковь, подлинная Церковь, Тело Христа продолжает жить внутри (и снаружи тоже, границы не совпадают) этой тысячелетней руины. Батюшка Лютер предлагает всем, кто в «системе», рядом или далеко от неё, всем друзьям и ученикам Иисуса жить, радоваться друг другу, любить и быть счастливыми, а «система» пусть разваливается дальше, мы ей в этом поможем!

Христос воскрес!!!

Государственный музей современного искусства, Париж (автора не запомнил)

Наш подписчик – специалист по литургике - вносит свои уточнения к посту о Великой Субботе:
«В Великую субботу Типикон все же предполагает обычное чтение часов и изобразительных около полудня. Но то, что Часы не поются порознь, как полагается, это свидетельство некой икономии, чтобы побольше отдохнуть и реже собираться на общую молитву.
Но все равно, конечно, положено в этот день молчать. «Да молчит всякая плоть человеча». В то же время, к моменту создания Типикона монашеская традиция уже настолько перемешалась с мирской, точнее, всосала в себя мирскую, что даже в самом богослужении Великой субботы полнейшая неразбериха.
По Уставу, вечерня с Литургией свт. Василия Великого начинается «о часе 10-м дне», т. е. по-нашему – около 4-х часов пополудни (ср.: Типикон, гл. 49, «Во Святую и Великую Субботу вечера»). С одной стороны - эта служба, конечно, и есть т.н. «пасхальное бдение», где, как правильно было замечено, уже произносятся воскресные пасхальные тексты. Но монахи эту службу встроили в свою суточную схему, и получилось, что эта Литургия приобрела несколько не пасхальный характер. Вроде бы «Воскресни Боже», но в тоже время после этого «Да молчит всякая плоть». А после Литургии благословение только хлеба и вина, хотя уже, в общем-то, Пасха. Полунощница с каноном Великой субботы после «пасхального бдения» тоже как-то не вяжется.
Короче говоря, не так было в Типике соборной традиции. Там все проще. Вечером в Великую субботу крещение катехуменов и в это время чтение паремий для верных. Потом приветствие новокрещённых, «Елицы во Христа крестистеся», чтение о смысле Крещения (католики мега-круто сделали вместо вымершей практики возобновление крещальных обетов), потом Пасхальное Евангелие и праздничная Литургия свт. Василия (которая у нас приобрела противоположное - не праздничное - значение, потому что служится в основном в постные дни). Затем небольшой отдых и Литургия на рассвете. Причём, по описанию паломницы Эгерии, Патриарх дважды в одни сутки служил Литургию. Сначала праздничную соборную в храме Воскресения, а потом на рассвете в Кувуклии.
И тут невозможно подстроить старое богослужение под наши реалии. Нужна полнейшая реформа, как это было у католиков».

Почему для верующих Русской православной церкви так важна тема генезиса благодатного огня? Каждый год накануне Пасхи начинаются публикации о том, что огонь не сходит чудесным образом (да, батюшка Лютер в этом году внес свои пять копеек в эту ежегодную традицию). Сейчас, когда Великая суббота позади и огонь не только зажгли, но уже успели погасить и забыть о нем до следующего раза, самое время задуматься - но не о его генезисе, а о том ажиотаже, который эта тема вызывает.

Вы обращали внимание, что все, кто высказываются на тему огня, занимают одну из двух крайних позиций? В нашем церковном пространстве просто нет для этой темы какого-то примирительного и не провокативного мнения. Откуда берется такая непримиримость? Берется она от той раны, которую человек получает на этапе своего церковного взросления.

