#дорезиденций
Норильск
Коллеги из Полярной PolArt резиденции объявили итоги девятого сезона.
Канал арт-резиденции в Telegram
Фото: Андрей Чугунов
Норильск
Коллеги из Полярной PolArt резиденции объявили итоги девятого сезона.
Канал арт-резиденции в Telegram
Фото: Андрей Чугунов
Всем привет, последние обсуждения в редакции и чате арт-резиденций крепко вращаются вокруг физических метафор вроде «магнитное поле» и «гравитация». Решили продолжить изучать естественную среду и здесь, в канале. Оказалось, что существует понятие положительного и отрицательного смещения от всемирного координированного времени – захотели выяснить, как обстоит дело на самом деле!
Другими словами – расскажите, из какого часового пояса вы нас читаете?
Anonymous Poll
58%
Калининград (МСК–1), Москва, Петербург, Архангельск, Дербент и другие (лучшие!) города
5%
Самара, Удмуртия (МСК+1)
22%
Урал (МСК+2)
2%
Уже Сибирь (Омск) (МСК+3)
4%
Сибирь (Новосибирск, Красноярск) (МСК+4)
1%
Байкал (Иркутск) (МСК+5)
1%
Якутия, Бурятия (МСК+6)
7%
Дальний Восток (МСК+7)
0%
Магадан, Сахалин (МСК+8)
1%
Петропавловск-Камчатский (МСК+9)
К слову: Россия – страна с максимальным количеством часовых поясов, их 11. Мы знаем, что канал читают и из других часовых поясов. Расскажите, когда вы читаете новости канала?
Anonymous Poll
4%
так начинаю день
4%
на обед и полдник
9%
вечером, после всего
5%
ночью, вместо сна
0%
по выходным
44%
хаотично в течение дня
15%
несколько раз в неделю
19%
открываю пару раз в месяц
21 февраля в 19:30 (по местному времени) в книжном магазине «Пиотровский» в Екатеринбурге пройдет презентация новой книги V–A–C Press — «Арт-резиденции. Как их готовить», первой в мировой практике теоретической монографии по теме. Директор издательских программ фонда V–A–C и Дома культуры «ГЭС-2» Григорий Чередов обсудит с автором Женей Чайкой и художницей Ниной Бисяриной рецепты разных резиденций, а также роль гостеприимства и кухни в художественном и книжном производстве. Модератор беседы: Даниил Бельцов, старший редактор издательства V–A–C Press и главный редактор онлайн-журнала V–A–C Sreda.
Книга «Арт-резиденции. Как их готовить» — одновременно мемуар, практическое пособие, философский трактат, сборник рецептов и альбом воздушных замков. Ее автор, Женя Чайка, много лет отвечала за резиденции Уральской индустриальной биеннале, параллельно работала в резиденциях сама, а еще закладывала основы для Российской ассоциации арт-резиденций, которая существует с 2019 года.
Иллюстрация из книги: Нина Бисярина
Книга «Арт-резиденции. Как их готовить» — одновременно мемуар, практическое пособие, философский трактат, сборник рецептов и альбом воздушных замков. Ее автор, Женя Чайка, много лет отвечала за резиденции Уральской индустриальной биеннале, параллельно работала в резиденциях сама, а еще закладывала основы для Российской ассоциации арт-резиденций, которая существует с 2019 года.
Иллюстрация из книги: Нина Бисярина
«Отношения между людьми являются дружбой или любовью, если их целью выступают сами эти отношения. Я имею в виду, что дружеские и любовные отношения всегда самодостаточны, что невозможно любить или дружить ради чего-то, что находится за пределами этих отношений. И кураторская практика следует этическим ценностям любви и дружбы, когда проект делается ради него самого, то есть ради самой совместности вовлечëнных участников. Кураторский проект не будет полностью таковым, если его цели и задачи выходят за пределы опыта сотворчества участников».
Виктор Мизиано
#14февраля
#любовь_резиденций
Виктор Мизиано
#14февраля
#любовь_резиденций
#дорезиденций
пос. Суходолье (Калининградская область, Гвардейский район)
До 20 февраля в арт-резиденции Суходолье принимают заявки на смену в марте.
Канал арт-резиденции в Telegram
Фото: Сергей Привалов
пос. Суходолье (Калининградская область, Гвардейский район)
До 20 февраля в арт-резиденции Суходолье принимают заявки на смену в марте.
Канал арт-резиденции в Telegram
Фото: Сергей Привалов
Недавно в канале публиковали цитату от Глеба Акулича и его развёрнутый комментарий к ней. Хочется отреагировать, потому что, мне кажется, Глеб поднял очень важную тему: как пустить формат арт-резиденций в традиционный музей и стоит ли это делать.
