Давно хотел написать об этой параллели, и, кажется, сегодня для неё действительно подходящий момент.
Уважаемый читатель так или иначе неоднократно встречал упоминания о схожести между украино-российским конфликтом и Ирано-иракской войной 1980-1988 годов. Помимо очевидных аналогий военного содержания, данный эпизод нес аналогии и политические.
Саддам Хусейн имел в своем распоряжении не столь уж большое количество экономических и политических активов – в противовес социалистическим стран Ближнего Востока, он стал разыгрывать карту антикоммунизма (несмотря на тесные взаимоотношения с ГДР, которой Ирак был очень многим обязан), но одно лишь преследование красных не могло обеспечить Багдаду столь желанных лидирующих позиций в региональном политическом поле. Шанс подвернулся, когда в Иране произошла революция, крайне сильно всколыхнувшая и испугавшая Европу и США. Здесь-то Саддам Хусейн и почуял выгоду.
Украинская внешняя политика строилась аналогичным образом – Киев активно продавал себя в качестве военного (!) противовеса соседу, как это сделал в своё время и Багдад. Незамысловатый актив для того, чтобы перескочить в «элитный клуб» – только вот билет в него необходимо оплачивать не исключительно лозунгами, но и кровью.
Саддам Хусейн был по-настоящему хорош. Он был тонким, коварным политиком – если Зеленский занимается тем, что клянчит оружие и деньги, словно попрошайка с улицы, то Саддам играл свою партию так, что все необходимое ему давали и партнеры, и формальные противники: США обеспечивали разведдаными, ГДР – военными советниками, монархии Залива – деньгами, СССР и КНР – огромными объемами вооружений, а Европа строила производства химического оружия (которое впоследствии стало поводом для оккупации Ирака).
В конечном итоге Саддам Хусейн смог построить эффективную военную машину, которая стала одерживать победы над иранской армией. Он вообще смог сделать чертовски многое, сформировав, пожалуй, самые сильные и многочисленные вооруженные силы на Ближнем Востоке, и вынудив многих искать дружбы с ним – словом, перешагнул в столь желанную «высшую лигу».
За это же он в конечном итоге и поплатился.
Украинское военно-политическое руководство в данный момент устремленно идет той же дорогой, какую в свое время прошел Саддам Хусейн. Они становятся опаснее, агрессивнее, амбициознее – и сильнее. Не стоит думать, будто бы эти люди не намерены победить – это огромное заблуждение. У них нет стратегического изящества и тонкого мышления, но они более чем беспощадны ко всем окружающим – и не менее целеустремлённы.
Вопрос заключается в другом – не испугают ли они в конечном итоге своих «союзников» так же сильно, как это сделал Саддам Хусейн?
@atomiccherry 💯
Уважаемый читатель так или иначе неоднократно встречал упоминания о схожести между украино-российским конфликтом и Ирано-иракской войной 1980-1988 годов. Помимо очевидных аналогий военного содержания, данный эпизод нес аналогии и политические.
Саддам Хусейн имел в своем распоряжении не столь уж большое количество экономических и политических активов – в противовес социалистическим стран Ближнего Востока, он стал разыгрывать карту антикоммунизма (несмотря на тесные взаимоотношения с ГДР, которой Ирак был очень многим обязан), но одно лишь преследование красных не могло обеспечить Багдаду столь желанных лидирующих позиций в региональном политическом поле. Шанс подвернулся, когда в Иране произошла революция, крайне сильно всколыхнувшая и испугавшая Европу и США. Здесь-то Саддам Хусейн и почуял выгоду.
Украинская внешняя политика строилась аналогичным образом – Киев активно продавал себя в качестве военного (!) противовеса соседу, как это сделал в своё время и Багдад. Незамысловатый актив для того, чтобы перескочить в «элитный клуб» – только вот билет в него необходимо оплачивать не исключительно лозунгами, но и кровью.
Саддам Хусейн был по-настоящему хорош. Он был тонким, коварным политиком – если Зеленский занимается тем, что клянчит оружие и деньги, словно попрошайка с улицы, то Саддам играл свою партию так, что все необходимое ему давали и партнеры, и формальные противники: США обеспечивали разведдаными, ГДР – военными советниками, монархии Залива – деньгами, СССР и КНР – огромными объемами вооружений, а Европа строила производства химического оружия (которое впоследствии стало поводом для оккупации Ирака).
В конечном итоге Саддам Хусейн смог построить эффективную военную машину, которая стала одерживать победы над иранской армией. Он вообще смог сделать чертовски многое, сформировав, пожалуй, самые сильные и многочисленные вооруженные силы на Ближнем Востоке, и вынудив многих искать дружбы с ним – словом, перешагнул в столь желанную «высшую лигу».
За это же он в конечном итоге и поплатился.
Украинское военно-политическое руководство в данный момент устремленно идет той же дорогой, какую в свое время прошел Саддам Хусейн. Они становятся опаснее, агрессивнее, амбициознее – и сильнее. Не стоит думать, будто бы эти люди не намерены победить – это огромное заблуждение. У них нет стратегического изящества и тонкого мышления, но они более чем беспощадны ко всем окружающим – и не менее целеустремлённы.
Вопрос заключается в другом – не испугают ли они в конечном итоге своих «союзников» так же сильно, как это сделал Саддам Хусейн?
@atomiccherry 💯
𝐀𝐓𝐎𝐌𝐈𝐂 𝐂𝐇𝐄𝐑𝐑𝐘
👆Иран – отличный пример того, насколько хорошо работает такой метод ведения внешней политики. Тегеран ищет самых отчаявшихся, самых безнадежных, самых потерянных и забытых. Они получают технологии, оружие, деньги, компетенции – и взамен отдают свою лояльность.
И работает это очень просто – хуситы готовы атаковать американские военные и торговые корабли, иракское ополчение готово атаковать американские военные базы, сирийцы готовы обстреливать территорию Израиля, а Ливан – вести полномасштабную войну.
Политика – это не всегда взаимовыгодная торговля, обмен хай-теком, совместная борьба с организованной преступностью и соблюдение «зелёной повестки». Иногда это что-то очень простое и грубое, вырвавшееся прямиком из Средневековья.
Взять, скажем, Британию, которая последние несколько лет усиленно перетасовывает цепочку военных союзов, в которых Лондон безуспешно пытается занять лидирующее положение. Готова ли хотя бы одна из принимающих в них участие стран (навскидку – Польша, Норвегия, Нидерланды) без лишних вопросов атаковать завтра военный флот сверхдержавы и принять последствия данных действий на своей территории? Вопрос риторический (как здесь, кстати, не вспомнить Фолклендскую войну, когда все союзники Британии по НАТО отказались оказывать Лондону военную помощь).
А хуситы готовы в рамках своей взаимосвязи с Ираном атаковать кого и что угодно – и мы видим это прямо сейчас. И не только атаковать, но и держать ответный удар.
@atomiccherry 💯
И работает это очень просто – хуситы готовы атаковать американские военные и торговые корабли, иракское ополчение готово атаковать американские военные базы, сирийцы готовы обстреливать территорию Израиля, а Ливан – вести полномасштабную войну.
Политика – это не всегда взаимовыгодная торговля, обмен хай-теком, совместная борьба с организованной преступностью и соблюдение «зелёной повестки». Иногда это что-то очень простое и грубое, вырвавшееся прямиком из Средневековья.
