#хвосты

Сенпай-модел. Катастрофы. Потрясения. Лавины. Наследие Авеля. Непрофессиональный обзор сложной и спорной темы.

Возможно, самая скучная и отвлечённая от главной идеи часть серии. Вот отзывы: «захватывающая история, но слишком популярно», «лучше бы сделали обзор "кинетических" моделей», «неясно, как это работает – мало деталей».

Надеемся, текст достаточно ужасен, чтобы его захотелось обсуждать.

Впрочем, в любом случае посмотрите заключение (по второй ссылке) – оно предваряет следущий блок серии, разговор о социальном равенстве с точки зрения вероятностных распределений.

1) https://telegra.ph/critical-pile-09-30

2) https://telegra.ph/critical-power-09-30

Как добиться, чтобы свободные люди мыли за собой посуду?

Аноним в одном из чатов сказал: «как мы можем рассуждать об анархии в большом масштабе, когда люди неспособны даже мыть за собой посуду в коммуне?».

Формулировка не совсем корректная, поскольку проблемы малого и большого масштаба не обязательно связаны. Неправда, что к анархии можно придти, постепенно решая проблемы от меньшего – к большему. Разрешение масштабных проблем может привести к цепной реакции, которая снимет или перестроит малые проблемы (например, вопрос о коммунах попросту отпадет после технических инноваций для принятия коллективных решений). С другой стороны, борьба с мелкими проблемами может отнять все силы, при том что причины этих проблем не изменятся, а следовательно, время будет потрачено впустую.

Тем не менее, этот вопрос поднимает интересную тему. Наверняка проблема вам известна. Наверняка вы уже убедились, что призывать к большей ответственности и совершенствовать «мораль» окружающих бесполезно. Это не тот подход к проблеме, который даёт результаты. Безответственные люди всегда были и будут, а ведь анархия – не для элитариев.

Кажется, нам нужны не другие люди, а другие способы организации процесса.

Задача «как сделать так, чтобы люди в коммуне мыли за собой посуду», имеет более общую формулировку. Когда сообщество обладает некоторым общим благом, как добиться, чтобы люди относились к нему ответственно, сохраняли и восполняли его? В литературе эта проблема так и называется – «проблема общественного блага», или «проблема безбилетника». Она давно известна теоретико-игровикам, экономистам и социологам. Другое название – «трагедия общин». Сюда же относятся модели public good games. Все это – одна, по существу, задача в разных формулировках.

Традиционные решения очевидны. Требуется сила, которая в каких-то своих интересах будет принуждать людей соблюдать правила. Например, лидер с коалицией надзирателей. В самом деле, решение проблемы общественного блага – один из сервисов, которые предоставляет государство (ср. Powers and Lehmann, 2013).

Наша задача интереснее. Как возможно либертарное решение проблемы общественного блага?

Если вы вдруг заинтересованы трудностями общежития без правительства, вот вам идея для проекта:
1. Составить список для чтения по проблеме общественного блага.
2. Изучить состояние проблемы в современной академии.
3. Найти возможные решения.
4. Предложить либертарные.
5. Опробовать на малом масштабе.
6. Написать отчёты по каждому этапу, чтобы другие могли подхватить или продолжить проект. Результаты можно будет публиковать здесь.

Без либертарных решений проблемы общественного блага, мы действительно мало что можем сделать. Не только создание либертарного общества, но даже организация освободительного движения и уличный протест в конечном счёте упираются в public good games. Чтобы отменить иерархическое принуждение, нужны замещающие сервисы, которые будут работать лучше государственных.

Ключевые слова:

Трагедия общин, трагедия общих ресурсов, проблема безбилетника, проблема общественного блага, игра «общественное благо», проблема коллективных действий, теория коллективных действий, free-rider problem, tragedy of the commons, public good games, collective action theory, Olson's problem.

В обществе с каким распределением благ и статуса вы хотели бы жить?

Условно изображены PDF; горизонталь – количество благ, вертикаль – вероятность.

