[ #макнисы ]
Макс дернулся на диване от крика из соседней комнаты и по привычке уставился на часы. Был третий час ночи. Уже чисто машинально, как родитель встает проверить плачущего ребенка, Макс сунул ноги в тапки и поплелся по коридору к двери.
Это происходило почти каждую ночь – Денису снились кошмары и Кольцов послушно отправлялся успокаивать парня, гладил по взмокшим волосам и мычал на одной ноте. Денису это помогало провалиться в сон до утра, а Максу вспомнить, что он не один.
Титов сидел на кровати, поджав к груди колени, как всегда закрученное узлом одеяло сбилось в ногах огромной черной тучей. Макс вообще быстро ко всему привыкал, уже не бежал, сшибая углы, не бросался трясти за плечи. Сел рядом и прижал к себе, осторожно покачивая. Чужое спокойствие всегда заставляло Дениса сбросить липкие сны, которые на самом деле были воспоминаниями. Он затащил их на подушки и прижался к Максу, пока тот пытался одной рукой растянуть поверх одеяло.
Макс дернулся на диване от крика из соседней комнаты и по привычке уставился на часы. Был третий час ночи. Уже чисто машинально, как родитель встает проверить плачущего ребенка, Макс сунул ноги в тапки и поплелся по коридору к двери.
Это происходило почти каждую ночь – Денису снились кошмары и Кольцов послушно отправлялся успокаивать парня, гладил по взмокшим волосам и мычал на одной ноте. Денису это помогало провалиться в сон до утра, а Максу вспомнить, что он не один.
Титов сидел на кровати, поджав к груди колени, как всегда закрученное узлом одеяло сбилось в ногах огромной черной тучей. Макс вообще быстро ко всему привыкал, уже не бежал, сшибая углы, не бросался трясти за плечи. Сел рядом и прижал к себе, осторожно покачивая. Чужое спокойствие всегда заставляло Дениса сбросить липкие сны, которые на самом деле были воспоминаниями. Он затащил их на подушки и прижался к Максу, пока тот пытался одной рукой растянуть поверх одеяло.
[ #шустьяковы ]
Илья методично заливал в себя третью стопку текилы и пялился в одну точку. Никак не мог поверить, что вот и всё. Вот им уже восемнадцать стукнуло, вот Илья почти поступил в мед в родной Самаре, а Макса приняли в универ МЧС в Питере. Что последние дни они вот так веселятся вместе, хотя Илье не хотелось веселиться абсолютно. Хотелось напиться до беспамятства и выбросить всё из головы.
Он так и не хотел признаваться себе, что уже давно Шустов дорог ему не просто как друг детства, как человек, знающий его лучше родной матери, видевший в любом состоянии: счастливого, разбитого, в хлам напившегося, рыдающего — и всё равно не отвернувшийся. Такой родной, со смешными кудряшками, которые он долго не хотел принимать, а Илья обещал лично поправить зубы каждому, кто что-то ляпнет в сторону Максима. Со смеющимися глазами, медвежьими объятиями и обалденным голосом. Илья мог слушать бесконечно, будь то забавная история или внезапная песня под гитару.
Макс, казалось, совсем не загонялся: устроил клоунаду, привлекая внимание всех посетителей, не стесняясь, дёргал бармена по поводу и без и бесконечно висел на плече у Ильи, так заискивающе глядя ему в глаза. А Третьяков тонул в них безвозвратно и мог лишь улыбаться устало, надеясь, что Максим не примет это на свой счёт.
— Мы ещё будем общаться, слышишь? — язык Шустова уже слегка заплетался, но глаза так и оставались ясными, хоть и чуть больше блестящими. Илья хмыкнул и отсалютовал ему очередной стопкой.
— Будем, будем, куда ты от меня денешься, — он попытался, чтобы это прозвучало максимально небрежно, но голос предательски подводил.
— Пошли танцевать лучше, а то опять тебя до дома понесу.
Илья рассмеялся, вспомнив, как он напился где-то в гаражах до чёртиков и висел на Максе мертвым грузом. Тот, матерясь, так и протащил его на плече с полквартала, благо жил недалеко. Домой нести не стал, повёл к себе, благо родители в командировку уехали, и некому было читать нотации шестнадцатилетке. Илья потом все утро извинялся, мазал ноющее плечо Максима апизатроном, и оба чертыхались от запаха.
