Однако даже самая яркая и прекрасная реклама очень быстро перестает действовать на публику, как только она становится обыденным явлением. В этом отношении следующую «революцию» производит Анри де Тулуз-Лотрек. Он, вдохновляясь японской гравюрой, действует от противного. Если до этого художники старались создать произведение, близкое к живописи, нежели к графике, то Тулуз-Лотрек, работая с контурами и пятнами минимального количества цвета, добивается прямо противоположного результата.

Он акцентирует внимание не только на танцующей Ля Гулю (прозвище «Обжора» танцовщица заработала благодаря своим непомерным аппетитам), у которой, как мы видим, прямо на зрителя в танце разворачиваются белые панталоны, но и отсекает всё лишнее за счет отсутствия детализации. Зрители даны темной, причудливо вырезанной массой, выгодно контрастируя с белыми одеждами. Композиционно в ткань произведения вплетено трижды повторяющееся Moulin Rouge, что дает понимание о месте действия, имени танцовщицы и самом главном - «Tout les soirees» - «Каждый вечер».

Историю афиши как историю плакатного искусства принято отсчитывать с Тулуз-Лотрека. Но на смену контрастности и графичности приходит желание обрести гармонию. Новой звездой плакатного искусства Парижа становится знаменитый Альфонс Муха. Его Сара Бернар, выполненная в пастельной гамме, но но высотой 2.15 м, произвела настоящий фурор. Настоящая богиня, что предстала на улицах Парижа, сразу же стала предметом охоты у коллекционеров. Ушлая Сара Бернар, почувствовав прибыль, сразу же искусственно ограничивает тираж афиш, а Альфонс Муха просыпается знаменитым.

Мы считаем магическое действие рекламы достижением наших дней, однако до сих пор используем тот образ властной, божественной и слегка отстраненной сказочной красавицы, которая была открыта на излёте XIX века. Вспомните хотя бы Натали Портман из недавней рекламы Dior.

Что такое куртуазная любовь рыцарей?
Рассказывает #Никита

С чем у нас ассоциируется Средневековье? Грязные рыцари, чума, крестовые походы и, конечно, христианство. Вся система отношений средневекового человека завязана на божественном: все, что человек боится, хочет, видит – все связано с Богом. Но в XII веке европейский человек начинает обращать внимание не только на Бога, но и на свои чувства по отношению к другим людям. Возникает феномен куртуазной любви.

Началось всё с поэтов и трубадуров. Именно в их лирике впервые был поставлен вопрос о самоценности чувства и найдена поэтическая формула любви. Раньше вся любовь была адресована только в сторону Бога, и только такая любовь считалась истинной. Сейчас же свободные поэты, обычно дети бедных рыцарей, начали говорить о любви к земной девушке. Но просто любовь пока не стала самодостаточной, это произойдет только в эпоху Возрождения, вместе с любовной лирикой Данте и Петрарки.

В центре этого чувства — любовь к конкретной девушке. Но чтобы стать достойной поклонения, девушка должна быть замужем и быть недосягаемой. Буквально как Божество, воплотившееся в теле избранницы. Эта недоступность избранницы принципиально важна. Влюбленный не рассчитывает на то, чтобы в итоге быть с ней вместе. Ему нужен был идеал и образ, которому он бы служил и поклонялся. Влюбленный служит своей Даме как рыцарь и защитник веры.

Чем заканчивалось такое чувство? Обычно ничем. Замужняя дама полностью принадлежала мужу, и такая игра во влюбленность оставалась на уровне внутренних переживаний и небольших внешних проявлений. Но затем на этой почве возникнут страстные чувства следующей эпохи – великолепного Ренессанса.