#хвосты

#либертарное_право

jus lībertātis

Еще одно направление, без разработки которого анархическое общество реализовать, пожалуй, нельзя: либертарное право. Конечно, сама концепция «права» противоречива. Это поле борьбы, в котором сходятся и освобождающие и репрессивные тенденции. Но так или иначе, предсказуемые протоколы взаимодействия нам необходимы. Под «правом» тут понимаются универсальные алгоритмы разрешения конфликтов. Эпитет «либертарное» означает, что они должны защищать свободу пользователей и эгалитарное устройство общества.

Можно предположить два требования к такому праву, помимо обычных:
• Децентрализованная структура, которая опирается на баланс многих сил
• Децентрализованная социальная система на выходе

Как и многие другие обеспечивающие механизмы анархии, такая система скорее возникнет через точечные инновации на стыках технологий, моральных установок и правовых механизмов, чем благодаря работам нескольких утопистов-энциклопедистов. Это значит, что либертарному праву нужно массовое внимание и многочисленные соревнующиеся попытки реализации.

Также см: полицентрические правовые системы.

Продолжение расследования от @sv9t_channel (иллюстрации выше):

«Теперь прогнал такое же семплирование не на полносвязных группах, а на графах. Пока только на связных графах с тремя и четырьмя вершинами, при остальных фиксированных параметрах. Ну выходит, что треугольник договаривается дольше, чем линия, например.

С четырьмя вершинами всё интереснее. Я нарисовал их в порядке возрастания времени до сходимости. Гипотезы пока такие, что время до сходимости может зависеть от наличия циклов в графе, а может и от средней длины пути между парами вершин. Это надо отдельно проверять.

Тут надо обратить внимание, что рёбра ненаправленные. С направленными можно протестировать больше гипотез о том, как это работает. Ещё подозреваю, что на циклах и линиях могут образовываться волны, прямо как в физических резонаторах. Дальше направления два — это попробовать ненаправленные графы на 5 и 6 вершинах (дальше уже комбинаторный взрыв, и мы видели на полносвязных, что больше шести уже в принципе тяжко идёт), или на 3 и 4 перебирать направленные графы».

Начало: https://t.me/sv9t_channel/1037.

Любопытно, что самая быстрая и самая медленная архитектура отличается одним ребром.

Сами по себе средние длины путей между парами вершин и наличие циклов как будто бы не объясняют разные скорости согласия.

Может быть актуально ещё и к обсуждению проблем принятия решений в малых группах.

Равная развращенность: аргумент Кальвина

Есть старая идея: человек зол и порочен, а значит, его должны контролировать власти.

Справедливо указывают, что здесь содержится противоречие. Правительство тоже состоит из людей. Если человек преступен, он стократ преступен на позициях власти.

Такое возражение встречается и сейчас в анархистских текстах — но как это обычно бывает, мы воспринимаем эту идею из компостной кучи бытовой философии, где концепты и системы верований разных веков наслаиваются друг на друга, так что уже не различить ни источника, ни цитирования, ни исторической датировки идеи. Между тем, аргумент, который теперь используют анархисты, выковал один пастор в эпоху Реформации, отталкиваясь от своего особого понимания равенства людей, как равенства в пороке.

Жан Кальвин впервые переформулировал выводы исходного посыла в эгалитарном ключе. Все люди равно слабы, все склонны к греху, все ищут власти чтобы злоупотребить ей. И значит, никто не должен получить больше власти, чем можно дать человеку, о котором мы наверняка знаем, что он ненадежен.

«Благодаря, следовательно, порокам и недостаткам людей, безопаснее и предпочтительнее, когда несколько берут на себя бремя управления, чтобы они могли взаимно поддерживать, наставлять и остерегать друг друга, так что если один решится зайти слишком далеко, другие станут приказчиками и надзирателями, чтобы пресечь его излишества»*.

Аргумент Кальвина позднее стал одним из инструментов либерального проекта. Но в базовом виде, он поддерживает эгалитарную политическую логику вообще. Если никто не надежен, лучшее что мы можем сделать — создать систему взаимного сдерживания.

Кальвин считал, что люди делятся на «обреченных» и «спасенных», однако на земле невозможно отличить тех и других. Отсюда возникает равенство. Небольшая модификация этой идеи позволяет вывернуть аргумент Кальвина наизнанку, как и сделали некоторые секты. Хотя люди порочны, существует особая категория чистых — и они должны контролировать остальных. Меритократию (или автоматизированное правительство) можно рассматривать, как еще один вариант этой мутации.