Взять, скажем, Британию, которая последние несколько лет усиленно перетасовывает цепочку военных союзов, в которых Лондон безуспешно пытается занять лидирующее положение. Готова ли хотя бы одна из принимающих в них участие стран (навскидку – Польша, Норвегия, Нидерланды) без лишних вопросов атаковать завтра военный флот сверхдержавы и принять последствия данных действий на своей территории? Вопрос риторический (как здесь, кстати, не вспомнить Фолклендскую войну, когда все союзники Британии по НАТО отказались оказывать Лондону военную помощь).
А хуситы готовы в рамках своей взаимосвязи с Ираном атаковать кого и что угодно – и мы видим это прямо сейчас. И не только атаковать, но и держать ответный удар.
@atomiccherry 💯
Telegram
𝐀𝐓𝐎𝐌𝐈𝐂 𝐂𝐇𝐄𝐑𝐑𝐘
Хорошо, но здесь возникает вопрос – зачем РФ что-либо вкладывать в Африку или Ближний Восток?
Начать стоит с того, что после распада СССР Москва в корне (и вполне здраво) пересмотрела свои взаимоотношения со странами в удаленных регионах. Советский Союз…
Начать стоит с того, что после распада СССР Москва в корне (и вполне здраво) пересмотрела свои взаимоотношения со странами в удаленных регионах. Советский Союз…
Коротко о ситуации со сбитым в Белгороде Ил-76.
Данный борт на протяжении всего периода действий занимался транспортировкой военнопленных, запрашиваемых Украиной в рамках обмена. Его перемещения были строго согласованы по графику в рамках переговоров с третьими сторонами, о чем, естественно, знало украинское руководство и с чьей подачи данный график также получал одобрение и утверждение.
Борт всегда разгружался на одном и том же аэродроме – данный момент также был зафиксирован и утверждался в рамках переговоров по обмену военнопленными.
Это был не случайный самолет в зоне боевых действий – маршрут и время его прибытия было полностью известно Украине, как стороне, принимающей участие в обмене.
Предварительно, по «Ильюшину» было выпущено три зенитных ракеты (этот момент еще уточняется) силами Харьковской бригады ПВО ВВСУ.
Самолет не мог быть сбит в ходе некой «трагической случайности» – нужно понимать, что в ПВО есть цепочка согласования на удар по воздушной цели, и украинская система в данном случае полностью идентична советской, включая утверждение на командном пункте количества зенитных ракет, которые должен был поразить крупный летательный аппарат.
Невозможно случайно выпустить три зенитных ракеты, не пройдя согласование и утверждение атаки командирами батареи и дивизиона – которые, в свою очередь, не могли не быть извещены о прибытии борта со своими же военнопленными.
Почему и зачем это произошло – лично я могу лишь теряться в догадках. Определенно можно сказать только одно – обмен пленными после подобного, надо подозревать, будет приостановлен.
@atomiccherry 💯
Данный борт на протяжении всего периода действий занимался транспортировкой военнопленных, запрашиваемых Украиной в рамках обмена. Его перемещения были строго согласованы по графику в рамках переговоров с третьими сторонами, о чем, естественно, знало украинское руководство и с чьей подачи данный график также получал одобрение и утверждение.
Борт всегда разгружался на одном и том же аэродроме – данный момент также был зафиксирован и утверждался в рамках переговоров по обмену военнопленными.
Это был не случайный самолет в зоне боевых действий – маршрут и время его прибытия было полностью известно Украине, как стороне, принимающей участие в обмене.
Предварительно, по «Ильюшину» было выпущено три зенитных ракеты (этот момент еще уточняется) силами Харьковской бригады ПВО ВВСУ.
Самолет не мог быть сбит в ходе некой «трагической случайности» – нужно понимать, что в ПВО есть цепочка согласования на удар по воздушной цели, и украинская система в данном случае полностью идентична советской, включая утверждение на командном пункте количества зенитных ракет, которые должен был поразить крупный летательный аппарат.
Невозможно случайно выпустить три зенитных ракеты, не пройдя согласование и утверждение атаки командирами батареи и дивизиона – которые, в свою очередь, не могли не быть извещены о прибытии борта со своими же военнопленными.
Почему и зачем это произошло – лично я могу лишь теряться в догадках. Определенно можно сказать только одно – обмен пленными после подобного, надо подозревать, будет приостановлен.
@atomiccherry 💯
У происходящих в мире событий есть одна очень характерная историческая закономерность – упрощение производства высоких технологий и их массовое, повсеместное распространение.
По итогам анализа уроков Войны Судного дня 1973 года американское сообщество приверженцев внедрения кибернетики в военном деле разработали совершенно передовую концепцию военно-технологического доминирования через управляемую эволюцию передовых технологий.
Если описывать её в грубой и упрощенной форме, то предполагалось, что военно-промышленный комплекс США каждые 10-15 лет будет задавать новый стандарт военных технологий, держа постоянный научно-технический разрыв со своими конкурентами и потенциальными противниками, вынужденными бесконечно находиться в положении «догоняющих» и воздерживаться тем самым от прямых актов военной агрессии.
В конце 1970-ых данная концепция имела революционный характер – и она сработала. Цифровая микроэлектроника была роскошью, доступной ограниченному кругу передовых государств, а без неё производство новейших образцов вооружений не представлялось возможным.
Подобные условия гарантировали обеспечение технологического разрыва длиною в годы – закупать крупные партии чипов в обход существовавших тогда ограничений (как CoCom, например) было по-настоящему проблематично, а промышленный шпионаж сам по себе являлся процессом медленным и не давал стабильных результатов.
Но с окончанием Холодной войны стройная и логичная концепция стратегического опережения в науке и технике перестала функционировать. Прежде всего, связано это было с тем, что Европа и США самостоятельно передали возможность производства высоких технологий в руки третьих стран (как здесь не вспомнить Китай?). Большую роль сыграло и то, что западные государства ощутили себя победителями – в России очень любят сетовать на погром вооруженных сил, связанный с распадом СССР, и мало кто понимает, что ничуть не меньший погром происходил в то же время и в НАТО (с уничтожением военных заводов, стратегических запасов, массовыми сокращениями кадровых военных и т.д.).
Модель инвестиций в научно-технические проекты стратегического характера сменилась на инвестиции в гражданский технологический сектор. Опережающее развитие и военное доминирование уступили место для концепций глобального экономического влияния и «мягкой силы».
Результат этого подхода можно было наблюдать на вчерашних фото с горящим британским танкером, в который попала противокорабельная ракета хуситов. Еще 30 лет назад ПКР были уделом небольшого клуба стран, имеющих доступ к продвинутым военно-морским технологиям, а сегодня их массово производит... повстанческое движение. Более того, большая часть государств пресловутого «первого мира» не в состоянии достигнуть качественного (прежде всего) и количественного уровня даже, например, ВПК Ирана (оцените уровень иронии: Германия не может собирать баллистические ракеты, а «дикие» йеменцы – собирают).
7-10 лет назад было модно рассуждать о том, как страны Запада ловко сменят модель боевых действий и будут расправляться с накатывающими на них «ордами с востока и юга» при помощи геймеров-операторов, дистанционно управляющих беспилотниками из теплых офисов. В настоящий момент «орды с востока» демонстрируют аналогичные технические возможности – это уже не просто людские массы с устаревшими советскими вооружениями, но армии с собственными дронами различных типов, ракетными системами, спутниками-разведчиками, «москитным» флотом и проработанной защищенной инфраструктурой – как военной, так и промышленной.
