У меня есть важное объявление, которое касается меня и моей книги «Дети в гараже моей папы». Экранизации не будет. Это была моя инициатива.
Я не имею к будущим проектам, если они состоятся, больше никакого отношения. В детали вникать, прошу прощения, не готова. Это было сложное, но взвешенное решение. В комментариях вы просто можете меня поддержать.
Я не имею к будущим проектам, если они состоятся, больше никакого отношения. В детали вникать, прошу прощения, не готова. Это было сложное, но взвешенное решение. В комментариях вы просто можете меня поддержать.
А вот и вышел наш с Юрой Некрасовым подкаст о книжном рынке: обсудили тему, об которую авторы ранятся сейчас больше всего — продвижение собственных книг.
Послушать:
Apple Podcasts
Mave
Telegram плеер
Послушать:
Apple Podcasts
Mave
Telegram плеер
Apple Podcasts
Писать книги или уметь их продавать?| Мнение Уны Харт
Выпуск подкаста · Литературный баттл · 18.04.2025 · 1 ч. 12 мин.
Я уже писала о цензуре в писательстве, но решила копнуть глубже и расспросила обо всем у медиаюриста Михаила Хохолкова. Спросила, что писать, чего не писать, чем это грозит — и главное, кому грозит: авторам или издательствам.
Если что, дела по цензуре и «запрещенке» уже в российской судебной практике встречались: издательство «Эксмо» оштрафовали на 900 тыс. руб. за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений в книге комиксов «Голубь Геннадий».
Таганский районный суд Москвы оштрафовал на 4 млн. рублей издательства «Эксмо» и АСТ, а также типографию «Парето-принт» за распространение порнографических материалов, выявленных в романе «Наследие» Владимира Сорокина.
В Петербурге силовики вместе с надзорными подразделениями проверили книжный магазин «Подписные издания» на Литейном. Поводом для проверки послужила информация (читай донос) о том, что в этом магазине продается литература, запрещенная в России.
Проверяющие изъяли из продажи несколько десятков книг экстремистского толка, в том числе, ряд изданий с признаками ЛГБТ-идеологии. За распространение подобных изданий юридическому лицу грозит штраф свыше миллиона рублей.
Чем дело закончится, пока неизвестно. Михаил считает, что, скорее всего, штрафом.
То есть, если что, это не какая-то мифология, это реальные судебные дела.
Перейдем к конкретике.
— Право и правоприменение: как автору решить, где граница цензуры?
Примерно там же, где и критерии запрещенки. То есть нигде и везде одновременно. Каждый случай по своему уникален, зависит от цели автора, контекста и многого другого.
Вот тут в общих чертах можно посмотреть, как упоминать ЛГБТ в книгах, а как не. Вот здесь — некоторые критерии пропаганды чайлдфри.
Рекомендую сверяться с федеральным списком экстремистских материалов на сайте Минюста, избегать явных призывов к насилию, оправдания террора, ЛГБТ-пропаганды.
Можно еще изучить Указ Президента РФ от 09.11.2022 N 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Сейчас вся информационная повестка строится на принципах этого указа.
— Если в книге найдут «запрещенку», кто будет отвечать: автор или издательство?
Обычно оба, но чаще издательство, поскольку оно реализует книги. Если автор издал книгу самостоятельно или выложил на электронном ресурсе, то отвечает он.
Как правило, издательства перестраховываются и все, что похоже на запрещенку, снимают с полок или выпускают с закрытым текстом. Вот как тут
Издательства сейчас осторожны и сами цензурируют тексты.
— Если книга вышла до запрета (чайлдфри, ЛГБТ и т. д.), могут ли автора или издательство все равно привлечь?
Да, могут, если книга продолжает распространяться.
Так что даже если ваша книга вышла пару лет назад, ей вполне могут заинтересоваться, особенно если кто-то на нее пожаловался.
***
Я очень благодарна Михаилу за то, что он все разжевал, а мой совет, как обычно, — берегите себя и думайте, что пишете.
Если что, дела по цензуре и «запрещенке» уже в российской судебной практике встречались: издательство «Эксмо» оштрафовали на 900 тыс. руб. за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений в книге комиксов «Голубь Геннадий».
Таганский районный суд Москвы оштрафовал на 4 млн. рублей издательства «Эксмо» и АСТ, а также типографию «Парето-принт» за распространение порнографических материалов, выявленных в романе «Наследие» Владимира Сорокина.
В Петербурге силовики вместе с надзорными подразделениями проверили книжный магазин «Подписные издания» на Литейном. Поводом для проверки послужила информация (читай донос) о том, что в этом магазине продается литература, запрещенная в России.
Проверяющие изъяли из продажи несколько десятков книг экстремистского толка, в том числе, ряд изданий с признаками ЛГБТ-идеологии. За распространение подобных изданий юридическому лицу грозит штраф свыше миллиона рублей.