Заиграли знакомые мотивы, и через полминуты Макс уже орал на весь бар про вчерашний вечер из подворотни. У Ильи снова противно заныло в груди. Он уважал Зверей, но неужели именно сейчас нельзя было поставить другую песню, от которой не будет так больно?
Макс хватал его за руки, кружил, смеялся в лицо, а Илья старался запомнить каждый момент, каждую черточку родного лица.
Когда мы вместе - никто не круче, но это в прошлом.
И я не знаю, и я теряю вчерашний вечер,
Моя смешная, моя сквозная, до скорой встречи!
Он пропустил миг, когда Макс завалился ему на плечо и шептал текст куда-то на ухо, крепко обнимая. Весь алкоголь словно выветрился из обоих, и Илья не стал себе отказывать в удовольствии так же сильно обнять в ответ.
Последний припев они заорали в унисон, уже смеясь, Илья поднимал вверх угрожающие заслезиться глаза. Максим снова прижал его к себе, совершенно наплевав на присутствующих.
— Пошли покурим? — «Напитки покрепче» Илья точно бы не смог вынести, и он чуть ли не потащил Макса на выход за руку, так и не выслушав его ответ.
Беспокойно зашарив по карманам, Илья так и не смог найти свои сигареты. Его подбородок аккуратно приподняли, Максим нагло запихнул сигарету между приоткрытых губ и поджег.
— Ты же сам мне их отдал, думал, что опять потеряешь? — Шустов продолжал улыбаться, выдыхая дым в ночное небо. Илья облокотился о стену и залипал на его профиль. Как он будет выживать в Самаре без Макса? Точнее, выжить-то он сможет. Только вот не хочет.
— Забыл, — Илья ухмыльнулся и склонил голову к плечу.
— Дурак, — Максим легко взъерошил его челку и поправил капюшон толстовки. Не к месту Илья вспомнил, что давно украл эту толстовку у Макса, когда ночевал у него, а тот так и не просил назад, — я скучать буду.
Хороший настрой Ильи снова исчез, он тихо выдохнул и запрокинул голову. Нет, он не будет реветь при Максе, не будет, не будет… Очнулся он от того, что его снова вжали в себя. Илья уткнулся во влажную шею и, выкинув сигарету, устроил руки на спине.
Илья методично заливал в себя третью стопку текилы и пялился в одну точку. Никак не мог поверить, что вот и всё. Вот им уже восемнадцать стукнуло, вот Илья почти поступил в мед в родной Самаре, а Макса приняли в универ МЧС в Питере. Что последние дни они вот так веселятся вместе, хотя Илье не хотелось веселиться абсолютно. Хотелось напиться до беспамятства и выбросить всё из головы.
Он так и не хотел признаваться себе, что уже давно Шустов дорог ему не просто как друг детства, как человек, знающий его лучше родной матери, видевший в любом состоянии: счастливого, разбитого, в хлам напившегося, рыдающего — и всё равно не отвернувшийся. Такой родной, со смешными кудряшками, которые он долго не хотел принимать, а Илья обещал лично поправить зубы каждому, кто что-то ляпнет в сторону Максима. Со смеющимися глазами, медвежьими объятиями и обалденным голосом. Илья мог слушать бесконечно, будь то забавная история или внезапная песня под гитару.
Макс, казалось, совсем не загонялся: устроил клоунаду, привлекая внимание всех посетителей, не стесняясь, дёргал бармена по поводу и без и бесконечно висел на плече у Ильи, так заискивающе глядя ему в глаза. А Третьяков тонул в них безвозвратно и мог лишь улыбаться устало, надеясь, что Максим не примет это на свой счёт.
— Мы ещё будем общаться, слышишь? — язык Шустова уже слегка заплетался, но глаза так и оставались ясными, хоть и чуть больше блестящими. Илья хмыкнул и отсалютовал ему очередной стопкой.
— Будем, будем, куда ты от меня денешься, — он попытался, чтобы это прозвучало максимально небрежно, но голос предательски подводил.
— Пошли танцевать лучше, а то опять тебя до дома понесу.