Сейчас мы можем наблюдать ренессанс классического военного искусства, которое предполагает наличие активной адаптации, постоянного интеллектуального напряжения, ресурсной и материально-технической базы – одним словом, всем тем, что необходимо в условиях, когда противник равен или даже превосходит ваши собственные возможности. Время военно-полицейских операций уже ушло – и вчерашние военные гегемоны могут оказаться поразительно некомпетентными в условиях современных вызовов.
@atomiccherry 💯
По итогам анализа уроков Войны Судного дня 1973 года американское сообщество приверженцев внедрения кибернетики в военном деле разработали совершенно передовую концепцию военно-технологического доминирования через управляемую эволюцию передовых технологий.
Если описывать её в грубой и упрощенной форме, то предполагалось, что военно-промышленный комплекс США каждые 10-15 лет будет задавать новый стандарт военных технологий, держа постоянный научно-технический разрыв со своими конкурентами и потенциальными противниками, вынужденными бесконечно находиться в положении «догоняющих» и воздерживаться тем самым от прямых актов военной агрессии.
В конце 1970-ых данная концепция имела революционный характер – и она сработала. Цифровая микроэлектроника была роскошью, доступной ограниченному кругу передовых государств, а без неё производство новейших образцов вооружений не представлялось возможным.
Подобные условия гарантировали обеспечение технологического разрыва длиною в годы – закупать крупные партии чипов в обход существовавших тогда ограничений (как CoCom, например) было по-настоящему проблематично, а промышленный шпионаж сам по себе являлся процессом медленным и не давал стабильных результатов.
Но с окончанием Холодной войны стройная и логичная концепция стратегического опережения в науке и технике перестала функционировать. Прежде всего, связано это было с тем, что Европа и США самостоятельно передали возможность производства высоких технологий в руки третьих стран (как здесь не вспомнить Китай?). Большую роль сыграло и то, что западные государства ощутили себя победителями – в России очень любят сетовать на погром вооруженных сил, связанный с распадом СССР, и мало кто понимает, что ничуть не меньший погром происходил в то же время и в НАТО (с уничтожением военных заводов, стратегических запасов, массовыми сокращениями кадровых военных и т.д.).
Модель инвестиций в научно-технические проекты стратегического характера сменилась на инвестиции в гражданский технологический сектор. Опережающее развитие и военное доминирование уступили место для концепций глобального экономического влияния и «мягкой силы».
Результат этого подхода можно было наблюдать на вчерашних фото с горящим британским танкером, в который попала противокорабельная ракета хуситов. Еще 30 лет назад ПКР были уделом небольшого клуба стран, имеющих доступ к продвинутым военно-морским технологиям, а сегодня их массово производит... повстанческое движение. Более того, большая часть государств пресловутого «первого мира» не в состоянии достигнуть качественного (прежде всего) и количественного уровня даже, например, ВПК Ирана (оцените уровень иронии: Германия не может собирать баллистические ракеты, а «дикие» йеменцы – собирают).
7-10 лет назад было модно рассуждать о том, как страны Запада ловко сменят модель боевых действий и будут расправляться с накатывающими на них «ордами с востока и юга» при помощи геймеров-операторов, дистанционно управляющих беспилотниками из теплых офисов. В настоящий момент «орды с востока» демонстрируют аналогичные технические возможности – это уже не просто людские массы с устаревшими советскими вооружениями, но армии с собственными дронами различных типов, ракетными системами, спутниками-разведчиками, «москитным» флотом и проработанной защищенной инфраструктурой – как военной, так и промышленной.
Сейчас мы можем наблюдать ренессанс классического военного искусства, которое предполагает наличие активной адаптации, постоянного интеллектуального напряжения, ресурсной и материально-технической базы – одним словом, всем тем, что необходимо в условиях, когда противник равен или даже превосходит ваши собственные возможности. Время военно-полицейских операций уже ушло – и вчерашние военные гегемоны могут оказаться поразительно некомпетентными в условиях современных вызовов.
@atomiccherry 💯
Небольшой комментарий по поводу организации новых поставок материально-технического имущества из Греции для Украины.
Большинство свежих заметок о данной новости пестрят общеизвестными, поверхностными фактами, которые доступны любому, кто пожелает узнать хоть что-то об остатках советского военного имущества в распоряжении Афин. Акцент в них справедливо делается на комплексах противовоздушной обороны: С-300ПМУ1, «Оса-АКМ», «Тор-М1». Данные комплексы не дают ПВО Украины каких-то новых возможностей – это достаточно старые модификации ЗРК, не проходившие глубокой модернизации. В контексте данной новости куда бóльшее значение играет то, что Греция имеет существенный запас ЗИП и зенитных ракет к системам ПВО этого типа (Российская Федерация участвовала в обслуживании ЗРК, поставке всех необходимых комплектующих и расходников для греков на протяжении нескольких десятилетий) – справедливо сказать, что ресурсов для обслуживания и обеспечения боевой работы у ВВСУ и ПВО СВ Украины не хватает еще больше, чем самих зенитно-ракетных комплексов.
Но есть и еще один важный актив, о котором необходимо помнить в контексте наличия советских вооружений у Греции – это 82 единицы Т-80У, размещенные на Кипре (без малого, бригадный комплект). Власти острова в последние два года неоднократно заявляли, что хотят заменить данные танки на более современные модели – словом, стоит ожидать, что в скором времени они также отправятся в Украину.
Данное предположение имеет свои основания, учитывая анонсированную Кувейтом передачу 100 единиц югославских танков М-84АВ – в сочетании с кипрскими Т-80У мы можем наблюдать весьма серьезный пакет тяжелой бронетехники в составе 6 танковых батальонов.
В остальном военно-техническое обеспечение ВСУ в последний год имеет ряд любопытных тенденций, но об этом – в отдельном тексте.
@atomiccherry 💯
Большинство свежих заметок о данной новости пестрят общеизвестными, поверхностными фактами, которые доступны любому, кто пожелает узнать хоть что-то об остатках советского военного имущества в распоряжении Афин. Акцент в них справедливо делается на комплексах противовоздушной обороны: С-300ПМУ1, «Оса-АКМ», «Тор-М1». Данные комплексы не дают ПВО Украины каких-то новых возможностей – это достаточно старые модификации ЗРК, не проходившие глубокой модернизации. В контексте данной новости куда бóльшее значение играет то, что Греция имеет существенный запас ЗИП и зенитных ракет к системам ПВО этого типа (Российская Федерация участвовала в обслуживании ЗРК, поставке всех необходимых комплектующих и расходников для греков на протяжении нескольких десятилетий) – справедливо сказать, что ресурсов для обслуживания и обеспечения боевой работы у ВВСУ и ПВО СВ Украины не хватает еще больше, чем самих зенитно-ракетных комплексов.
Но есть и еще один важный актив, о котором необходимо помнить в контексте наличия советских вооружений у Греции – это 82 единицы Т-80У, размещенные на Кипре (без малого, бригадный комплект). Власти острова в последние два года неоднократно заявляли, что хотят заменить данные танки на более современные модели – словом, стоит ожидать, что в скором времени они также отправятся в Украину.
Данное предположение имеет свои основания, учитывая анонсированную Кувейтом передачу 100 единиц югославских танков М-84АВ – в сочетании с кипрскими Т-80У мы можем наблюдать весьма серьезный пакет тяжелой бронетехники в составе 6 танковых батальонов.
В остальном военно-техническое обеспечение ВСУ в последний год имеет ряд любопытных тенденций, но об этом – в отдельном тексте.