Чем дело закончится, пока неизвестно. Михаил считает, что, скорее всего, штрафом.
То есть, если что, это не какая-то мифология, это реальные судебные дела.
Перейдем к конкретике.
— Право и правоприменение: как автору решить, где граница цензуры?
Примерно там же, где и критерии запрещенки. То есть нигде и везде одновременно. Каждый случай по своему уникален, зависит от цели автора, контекста и многого другого.
Вот тут в общих чертах можно посмотреть, как упоминать ЛГБТ в книгах, а как не. Вот здесь — некоторые критерии пропаганды чайлдфри.
Рекомендую сверяться с федеральным списком экстремистских материалов на сайте Минюста, избегать явных призывов к насилию, оправдания террора, ЛГБТ-пропаганды.
Можно еще изучить Указ Президента РФ от 09.11.2022 N 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Сейчас вся информационная повестка строится на принципах этого указа.
— Если в книге найдут «запрещенку», кто будет отвечать: автор или издательство?
Обычно оба, но чаще издательство, поскольку оно реализует книги. Если автор издал книгу самостоятельно или выложил на электронном ресурсе, то отвечает он.
Как правило, издательства перестраховываются и все, что похоже на запрещенку, снимают с полок или выпускают с закрытым текстом. Вот как тут
Издательства сейчас осторожны и сами цензурируют тексты.
— Если книга вышла до запрета (чайлдфри, ЛГБТ и т. д.), могут ли автора или издательство все равно привлечь?
Да, могут, если книга продолжает распространяться.
Так что даже если ваша книга вышла пару лет назад, ей вполне могут заинтересоваться, особенно если кто-то на нее пожаловался.
***
Я очень благодарна Михаилу за то, что он все разжевал, а мой совет, как обычно, — берегите себя и думайте, что пишете.
Традиционное пятничное #неписательское
Ходили сегодня стрелять из боевого оружия. Уровень безопасности стрельбища — «ну вы же умеете, да?»
Но опыт обалденный, мне очень понравилось.
наш чудесный фотограф
Ходили сегодня стрелять из боевого оружия. Уровень безопасности стрельбища — «ну вы же умеете, да?»
Но опыт обалденный, мне очень понравилось.
наш чудесный фотограф
Завтра первое мая. И в моей книге тоже первое мая, только 1928 года. Впервые такое совпадение: когда даты в книге и в реальности наложились друг на друга.
Недавно я закончила вторую часть и села за третью. К третьей части мы с редактором готовились плотную неделю: события в ней должны быть расписаны буквально по часам, очень аккуратно, чтобы все сработало, как надо.
Очень интересно изучать информацию по русским фашистам на Дальнем Востоке. Одна забавная деталь — в большинстве открытых русскоязычных публикаций о многих из этих людей говорят вполне комплиментарно. Если не брать совсем уж одиозных личностей вроде Родзаевского, а взять тех, кто был в его ближайшем кругу — например, Матковского. О нем пишут и вспоминают с большой теплотой.
А вот поэтесса Марианна Колосова. Вот тут, например, много и звонко восхваляют ее стихи, и только как-то стыдливо в паре предложений упоминают, что она-де какое-то время была в фашистской партии. В то время, как Марианна была не просто в фашистской партии, а замужем за Покровским, одним из главных ее идеологов.
В общем, любопытно очень за этим наблюдать.
Тем временем, у меня китайцы и японцы, часть действия переместилось в Тяньцзинь. Европейские концессии не пускают в парки китайцев, в нескольких часах езды — страшная резня, устроенная японцами, они же скоро будут наготове вводить войска, чтобы «спасать мирное население» (а зачем еще вводят войска, в самом деле). Их спровоцировали, но они готовы помочь.
PS Меня сейчас напугало, что ирония не считалась. Я не пишу в положительном ключе о военных преступлениях японцев, я знаю про все зверства японцев в Китае и Корее.
Иногда мне кажется, что я никогда не допишу эту книгу. А иногда думаю, что мне осталась ровно половина, и это уже не так страшно.
#моикниги
Недавно я закончила вторую часть и села за третью. К третьей части мы с редактором готовились плотную неделю: события в ней должны быть расписаны буквально по часам, очень аккуратно, чтобы все сработало, как надо.
Очень интересно изучать информацию по русским фашистам на Дальнем Востоке. Одна забавная деталь — в большинстве открытых русскоязычных публикаций о многих из этих людей говорят вполне комплиментарно. Если не брать совсем уж одиозных личностей вроде Родзаевского, а взять тех, кто был в его ближайшем кругу — например, Матковского. О нем пишут и вспоминают с большой теплотой.