Вот так идеологические инновации религиозного эгалитаризма XVI века расходятся кругами по воде, видоизменяются, сталкиваются, и входят в наши рассуждения.

——————

* Кальвин, «Необходимость реформирования Церкви» (1543).


Об истории понятия равенства в политической философии, например: Sanford A. Lakoff, "Equality in Political Philosophy".

#хвосты

Освободительный проект исторически опирается на ряд ключевых концептов. «Свобода», «равенство», «собственность», «власть» и другие. За каждым из них – долгая традиция разработки. Однако, даже базовые понятия нуждаются теперь в пересборке.

Сегодня в связанных областях появились новые теоретические подходы и накоплен новый фактологический материал, а наши способы мыслить главные понятия либертарной идеи остались старыми.

К примеру. Популярные теории равенства только развивают либеральные концепции «равенства условий» и «равенства возможностей» – специфический инструмент Просвещения, нужный чтобы сломать сословные привилегии, но сохранить неравенство. Отсутствие собственного представления о равенстве, заставляет анархистов использовать чужие, разработанные совсем для других целей. Но дело не только в этом. Существующие концепты крайне размыты. Никто толком не знает, что такое «равенство».

Обыденный опыт и «естественные» языки не приспособлены, чтобы говорить о сложных системах – в частности, об обществе. Следовательно, все рассуждения политической философии включали внутренние ограничения используемого языка, так что сделанные в его рамках утверждения больше подходили для малого масштаба, чем для крупного. Теперь у нас есть способы описывать свойства и поведение сложных систем. Кажется очевидной необходимость использовать эти средства для задач радикальной критики.

Скудные попытки применить новые подходы только подчеркивают импотенцию радикальной мысли. Постструктурализм после [классиков] постструктурализма превратился в цирк. Либертарии «разочаровались» в использовании теории сетей или кибернетики. Эти подходы «не оправдали ожиданий» – просто потому что теоретики пребывали в блаженной ленности, а новые методы не выполнили ожидаемую работу сами собой, чудом. Их применяли только в качестве литературной метафоры – удивительно, что ничего не вышло.

Наша задача – переработать опорные понятия идеи. Внести в старые понятия новые методы. Провести ревизию семантического ядра: выбросить конструкции, которые были созданы для работы с давно угасшими верованиями или изменившимся социальными условиями; ввести функциональные.

Концепции – это оружие. Понятия «равенства» и «свободы» можно вепонизировать снова.


Вам есть что предложить для публикации? Пишите на @AnarchyGoBot.

Внешние расширения социального интеллекта

Крупные сообщества организуются иерархически, потому что ограничены способности людей к обработке социальной информации. Любая крупномасштабная анархическая организация потребует решения этой проблемы.

Одно из очевидных направлений поиска: что, если радикально снизить информационную нагрузку и/или увеличить возможности людей по обработке информации?

Можно представить себе технические решения – социальные интерфейсы для массовой координации – которые отсеивают несущественную информацию, обрабатывают и представляют в удобном виде сырые данные о множестве других участников сообщества, их отношениях, взглядах и принятых решениях.

Другая опция – физическое увеличение памяти и «вычислительных мощностей» человека. Нейроимпланты будущего могли бы открыть новые возможности не только политическому тоталитаризму, но и политическому освобождению.

Конечно, такие решения будут требовать всё больше ресурсов по мере расширения масштаба анархии вверх – ведь сложность сообщества нарастает всё быстрее с добавлением новых людей по одному. Впрочем, несколько расширить «окно анархии» – это уже успех.

К теме прошлого поста: здесь предполагается, что важными факторами развития кооперации в человеческих сообществах были моногамия и рост объемов памяти с увеличением мозга.

Идея, что развитие «интеллектуальных способностей» привело к анархическому устройству ранних сообществ людей (или хотя бы просто усилению кооперации) довольно распространена – к примеру, используется в работе про термодинамический переход от иерархии к эгалитаризму.

Кроме того. Моногамия могла сократить конкуренцию в половом поведении и тем самым усилить кооперацию. Это заставляет вспомнить параллели, которые проводил между браком и собственностью Маркс, защищая частные отношения против общности собственности и общности жён. Возможно, ранняя функция собственности – также сократить количество конфликтов и ослабить конкуренцию за ограниченные ресурсы.

