Наверное, надо что-то сказать про поступок Ксении Собчак, нарядившейся в модный осенний оттенок (шоколадный) и съездившей в братскую страну за очередным острым интервью - с Романом Протасевичем. Это и правда действие, выбивающееся даже из типичного для Ксении поведенческого паттерна. Кажется, вояж в Беларусь стал для нее попыткой обмена опытом. Одна жертва группового изнасилования наносит визит другой, дабы удостовериться, что и в процессе принудительного полового акта можно получить удовольствие, обрести смысл жизни. Роман, вот, стал сварщиком и отдыхает в Дубае. Вполне вдохновляющий пример. Тем более, что Ксению пускают в страны поприятнее и пайку дают побольше и повкуснее - есть повод приосаниться, почувствовать себя не простой заложницей, а золотой. Смешно (страшно), что Ксения пропустила момент, когда эта антитеза (иначе бы посадили) перестала работать. Она уже сидит - только не за убеждения, а за их отсутствие. Изначальное. Поэтому ее, в отличие от Протасевича, не жалко. То, что она столько лет выдавала за свободу - было просто ещё одним оттенком шоколадного.

Очередь вопросов из зала. Скажите, какой вывод вы сделали за жизнь? Я сделал вывод, что главное — не врать, изрекает Познер. Ургант понимающе кивает, кажется, втайне своего друга ненавидя. Недаром в затакте он, как будто в шутку, назвал его старой политической проституткой. Не исключено, что этот сеанс одновременной бездарной игры нужен Урганту ради одного — выглядеть на фоне Познера не таким мудаком, как некоторым могло за последние годы показаться.

https://republic.ru/posts/113949

Давно ничего не было про российский кинематограф, а между тем 7 ноября на экраны необъятной родины выходит байопик Валентины Серовой «Любовь Советского Союза». Впрочем, автор сценария и режиссер Никита Высоцкий на всякий случай изменил ее имя (она же, например, уроженка свободного города Харькова), Серова стала Ковровой, а ее второй муж Симонов - Тумановым. Зато неизменен товарищ Сталин, мудро покуривающий в кадре трубочку и спасающий Отечество в минуты опасности своими executive decisions. Кроме Сталина в картине есть Софья Эрнст, переизбыток ушанок, голых женских поп и кремлевских звезд. В общем, выдающийся пример набирающего обороты киножанра: «ясный красный».

Над вымыслом слезами обольюсь. Недавно я посетила в Лондоне «Кремулятор», проникновенный спектакль о сталинских репрессиях, в рамках которого артист Игорь Титов, игравший следователя, ближе к финалу обращался к залу с вопросами: кто тут из Москвы? Кто ещё ездит в Москву? А кто считает, что ездить в Москву сегодня так себе занятие? И большая часть присутствовавших чувствовала определенную неловкость, а многие потом написали в отзывах, что это был непродуманный и плохо реализованный интерактив. У меня появилась свежая идея для режиссера Максима Диденко. Все эти вопросы Титову надо задавать не зрителям, а партнерше по представлению. Занятая в роли «жертвы сталинских репрессий» артистка Ян Гэ, оказывается, выступает в ресторане «Сахалин», на дне рождения достопочтенной ресторации, распевая советские шлягеры. Конечно, это не ее война. Она же не в Тибете про ужасы маоизма играла пьесу, чтобы потом вылететь в Пекин. Но вообще интересно, есть ли свой «Кремулятор» у Люси Чеботиной или Эльдара Хакимова? А также - с кем веселее - с Максимом Сухановым или с Ириной Зарьковой?