Как в одном мозге уживается два разума?
Рассказывает #София

С начала изучения головного мозга человека сложилось мнение, что мозг – это единая структура, где два полушария являются симметричными и работают как единое целое, дополняя друг друга. Но все изменилось в 1961 году, когда профессор Роджер Сперри из Калифорнийского технологического института получил Нобелевскую премию за доказательство того, что полушария мозга выполняют различные функции, а не являются зеркальными копиями, дополняющими деятельность друг друга. Эта новая информация произвела фурор и открыла дорогу новым исследованиям, дав почву для совершенно иного понимания нашего важнейшего органа.

В нормальных условиях деятельность мозга кажется слаженной и отточенной. Но когда под наблюдение попали люди, которым в лечебных целях рассекли ткани между двумя полушариями, то обнаружилось, что они вели себя по меньшей мере странно. Левая и правая часть тела человека действовали по-разному, и это привело ученых к мысли, что наш мозг – это две разные воли, две разные «личности», которые работают сообща и составляют нашу сущность.

Вы наверняка слышали, что левая и правая часть нашего головного мозга отвечает за различные функции. Например, в обоих полушариях у нас находятся центры речи, но каждый из этих центров отвечает за свою задачу: у левого полушария – задача грамматически правильно построить предложение, в то время как правое отвечает за метафорическую речь, а также за ассоциативное мышление.

Ученые пришли также к выводу, что левое полушарие лидирует и принимает окончательное решение. Однако, как выяснилось, мнения левого и правого полушария часто не совпадают. Во время экспериментов в Калифорнийском университете, в ходе которых можно было взаимодействовать с отдельным полушарием, выяснилось, что желания человека не так однозначны. Когда «отвечало» левое полушарие пациента, то на вопрос, кем он хочет стать, он говорил «инженером», но когда вопрос был задан правой части головного мозга, ответ был совершенно иным: «автогонщиком».

Более того, при искусственной остановке деятельности левого полушария, человек начинал рисовать, не имея склонности к искусству!

Как доказали ученые, ошибочно думать, что человек расположен только к одному виду деятельности, и уж тем более нельзя делить людей на «математиков» и «гуманитариев». Конечно, в современной науке уже нет такого строгого разделения «левое полушарие – про логику, а правое – про творчество», тем не менее есть общие закономерности того, как они работают. Интересно, какие еще открытия нас ждут в будущем.

Спартанки: самые свободные женщины древности
Рассказывает #Аркадий

В Древней Греции было два самых известных государства: Афины и Спарта. Афины оставили миру после себя труды великих философов, театр и руины блистательного Парфенона.

После спартанцев осталась только репутация, потому что эти аскетичные воины спали в казармах и не особо чтили изящные искусства. Они презирали афинскую демократию, а философов считали «болтунами». Но женщины в авторитарной Спарте были свободнее любых других.

В демократических Афинах голосовать могли только мужчины. Жены афинян слушали и молчали, когда говорили мужчины. Известна фраза Софокла: «Молчание украшает женщину». А вот жёны спартанцев, не стесняясь, спрашивали о чём-либо мужчин и метко комментировали происходящее. Спартанские девушки и женщины могли вступить в разговор с посторонним мужчиной, и это не считалось неприличным.

До замужества спартанские девушки участвовали в праздниках и торжествах. На них они пели и танцевали без одежды или в коротком хитоне, в присутствии молодых людей. В обычной жизни они носили одежду с глубоким боковым вырезом — таким, что при каждом шаге было видно бедро. По всей Греции спартанских девушек прозвали «обнажающими бедра» — «phainomerides».

Переселившись в дом мужа, женщина не занималась ткачеством и прядением, как другие гречанки. Рукоделие считалось в Спарте «низким» занятием, достойным только рабынь. По легенде, когда одна из спартанок была схвачена врагами и продана в рабство, её спросили, что она умеет делать. Женщина ответила: «Быть свободной» и заколола себя.