@atomiccherry 💯
Как, вероятно, известно читателю, за последние 3 месяца американские военные объекты на Ближнем Востоке более 150 раз подвергались атакам. Большая часть результатов данных огневых налетов нам неизвестна – военная цензура в вооруженных силах США представляет собой крайне эффективный инструмент, позволяющий скрывать большие объемы критически важной информации. Последняя атака на базу в Иордании получила столь широкий резонанс в первую очередь потому, что этот объект инфраструктуры находился в ведении Сил специальных операций США.
В период Холодной войны сеть американских военных баз являлась чрезвычайно мощным элементом военно-политического влияния – она позволяла в кратчайшие сроки проводить оперативное развертывание больших масс войск, тем самым проецируя силу Вашингтона во все уголки земного шара.
Даже 20 лет назад такая модель убедительно транслировала свою работоспособность в ходе оккупации Ирака: многослойные железобетонные заграждения, система наземного и воздушного патрулирования вкупе с рядом высокотехнологичных инструментов (как, например, системы видеонаблюдения) обеспечивали крупным военным объектам безопасный периметр на вражеской территории. Атаковать их представлялось возможным разве что миномётами и кустарными реактивными снарядами – у всего прочего не хватало ни дальности, ни времени на развертывание. При этом, при всех преимуществах, масштабные военные базы были относительно дешевы – они не требовали задействования специализированных строительных технологий или же сложных защитных систем.
Таковые просто-напросто не требовались в условиях противоповстанческих войн с противником, который не имел ничего, кроме легкого стрелкового оружия.
При таких вводных данных было легко реализовать военно-полицейский неоколониализм – ибо безопасный, недосягаемый для нищих и плохо вооруженных толп аборигенов «форт» давал возможность беспрепятственного контроля целых регионов.
Но спустя 20 лет ситуация изменилась. Из «островов безопасности» военные базы стали идеальной целью для баллистических ракет, самолётов-снарядов и дронов-камикадзе – в сущности, складывающаяся в данный момент ситуация рискует подорвать американскую модель военно-политического проецирования. Развертывание удаленных изолированных баз будет требовать все больше ресурсов – в первую очередь технического характера – систем ПВО и ПРО, строительства защищенных подземных сооружений, увеличения качественной и количественной сенсорной нагрузки.
Словом, бюджетным и безопасным процесс больше не будет – в перспективе он может обернуться в т.ч. сокращением численности зарубежных военных объектов США.
Способность содержать военные контингенты войск в любой точке земного шара долгое время была ярким маркером американской гегемонии. Теперь, когда возможности Вашингтона сократились, а существующая модель «опоясывания» планеты поставлена под вопрос, США придётся искать новые стратегические подходы – или же постепенно уступать свои позиции региональным игрокам, теряя своё влияние.
@atomiccherry 💯
В период Холодной войны сеть американских военных баз являлась чрезвычайно мощным элементом военно-политического влияния – она позволяла в кратчайшие сроки проводить оперативное развертывание больших масс войск, тем самым проецируя силу Вашингтона во все уголки земного шара.
Даже 20 лет назад такая модель убедительно транслировала свою работоспособность в ходе оккупации Ирака: многослойные железобетонные заграждения, система наземного и воздушного патрулирования вкупе с рядом высокотехнологичных инструментов (как, например, системы видеонаблюдения) обеспечивали крупным военным объектам безопасный периметр на вражеской территории. Атаковать их представлялось возможным разве что миномётами и кустарными реактивными снарядами – у всего прочего не хватало ни дальности, ни времени на развертывание. При этом, при всех преимуществах, масштабные военные базы были относительно дешевы – они не требовали задействования специализированных строительных технологий или же сложных защитных систем.
Таковые просто-напросто не требовались в условиях противоповстанческих войн с противником, который не имел ничего, кроме легкого стрелкового оружия.
При таких вводных данных было легко реализовать военно-полицейский неоколониализм – ибо безопасный, недосягаемый для нищих и плохо вооруженных толп аборигенов «форт» давал возможность беспрепятственного контроля целых регионов.
Но спустя 20 лет ситуация изменилась. Из «островов безопасности» военные базы стали идеальной целью для баллистических ракет, самолётов-снарядов и дронов-камикадзе – в сущности, складывающаяся в данный момент ситуация рискует подорвать американскую модель военно-политического проецирования. Развертывание удаленных изолированных баз будет требовать все больше ресурсов – в первую очередь технического характера – систем ПВО и ПРО, строительства защищенных подземных сооружений, увеличения качественной и количественной сенсорной нагрузки.
Словом, бюджетным и безопасным процесс больше не будет – в перспективе он может обернуться в т.ч. сокращением численности зарубежных военных объектов США.
Способность содержать военные контингенты войск в любой точке земного шара долгое время была ярким маркером американской гегемонии. Теперь, когда возможности Вашингтона сократились, а существующая модель «опоясывания» планеты поставлена под вопрос, США придётся искать новые стратегические подходы – или же постепенно уступать свои позиции региональным игрокам, теряя своё влияние.
@atomiccherry 💯
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть I)?
При слове «процессор» у большинства читателей, пожалуй, возникнет ассоциация с такими названиями, как Intel или же AMD – но многообразие микропроцессорных архитектур велико и не исчерпывается лишь ими. В далеком 1981 году профессор Стэнфордского университета Джон Хеннесси, подобно многим выдающимся исследователям того времени, активно размышлял над проблематикой увеличения производительности компьютеров – и воплотил свои идеи в железе. Его проект получил сугубо техническое название Microprocessor without Interlocked Pipeline Stages (микропроцессор без блокировок в конвейере), сокращенное до более благозвучного MIPS (в английском языке это также стандартный акроним million instructions per second, в которых измеряют производительность компьютеров).
Уверенный в своем детище, профессор, подобно многим янки, бросил стабильную работу в университете и открыл свой бизнес – и в 1985 году на свет появилась первая коммерческая реализация микропроцессора MIPS — R2000.
Семь лет компания билась за рынок рабочих станций с такими известными лидерами рынка как Motorola, DEC, IBM, SUN – и не без успеха. Например, ее процессоры стояли во всех графических компьютерах корпорации Silicon Graphics и подарили нам спецэффекты к множеству фильмов – от «Форреста Гампа» до «Парка Юрского периода». В итоге SGI в 1992 просто выкупила MIPS и сделала своей частью.
Важно отметить, что помимо мирного применения архитектура MIPS подошла и для военных нужд – в частности их процессоры стояли в бортовых ЭВМ большого количества самолетов: от McDonnell Douglas F-15 Eagle и F-18 Hornet до Boeing C-130. С аналогичной целью система команд MIPS была клонирована в России как процессоры КОМДИВ-32 (1999 г., MIPS III) и КОМДИВ-64 (2007 г. MIPS V), выпускавшиеся для отечественного ВПК на Тайване.
Наиболее популярным, однако, для MIPS стал рынок встраиваемых систем – хорошая производительность при простом кристалле (и, соответственно, низкой цене и малом энергопотреблении) обусловило использование MIPS-ядер в огромном количестве разнообразных управляющих компьютеров.