А вот поэтесса Марианна Колосова. Вот тут, например, много и звонко восхваляют ее стихи, и только как-то стыдливо в паре предложений упоминают, что она-де какое-то время была в фашистской партии. В то время, как Марианна была не просто в фашистской партии, а замужем за Покровским, одним из главных ее идеологов.
В общем, любопытно очень за этим наблюдать.
Тем временем, у меня китайцы и японцы, часть действия переместилось в Тяньцзинь. Европейские концессии не пускают в парки китайцев, в нескольких часах езды — страшная резня, устроенная японцами, они же скоро будут наготове вводить войска, чтобы «спасать мирное население» (а зачем еще вводят войска, в самом деле). Их спровоцировали, но они готовы помочь.
PS Меня сейчас напугало, что ирония не считалась. Я не пишу в положительном ключе о военных преступлениях японцев, я знаю про все зверства японцев в Китае и Корее.
Иногда мне кажется, что я никогда не допишу эту книгу. А иногда думаю, что мне осталась ровно половина, и это уже не так страшно.
#моикниги
Раз уж не все слушали наш с Юрой подкаст (а я считаю, что он чрезвычайно мотивирующий и полезный), извлеку оттуда важную мысль, которую я высказала.
Выстраданную мысль, надо сказать.
Если жизнь и рассудок дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот книжного мира.
Уровень агрессии в обществе сейчас зашкаливает, а в интернете это видно особенно ясно. Поэтому я вывела несколько правил для себя. Может быть, они и вам придутся по душе и пригодятся.
💫 Лучшее, что я могу сделать для своей книги — это писать ее. Не искать «нужные круги», не заводить полезные знакомства, не алкать премий, не изучать телеграмм-каналы, где работники индустрии жалуются на жизнь. (Я считаю, что конкретно группу Рыдакторы начинающим авторам вообще читать вредно, они оттуда выносят совсем не те идеи, что нужно и забывают, что это просто профессиональный междусобойчик).
А просто — писать.
💫 Я перестала вступать в полемику у себя на канале. Если кто-то переходит на оскорбления — я баню, если мне надоедает объяснять по 30 раз одно и то же — я закрываю комментарии. Не потому, что мне нечего ответить, а потому что быстро устаю от агрессивных диалогов и считаю их совершенно бесплодными. Я заводила канал не для того, чтобы строить интернационал, я заводила его, чтобы найти приятную теплую компанию и помогать начинающим авторам.
💫 Я не читаю отзывы на свои книги. Более того, нахожу это совершенно бесполезным. Вот такой фокус, прикиньте. То есть мне приятно, когда мои близкие и друзья приносят мне какие-то теплые слова в адрес текста, но, как раньше, ходить и искать, кто что сказал — я, скорее всего, не буду. Или буду читать только хорошее, если найдет стих.
💫 Я держусь подальше от производственных конфликтов. Репутацию они портят быстро, а выхлопа с этого 0.
💫 Я не засираю авторов-коллег. Вообще в последнее время стараюсь не высказываться или упоминать только те книги, что понравились.
Я постоянно в тиктоке натыкаюсь на начинающих авторов, которые проходятся по будущим коллегам. У одной недавно, например, очень полыхало на зарубежные псевдонимы. Ну, бывает. Если у меня есть настрой — я отмечусь в комментариях, но сейчас приучаю себя молчать.
Я чисто физически уже ощущаю, как весь этот сетевой шум забивает творчество, и я этого не хочу.
Выстраданную мысль, надо сказать.
Если жизнь и рассудок дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот книжного мира.
Уровень агрессии в обществе сейчас зашкаливает, а в интернете это видно особенно ясно. Поэтому я вывела несколько правил для себя. Может быть, они и вам придутся по душе и пригодятся.
А просто — писать.
Я постоянно в тиктоке натыкаюсь на начинающих авторов, которые проходятся по будущим коллегам. У одной недавно, например, очень полыхало на зарубежные псевдонимы. Ну, бывает. Если у меня есть настрой — я отмечусь в комментариях, но сейчас приучаю себя молчать.
Я чисто физически уже ощущаю, как весь этот сетевой шум забивает творчество, и я этого не хочу.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Позавчера мы праздновали Белтайн. Это важное для меня событие, и я очень рада, что удается отмечать его каждый год в кругу близких. Наш волшебный фотограф — Оля Тихомирова.
#неписательское
#неписательское
Вчера я сделала одну штуку, которую никогда до этого не делала. Я написала автору фанфика.
Полгода назад я наткнулась на фик по «Атаке Титанов», АУ, с очень хорошо выстроенной химией между персонажами и отлично написанными сценами секса. А что главное — крайне реалистичными. То есть читаешь и прям понимаешь, что автору около тридцати, и это точно не Маугли, воспитанный порнхабом.
И что-то уже некоторое время в разных разговорах я возвращаюсь к этому фику. А вчера сидела и что-то у меня было такое настроение, когда я подумала: да почему бы, собственно, и нет? Сюжет там надо докручивать, пару линий доводить до ума, но в целом — я считаю, что у истории большой потенциал.