Священное Писание учит нас, что чудеса случаются. Причем случаются регулярно. Бог Сам охотно побеждает естества чин и являет Свою силу (тут можно долго рассуждать о том, что чудеса в Писании основаны на вере, но не в этом суть, суть в том, что в Библии Бог постоянно устраивает разные сверхъестественные события). Каждому церковному человеку просто заколачивают в голову убеждение, что чудо является способом действия Бога в мире и неотъемлемой частью нашего с Ним взаимодействия. Вера в чудесное схождение благодатного огня воспринимается на этой стадии как обязательная просто потому, что чудо обязано присутствовать в нашей жизни, Бог как будто не может не творить чудес, это доказательство не столько Его существования, сколько того, что Он о нас не забывает.
Потом человек где-то слышит, что огонь-то, может, и не сходит вовсе, а зажигается от лампады. И из этой новости для него следуют очень неприятные вопросы: так значит, чудес не бывает? Бог не действует в нашем мире? церковь не заслуживает доверия, так как ее представители лгут? если даже такое знаменательное событие может быть подвергнуто сомнению и опровергнуто, что уж говорить о событиях меньшего масштаба?
Итак, человек сталкивается с тем, от чего он хотел бы уйти - с неприятными «проклятыми вопросами» христианства. На эти вопросы, раз уж они поставлены, нельзя не отвечать, настолько они важны. А ответ на них для многих знаменует отказ от принятого на первом этапе воцерковления мировоззрения, с его однозначностью и простотой. Этот отказ и является травмой.

Благодатный огонь стал для нас не столько символом Воскресения, сколько символом этих самых «проклятых вопросов», символом отказа от приятия или неприятия былой простоты и однозначности в суждениях. Часть православных, желая примирить действительность и свою религиозную картину мира (то есть, пытаясь преодолеть травму), отвечает на вопросы уклончиво и уже совсем не категорично - «огонь не сходит, но чудеса случаются», «лжет не Церковь, а ее отдельные представители», «Бог действует в мире, но не так, как мы того ожидаем».

Так что проблема ажиотажа вокруг благодатного огня и особой болезненности этой темы связана с тем, что его значимость для сознания церковного человека слишком важна, огонь стал слишком символичен и подсознательно воспринимается как одно из оснований веры. К сожалению, в этой ситуации свидетельства о его естественном происхождении является слишком сильной и для многих шоковой, некомфортной терапией. И что, надо ли оставить эту тему в покое и старательно избегать ее? Нет, не говорить о естественном генезисе огня - значит потворствовать истерии огнепоклонничества и оставлять людей в плену заблуждений.

Хорошо было бы для начала сбавить присутствующую сегодня экзальтацию, которую, кстати, создали СМИ, а не церковь. Сделать это, в теории, можно следующим образом - ввести на приходах (или только в кафедральных соборах) тот самый чин святого света, который совершается в Иерусалиме в Великую субботу. То есть показать людям, что это простой обряд. Древний и красивый, но обряд. Такой ход поможет людям постепенно отвыкнуть от чрезвычайной роли Иерусалима в этот день и от исключительности иерусалимского огня.

[Кстати, некие аналоги службы святого света существуют в разных христианских конфессиях: в церквях западной традиции пасхальная вечерня начинается с того, что во дворе храма разводят костер, от него зажигают пасхал (специальную праздничную свечу), который вносят в темный храм со словами «Христос - наш свет». А у православных греков перед самым началом ночного крестного хода в храме гасится свет, а свечки всех, кто находится в алтаре, и от них - свечки всех молящихся, зажигаются от трисвечника предстоятеля.]

Вместе с этим Русская церковь в целом должна начать разговор об острых вопросах, которые могут смутить и смущают верующих. Не надо этого бояться. Смущение - это критическая ситуация, которая помогает человеку взрослеть. Пусть лучше это взросление происходит при помощи и поддержки церкви, а не на контрасте с нею.

Немножко общехристианских новостей.
5 мая начинается визит папы Римского Франциска в Болгарию и Северную Македонию. В Софии Франциск встретится с патриархом Неофитом и членами Синода БПЦ, а затем посетит собор св. Александра Невского.
Вчера на сайте Vatican News было опубликовано видеообращение папы по поводу предстоящего визита. В нем он называет свое посещение Болгарии «знаком веры, единства и любви». Он говорит, что встретится с предстоятелем БПЦ и членами Синода, чтобы вместе заявить о «готовности следовать за Господом Иисусом Христом по пути братского общения всех христиан».
Это, видимо, какой-то сознательный тонкий троллинг болгар, потому что никакого «братского общения» точно не предполагается. В начале апреля Синод БПЦ выпустил официальное заявление на имя апостольского нунция архиеп. Ансельмо Пекорари (очевидно, в качестве ответа на послание с его стороны), написанное в очень категоричном стиле. В нем сказано, что церковь Болгарии не имеет никакого отношения к организации визита папы, болгарским клирикам категорически не благословляется принимать участие в запланированных в рамках программы мероприятиях, а патриаршему хору запрещено петь во время посещения папой храма св. Александра Невского (о любых совместных молитвах и говорить не приходится).
Представляется, что в этом контексте упоминание папой в его обращении Кирилла и Мефодия звучит неспроста, это тонкий намек на то, что, вообще-то, их миссия среди славян проходила под патронатом Римского престола.

