Андромеда

Дочь Цефея дорогая
В небе не теряется.
Андромеды цепь, сверкая,
Очень выделяется.

Персей

Посмотрите чуть левей:
Там жених её – Персей!
Древнегреческий герой –
Щит зеркальный, меч кривой –
Девушку освободил.
Зверя ж в камень обратил
Взгляд Медузы кровожадной,
Ледяной и беспощадный.

Звезда Алголь – бета Персея.

Здесь Алголь горит сейчас -
Злой горгоны страшный глаз!
И мигает иногда -
Переменная звезда.

Мой маленький гном, поправь колпачок,
и брось, не сердись, разожми кулачок!
Беги от людей…
Юрий Кукин.

Проблема возникла однажды (это было уже в подготовительной группе), когда наша воспитательница была в отпуске и временно прислали другую. Перед обедом новенькая объявила, что если кто-то не съест запеканку, то его будут дразнить "драный нос"! Я испугался. Никогда не ел эту бяку, и теперь не собирался. Что же будет? Когда все поели, я потихоньку отнёс нетронутое блюдо в приёмное окно для грязной посуды. Кажется, никто не заметил! Я уже уходил, как вдруг один из мальчишек, принёсший свою тарелку после меня, завопил:
– Драный нос! Он не съел запеканку! Драный нос!!
И в голосе его была такая радость…
Вся комната пришла в движение, меня окружили и принялись танцевать, выкрикивая дразнилку, придуманную новой воспитательницей. Я убежал от них и заперся в туалете. Он закрывался изнутри на засов. Через какое-то время раздался стук:
– Открой, это я, Сергей.
Я впустил Серёгу Блинова, высокого парня, с которым мы иногда встречались и гуляли вне детсада.
– Ну и дураки! – сказал он. – И охота людям дразниться?!
Сидеть в туалете не очень хотелось, но что делать? Мы мирно беседовали с Сергеем. Потом опять раздался стук.
– Пустите, я в туалет хочу! – послышался девичий голос.
Я впустил внутрь девочку (её звали Света). Она присела над одной из дырок в полу, окаймлённых железом, спустив трусики. Послышалось журчание. Серёга, наблюдавший за этим процессом, показал на неё пальцем и глубокомысленно произнёс:
– Видишь, как неудобно устроены девочки, им каждый раз приходится садиться. А я вот и стоя в любую дырку попаду! Даже трусы целиком спускать не надо.
Он тут же продемонстрировал это своё умение, встав над соседней дыркой в полу (никаких перегородок между ними не было). Света, закончив свои дела, оделась и, презрительно глядя на фонтанирующего Блинова, отрезала:
– Сам ты неполноценный! Чего вы на меня уставились? Выходите уже из туалета, там давно никто не дразнится, воспитательница всех буйных успокоила.
Мы вышли вместе со Светой, и действительно, женщина поняла свою ошибку и убедила детей прекратить преследование изгоя. В игровой комнате (превращавшейся по мере надобности то в спальню, то в столовую) царили мир и согласие – все слушали книгу "Чипполино", которую им читали.

Овен

Познакомьтесь с непоседой
Близ Персея с Андромедой!
Начинает Зодиак
Овен - символ забияк.
В "новые ворота" вхож.
Но скорее он похож
На дуэльный пистолет.
Ярких звёзд почти что нет,
Но созвездие заметно -
Смотрится великолепно!

— Я восхищаюсь, — сказал Маленький принц, слегка пожав плечами, — но что тебе от этого за радость?
Антуан де сент-Экзюпери

Год спустя, уже будучи школьниками, мы случайно встретились с Серёгой Блиновым на улице, он радостно предлагал продолжение дружбы, хотя мы учились в разных школах и жили уже очень далеко друг от друга.
– Давай, только посмотрим оценки! – он вытащил из ранца свои тетради и стал их листать, облизываясь от удовольствия.
Когда в тетради обнаруживалась редкая пятёрка, он заглядывал мне в лицо, видимо ожидая восхищённой реакции, но не получая её. Вообще-то у него не было плохих оценок – помимо нескольких пятёрок, только многочисленные четвёрки. Не подозревая подвоха, я тоже продемонстрировал ему свои тетрадки. Хотя мне это было совсем неинтересно. В моих тетрадях пятёрок было гораздо больше, но попадались и тройки, особенно по русскому языку, так как я писал по настроению и иногда из-за отсутствия концентрации так некрасиво, что и без единой ошибки мне ставили трояк, а уж с ошибкой или исправлениями… Сергей замер от удивления и не мог поверить своим глазам, увидев у меня двойку!
– Это что, пара?! – наконец выдавил он из себя и нервно засмеялся. – Ты двоечник?! А знаешь, мама не велит мне с такими дружить!
Я развёл руками, не понимая. Однако для Сергея это почему-то было важно, и больше я его никогда в жизни не видел.