На эту архитектуру, естественно, были портированы две популярные операционные системы – Linux и BSD. Естественно, для них была написана и версия UNIX и собственная ОС от Silicon Graphics – Irix и даже Windows NT (до версии 4.0) поддерживала MIPS! К 1993 году более 10 компаний производили компьютеры с MIPS-процессорами, а лицензионные отчисления за эту архитектуру приносили огромный доход (в отличие от х86, выпускать которую в мире имеют право только Intel и AMD, MIPS щедро делилась лицензиями на свои технологии). Однако, появление мощных настольных процессоров Intel Pentium и AMD K6 подкосило рынок рабочих станций, и Microsoft отказалась от поддержки всех иных архитектур – поэтому к 1999 году Silicon Graphics находилась на грани разорения. MIPS Technologies, однако, не пропала – в 1999 году она снова выделилась в самостоятельную компанию и жила за счет огромного дохода с продажи лицензий на встраиваемую архитектуру. Интересно отметить, что Китай всегда был заинтересован в заимствовании перспективных технологий – однако, архитектура x86-64 (равно как и IBM POWER) крайне эффективно защищает себя сама. Физически невозможно растрассировать миллиарды транзисторов с многослойного куска кремния, размером с ноготь мизинца, поэтому Intel надежно защищена от промышленного шпионажа – в отсутствии программных исходников воссоздать их процессоры невозможно даже в теории.
В таких условиях Китай был вынужден искать более доступные технологии с наличием программных файлов, которые можно загрузить в литографическое оборудование. Так появились «настоящие оригинальные» китайские процессоры ShenWei (украденный DEC Alpha – фирма DEC давно исчезла и не может выставить претензий), Phytium Technology (ARM) и, естественно, свободный от каких-либо лицензий «китайский MIPS» – знаменитый Loongson (последний дополнительно интересен тем, что в свете событий последних лет его начали активно поставлять в РФ)
@atomiccherry 💯
При слове «процессор» у большинства читателей, пожалуй, возникнет ассоциация с такими названиями, как Intel или же AMD – но многообразие микропроцессорных архитектур велико и не исчерпывается лишь ими. В далеком 1981 году профессор Стэнфордского университета Джон Хеннесси, подобно многим выдающимся исследователям того времени, активно размышлял над проблематикой увеличения производительности компьютеров – и воплотил свои идеи в железе. Его проект получил сугубо техническое название Microprocessor without Interlocked Pipeline Stages (микропроцессор без блокировок в конвейере), сокращенное до более благозвучного MIPS (в английском языке это также стандартный акроним million instructions per second, в которых измеряют производительность компьютеров).
Уверенный в своем детище, профессор, подобно многим янки, бросил стабильную работу в университете и открыл свой бизнес – и в 1985 году на свет появилась первая коммерческая реализация микропроцессора MIPS — R2000.
Семь лет компания билась за рынок рабочих станций с такими известными лидерами рынка как Motorola, DEC, IBM, SUN – и не без успеха. Например, ее процессоры стояли во всех графических компьютерах корпорации Silicon Graphics и подарили нам спецэффекты к множеству фильмов – от «Форреста Гампа» до «Парка Юрского периода». В итоге SGI в 1992 просто выкупила MIPS и сделала своей частью.
Важно отметить, что помимо мирного применения архитектура MIPS подошла и для военных нужд – в частности их процессоры стояли в бортовых ЭВМ большого количества самолетов: от McDonnell Douglas F-15 Eagle и F-18 Hornet до Boeing C-130. С аналогичной целью система команд MIPS была клонирована в России как процессоры КОМДИВ-32 (1999 г., MIPS III) и КОМДИВ-64 (2007 г. MIPS V), выпускавшиеся для отечественного ВПК на Тайване.
Наиболее популярным, однако, для MIPS стал рынок встраиваемых систем – хорошая производительность при простом кристалле (и, соответственно, низкой цене и малом энергопотреблении) обусловило использование MIPS-ядер в огромном количестве разнообразных управляющих компьютеров.
На эту архитектуру, естественно, были портированы две популярные операционные системы – Linux и BSD. Естественно, для них была написана и версия UNIX и собственная ОС от Silicon Graphics – Irix и даже Windows NT (до версии 4.0) поддерживала MIPS! К 1993 году более 10 компаний производили компьютеры с MIPS-процессорами, а лицензионные отчисления за эту архитектуру приносили огромный доход (в отличие от х86, выпускать которую в мире имеют право только Intel и AMD, MIPS щедро делилась лицензиями на свои технологии). Однако, появление мощных настольных процессоров Intel Pentium и AMD K6 подкосило рынок рабочих станций, и Microsoft отказалась от поддержки всех иных архитектур – поэтому к 1999 году Silicon Graphics находилась на грани разорения. MIPS Technologies, однако, не пропала – в 1999 году она снова выделилась в самостоятельную компанию и жила за счет огромного дохода с продажи лицензий на встраиваемую архитектуру. Интересно отметить, что Китай всегда был заинтересован в заимствовании перспективных технологий – однако, архитектура x86-64 (равно как и IBM POWER) крайне эффективно защищает себя сама. Физически невозможно растрассировать миллиарды транзисторов с многослойного куска кремния, размером с ноготь мизинца, поэтому Intel надежно защищена от промышленного шпионажа – в отсутствии программных исходников воссоздать их процессоры невозможно даже в теории.
В таких условиях Китай был вынужден искать более доступные технологии с наличием программных файлов, которые можно загрузить в литографическое оборудование. Так появились «настоящие оригинальные» китайские процессоры ShenWei (украденный DEC Alpha – фирма DEC давно исчезла и не может выставить претензий), Phytium Technology (ARM) и, естественно, свободный от каких-либо лицензий «китайский MIPS» – знаменитый Loongson (последний дополнительно интересен тем, что в свете событий последних лет его начали активно поставлять в РФ)
@atomiccherry 💯
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть II)?
Пребывающая в состоянии «свободного плавания» компания MIPS благодаря крайне неудачному управлению оказалась на грани исчезновения – на рынке встраиваемых систем она была потеснена ARM, и спустя 13 лет стала жертвой череды перепродаж.
Дальнейшая история MIPS может быть изложена в детективном романе, но нас интересует лишь то, что оказалась она в конечном итоге в руках Китая.
Сперва большая часть активов компании купила британская Imagination Technologies, занимавшаяся с 1985 года выпуском DSP и разнообразного телекоммуникационного оборудования – причем на тот момент она сама принадлежала частично Intel и Apple, а частично саудовской (!) Saad Group. В 2017 году IT была поглощена китайским венчурным фондом Canyon Bridge, контролируемом правительством КНР (информации о нем почти нет).
Часть MIPS, непосредственно выпускавшая процессоры, в это же время ушла калифорнийской Tallwood Venture Capital, которая в 2018 продала ее Wave Computing. С ней все тоже непросто, потому что после этого в 2019 году части MIPS, находившиеся в собственности американцев и китайцев, были выкуплены и зарегистрированы как оффшорная MIPS Technologies International Ltd. аж на Каймановых островах... на деньги от Alibaba.
Далее права на нее были переданы Prestige Century Investments – всемирно известному (это сарказм) производителю микроэлектроники с... островов Самоа. Впрочем, «всемирно известным» он был недолго – сразу после приобретения MIPS вся Prestige Century в полном составе была выкуплена CIP United, расположенной в Китае.
Таким образом, в 2020 году КНР, используя сеть «прокладок» и офшоров, заполучила все права и всю документацию на архитектуру MIPS, включая 64-битные многоядерные чипы новейшего поколения – безусловно, уступающие Intel Core 10-го поколения, но кратно превосходящие все, что было у Пекина до приобретения MIPS.
Оценить возможности появившегося в ноябре 2023 г. Loongson 3A6000 (чипа, который произвел серьёзное потрясение просто фактом своего существования) и провести независимые тесты, невозможно. Вся продукция и вся интеллектуальная собственность Loongson с декабря 2022 года не может распространяться за пределами КНР по решению властей Китая. Наработки компании признаны стратегически важными – их экспорт из страны полностью запрещен.