Короче говоря, в очередной раз православные залезли в свою каноническую бутылку, а католики публично явили свою открытость к диалогу, единству и межхристианскому общению.

Хотелось бы сказать несколько слов по поводу так называемого расцерковления.
В некоторых случаях (не во всех) более верно было бы назвать этот феномен путем к духовной свободе, свободе во Христе. Даже - освобождением от церковности, но церковности ложной, гнилой, ветхой, византийской, средневековой, синодальной, советской и так далее, за которым следует обретение церковности подлинной, Христовой, апостольской, изначальной. Построенной на любви, доверии и ответственности.
Это духовное освобождение неразрывно связано с внутренней духовной переменой. Да, необходимо отвергнуть все суеверия, идолопоклонство и фетишизм, ложные страхи, человекоугодие и лицемерие, прикрытые ложным благочестием неправду и корысть. Но отвергая всё это ложное, надо отдавать себе отчёт в том, а что я поставлю на их место? Есть ли у меня зрелость, собственные открытия и обретения чего-то подлинного, которые заменят все это старье и гнилье? Только Живой Христос, радость и любовь от общения с Ним, от общения с Его и моими братьями может заменить старое и быть по-настоящему новым и живым. Если не будет замены на качественное и подлинное, то на место прежних идолов могут встать какие-то новые идолы. Это всё говорит о том , что путь духовного обновления и освобождения не быстрый, трудный, на нем неизбежны ошибки и болезненные ситуации.
То есть то, что некоторые называют «расцерковлением», часто представляет собой просто отход от навязанных привычных схем благочестия. При этом по сути человек остается верен Христу и Его Церкви во всем ее вселенском многоконфессиональном разнообразии, не отказываясь и от усвоенной им и воспитавшей его православной культуры, совершенно спокойно оставляя в стороне все суетное и ложное в этой конкретной субкультуре.
И вообще, это задача молодым священникам и на будущее, и на сегодняшний день: новоприходящих в церковь, особенно молодых, приводить ко Христу и к живой христианской жизни, которая не должна быть привязана к какой-либо субкультуре, а быть универсальной и глобальной. Тогда и не надо будет потом «расцерковляться», то есть отказываться от одной, весьма ограниченной, формации. Будучи привязан к Главному, человек будет гибким к вторичному и не будет зациклен на мелочах.

Врио губернатора Оренбургской области Паслер объявил Радоницу выходным днем для работников органов исполнительной власти, чтобы, видимо, все имели возможность посетить кладбище. Фактически, день почитания мертвых предков стал официальным поводом не работать.
Россия, XXI век, архаизация набирала обороты...

«Многие из нас полны энтузиазма в начале пути с Иисусом,
в общине, с друзьями.
Мы отдаем себя идеалу,
восхищаемся вождями,
хотим стать такими, как они.
На нашем духовном пути это время детства.
Дальше мы столкнемся со всем, что есть дурного
в общине, в церкви и в нас самих,
будем переживать конфликты и противоречия,
поймем, что жить идеалами нелегко.
Нам придется бороться, чтобы быть верными и свободными, чтобы быть одновременно вождями и слугами, как Иисус. Нам придется перейти
из духовного детства и отрочества к духовной зрелости
и открыть присутствие Бога в страдании.
А потом, когда мы начнем стареть
и столкнемся с физической слабостью
и даже с ощущением полного провала,
как Иисус и вместе с Иисусом
мы будем призваны
спуститься в бездну боли, отчаяния и отверженности - и войти в новое общение с Богом.
Мы откроем слабость и безумие Бога.
Путь для учеников только начинается.
Мы тоже призваны встать на путь веры вместе с Иисусом»

Жан Ванье Войти в тайну: Иисус в Евангелии от Иоанна. М., 2013. СС. 47-48.