Пегас
Легкокрылый конь Пегас
Виден как квадрат сейчас,
Очень ровный и большой.
Это сын горгоны злой.
Муз любимец, часто он
Прилетал на Геликон,
В их жилище - на Парнас...
Символ лирики для нас.

Водолей
Под Пегасом - Водолей.
Отыщи его скорей!
"Воду льёт" не просто так -
Сказки сказывать мастак.

Рыбы
Где же Рыбы? Чуть левее
Неформала Водолея.
В обе стороны плывут,
Их поймать – напрасный труд!

Вчера забрал авторский экземпляр литературного журнала (декабрьский номер), где опубликовали главу из моих мемуаров, которую как раз собрался сегодня разместить и здесь (так совпало). Глава эта очень большая, тянет на целый рассказ.

Мальчик Андрюшка куличики делал
В грязной песочнице в детском саду…
Михаил Шелег.

Я никогда не был по-настоящему добр к людям, скорее нейтрален и терпелив. Главное – вы меня не трогайте, а я точно буду спокоен, никогда ни на кого не нападу, агрессивность – ноль (как говорилось в известной комедии). Но оказалось, что внутри любого человека есть некий резервуар злости, самому ему неведомый и выстреливающий в мир самым неожиданным образом… Подобно подушке безопасности автомобиля. Впервые со мной это случилось в пять лет.
Два с половиной года дружил я с девочкой с нашего двора, ходил за ней как нитка за иголкой. Больше мне не нужен был никто. Мальчишки казались агрессивными, девчонки на меня внимания не обращали, а Галя сразу взяла под опеку. Высокая, уверенная в себе сероглазка, она придумывала игры за нас двоих, каждый раз новые, болтала – тоже за нас двоих, потому что я разговаривать не любил, и отвечал порой мычанием, порой кивком головы, лишь изредка вставляя какие-то слова. А чего ими сорить? Плотненький, кареглазый, похожий в своей искусственной шубе на Винни-Пуха, бормочущего "пум-пурум-пурум-пумпум", я был совершенно беспомощен без своей подруги. А она заботилась обо мне, как мама. Разница в возрасте у нас была ровно месяц и один день, но она родилась 26 декабря, то есть в 1967 году, а я в январе уже следующего года. "Я его на год старше!" – заявляла она взрослым. Мою маму вполне устраивала такая нянька, и она легко оставляла меня с ней во дворе. Она и мама Гали изредка поглядывали в окно – как там дети?
Январь 1973 года был не слишком холодным – до минус тридцати не доходило (а в некоторые годы градусник у нас показывал и минус шестьдесят). В то памятное воскресенье и вовсе потеплело – я сидел в песочнице на снегу и лепил ведёрком снежные куличики. Многие ломались, не лепились, но Галя, как всегда, поддерживала меня.
– Умница, молодец, чуть-чуть не получилось, но следующий точно будет хорош! – сюсюкала она.
К нам подбежала девочка, низенькая, бойкая, востроглазая. Какая-то новенькая, никогда её раньше не видел в нашем дворе.
– Приветики! Чё делаете? Вас как зовут? Я Таня… – затараторила она.
Я всегда затруднялся с ответами незнакомцам, ну а Галя быстро назвала наши имена.
– Он не хочет со мной разговаривать? Дебил? – обиделась Таня.
Галя дала отпор:
– Я же ответила за него! Он маленький ещё, не привык к чужим, стесняется… Он хороший.
– Маленький?! – фыркнула дерзкая девчонка. – Сколько ему?
– Скоро будет пять. Но ещё нет. А мне уже пять, – гордо сказала Галя.
– И чё? – возмутилась Таня. – Пять лет! Да мне только летом пять будет! А я разве маленькая?!!
Галя смутилась.
– Брось его! – сказала Таня. – По-моему он просто дурак – даже имя своё сказать не может. Я знаю много игр, а ещё занимаюсь гимнастикой – если пойдём сейчас ко мне, покажу как я это делаю – ты мне очень нравишься. И можем хоть каждый день играть и заниматься. Мы с родителями вчера в этот дом переехали. Хочу познакомиться со всеми девочками.
– А ты, – она повернулась ко мне, – иди к ребятам, мы с мальчиками не дружим! Вон хоккеисты кричат, по двору носятся! Тебе – к ним.
– Он пробовал, – заступалась Галя, – ему один парень так локтем двинул, что подняться не мог… Я его тогда домой отвела.
– Переживёт, – спокойно парировала Таня, – А если ему всё время сопли вытирать, никогда не вырастет. Пошли!
Она двинулась к угловому подъезду, расположенному как раз между моим и Галиным.
– Пойти? – неуверенно спросила Галя. Видно, что ей очень хотелось познакомиться с гимнастикой.
Я пожал плечами.
– Подожди! – крикнула она удаляющейся Тане и побежала следом.
Волна злости неожиданно поднялась во мне. Если раскладывать её на слова, то получилось бы следующее: "Кто такая эта Таня? Что ей нужно? Кто её звал? Нам тут и без неё было неплохо! Неужели Галя её послушает и не будет больше со мной дружить? Как это так – не положено дружить мальчикам и девочкам? Что за бред?"