@atomiccherry 💯
Пребывающая в состоянии «свободного плавания» компания MIPS благодаря крайне неудачному управлению оказалась на грани исчезновения – на рынке встраиваемых систем она была потеснена ARM, и спустя 13 лет стала жертвой череды перепродаж.
Дальнейшая история MIPS может быть изложена в детективном романе, но нас интересует лишь то, что оказалась она в конечном итоге в руках Китая.
Сперва большая часть активов компании купила британская Imagination Technologies, занимавшаяся с 1985 года выпуском DSP и разнообразного телекоммуникационного оборудования – причем на тот момент она сама принадлежала частично Intel и Apple, а частично саудовской (!) Saad Group. В 2017 году IT была поглощена китайским венчурным фондом Canyon Bridge, контролируемом правительством КНР (информации о нем почти нет).
Часть MIPS, непосредственно выпускавшая процессоры, в это же время ушла калифорнийской Tallwood Venture Capital, которая в 2018 продала ее Wave Computing. С ней все тоже непросто, потому что после этого в 2019 году части MIPS, находившиеся в собственности американцев и китайцев, были выкуплены и зарегистрированы как оффшорная MIPS Technologies International Ltd. аж на Каймановых островах... на деньги от Alibaba.
Далее права на нее были переданы Prestige Century Investments – всемирно известному (это сарказм) производителю микроэлектроники с... островов Самоа. Впрочем, «всемирно известным» он был недолго – сразу после приобретения MIPS вся Prestige Century в полном составе была выкуплена CIP United, расположенной в Китае.
Таким образом, в 2020 году КНР, используя сеть «прокладок» и офшоров, заполучила все права и всю документацию на архитектуру MIPS, включая 64-битные многоядерные чипы новейшего поколения – безусловно, уступающие Intel Core 10-го поколения, но кратно превосходящие все, что было у Пекина до приобретения MIPS.
Оценить возможности появившегося в ноябре 2023 г. Loongson 3A6000 (чипа, который произвел серьёзное потрясение просто фактом своего существования) и провести независимые тесты, невозможно. Вся продукция и вся интеллектуальная собственность Loongson с декабря 2022 года не может распространяться за пределами КНР по решению властей Китая. Наработки компании признаны стратегически важными – их экспорт из страны полностью запрещен.
@atomiccherry 💯
👆подробная схема покупки Китаем компании MIPS.
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть I)?
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть II)?
@atomiccherry 💯
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть I)?
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть II)?
@atomiccherry 💯
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 1)
В российском информпространстве неожиданно популярным стало обсуждать тематику самолетов дальнего радиолокационного обнаружения. Суть этого явления, впрочем, заключается исключительно и только в информповоде, связанном с потерей двух летательных аппаратов такого типа ВКС по оставшимся неизвестными причинам, а не в том, что широкая публика вдруг осознала некие проблемы в оснащении военно-воздушных сил.
Просматривая посвящённые этому заметки, вы можете увидеть ряд разнообразных эпитетов и характеристик, приписываемых А-50У плохо понимающим суть вопроса авторов (которые, будем честны, просто переписывают функционал американских AWACS из Вики): управление воздушными операциями, вскрытие работы средств ПВО...
Проблема в том, что это неправда.
Чтобы лучше понять, что такое А-50, необходимо вновь обратиться к истории. В 70-ых годах советское военное руководство приняло ряд решений, посвященных изменению концептуальных подходов в области оснащения вооруженных сил. В рамках этого процесса ВВС планировалось переоснастить на «американский манер» – в противовес связке F-16 и F-15 была создана связка МиГ-29 и Су-27, а авиация по образцу же ВВС США должна была получить собственные возможности разведки и управления на базе флота самолетов ДРЛО А-50. Проблема заключалась в том, что опыт строительства летательных аппаратов такого типа в СССР был крайне специфическим – например, в лице Ту-126, чья задача заключалась в обнаружении высотных разведчиков и стратегических бомбардировщиков в районах, недосягаемых для наземной ПВО.
Этот специфический опыт был в полной мере перенесен и реализован в А-50. Самолет уже на стадии своего появления уступал существовашему серийно конкуренту в лице американского Е-2, но, что было намного хуже, заложенная в него концепция оказала прямое влияние и на уровень технических решений, в результате чего А-50 оказался самолетом уровня конца 50-ых: он не мог реализовать собственные разведданные и управлять воздушным боем, а также оказался катастрофически «слепым» на низких высотах и не мог работать по земной поверхности или водной глади.
В 80-ых советская морская ракетоносная авиация провела серию локальных учений, призванных испытать возможности А-50 (информация об этом есть в открытом доступе – она не секретна). Результатом того стало неприятно-удивительное открытие – радиолокатор А-50 неспособен был обнаружить даже корабли в открытом море. Для него это была «слепая зона» – ведь конструкторы реализовали в нем знакомые и понятные черты Ту-126, даже не пытаясь осмыслить полного изменения характера современных воздушных угроз и изменения тактики ведения войны в воздухе (тогда как боевая авиация уже во время войны во Вьетнаме начала стремительно «прижиматься к земле», действуя на малых высотах).
Возможно, негативные черты А-50 были бы в конечном итоге устранены – в конце концов, для СССР это был первый проект такого рода, тем более что советское руководство прикладывало большие усилия к развитию боевых сетей обмена данных (благодаря чему самолет смог бы реализовать свой потенциал и в качестве воздушного командного пункта), но... СССР не стало, а А-50 так и остались «серийным прототипом». Модификация в лице А-50У едва ли затронула основные технические решения, заложенные в самолет, посему проводить некие аналогии между ним и зарубежными образчиками AWACS просто-напросто некорректно.
Сама по себе потеря столь редких летательных аппаратов, безусловно, трагична и печальна, но едва ли может оказать хоть какое-то существенное влияние на ход боевых действий или возможности ВКС – просто по причине того, что реальный функционал А-50У был крайне узким и весьма отдаленным образом влиял на ход воздушных операций. В сущности, он сводился к мониторингу воздушного пространства над украинской территорией и отслеживанием перемещения тех летательных аппаратов, что находились на высотах свыше 3000 метров – то есть фиксацией работы немногочисленных украинских транспортных самолетов и перемещающихся между аэродромами самолетов тактической авиации.
@atomiccherry 💯
В российском информпространстве неожиданно популярным стало обсуждать тематику самолетов дальнего радиолокационного обнаружения. Суть этого явления, впрочем, заключается исключительно и только в информповоде, связанном с потерей двух летательных аппаратов такого типа ВКС по оставшимся неизвестными причинам, а не в том, что широкая публика вдруг осознала некие проблемы в оснащении военно-воздушных сил.
Просматривая посвящённые этому заметки, вы можете увидеть ряд разнообразных эпитетов и характеристик, приписываемых А-50У плохо понимающим суть вопроса авторов (которые, будем честны, просто переписывают функционал американских AWACS из Вики): управление воздушными операциями, вскрытие работы средств ПВО...
Проблема в том, что это неправда.