С днём победы постмодернизма!

Нашего православного человека ничем не удивишь: батюшка Лютер уже писал о Великой Субботе, которая вместо дня покоя превращается в самый суетливый день в году, когда попы буквально сбиваются с ног, о вечерне утром и утрене вечером уже всё сказано, вот и «путинская пасха» ложится на добрую почву. Трудно представить, куда дальше может развиваться это победобесие, но каждый год чиновники, попы и активисты пробивают очередное дно. Это настоящий театр абсурда: день окончания войны – все в военной форме, с оружием; день памяти миллионов страдавших и погибших – со всех сторон вопли «можем повторить», дегустация «фронтовых хлебных паек», «наркомовских 100 грамм»; день торжества мирной жизни – все с упоением следят за демонстрацией самых современных средств убийства. Особым, изощрённым плевком в память о страшной трагедии является вовлечение в эту вакханалию детей. Что бы сказали фронотовики, если бы узнали, что в день, когда кончилась ненавистная война, их правнуков будут наряжать в военную форму, давать им оружие и заставлять маршировать?! Какая разница! Их дело молча смотреть на всё это с плакатов изуродованного пропагандой Бессмертного полка, прямо как в «Легенде о великом инквизиторе».
Корни победобесия там же, где и корни православного консерватизма – в отсутствии жизни здесь и сейчас. Мы из каждого утюга слышим про святую Русь, вековые ценности, цивилизационный код и прочую дребедень, потому что за этой ширмой скрывается нравственно прогнившая и давно отвергнувшая (а, может, и вовсе не знавшая) Христа система. Весь этот грозный патриотизм, суровая ткачёвская «любовь» скрывают жуткую зияющую дыру в том месте, где должна быть совесть, потому что нынешний день победы – ужасный суррогат, который мы покорно кушаем вместо настоящего, украденного у нас, а в первую очередь у тех, кто воевал. Вместо того, чтобы застыть, в молчании склонив голову перед тем, что мы ни понять ни даже оценить не можем, мы пытаемся присвоить это себе, гордиться великой победой, отсюда и вся фальшивая торжественность этого дня.
Дальше будет только больше по мере того, как всё меньше будет реальных живых свидетелей Второй мировой войны. Для первых христиан Пасха начиналась в Великую Пятницу, продолжалась три дня, и вся была единым целым – и страдания и Воскресение, всё было в одной тональности. Теперь мы слёзно скорбим, водя хороводы вокруг плащаницы, а через несколько часов бешено радуемся, ведь нас всё это по-настоящему не трогает, мы просто послушно участвуем в ролевой игре.

Часто из уст архиереев и прочего духовенства слышится сравнение церкви с армией, а священников - с солдатами или гвардейцами. Самое главное, что требуется от клириков - это послушание-подчинение епископу, и тогда «армия» действует четко и слажено. Это емкий образ: мы единым фронтом, каждый на своем месте - военачальники и солдаты - боремся с врагом внешним (диаволом) и внутренним (грехом). И даже апостол Павел использует образ воина Христова.
Но зачастую за этим сравнением стоит простая манипуляция, позволяющая добиться полного подчинения клирика или мирянина надзирателям. Стоит взглянуть на образ церкви-армии сквозь призму Евангелия.
Какими словами описывает Св. Писание отношение между Богом и человеком?
Первое слово - ученики (что лишний раз напоминает нам, что христианство - это учение). Они только учатся, а в процессе обучения могут общаться со Христом напрямую, задавать вопросы и даже спорить с ним.
Дальше. Известная фраза Учителя - «кто хочет быть большим, да будет всем слуга». Т.е. не «смирился сам - смири другого», а служи ближнему, как Христос служил - умыл ноги ученикам, проявил любовь жертвенную. И дальше у Иоанна Он называет учеников друзьями, это новый уровень их отношений. И главный образ церкви - Тело Христово, единый организм, все члены которого родные друг другу. Единство органическое.
Как мы видим, образ армии-церкви с ее составляющими - дисциплиной, жестким вертикальным подчинением, а отсюда страхом и «дедовщиной», противоречит евангельским духу и букве.
Вместо церкви-армии нам как воздух необходим новый взгляд (не просто декларации) на церковное сообщество как на церковь-семью, где власть осуществляется не по принципу «я начальник - ты дурак», но служением предстояния и авторитета, явлением отцовской, материнской, братской и сестринской любви.