Совсем забыла рассказать, что посетила парижскую версию Арт Базель, на открытии которой случился переизбыток уважаемых людей из России: от основательницы клуба интеллектуальных путешествий (или как называется эта безграмотная чепуха) Ирины Вольской до Надежды Стрелец, разгуливавшей по Гран Палэ в сопровождении арт-коуча, учившего ее «воспринимать искусство и анализировать свои эмоции». Вообще, кто-то из современных философов или, допустим, Уэльбек должен написать эссе, обьяснившее бы, почему именно совриск привлекает столь впечатляющее количество ветеранов лоботомии (как говорит одна моя подруга), а ведь галеристы им даже по инвалидности скидок не делают. Когда все эти персонажи отчалили в Hermes и Costes, остались клиенты попроще - ради них многие акулы арт-рынка в этом году даже наняли русскоязычных консультантов, любезно вопрошающих: вам помочь? что брать будете - деколониальный дискурс или феминизм или завернуть, как обычно (Баския/Фонтана/Кац/ Пистолетто)? К слову, в пандан двум масштабным городским выставкам - сюрреалистам и Arte Povera - привезли порядочно Пеноне и ко, а также Эрнста и Магритта. Около их картин, на стенде Ландау, две наши дамы в Гуччи долго радовались, что у них ровно с таким же принтом чехлы для подушек в Жуковке. В остальном, приятно, что благодаря кураторам Помпиду вспомнили снова про Леонор Фини и ее возлюбленного Станислао Лепри, их живопись, если так можно выразиться, беременна тьмой, но вместе с тем, каждый запечатленный страшный сон совершенно точно содержит в себе намек на освобождение от его оков, на неизбежное пробуждение.

https://republic.ru/posts/113987 давно тут не было интервью

Последние дни погрузилась в творчество Томи Унгерера, эльзасского художника и иллюстратора, чья судьба крайне поучительна. Унгерер родился в Страсбурге в 1931, в семье выдающегося часовщика, когда Эльзас аннексировали немцы, французский оказался под полным запретом. Когда Эльзас освободили, запретили уже региональную культуру и эльзасский язык, как слишком немецкую по духу. От всех этих ограничений Унгерер сбежал (предварительно побывав на войне в Алжире) в Штаты, где в середине пятидесятых молниеносно сделал блестящую карьеру, как иллюстратор Harper’s Bazaar, Vogue и далее по списку, придумав примерно половину рекламы тех лет, по крайней мере лучшие образцы, а также сотрудничал с Кубриком (именно его кисти принадлежит афиша «Доктора Стрейнджлав») и Отто Премингером. В семидесятые перебрался в Канаду и занялся чистым творчеством, создав цикл замечательных детских книг, а также эротических альбомов. Умер в 2019 в Ирландии. Но большую часть жизни он посвятил примирению немецкой и французской культуры, а также борьбе за идентичность Эльзаса, заложника непримиримого разлада двух держав, в силу своего географического расположения. На погребальной службе согласно его завещанию звучали песни на иврите, немецком, эльзасском и французском. В последних интервью он говорил, что до сих пор помнит нацистские гимны лучше любимого Гете или Пруста, поскольку идеологическая индоктринация оставляет страшные шрамы.

С большим интересом слежу за так называемым ренессансом российской моды на фоне СВО. Кажется, рынок, вернее календарь светских развлечений переполнен презентациями брендов, созданных «для женщин, которые живут в гармонии и выбирают себя» (ну а кого им ещё выбирать, не президента же). Вчера, например, в отеле Метрополь прошло мероприятие компании 1811, показавшей коллекцию «Универмаг». Обозреватели пены военных дней отмечают, что организаторам удалось добиться «точного попадания в советское». Привыкшие ещё в относительно свободные времена маршировать за Куснировичем с пионерским галстуком на шее по коридорам ГУМ гости, охотно имитировали оргазм от дулевского фарфора и духов «Красная Москва» под дудку Екатерины Мухиной. Она теперь не столько стилист модных луков, сколько затейник посконных праздников. Кстати, о затеях - нейминг 1811 страшно интригует. Можно было бы подумать, что это год, в который Наполеон уже готовил нападение, а мы ему колхозным трикотажем по харе и Петушками на палочке по пяткам, но нет, наши фэшн-бизнесмены не хитры на выдумки, 1811 это всего лишь 18 ноября, то есть дата основания их артели «Серп и молот». Лишь одно непонятно - зачем гражданам вставать в очередь за совком, если он давно не по талонам, а на каждом прилавке и далее везде.

Собственно, глядя на отчет с выше описанного мероприятия, на все эти сосиски с горошком, я подумала, что уже пора заново открывать рестораны под названием «Страна, которой нет», только на стены вешать не портреты генсеков или «Рабочего и колхозницу», а фотографии Авена, Зыгаря, Белоники, Кашина и к неймингу блюд тоже подойти креативно - закуска «Болотная», горячее «Кинотавр», десерт «Конде Наст». Или объединять позиции по сетам - выборы 2018, выборы 2012. Кто-то из монополистов общепита рано или поздно догадается, золотая жила.