Илья рассмеялся, вспомнив, как он напился где-то в гаражах до чёртиков и висел на Максе мертвым грузом. Тот, матерясь, так и протащил его на плече с полквартала, благо жил недалеко. Домой нести не стал, повёл к себе, благо родители в командировку уехали, и некому было читать нотации шестнадцатилетке. Илья потом все утро извинялся, мазал ноющее плечо Максима апизатроном, и оба чертыхались от запаха.
Заиграли знакомые мотивы, и через полминуты Макс уже орал на весь бар про вчерашний вечер из подворотни. У Ильи снова противно заныло в груди. Он уважал Зверей, но неужели именно сейчас нельзя было поставить другую песню, от которой не будет так больно?
Макс хватал его за руки, кружил, смеялся в лицо, а Илья старался запомнить каждый момент, каждую черточку родного лица.
Когда мы вместе - никто не круче, но это в прошлом.
И я не знаю, и я теряю вчерашний вечер,
Моя смешная, моя сквозная, до скорой встречи!
Он пропустил миг, когда Макс завалился ему на плечо и шептал текст куда-то на ухо, крепко обнимая. Весь алкоголь словно выветрился из обоих, и Илья не стал себе отказывать в удовольствии так же сильно обнять в ответ.
Последний припев они заорали в унисон, уже смеясь, Илья поднимал вверх угрожающие заслезиться глаза. Максим снова прижал его к себе, совершенно наплевав на присутствующих.
— Пошли покурим? — «Напитки покрепче» Илья точно бы не смог вынести, и он чуть ли не потащил Макса на выход за руку, так и не выслушав его ответ.
Беспокойно зашарив по карманам, Илья так и не смог найти свои сигареты. Его подбородок аккуратно приподняли, Максим нагло запихнул сигарету между приоткрытых губ и поджег.
— Ты же сам мне их отдал, думал, что опять потеряешь? — Шустов продолжал улыбаться, выдыхая дым в ночное небо. Илья облокотился о стену и залипал на его профиль. Как он будет выживать в Самаре без Макса? Точнее, выжить-то он сможет. Только вот не хочет.
— Забыл, — Илья ухмыльнулся и склонил голову к плечу.
— Дурак, — Максим легко взъерошил его челку и поправил капюшон толстовки. Не к месту Илья вспомнил, что давно украл эту толстовку у Макса, когда ночевал у него, а тот так и не просил назад, — я скучать буду.
Хороший настрой Ильи снова исчез, он тихо выдохнул и запрокинул голову. Нет, он не будет реветь при Максе, не будет, не будет… Очнулся он от того, что его снова вжали в себя. Илья уткнулся во влажную шею и, выкинув сигарету, устроил руки на спине.
Хотелось простоять так до бесконечности. Ладони Макса легонько гладили его плечи и затылок, скрытый под капюшоном.
Илья отстранился и решил больше не прятать нежный взгляд. Он ласково провёл по кудрявым волосам, оставив руку на затылке. Будь что будет. Всё равно разъезжаются непонятно, на сколько. Может, и навсегда. Илья не сразу увидел, как потеплели глаза Максима, заметные даже в сумерках.
— Моя любовь к тебе навечно, — горячий шепот прозвучал в опасной близости от губ, и Макс прислонился к его лбу. Илье казалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Не может же Макс и правда ТАК смотреть и касаться. Только губы, наконец неловко вжавшиеся в его, говорили об обратном. Илья не понимал, то ли ему больно, то ли ему радостно, но прекращать он точно не собирался и поцеловал увереннее, крепко вцепившись в рубашку Максима.
До скорой встречи,
До скорой встречи,
Моя любовь к тебе навечно
До скорой встречи,
До скорой встречи.
Илья отстранился и решил больше не прятать нежный взгляд. Он ласково провёл по кудрявым волосам, оставив руку на затылке. Будь что будет. Всё равно разъезжаются непонятно, на сколько. Может, и навсегда. Илья не сразу увидел, как потеплели глаза Максима, заметные даже в сумерках.