. "А она ведь и правда за ней побежала! – подумал я уже словами, – А меня бросила".
На глаза попались галины варежки, которые она забыла на краю песочницы. Синенькие, вязаные.
– Галя! Рукавички! – крикнул я, поднял варежки и побежал за ней, но девочка не слышала. Дверь за ней закрылась.
Несколько секунд я смотрел на рукавички, а потом со злости бросил их в снег.
"Как хочет", – подумал я, повернулся и пошёл домой красный от гнева.
Мать удивилась, что я так рано нагулялся, но не сказала ничего. Она была занята. А вскоре пришёл отец.
– Ты во дворе не брал ничьих варежек? – обратился он ко мне.
– Нет. Зачем мне чужие варежки?
– Ну не знаю… И не прятал? Там просто во дворе твоя подруга Галя с отцом всю песочницу перерыли! Он ругается…
Я обомлел. Неужели потерялись? Я же в центр песочницы бросил, точно помню! Они должны быть там. Снег, конечно, глубокий… Признаться во всём отцу? Стыдно…
Я быстро стал одеваться – надо идти во двор, поискать.
Кто-то пришёл к нам, пока я натягивал свитер, не услышал.
– Не признался, – грустно сказал в коридоре отец этому кому-то. А у того оказался громкий и противный голос.
– Где этот лгун?! Хочу заглянуть ему в глаза!!
Сердце моё ушло в пятки – голос звучал так грозно и убедительно, что понятно было – мне конец! Он точно меня побьёт. А если и нет, то будет так орать, что это ещё хуже. Лучше бы сразу убил. Я спрятался под диван, с трудом втиснувшись между полом и его дном. Отсюда меня вряд ли достанут!
– Не надо, папа, – услышал я нежный голосок. Галя!
– Надо! – мужик заглянул в комнату. – Пусть тебе в лицо скажет, что не бросал рукавицы! Я посмотрю на это! А то я не видел в окно как он это сделал! А ещё друг! Вот, дочь, урок тебе на будущее – никогда не дружи с такими… А где он?! Он ещё и трус! Хотя бы нашёл в себе мужество вылезти! Ишь, забился куда-то! Покажись же нам! Ну, я жду! Выходи!!!
Я дал себе слово не вылезать, и только молча сопел под диваном. Вылезать я не хотел не только из-за страха перед разъярённым мужчиной, но и потому что было ужасно стыдно перед Галей. И лишала остатков сил простая мысль – она ничего не ответила отцу. Значит согласилась – больше мы не друзья.
Мой отец ничего не возражал, никак меня не защищал, только вздыхал.
– Может забрал кто-нибудь? Кто там гулял в это время?
– Забрали бы обе, а одну я нашёл, второй хоть убей – нету!
– Давайте я куплю ей новые варежки, – робко предложил мой отец.
– Не надо… – ответили ему. – Дело не в варежках, а в отношении. Мы тоже люди! Так быть не должно! Мы вам не быдло, с которым можно так поступать! Пусть извинится! Что, не вылезет? Ну ладно, пусть, пеняет на себя. Идём, дочь.
Грозный голос, наконец, стих. Они ушли.
В комнату вошёл отец и принялся меня стыдить, ругать и возмущаться. Я не вылезал.
– Зачем ты это сделал? Ещё и наврал? – закончил он и ушёл на кухню, пообещав не разговаривать со мной неделю.
"Я никогда не вру!" – хотелось мне крикнуть ему. Но промолчал. Правды-то я тоже не сказал.
Ладно, неделю отцовской немилости я потерплю. Но как мне быть с Галей? Если дружбе нашей конец (хотя не представляю как это пережить), то надо хотя бы найти эту варежку. Не могла же она исчезнуть? Чёртова рукавичка…
Откуда взялась во мне тогда злость? Я разве злой? И как там кричал её отец, кто я – лгун? Галя всегда меня только хвалила, значит была не права? Её друг оказался плохим? Но ведь злым я был всего одно мгновение, а последствия переворачивают всю жизнь.
Я отправился во двор, перерывая снег, ища эту варежку… Ничего.
Может быть разозлиться можно только на того, кого любишь? Ведь никогда не злишься на чужих – их просто боишься. Ну нет, её отец на меня очень зол, что-то я не видел от него любви… Да и его самого не видел никогда. Знаю, что водит грузовики в другие города, и Галя очень ждёт отца каждый раз, когда он в отъезде. Говорили, она его очень любит. Как можно любить такого громилу? Представить страшно.