Чтобы лучше понять, что такое А-50, необходимо вновь обратиться к истории. В 70-ых годах советское военное руководство приняло ряд решений, посвященных изменению концептуальных подходов в области оснащения вооруженных сил. В рамках этого процесса ВВС планировалось переоснастить на «американский манер» – в противовес связке F-16 и F-15 была создана связка МиГ-29 и Су-27, а авиация по образцу же ВВС США должна была получить собственные возможности разведки и управления на базе флота самолетов ДРЛО А-50. Проблема заключалась в том, что опыт строительства летательных аппаратов такого типа в СССР был крайне специфическим – например, в лице Ту-126, чья задача заключалась в обнаружении высотных разведчиков и стратегических бомбардировщиков в районах, недосягаемых для наземной ПВО.
Этот специфический опыт был в полной мере перенесен и реализован в А-50. Самолет уже на стадии своего появления уступал существовашему серийно конкуренту в лице американского Е-2, но, что было намного хуже, заложенная в него концепция оказала прямое влияние и на уровень технических решений, в результате чего А-50 оказался самолетом уровня конца 50-ых: он не мог реализовать собственные разведданные и управлять воздушным боем, а также оказался катастрофически «слепым» на низких высотах и не мог работать по земной поверхности или водной глади.
В 80-ых советская морская ракетоносная авиация провела серию локальных учений, призванных испытать возможности А-50 (информация об этом есть в открытом доступе – она не секретна). Результатом того стало неприятно-удивительное открытие – радиолокатор А-50 неспособен был обнаружить даже корабли в открытом море. Для него это была «слепая зона» – ведь конструкторы реализовали в нем знакомые и понятные черты Ту-126, даже не пытаясь осмыслить полного изменения характера современных воздушных угроз и изменения тактики ведения войны в воздухе (тогда как боевая авиация уже во время войны во Вьетнаме начала стремительно «прижиматься к земле», действуя на малых высотах).
Возможно, негативные черты А-50 были бы в конечном итоге устранены – в конце концов, для СССР это был первый проект такого рода, тем более что советское руководство прикладывало большие усилия к развитию боевых сетей обмена данных (благодаря чему самолет смог бы реализовать свой потенциал и в качестве воздушного командного пункта), но... СССР не стало, а А-50 так и остались «серийным прототипом». Модификация в лице А-50У едва ли затронула основные технические решения, заложенные в самолет, посему проводить некие аналогии между ним и зарубежными образчиками AWACS просто-напросто некорректно.
Сама по себе потеря столь редких летательных аппаратов, безусловно, трагична и печальна, но едва ли может оказать хоть какое-то существенное влияние на ход боевых действий или возможности ВКС – просто по причине того, что реальный функционал А-50У был крайне узким и весьма отдаленным образом влиял на ход воздушных операций. В сущности, он сводился к мониторингу воздушного пространства над украинской территорией и отслеживанием перемещения тех летательных аппаратов, что находились на высотах свыше 3000 метров – то есть фиксацией работы немногочисленных украинских транспортных самолетов и перемещающихся между аэродромами самолетов тактической авиации.
@atomiccherry 💯
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 2)
Необходимо ли ВКС срочное восполнение потерь самолетов ДРЛО? Это интересный и крайне неоднозначный в своей сути вопрос. Как военная структура, российские военно-воздушные силы обладают рядом структурных недостатков, которые препятствуют реализации возможностей самолетов такого типа (которые, в свою очередь, требуются для проведения сложных, многоступенчатых воздушных операций). Понять это можно, не прибегая к каким-либо «инсайдам» и используя российские же источники информации.
В первую очередь следует отметить отсутствие сети обмена данными в режиме реального времени – об этом нам красноречиво говорит и сама ситуация с поражениями А-50У дружественным, как заявляется в прессе, огнем. Подразделения ВВС не имеют возможности координировать свои действия и поддерживать с друг другом связь даже в пределах одной структуры – в таких условиях не может идти речи ни о каком управлении воздушными операциями с использованием самолетов ДРЛО (даже имея актуальные данные о местонахождении противника, операторы ДРЛО не могут навести на них, к примеру, союзные истребители).
Во-вторых, российская авиация вернулась де-факто по своему функционалу, подчинению и концепции построения боевой работы примерно к уровню ВВС СССР первой половины 60-ых годов прошлого века (отмечу, это не плохо – доктрины той эпохи были донельзя прагматичны и интуитивно понятны) – вся ее деятельность тесно связана с выполнением задач поддержки сухопутных войск в режиме «воздушной артиллерии», хорошо знакомом генералам от авиации с советских времён, тогда как прикрытие воздушного пространства осуществляется наземным ПВО. В рамках такого подхода (который, нужно понимать, не изменится еще долго) следует, очевидно, развивать разведывательные (и иные) возможности авиации в рамках практической плоскости, обеспечивая её выживаемость и эффективность боевой работы в прифронтовой зоне. С этой целью следует уделять больше внимания средствам не стратегической или оперативной разведки, к каким относятся самолеты ДРЛОиУ, а оперативно-тактическим, которые вкупе с системой обмена данных в режиме реального времени могут обеспечить существенный рост возможностей и боевой эффективности авиационных подразделений при выполнении задач, связанных с работой в интересах подразделений сухопутных войск.
В-третьих, с учетом перечисленных выше двух пунктов, военная авиация, очевидно, нуждается в чрезвычайно детальном пересмотре возможностей своего арсенала и его расширении. Масштабные боевые действия, безусловно, оказали крайне положительное влияние на данный аспект, позволив обратить внимание руководства ВВС на факт существования планирующих бомб, однако авиационные вооружения давно шагнули вперед, и этот факт нуждается в ничуть не меньшем внимании. К вопросу планирующих бомб следует также отметить и весьма удручающий факт того, что координаты целей в них закладываются до момента осуществления боевого вылета – то есть обеспечение непосредственной авиационной поддержки в режиме реального времени с их применением невозможно (допускаю, что мой уровень осведомленности не позволяет знать о каких-либо изменениях в данном вопросе, но массовые модификации УМПК программируются до вылета).
@atomiccherry 💯
Необходимо ли ВКС срочное восполнение потерь самолетов ДРЛО? Это интересный и крайне неоднозначный в своей сути вопрос. Как военная структура, российские военно-воздушные силы обладают рядом структурных недостатков, которые препятствуют реализации возможностей самолетов такого типа (которые, в свою очередь, требуются для проведения сложных, многоступенчатых воздушных операций). Понять это можно, не прибегая к каким-либо «инсайдам» и используя российские же источники информации.
В первую очередь следует отметить отсутствие сети обмена данными в режиме реального времени – об этом нам красноречиво говорит и сама ситуация с поражениями А-50У дружественным, как заявляется в прессе, огнем. Подразделения ВВС не имеют возможности координировать свои действия и поддерживать с друг другом связь даже в пределах одной структуры – в таких условиях не может идти речи ни о каком управлении воздушными операциями с использованием самолетов ДРЛО (даже имея актуальные данные о местонахождении противника, операторы ДРЛО не могут навести на них, к примеру, союзные истребители).
Во-вторых, российская авиация вернулась де-факто по своему функционалу, подчинению и концепции построения боевой работы примерно к уровню ВВС СССР первой половины 60-ых годов прошлого века (отмечу, это не плохо – доктрины той эпохи были донельзя прагматичны и интуитивно понятны) – вся ее деятельность тесно связана с выполнением задач поддержки сухопутных войск в режиме «воздушной артиллерии», хорошо знакомом генералам от авиации с советских времён, тогда как прикрытие воздушного пространства осуществляется наземным ПВО. В рамках такого подхода (который, нужно понимать, не изменится еще долго) следует, очевидно, развивать разведывательные (и иные) возможности авиации в рамках практической плоскости, обеспечивая её выживаемость и эффективность боевой работы в прифронтовой зоне. С этой целью следует уделять больше внимания средствам не стратегической или оперативной разведки, к каким относятся самолеты ДРЛОиУ, а оперативно-тактическим, которые вкупе с системой обмена данных в режиме реального времени могут обеспечить существенный рост возможностей и боевой эффективности авиационных подразделений при выполнении задач, связанных с работой в интересах подразделений сухопутных войск.