Среди разнообразных способов помыкания духовенством есть один манипулятивный прием, который в 99,9% оказывается суперэффективным. Он обычно формулируется примерно так: «Не нужно смущать людей» или «Нельзя, чтобы ближние соблазнялись».
Казалось бы, фраза вполне новозаветная. За основу берутся рассуждения ап. Павла в 1Кор 8. Не будем здесь углубляться в вопросы экзегетики, достаточно почитать Деяния апостолов и послания Павла, чтобы убедиться, что сам он регулярно выступал источником смущения для очень многих своих соплеменников и если бы он действительно не хотел «смущать людей», то никогда не позволил бы, например, случиться инциденту в Антиохии (Гал 2).
Но большинство духовенства и мирян принимают эту фразу слишком некритично, так как в ней, как в древнем заклятии, скрыта сильная сила - никто не хочет стать причиной соблазна, ведь «горе тому, через которого соблазн приходит...» и дальше по тексту. Точно также никому не хочется становиться причиной духовной гибели брата, вдруг он соблазнится, уйдет из Церкви и этим погубит свою бессмертную душу.
Попробуем разобрать эту фразочку с пристрастием. Во-первых, едва ли кто-то реально уходит из церкви просто от смущения. Уходят по другим причинам (из-за духовного насилия, травли, отсутствия свободы или от того, что искали одно, а увидели другое).
Во-вторых, слышать эту фразу из уст архиереев просто смешно. Уж скольких людей епископы всех уровней соблазнили своим поведением и образом жизни, не подсчитать. Но каждый раз они для самих себя и своих присных либо находят какие-то сумасшедшие отмазки типа «богословия роскоши», либо просто не дают обратной связи и проблема замалчивается, а вот к простому духовенству предъявляют самые строгие требования.
Во-вторых, что у нас в Русской церкви обычно вызывает нарекания в смущении людей? Правильно, попытки обновления богослужения и приходской жизни. То есть, самое сильное оружие используется тогда, когда важность изменений действительно велика и давно назрела. И многие ведутся на манипуляции (а кто не ведется, просто слетает со своего места). В-третьих, бывает, что эта фраза используется как типичный психологический прием со стороны прихожан, склонных к манипуляциям. В итоге на приходах часто наблюдается «диктатура немощных в вере» и выходит, что развитие церковно-приходской жизни оказывается подчинено таким людям (но не по любви к ним, что было бы, как минимум, по-христиански, а из-за страха перед архиереем).
Как же относиться к смущению? Как к чему-то, что мешает людям возрастать в своей вере и внутренней жизни. Любая критическая ситуация является возможностью и средством развития, которое, как известно, находится вне зоны комфорта. Научить людей справляться со своим смущением, формулировать его не в ультимативном тоне, а уважительно и аргументированно, научиться принимать аргументы другой стороны и в итоге выходить на новый уровень, а не просто держаться за какие-то формальности - вот как можно было бы сформулировать актуальную пастырскую задачу. Это очень рискованно, да и не со всеми будет работать, но игра стоит свеч.

Любопытная новость из Константинополя.

В коммюнике Синода, проходившего с 9 по 11 мая, говорится, что «среди прочего, обсудили поданную в свое время апелляцию церкви в Северной Македонии, на настоящее время пребывающей в расколе».

Более подробной информации нет, но Вселенская патриархия явно что-то замышляет...

https://www.romfea.gr/oikoumeniko-patriarxeio/29062-anakoinothen-oikoumenikou-patriarxeiou-gia-tis-ergasies-tis-sunodou