Начну с примеров.
Книга «Метаболический музей» Клементин Делисс, которую цитирует Глеб, написана, в частности, на основе опыта проекта «Атлас объектов, полевая работа в музее» (Object Atlas, Fieldwork in the Museum) Франкфуртского музея мировых культур. Название говорит само за себя: художники работали в музейном архиве, словно бы в поле, открывая для себя музей как некую естественную среду. Эта затея, действительно, была резиденцией по форме: художники жили прямо в музее и, если верить свидетельствам некоторых из них, могли прямо-таки ночами прогуливаться среди монументальных экспонатов постоянной экспозиции и даже фондов. В последнее верится с трудом, а если это и было правдой, то этот факт вряд ли мог способствовать процветанию мира между резидентами и хранителями. По итогам пребывания художники создали произведения, которые реагировали на конкретные артефакты из коллекции. Важно: к участию приглашались художники из стран, объекты из которых представлены в, по сути, этнографической коллекции. В открытом доступе есть подробная книга, изданная по итогам проекта: из неё можно понять мотивы и идеи художников.
Резиденция для композиторов, художников и исследователей, работающих со звуком, в парижском Музее на набережной Бранли-Жак Ширак (бывший Музей колоний) также приглашает участников только из стран, экспонаты из которых представлены в музее. Работа резидентов направлена на осмысление коллекции, посвящённой звуку: в ней находятся 8977 музыкальных инструментов и 9100 записей – всё это собрано в период с 1878 по 2020 годы в ходе этнографических экспедиций, многие из которых дали уникальный материал для основополагающих трудов по этнографии и антропологии. При содействии хранителей коллекции резиденты знакомятся с ней и представляют итоговый проект, который затем несколько месяцев доступен к посещению наряду с постоянной экспозицией музея.
Заключительный пример – Музей Виктории и Альберта в Лондоне (V&A Museum). Здесь резиденции работают по другому принципу. Во-первых, в музее оборудованы целых три мастерские, где художники и дизайнеры могут создавать свои работы. Во-вторых, ключевой фактор при отборе – не страна происхождения, а материал и техника, с которыми работают авторы: здесь уже они должны соотноситься с коллекцией музея. Поэтому при фокусе на объекты декоративно-прикладного искусства и дизайна чаще всего резидентами оказываются специалисты по керамике, текстилю или графическому дизайну.
Начну с примеров.
Книга «Метаболический музей» Клементин Делисс, которую цитирует Глеб, написана, в частности, на основе опыта проекта «Атлас объектов, полевая работа в музее» (Object Atlas, Fieldwork in the Museum) Франкфуртского музея мировых культур. Название говорит само за себя: художники работали в музейном архиве, словно бы в поле, открывая для себя музей как некую естественную среду. Эта затея, действительно, была резиденцией по форме: художники жили прямо в музее и, если верить свидетельствам некоторых из них, могли прямо-таки ночами прогуливаться среди монументальных экспонатов постоянной экспозиции и даже фондов. В последнее верится с трудом, а если это и было правдой, то этот факт вряд ли мог способствовать процветанию мира между резидентами и хранителями. По итогам пребывания художники создали произведения, которые реагировали на конкретные артефакты из коллекции. Важно: к участию приглашались художники из стран, объекты из которых представлены в, по сути, этнографической коллекции. В открытом доступе есть подробная книга, изданная по итогам проекта: из неё можно понять мотивы и идеи художников.
Резиденция для композиторов, художников и исследователей, работающих со звуком, в парижском Музее на набережной Бранли-Жак Ширак (бывший Музей колоний) также приглашает участников только из стран, экспонаты из которых представлены в музее. Работа резидентов направлена на осмысление коллекции, посвящённой звуку: в ней находятся 8977 музыкальных инструментов и 9100 записей – всё это собрано в период с 1878 по 2020 годы в ходе этнографических экспедиций, многие из которых дали уникальный материал для основополагающих трудов по этнографии и антропологии. При содействии хранителей коллекции резиденты знакомятся с ней и представляют итоговый проект, который затем несколько месяцев доступен к посещению наряду с постоянной экспозицией музея.