— Моя любовь к тебе навечно, — горячий шепот прозвучал в опасной близости от губ, и Макс прислонился к его лбу. Илье казалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Не может же Макс и правда ТАК смотреть и касаться. Только губы, наконец неловко вжавшиеся в его, говорили об обратном. Илья не понимал, то ли ему больно, то ли ему радостно, но прекращать он точно не собирался и поцеловал увереннее, крепко вцепившись в рубашку Максима.
До скорой встречи,
До скорой встречи,
Моя любовь к тебе навечно
До скорой встречи,
До скорой встречи.
Хорошей недели от хазгромов, где Петя едет на работу и вспоминает выходные, как пялился на Игоря, собирающего клубнику на даче в одних коротких шортах, а потом кормил этой самой клубникой из рук. И Петя случайно (нет) облизывал его пальцы
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Тихон Игоревич раздает стиля 👑
[ #тихони ]
Новые «король» и «королева» топей, мочканули хозяина, взяли власть в свои руки, разъезжают на гелике, заманивают туристов, правят, в общем и целом, отрываются по полной.
С ними Топи стали довольно людным местом. «Не съезжай с дороги» гласит надпись на границе. Предупреждение, после которого некоторые люди пугаются, задумываются, а стоит ли? Мнительные едут обратно (и правильно делают), другие же прут, несмотря на предупреждения, и навсегда остаются в топях.
Это Денис придумал:
— Пусть у них будет выбор. У нас его не было, Максимка.
Новые «король» и «королева» топей, мочканули хозяина, взяли власть в свои руки, разъезжают на гелике, заманивают туристов, правят, в общем и целом, отрываются по полной.
С ними Топи стали довольно людным местом. «Не съезжай с дороги» гласит надпись на границе. Предупреждение, после которого некоторые люди пугаются, задумываются, а стоит ли? Мнительные едут обратно (и правильно делают), другие же прут, несмотря на предупреждения, и навсегда остаются в топях.
Это Денис придумал:
— Пусть у них будет выбор. У нас его не было, Максимка.
Нескучной ночи от хазгромов, которые наконец-то вернулись домой после целого дня на изматывающей жаре. Игорь только что вышел из душа и, не тратя время на поиски белья, без сил рухнул на диван, прикрываясь полотенцем. Видя, как на загорелой коже высыхают капельки влаги, Петя жадно облизывает его взглядом и понимает: трахаться слишком жарко, но как только станет прохладнее, он обязательно отыграется за это горячее дефиле.
[ #фильцов ]
Кольцов чувствовал себя полным идиотом, высиживая в опустевшем офисе перед погасшим экраном компа. Работа здесь была лучше московской "Моськи", где желтого было больше, чем в романах Достоевского. Приходилось даже с людьми общаться, не всегда интересными, но всегда по какой-то причине важными. И теперь недопонятый столицей гений коротал часы в тишине просторного опен-эйра.
Часы на руке показывали, что вот-вот календарь перешагнет на новый день. Коллеги шутить над ним устали, заебанный жизнью Макс стал чем-то постоянным в рабочей суете. Глаза от усталости слипались, но домой ехать было не охота. Там был Фил. Уже два года как его законный муж, спустя долгие подкаты и два знакомства с родителями. И все бы дальше продолжалось взаимными подколами и жарким сексом, если бы не одно маленькое "но". Такое маленькое, что продолжало расти у Фила в животе уже пятый месяц.
Кольцов чувствовал себя полным идиотом, высиживая в опустевшем офисе перед погасшим экраном компа. Работа здесь была лучше московской "Моськи", где желтого было больше, чем в романах Достоевского. Приходилось даже с людьми общаться, не всегда интересными, но всегда по какой-то причине важными. И теперь недопонятый столицей гений коротал часы в тишине просторного опен-эйра.
Часы на руке показывали, что вот-вот календарь перешагнет на новый день. Коллеги шутить над ним устали, заебанный жизнью Макс стал чем-то постоянным в рабочей суете. Глаза от усталости слипались, но домой ехать было не охота. Там был Фил. Уже два года как его законный муж, спустя долгие подкаты и два знакомства с родителями. И все бы дальше продолжалось взаимными подколами и жарким сексом, если бы не одно маленькое "но". Такое маленькое, что продолжало расти у Фила в животе уже пятый месяц.
Если вы вдруг забыли, что такое искусство, то Тихон Жизневский пришёл вам напомнить.