В более общей формулировке: когда каждому участнику есть что терять, границы и договоренности могут стимулировать кооперацию. В этом смысле, традиционно «либеральная» идеологическая связка между собственностью и мирными отношениями может быть верна – вот только степенные распределения богатства после неолитического перехода придали крупной собственности много других функций (как сокращение длины пути в больших сетях и возрождение иерархии доминации).

Привычные идеологические штампы следует разложить на серии произвольно сочетаемых элементов. Описать их в терминах сетей, игр и распределений. И тогда в разных наборах они будут иметь разные, иногда противоположные, роли. Частная собственность и коммунизм, моногамия и полигамия, увеличение и уменьшение сообществ – блоки конструктора, которые приобретают собственное значение только при взаимодействии с другими блоками.

[Здесь могла быть цитата из Блейка про врата восприятия. Конечно, все сказанное ниже имеет самое прямое отношение к делу освобождения. Послушайте, как дедушка Эшби объясняет основы дискордианства в «Введении в кибернетику» и коржибит напропалую]

Что общего у ворона и конторки?

Шляпник задает Алисе вопрос, на который может ответить только дискордианец. Правильный ответ мы находим у Эшби, в его «Введении в кибернетику».

“Теперь следует разобраться, как можно определить «систему». Наш первый порыв – показать на маятник, и сказать: «система – это вон та штука». Однако, этот метод имеет фундаментальный недостаток. Любой материальный объект содержит не меньше чем бесконечность различных переменных, и следовательно, возможных систем. Реальный маятник, к примеру, содержит не только длину и положение, он также имеет массу, температуру, электропроводность, кристаллическую структуру, химические примеси, некоторую радиоактивность, скорость, отражающую способность, прочность на разрыв, пленку влаги на поверхности, зараженность бактериями, светопоглощение, упругость, форму, удельный вес, и так далее.

Любое предложение изучить «все» факты будет нереалистичным, на практике никто и не пытается это сделать. Что действительно необходимо – это выбрать для исследования факты, которые имеют отношение к уже заданной интересующей нас теме.

<...> [Д]ругой метод определять системы: перечисление переменных. «Система» теперь – не объект, а список переменных. Этот список можно менять, и обычнейшая задача экспериментатора – варьировать список («учесть другие переменные»), пока он найдет набор переменных, который даёт необходимую однозначность”.

Под «системой» здесь подразумевается в первую очередь формальная модель, но это так же верно для любых идей и понятий.

Набор из параметров угол наклона маятника + длина маятника – это иная «система», нежели масса + химический состав маятника.

В другом месте, Эшби уточняет:
“Человек не может дважды войти в одну реку, как не может и дважды совершить один эксперимент. Что он может сделать – так это провести другой эксперимент, который отличается от первого лишь таким образом, что мы договорились считать отличия пренебрежительными”.

Чтобы назвать объекты «одинаковыми», нам нужно не только искусственно ограничить обсуждение конечным набором параметров, но и определить, в каком случае мы будем считать «равными» любые два параметра. Этого можно добиться, только договарившись считать незначительной ту или другую степень отличия.

Следовательно, разные подборки параметров и разные договоренности о «чувствительности» измерений, приведут к появлению разных понятий, описывающих одни и те же «материальные объекты».

Любой исследуемый объект, любой предмет разговора, любое чувственно воспринимаемое явление – это не сама «вещь», а только ограниченный нашими средствами восприятия набор переменных, один из бесконечного числа возможных.

Что общего между вороном и конторкой? Бесконечное количество параметров одинаковы и бесконечное количество параметров отличны. Подобие, одинаковость или различность будут определяться тем, как мы выберем набор актуальных параметров.

За контекстом см. An Introduction to Cybernetics, 3/11 и 6/13.

Схематическое изображение главного протестного trade-off'а по аналогии с рыночным балансом.

#протест

gap3.jpg

#как_читать

Классический анархизм возник, как необычный ответ на три ключевых вызова эгалитаризму в начале XIX века.

Небольшая заметка. Пройдемся крупными мазками, не вдаваясь в подробности.

https://telegra.ph/aequitas-12-26