У спартанцев считалось достойным дать своей дочери лучшее образование. В древности была популярна поговорка: «Хочешь говорить с умной женщиной — говори со спартанкой». Огромное значение играли также спортивные занятия и упражнения с оружием. Когда спартанские мужчины отправятся на войну, именно их женам и дочерям приходилось отражать нападения варваров или восстания рабов. В этом смысле спартанки были самыми настоящими амазонками.

Несмотря на эти вольности, спартанки всё же были во всём подчинены Спарте и её интересам. В случае безбрачия того или иного спартанского мужчины они могли зачать от него детей, даже будучи замужними. Спартанцам нужно было больше воинов, и потомство считалось общественным делом. Старикам разрешалось уступать свою молодую жену лучшим воинам, чтобы она родила здорового, крепкого ребенка, которого впоследствии усыновляли.

Спартанки не были похожи ни на кого. Вольные нравы, право наследовать землю отцов (при отсутствии наследников-мужчин), а также доступ к образованию сделал их самыми свободными женщинами той эпохи.

«Вечный свет» Гаспара Ноэ
Рассказывает #Елизавета

Благодаря кинопрокатчикам @aonefilms с 18 ноября в российском прокате выходит последний фильм Ноэ – «Вечный свет». Он длится всего 51 одну минуту, но хочется поблагодарить режиссера за то, что смилостивился над зрителями. Ведь «Вечный свет» – это эпилептический припадок, выдержать который сможет не каждый.

Как «Вход в пустоту» Ноэ утягивал нас в наркотический трип, а «Любовь» в выматывающую любовную игру, так и конец «Вечного света» заставляет вас буквально физически чувствовать раздражение и недомогание.

Ноэ давно говорит о документалистике (а «Любовь» с настоящими постельными сценами стала первым шагом к ней) и видимо поэтому снял мокьюментари, то есть псевдодокументальный фильм о съемках кино.

Актрисы Беатрис Даль и Шарлотта Генсбур играют самих себя: первая по сюжету дебютирует в роли режиссера, а вторая играет главную роль. Но против Беатрис выступает продюсер и оператор, а сама съемочная площадка превращается в один из кругов кинематографического ада.

Не изменяя себе, Ноэ рассуждает на одну самых актуальных тем последних лет – это переосмысление цены искусства и роли женщины в этом. Не зря режиссер-синемафил, который и раньше щедро цитировал классику кино, начинает с иконических кадров из «Ведьм» Кристенсена и «Дня гнева» Дрейера.

От Кристенсена он заимствует метод (то есть мокьюментари), а от Дрейера, снявшего фильм о Жанне д’Арк, – риторику. Женщина в кино оказывается разменной монетой – так же, как в эпоху гонений на ведьм они расплачивались за неурожай и любые неприятности мужчин.

И здесь Беатрис Даль становится виновной в неурядицах продюсера и несбывшихся амбициях оператора (который когда-то начинал с самим Годаром), что приводит ее к нервному срыву. А Генсбур и вовсе становится жертвой обстоятельств: она горит на костре света и звука от случайно включенного стробоскопа, задыхаясь от страха за дочь, на которую напали одноклассники, пока она находится на съемках.

Ноэ показывает нам захлебывающегося от восторга оператора, ликующую толпу массовки и случайных гостей съемочной площадки, пока Шарлотта бьется в конвульсиях на кресте. Она настоящая современная «ведьма» – стройная и успешная, в нарядах от SAINT LAURENT (который и проспонсировал фильм). Именно в этот страшный момент, когда принесена жертва, из хаоса рождается искусство. Ноэ, как обычно, не дает нам ответа, что с этим делать. Он просто наслаждается зрелищем, где горит кино, религия, мода – казалось бы все, что ему самому дорого.

Мы снова врываемся в мир подкастов!
С юбилейным 10 выпуском☺️

В этот раз мы собрались пятничным вечером (а вечер пятницы – это состояние души), чтобы поговорить о Кристофере Нолане, обсудить его последний фильм «Довод» и заодно выяснить, гений ли Нолан.