. На другой день вечером я сказал маме, что хочу передать Гале свои варежки. Она возмутилась:
– А мы тебе другие должны покупать? И зачем ей твои варежки? Ей уже новые купили. Только не до варежек им сейчас. Мать её сегодня отпросилась с работы – позвонили, что у дочки высокая температура, 40 градусов! Скорую вызывали, укол делали, простудилась, видимо. Возилась вчера весь вечер в снегу по твоей милости!
Ну вот, чем дальше, тем хуже! Я заплакал и залез в своё пыльное убежище, сотрясаясь всем телом. Ну как так? Жалость к себе, эгоизм вылились из меня напрочь вместе со слезами, сменившись чистым альтруизмом. Как же я могу ей помочь? Права была эта Танька, и отец Гали прав. Её ругали, делали укол! И всё из-за меня… Я, оказывается, плохой. Как мне теперь жить?
– Мама, – я высунулся из-под дивана, размазав слёзы, – пойдём к ней, я хочу извиниться. Я больше не боюсь её отца, мне всё равно что он сделает.
– Опомнился! – удивилась мать. – А мне вчера показалось – тебе всё равно. Так неприятно было – Галина мать всем рассказала на работе какой у меня сын… С утра ещё. А потом как узнала, что дочь заболела, так посмотрела на меня с презрением, как рублём одарила! Как будто я виновата! Теперь и начальству передадут – никудышная мать, воспитала урода. А была на хорошем счету...
– Мама, – повторил я, – пойдём.
– Да куда мы пойдём? Она болеет, к ней нельзя. И отец её тебя видеть не хочет – на порог не пустит! Раньше надо было соображать… Я, конечно, поражаюсь, какие есть люди грубые! Слушала вчера с кухни как он орал в коридоре. Животное просто, а не человек... Прибьёт ещё нас!
Я только вздохнул.
Каждый вечер, приходя из детского сада, я устраивался возле окна и смотрел во двор, где разыгрались драматические для меня события. Когда Галя выздоровеет, она обязательно выйдет. А я пойду и извинюсь. Она, конечно, меня не простит, но ничего другого я сделать не могу.
В следующее воскресенье, выглянув в окно, я, наконец, заметил знакомый девичий силуэт – на скамейке возле её подъезда. И кто-то ещё сидел рядом.
Быстро одевшись, я выбежал во двор. Подошёл к Гале. Она никак не реагировала на меня, глядя в землю.
– Галя, – мой голос дрожал, – прости меня…
Я извинялся первый раз в жизни, как-то в нашей семье это не было принято. Родители часто ругались друг с другом (и каждый раз это казалось мне концом света – я бросался на кровать, накрывался одеялом и старался не слышать, молясь про себя, чтобы это закончилось, и готов был отдать за это что угодно), потом мирились. Но никогда я не слышал, чтобы кто-то из них извинился, каждый был до конца уверен, что он прав, а вот другой ужасно перед ним провинился…
– Когда снег растает, твоя рукавичка найдётся! – попытался я обнадёжить подругу.
Мне казалась всегда, что извиняться – это что-то невероятно трудное, почти невозможное, но сейчас вдруг почувствовал облегчение. Тем более что девочка бросила на меня быстрый взгляд, кивнула и ответила своим ангельским голосом:
– Да я уже забыла, мне новые варежки купили! – она даже махнула рукой, показывая, что всё в мире тщета и тлен. – И вообще, ты ведь нечаянно кинул?
Я угрюмо кивнул.
– Ну вот, а папа думает, что нарочно.
– Ты ещё заболела из-за меня, – пробормотал я.
– Вот уж не из-за тебя! – вступила в беседу её мамаша, сидевшая рядом. – Сама виновата – шесть порций мороженого съесть, это же надо было додуматься! Весь холодильник опустошила! Что такое нашло на ребёнка? Такая была разумная девочка. Я всегда думала, что ей можно доверять.
Девочка молчала.
– Она не из-за этого грустит. У меня такая радость – дали квартиру, наконец-то съезжаем из этой коммуналки! А она недовольна – не хочет оставлять двор. Привыкла. Вот с новой девочкой только познакомилась, и надо уезжать. Я ей говорю – ничего, привыкнешь к новому двору, не хуже будет, и друзей там даже больше ещё найдёшь, она не верит. Скажи, Андрюша, ты ведь не будешь скучать? Дети быстро забывают друг друга.