Написала вот автору.
Ждем.
Полгода назад я наткнулась на фик по «Атаке Титанов», АУ, с очень хорошо выстроенной химией между персонажами и отлично написанными сценами секса. А что главное — крайне реалистичными. То есть читаешь и прям понимаешь, что автору около тридцати, и это точно не Маугли, воспитанный порнхабом.
И что-то уже некоторое время в разных разговорах я возвращаюсь к этому фику. А вчера сидела и что-то у меня было такое настроение, когда я подумала: да почему бы, собственно, и нет? Сюжет там надо докручивать, пару линий доводить до ума, но в целом — я считаю, что у истории большой потенциал.
Написала вот автору.
Ждем.
У меня часто бывает ощущение, что текущая книга, «Бумажные девушки» меня добьет. Такого объема материалов, которые нужно перебрать, перечитать, оценить, у меня не было никогда в жизни.
И я точно накосячу.
Я это знаю.
И никакие приписки «это художественное произведение, а не учебник истории» мне не помогут.
Если вам кажется, что вы можете прочитать что-то одно и на этом поехать — вам кажется. Память людей — страшно зыбкая структура, газеты — еще более зыбкая, даже дневники и письма — и там нет никакой четкости.
Они все противоречат друг другу, и одна из твоих задач — построить предположение, это все намеренное противоречие или случайное. Уже не первый раз я, например, натыкаюсь на эпизод, который 10 человек описывают совершенно по-разному.
В качестве примера «как я могла это упустить» — вчерашняя история.
Моя героиня переехала в Тяньцзинь, и я читаю и изучаю, как в это время выглядел город и как там была обстановка. В целом, есть какие-то общие места во всех воспоминаниях и газетах, есть понимание, где она поселится в городе и примерно, что она там увидит и услышит.
И тут я натыкаюсь совершенно случайно на вот такое воспоминание: «По дороге видели быт китайцев, в том числе пытки и казни с вырезанием у женщин груди, мускулов ног, отрезанием рук и т. п. Все это производит гадкое впечатление».
(Это дневниковая запись одного из начальников части, Тихобразова.)
И я такая: что?
Какие еще пытки и казни женщин в 26-ом?
Это описание, кстати, приходится ровно на год, когда героиня приезжает туда. И я в замешательстве, потому что ни в чьих других воспоминаниях я этого не встречала. Ни в воспоминаниях, ни в газетах, нигде. Значит ли это, что это было какой-то эпизод в истории города, связанный с гражданской войной? или другие этого не видели? было ли такое в других городах?
И я чувствую, как на меня бетонной плитой сваливается еще одна задача.
PS Проблема еще в том, что все мои персонажи из очень разных социальных слоев и с разными политическими интересами, поэтому я не могу взять какую-то одну часть истории, проигнорировав остальной контекст.
И я точно накосячу.
Я это знаю.
И никакие приписки «это художественное произведение, а не учебник истории» мне не помогут.
Если вам кажется, что вы можете прочитать что-то одно и на этом поехать — вам кажется. Память людей — страшно зыбкая структура, газеты — еще более зыбкая, даже дневники и письма — и там нет никакой четкости.
Они все противоречат друг другу, и одна из твоих задач — построить предположение, это все намеренное противоречие или случайное. Уже не первый раз я, например, натыкаюсь на эпизод, который 10 человек описывают совершенно по-разному.
В качестве примера «как я могла это упустить» — вчерашняя история.
Моя героиня переехала в Тяньцзинь, и я читаю и изучаю, как в это время выглядел город и как там была обстановка. В целом, есть какие-то общие места во всех воспоминаниях и газетах, есть понимание, где она поселится в городе и примерно, что она там увидит и услышит.
И тут я натыкаюсь совершенно случайно на вот такое воспоминание: «По дороге видели быт китайцев, в том числе пытки и казни с вырезанием у женщин груди, мускулов ног, отрезанием рук и т. п. Все это производит гадкое впечатление».
(Это дневниковая запись одного из начальников части, Тихобразова.)
И я такая: что?
Какие еще пытки и казни женщин в 26-ом?
Это описание, кстати, приходится ровно на год, когда героиня приезжает туда. И я в замешательстве, потому что ни в чьих других воспоминаниях я этого не встречала. Ни в воспоминаниях, ни в газетах, нигде. Значит ли это, что это было какой-то эпизод в истории города, связанный с гражданской войной? или другие этого не видели? было ли такое в других городах?
И я чувствую, как на меня бетонной плитой сваливается еще одна задача.
PS Проблема еще в том, что все мои персонажи из очень разных социальных слоев и с разными политическими интересами, поэтому я не могу взять какую-то одну часть истории, проигнорировав остальной контекст.