Заключительный пример – Музей Виктории и Альберта в Лондоне (V&A Museum). Здесь резиденции работают по другому принципу. Во-первых, в музее оборудованы целых три мастерские, где художники и дизайнеры могут создавать свои работы. Во-вторых, ключевой фактор при отборе – не страна происхождения, а материал и техника, с которыми работают авторы: здесь уже они должны соотноситься с коллекцией музея. Поэтому при фокусе на объекты декоративно-прикладного искусства и дизайна чаще всего резидентами оказываются специалисты по керамике, текстилю или графическому дизайну.
Из примеров видно, что основной смысл художникам оказываться в музее – это работа с коллекцией. Однако хранение и фонды – самая закрытая часть музея, которая, можно сказать, составляет его ядро и помогает выполнять функцию сохранения знания, образцов мировой культуры. И это очень серьёзно.
Арт-резиденции, в свою очередь, – такой формат, который весь построен на логике созидания. И это тоже очень серьёзно! На основании этого можно было бы сказать, что музеи и резиденции принципиально не подходят друг другу. Можно было бы, если бы очень хотелось согласиться с тем, что создание нового не связано с сохранением того, что есть. А с этим соглашаться совсем не хочется)
Хочется, чтобы появлялись новые инициативы и проекты, которые меняли бы совсем уж ригидные рамки. Во многих музеях, на самом деле, есть реставрационные мастерские, а значит, и мастерскую для художника устроить вполне доступно. Разговор между хранителями и художниками возможен – и должен быть основан на принципах взаимного уважения. Хранитель и художник представляют совершенно разные типы знания – и есть в этом что-то естественное. Но ведь есть и художники, которые по скрупулёзности своего подхода могут превзойти иного хранителя! Однако вряд ли найдётся такой художник, задачей которого будет выучить наизусть все экспонаты той или иной коллекции: обычно задачи другие – и они лежат в поле формирования собственного художественного высказывания.
И это важно: если мы приглашаем художника в музей в резиденцию, то вовсе не для того, чтобы он помог нам обновить постоянную экспозицию или популяризировать коллекцию. Возможно, таковы будут удачные побочные эффекты нашей точно выстроенной работы. Если мы приглашаем художника в музей в резиденцию, то потому, что надеемся на появление новой художественной работы. Такой, которая сообщит нам что-то новое о том знании, которое мы храним, такой, которую саму захочется хранить десятилетиями и веками.
Жить при этом в музее – несколько спорный бонус, кажется, без этого прекрасно можно обойтись.
Я привела примеры из Германии, Франции и Англии, потому что я не знаю постоянно действующих проектов в России, которые бы соединяли форматы музейной и резиденциальной работы. Буду рада узнать.
На карточках: некоторые из моих любимых экспонатов коллекции Государственного Эрмитажа
Женя Чайка,
председатель Совета Ассоциации
Арт-резиденции, в свою очередь, – такой формат, который весь построен на логике созидания. И это тоже очень серьёзно! На основании этого можно было бы сказать, что музеи и резиденции принципиально не подходят друг другу. Можно было бы, если бы очень хотелось согласиться с тем, что создание нового не связано с сохранением того, что есть. А с этим соглашаться совсем не хочется)
Хочется, чтобы появлялись новые инициативы и проекты, которые меняли бы совсем уж ригидные рамки. Во многих музеях, на самом деле, есть реставрационные мастерские, а значит, и мастерскую для художника устроить вполне доступно. Разговор между хранителями и художниками возможен – и должен быть основан на принципах взаимного уважения. Хранитель и художник представляют совершенно разные типы знания – и есть в этом что-то естественное. Но ведь есть и художники, которые по скрупулёзности своего подхода могут превзойти иного хранителя! Однако вряд ли найдётся такой художник, задачей которого будет выучить наизусть все экспонаты той или иной коллекции: обычно задачи другие – и они лежат в поле формирования собственного художественного высказывания.
И это важно: если мы приглашаем художника в музей в резиденцию, то вовсе не для того, чтобы он помог нам обновить постоянную экспозицию или популяризировать коллекцию. Возможно, таковы будут удачные побочные эффекты нашей точно выстроенной работы. Если мы приглашаем художника в музей в резиденцию, то потому, что надеемся на появление новой художественной работы. Такой, которая сообщит нам что-то новое о том знании, которое мы храним, такой, которую саму захочется хранить десятилетиями и веками.
Жить при этом в музее – несколько спорный бонус, кажется, без этого прекрасно можно обойтись.
Я привела примеры из Германии, Франции и Англии, потому что я не знаю постоянно действующих проектов в России, которые бы соединяли форматы музейной и резиденциальной работы. Буду рада узнать.
На карточках: некоторые из моих любимых экспонатов коллекции Государственного Эрмитажа
Женя Чайка,
председатель Совета Ассоциации