. Мать хитро смотрела на меня. Даже Галя повернула голову в мою сторону. Но новости эти меня просто добили.
– Может не поедете? – буркнул я. – Чем вам… тут плохо?
Из Галиных глаз потекли слёзы. А мать разозлилась.
– Ну вот ещё! – возмутилась она. – Хватит её расстраивать! Иди домой, или гуляй где-нибудь с мальчиками! Отец может в окно увидеть, не поздоровится тогда тебе! Знаешь, как он ругался? И Галке заодно досталось.
– Мам… – поджала губы Галя.
– Ну ладно, идём домой, нагулялись! – приказала женщина. – Прощайся с кавалером, слаба ещё. А он пусть тут сидит, если хочет.
Галя быстро слезла со скамейки и, обернувшись ко мне, бросила короткое "пока" и двинулась в след за матерью в подъезд. Та, придержав дверь и пропустив дочь внутрь, сказала мне с жалостью:
– Иди-ка ты домой! Простудишься ненароком, вон как похолодало – крещенские морозы! И правда отец наш вдруг выбежит – ой плохо тебе будет!
Я не двинулся с места – пусть выскакивает кто угодно, хуже уже просто не может быть.
И вдруг опомнился:
– А куда вы переезжаете и когда?
Мать ответила, выглянув снова из-за двери:
– Не очень далеко отсюда, но двор-то будет другой. А малыши одни ходить туда не могут.
Но почему она не сказала, где именно они будут жить? Я вернулся домой и занял свой наблюдательный пункт у окна. Если приедет машина за вещами, я замечу, выслежу её, хоть бы мне пришлось бежать за ней бегом километры, и пойму куда они переезжают.
Но день шёл за днём, а машины не было. Галя тоже больше не появилась ни разу. Ничего не оставалось как обратиться к родителям (отец, кстати, сам не выдержал своё обещание не разговаривать больше одного дня).
– Мама, приставал я, – узнай, пожалуйста на работе, когда и куда переезжают родители Гали.
– Какой Гали? А, твоей бывшей подруги? Зачем тебе? И что её мать обо мне подумает, что я сватаю сына? Извиняться поздно. Она уже забыла, наверное. Зачем напоминать о себе? И больше вы никогда не увидитесь всё равно.
– Не важно, пожалуйста, узнай! – у меня на глазах опять навернулись слёзы. Какой я всё-таки стал плакса… Но не могу справиться с собой.
– Ладно, попробую.
На другой день отец забрал меня из садика позже обычного, я торопил его, почти бежал по улице, стремясь оказаться дома пораньше. Даже в кафе отказался с ним заходить (обычно он покупал там мне что-нибудь – молочный коктейль, который можно тянуть через трубочку или пирожное "картошку"). Но мать была занята домашними делами и даже не смотрела в мою сторону, когда я тщетно пытался привлечь её внимание. Наконец она освободилась.
– Мама, – я был в нетерпении, – ты узнала?
– О чём?
– Куда переезжает Галя?
– Ты опять с этой Галей? Делать нечего? Я думала ты забыл уже.
– Нет. Когда переезжает Галя?
– Да они давно переехали. Куда я не знаю. Пробовала спросить у этой странной женщины, она на меня так посмотрела опять… как на врага. Ты хочешь, чтобы я там сквозь землю провалилась? Спрашивал бы сам, если интересно. Мне вот нисколечко!
– Как я спрошу, если они уже переехали? Куда?
– Ну, значит, не надо тебе это, дружи с кем-нибудь другим. Мало детей у нас во дворе что ли? Скоро ты и имя этой девочки не вспомнишь.
– Неправда. Я – никогда, – слова путались у меня во рту, – никогда её не забуду!