Но этим беседа не ограничилась: мы заодно поговорили об опыте похода в кинотеатр, вспомнили «Интерстеллар» и еще зачем-то «Хищных птиц».

Слушайте, делитесь мнением, замечаниями и пожеланиями😉

Ссылки на подкаст:
ВК
Яндекс.Музыка
ITunes

(18+) Что пьют герои Пушкина и Чехова? Напиток, который мы потеряли
Рассказывает #Аркадий

Главным русским крепким напитком считают водку, но ещё сто лет назад это было не так. И действительно, если в Шотландии и Ирландии национальный напиток – это виски, во Франции – бренди, то почему в России им была смесь чистого этилового спирта с водой? Нашим национальным напитком было хлебное вино.

Ещё в «Альманахе гастрономов» Игнатия Радецкого 1852 года говорится о десятках видах «водки»: мятная, миндальная, персиковая, анисовая, полынная, золотая, корицовая, лимонная, тминная, джин голландский, коньяк и т.д. То же самое находим в дореволюционном словаре Брокгауза и Ефрона: слово водка было собирательным для всех видов крепких напитков, включая настойки, наливки и даже коньяки.

Такой же «водкой» было и хлебное вино — получаемый преимущественно из ржи (хлеба) дистиллят, напоминающий по технологии производства виски.

Хлебное вино было известно ещё со времен XVI века. В 1517 году в «Трактате о двух Сарматиях» польский историк Матвей Меховский писал, что жители Московии «часто употребляют горячительные пряности или перегоняют их в спирт, а из овса они делают жгучую жидкость и пьют, чтобы спастись от озноба и холода». Даже в «Домострое» курение (изготовление) хлебного вина описывается как неотъемлемая часть домашнего уклада.

Хлебное вино продавалось в каждом питейном заведении и производилось в каждом поместье. Начиная с правления Петра Великого, для определения «доброты» вина официально использовался такой метод, как отжиг. Так у хлебного вина возникло еще одно название — «полугарное вино» или просто «полугар». С появлением в России спиртометров стало известно, что крепость полугара составляет 38–39%.

Вплоть до конца XIX века полугар был частью повседневной жизни русского человека не меньше, чем щи или гречневая каша. При слове «вино» нашим предкам на ум в первую очередь приходило отнюдь не виноградное вино. Именно хлебное вино употребляют герои Пушкина в «Капитанской дочке», в «Детских годах» Лескова и в рассказах Чехова.

Производство современной водки было технологически невозможно до 1870-х гг., пока в Россию из Западной Европы не завезли технику для получения чистого этилового спирта. Хлебное винокурение стало постепенно превращаться в картофельно-злаковое.

В 1895–1904 гг. этот тип водки стал господствующим из-за введения государственной монополии на производство спиртных напитков. Сухой закон, введённый Николаем II на время Первой мировой войны, поставил крест на производстве хлебного вина. Меру принимали как временную, но потом начались революции и Гражданская война. Питейное дело погрузилось в хаос.

Поэтому официальной датой рождения современной водки следует признать 23 января 1936 года, когда советское правительство утвердило стандарт его изготовления. В том же году на бутылках впервые появилась этикетка с надписью «Водка», закрепив однозначную интерпретацию этого слова. Возрождение интереса к хлебному вину произошло лишь после развала СССР.

Шотландцы говорят, что виски нужно держать во рту столько секунд, сколько напитку лет, чтобы понять его вкус. Хороший коньяк пьют маленькими глотками, наслаждаясь ароматом. Увы, традиция правильного употребления крепкого в России прервалась вместе с исчезновением хлебного вина — «русского виски». Но вполне возможно, что в будущем этот напиток еще вернется.

Архитектура в «Начале» Нолана
Рассказывает #Нэлли

Мне кажется, в последнее время больше всего разговоров у нас было посвящено Кристоферу Нолану – как раз на днях вышел наш ролик о «Начале» и подкаст о «Доводе». Все это вдохновило меня пересмотреть еще раз «Начало» – а смотрела я его в кинотеатре, когда фильм только вышел. И хочу кое-что рассказать об архитектуре фильма.