В-третьих, с учетом перечисленных выше двух пунктов, военная авиация, очевидно, нуждается в чрезвычайно детальном пересмотре возможностей своего арсенала и его расширении. Масштабные боевые действия, безусловно, оказали крайне положительное влияние на данный аспект, позволив обратить внимание руководства ВВС на факт существования планирующих бомб, однако авиационные вооружения давно шагнули вперед, и этот факт нуждается в ничуть не меньшем внимании. К вопросу планирующих бомб следует также отметить и весьма удручающий факт того, что координаты целей в них закладываются до момента осуществления боевого вылета – то есть обеспечение непосредственной авиационной поддержки в режиме реального времени с их применением невозможно (допускаю, что мой уровень осведомленности не позволяет знать о каких-либо изменениях в данном вопросе, но массовые модификации УМПК программируются до вылета).
@atomiccherry 💯
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 3)
Что же касается разного рода идей о покупке самолетов ДРЛО за рубежом или же созданием неких «эрзац-моделей» – это, конечно, демонстрация серьёзного непонимания авторами данной тематики хотя бы на неком минимальном уровне. Ни один импортный самолёт дальнего радиолокационного обнаружения не будет иметь возможностей для сопряжения с уже существующими российскими системами ПВО и боевыми самолётами – фактически, их функционал будет чрезвычайно ограничен, а сами самолеты будут бесполезным и дорогостоящим приобретением, которое без какого-либо смысла нанесет весомый удар по военному бюджету. К этой же категории относится и строительство неких упрощенных мобилизационных моделей такого типа летательных аппаратов – в действительности, «упрощенными» они будут лишь формально, ибо в любом случае потребуют огромного объема работ, связанного с существенной перестройкой фюзеляжа самолета, на базе которого будет выполнено такое решение, и масштабных вложений в электронику, которая позволит обеспечить хоть сколько-нибудь приемлемый уровень функционирования и обработки данных с РЛС «Ирбис» (которая в любом случае является крайне слабой в сравнении со специализированной РЛС и едва ли позволит вести хоть сколько-нибудь адекватную воздушную разведку). Словом, это будет очень дорогостоящий и не имеющий ценности проект, реализация которого при всех прочих равных займет не менее 3-5 лет.
В российских реалиях придётся следовать по пути более простых решений, которые, впрочем, потребуют серьёзных изменений в организации подхода к ведению боевых действий. Пожалуй, весьма актуальным здесь будет изучение опыта Ирана времен Ирано-иракской войны, когда ВВС Исламской Республики смогли организовать систему мониторинга собственного воздушного пространства и морскую разведку с использованием американского тяжёлого истребителя-перехватчика F-14A «Томкэт», имевшего мощную радиолокационную станцию. Важно отметить, что для этого иранцы организовали качественно функционирующую сеть обмена данными внутри ВВС, которая позволяла координировать действия тактической авиации, подразделений ПВО и импровизированных «ДРЛО».
Возможности «Томкэта», естественно, едва ли соответствовали потребностям, однако грамотная организация вкупе с грамотным же взаимодействием позволили раскрыть функционал данного истребителя с совершенно неожиданной стороны – при этом делалось все это в условиях ожесточённой воздушной войны с превосходящими силами хитрого и профессионального противника, который стремился к завоеванию превосходства в воздухе и дальнейшему проведению стратегических бомбардировок, чего иранские ВВС не могли допустить – и, собственно, не допустили.
Сложно судить, насколько возможности радиолокаторов Су-35С сопоставимы с F-14A, однако, очевидно, суть проблемы заключается в первую очередь не в технических характеристиках РЛС, а прежде всего в вопросах организации, которые, в свою очередь, могут реализовать заложенные возможности техники и купировать её недостатки (нужно отметить, что возможности мониторинга воздушного пространства в таком варианте будут в любом случае ограниченными, но он, тем не менее, будет осуществляться – и процесс этот будет происходить без реализации «шоковых» для военного бюджета и бесполезных проектов).
@atomiccherry 💯
Что же касается разного рода идей о покупке самолетов ДРЛО за рубежом или же созданием неких «эрзац-моделей» – это, конечно, демонстрация серьёзного непонимания авторами данной тематики хотя бы на неком минимальном уровне. Ни один импортный самолёт дальнего радиолокационного обнаружения не будет иметь возможностей для сопряжения с уже существующими российскими системами ПВО и боевыми самолётами – фактически, их функционал будет чрезвычайно ограничен, а сами самолеты будут бесполезным и дорогостоящим приобретением, которое без какого-либо смысла нанесет весомый удар по военному бюджету. К этой же категории относится и строительство неких упрощенных мобилизационных моделей такого типа летательных аппаратов – в действительности, «упрощенными» они будут лишь формально, ибо в любом случае потребуют огромного объема работ, связанного с существенной перестройкой фюзеляжа самолета, на базе которого будет выполнено такое решение, и масштабных вложений в электронику, которая позволит обеспечить хоть сколько-нибудь приемлемый уровень функционирования и обработки данных с РЛС «Ирбис» (которая в любом случае является крайне слабой в сравнении со специализированной РЛС и едва ли позволит вести хоть сколько-нибудь адекватную воздушную разведку). Словом, это будет очень дорогостоящий и не имеющий ценности проект, реализация которого при всех прочих равных займет не менее 3-5 лет.
В российских реалиях придётся следовать по пути более простых решений, которые, впрочем, потребуют серьёзных изменений в организации подхода к ведению боевых действий. Пожалуй, весьма актуальным здесь будет изучение опыта Ирана времен Ирано-иракской войны, когда ВВС Исламской Республики смогли организовать систему мониторинга собственного воздушного пространства и морскую разведку с использованием американского тяжёлого истребителя-перехватчика F-14A «Томкэт», имевшего мощную радиолокационную станцию. Важно отметить, что для этого иранцы организовали качественно функционирующую сеть обмена данными внутри ВВС, которая позволяла координировать действия тактической авиации, подразделений ПВО и импровизированных «ДРЛО».
Возможности «Томкэта», естественно, едва ли соответствовали потребностям, однако грамотная организация вкупе с грамотным же взаимодействием позволили раскрыть функционал данного истребителя с совершенно неожиданной стороны – при этом делалось все это в условиях ожесточённой воздушной войны с превосходящими силами хитрого и профессионального противника, который стремился к завоеванию превосходства в воздухе и дальнейшему проведению стратегических бомбардировок, чего иранские ВВС не могли допустить – и, собственно, не допустили.
Сложно судить, насколько возможности радиолокаторов Су-35С сопоставимы с F-14A, однако, очевидно, суть проблемы заключается в первую очередь не в технических характеристиках РЛС, а прежде всего в вопросах организации, которые, в свою очередь, могут реализовать заложенные возможности техники и купировать её недостатки (нужно отметить, что возможности мониторинга воздушного пространства в таком варианте будут в любом случае ограниченными, но он, тем не менее, будет осуществляться – и процесс этот будет происходить без реализации «шоковых» для военного бюджета и бесполезных проектов).
@atomiccherry 💯