. Мать пожала плечами. Снова расплакавшись, несчастный её сын удалился в комнату и залез на кровать под ватное одеяло. Мысли у меня были невесёлые.
Но всё-таки я не малыш. Хоть Галя считала меня маленьким, и мне это почему-то так нравилось, я мог один выйти за пределы двора. Конечно, не посвящая в эту тайну родителей. Родители, впрочем, знали, что я могу отчебучить что-нибудь этакое. Однажды я, обидевшись на воспитательницу, убежал из детского сада, явился к матери на работу (дома никого не было) и поверг в шок её начальство. Строительный трест, в котором работала моя мама, был рядом с домом. Но детский сад находился в нескольких троллейбусных остановках от этого места – пешком нужно было пересечь два оживлённых проспекта и обойти огромную круглую площадь.
Любопытно, что мать уже была в курсе, ей позвонили, что я сбежал – в детском саду начался тихий час, а одного мальчика не досчитались. Мать просто сказала:
– Возвращайся, в садике тебя ищут. Я сейчас им сообщу, что ты идёшь назад.
Ничего больше не спросила и не предложила. Меня не ругала, но долго извинялась перед стариком начальником. Он только спросил:
– Вы хотите отпроситься с работы? А как же план? Почему у Вас дети беспризорные ходят? Кто вообще пустил мальчика на нашу территорию? Решайте семейные проблемы, пожалуйста, дома.
Мать заверила, что никуда, она, конечно, не пойдёт, а сын сам найдёт дорогу до садика, ведь сюда он добрался! На чём инцидент был исчерпан.
Итак, каждый вечер я выходил во двор и, не задерживаясь в нём (что мне там делать без Гали?), проходил по всем окрестностям, всё больше расширяя круг поисков. Конечно, надежды было мало – в нашем-то дворе надо было суметь встретиться, а тут – найди-ка соринку в океане! Поэтому я в разное время проходил ещё и ещё по одним и тем же дворам, помня, что переехала Галя куда-то недалеко, если конечно мать её не обманула. День проходил за днём, месяц за месяцем, Гали нигде не было. Бродя по холодным дворикам северного Урала, я ждал, что вот-вот раздастся её тоненький голос, зовущий меня поиграть. Но нет, Гали я больше не видел.
Только когда я учился уже в 3 классе школы, а мы жили не в центре, а на окраине города, мама повела меня зачем-то в центральную детскую поликлинику, и там в коридоре мы неожиданно столкнулись с Галей и её мамой. Наши матери принялись болтать друг с другом, как ни в чём не бывало, а мы с Галей так радостно смотрели друг другу в глаза и… не могли вымолвить ни слова! Только смущенно улыбались. Когда матери наговорились, они повели нас каждая в свою сторону. Оправившись от шока, я попросил маму:
– Пожалуйста, узнай, где они живут, я хочу сходить к ним в гости!
Но она только отмахнулась:
– Не буду ничего узнавать, что она про меня подумает? Ну на фиг… Жил столько лет без Гали, и ещё проживёшь.