Первое и самое важное: это один из немногих фильмов, где архитектура становится критически важным элементом. Вспомните: успех операции на 90% зависит от пространства, где разворачивается сон. Поэтому сну нужен Архитектор. Когда-то им был Кобб (главный герой), нашедший себе замену в лице Ариадны. Забавно, что здесь очень ярко работает метафора «кино – это сон», поскольку что в кино, что во сне (по версии «Начала») архитектура нужна для того, чтобы зритель максимально поверил в происходящее.

Но какую же архитектуру мы здесь видим?

Нолан создает пространства под стать своему киноязыку. Многие упрекают его в некоторой механистичности и безэмоциональности, и апофеозом этих его качеств стал «Довод», где вместо даже вместо главного героя – фигурка-функция без личности. Я неслучайно это здесь вспоминаю, т.к. это напрямую связано с архитектурным пространством «Начала».

На всех уровнях сна мы видим респектабельные постройки в духе модернисткой архитектуры, которую в свое время так же, как и Нолана, обвиняли в бездушности и бесчеловечности. И тут сложно возразить: задача здесь – воссоздать типичные места, по которым перемещается герой Киллиана Мерфи, наследника корпорации, которому необходимо внушить нужную мысль. Поэтому город в духе мегаполиса вроде Нью-Йорка выглядит весьма кстати. Как, впрочем, и пространство гостиницы, лобби или бара, в котором он оказывается.

Тут необходимо немного отойти в сторону и заглянуть в историю архитектуры. До 1950-х гг. как таковой единой архитектуры корпораций не существовало. Пока не сцену не вышел архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, перебравшийся в США из-за войны. Он еще с 20-х лелеял мечту о создании «стеклянных призм», и вот наконец у него появилась такая возможность. Он спроектировал первый стеклянный небоскреб, который мгновенно стал новым словом в области архитектуры большого бизнеса – вероятно, из-за стерильности своего облика, который так хорошо рифмуется с корпоративными стандартами и деловыми костюмами.

Так что в фильме мы наблюдаем как раз такие обезличенные стеклянные пространства. Впрочем, где мы их только не видели?

Единственные два момента в фильме, которые напоминали нам о том, что мы тут смотрим фильм про сны, – это 1) тренировка Ариадны и 2) пространство лимба.

В первом случае Нолан использует ряд сцен, которые действительно заставляют удивиться и порадоваться возможностям современной графики: помните, как Париж начинает заворачиваться, словно волна цунами, чтобы затем накрыть город своей зеркальной копией?

А вот лимб оказался на удивление разочаровывающим. Представьте: вашему разуму подвластно создать всё что угодно одной силой мысли. Тем не менее в этом сюрреалистичном пространстве мы видим лишь захватывающие очертания города в духе фантазий Ле Корбюзье из 20-х гг. (ряд однотипным очень высоких небоскребов). И, пожалуй, необычное расположение разрушающихся зданий прямо на берегу моря. Нолан не позволяет себе особого буйства архитектурной фантазии, поэтому лимб почти не выбивается из ряда остальных уровней сна. А жаль. С другой стороны, было бы странно ждать от Нолана чего-то другого.

Возможно, какой-нибудь режиссер возьмётся за тему сна и покажет нам архитектуру, которая действительно будет похожа на фантазию, не подчиняющуюся привычным законам логики.

Что общего у стрит-арта и русского авангарда?
Рассказывает #Алена

В последнее время у стрит-арта становится всё больше и больше поклонников. Мы проникаемся творчеством молодых художников, которые иной раз вступают в противостояние с коммунальными службами и поддерживаем их искреннее желание превратить улицы городов в картинные галереи. Однако мало кто проводит параллели между началом XXI и началом XX века.