Сходила на «Ли Миллер», байопик легендарной военной корреспондентки, ее довольно убедительно играет Кейт Уинслет - бесконечно опрокидывает виски и курит, ложится в постель с первым встречным. В остальном фильм лишен каких бы то ни было художественных достоинств - Марион Котийяр, Ноэми Мерлан и Александр Скарсгард изображают парижскую богему накануне Второй Мировой - беседуют об искусстве топлесс, за их прелестями маячат ряженые - Поль Элюар и Пикассо. Интересно другое. Миллер, как известно, одной из первых сняла репортажи из концлагерей, этому эпизоду ее «карьеры» посвящена добрая часть картины. Однако, в кадре ни разу не звучит слово «Холокост» и вообще совершенно непонятно, кто и почему сидел в Дахау и Бухенвальде. Боюсь ошибиться, но, кажется, это дань времени, ставшему совсем неоднозначным после 7 октября. К слову, лагерную серию Миллер в 1945 опубликовал американский Vogue под заголовком «Поверьте в это». Универсальное название.

Худший фильм Каннского фестиваля в российском прокате)

https://www.kommersant.ru/doc/7199060

У коллег есть рубрика «девушка с обложки» или «девушка, будьте добры», в которой они рассказывают о якобы интересных персонажах текущего времени. Пора и мне завести что-то подобное, только про мужчин. На днях мое внимание привлек джентльмен по имени Антуан Сехнауи, потомственный банкир из Ливана, возглавляющий SGBL (Societe General de Banque au Liban), а также банк Richelieu во Франции и Монако. С одной стороны Сехнауи известен, как бойфренд внучки Бельмондо Аннабель (год назад у пары родился первенец) и кинопродюсер - вместе с возлюбленной Франсуа Олланда актрисой Жюли Гайе, ей, как мы помним бывший президент 5 республики по утрам возил на скутере круассаны из Елисейского дворца, он открыл компанию Rouge International и Ezekiel Film Production, выпустившую среди прочего фильм Оливье Ассайяса «Зильс-Мария» с Кристен Стюарт. С другой - Сехнауи выступает ответчиком по ряду исков, поданных родственниками жертв Хезболлы, так как приобрел в 2011 Ливанско-канадский банк, отмывавший деньги, полученные террористами в рамках своего наркобизнеса. С третьей - Сехнауи спонсирует в Ливане группировку «Солдаты Бога», правохристианскую организацию, руководит которой глава его службы безопасности. С четвертой - Сехнауи замешан в афере по выводу сотен миллионов долларов из ливанского ЦБ. Таким образом этот разносторонний красавец-мужчина покровительствует и террористам и искусствам и благородным семействам с левого берега Сены, продолжая добрую традицию по слиянию грязных денег с возвышающим обманом.

Посмотрела вчера в Лондоне «Кремулятор» Диденко. В принципе, отзыв мог бы состоять из единственного предложения: Максим Суханов - великий артист. Было ощущение, что зритель - слабовидящий пациент потому Суханов позволяет нам читать своего героя наощупь. Ландшафт человеческой природы - ее низменность (неизменность) на расстоянии вытянутой руки. Что анфас, что профиль - только страх и подлость - такой шрифт сталинской поры. И даже голос, как будто материализовался, эмансипировался и жил отдельной жизнью - палача на последней исповеди. Вместе с тем пространство «Кремулятора», с этой трофейной риторикой, позаимствованной из чьих-то писем, дневников, романов и фильмов, Суханову тесно. Равно, как и декоративно-прикладная режиссура или партнеры по сцене, чья драматическая беспомощность, увы, вопиюща. Корабль чужих творческих огрехов налетает на айсберг огромного таланта и уходит Россия (будущего, прошлого - уже неважно) на дно. Привет эмигрантам, условно досрочно свободный Лондон, Париж и далее везде, где мы есть, но нас там нет.

Читаю «Интермеццо», новый роман Салли Руни, которую критики подняли на знамена после «Нормальных людей», как главного глашатая миллениалов. Собственно, и это произведение многие активно хвалят. Сюжет незамысловатый: Дублин, осень, братья Кубек - адвокат и шахматист. У первого - две девушки (филолог с инвалидностью и студентка с only fans), у второго - замужняя провинциалка на 15 лет старше. Четыреста страниц братья пытаются понять в чем правда - в любви или в сексе. Или в сортировке мусора и веганском печенье. Кстати, о сексе. Руни прославилась, как автор нового слова о коитусе, предложив свежий эротический стандарт. Вместо твердых сосков и крепких членов она пишет о влажных от слез впадинках и мерно подергивающемся на лодыжках шерстяном исподнем. А за окном все время наяривает дождь, символизирующий экзистенциальное бессилие. В общем, уютная, второсортная проза, но не без забавных моментов. Миллениалы, достигнув тридцатилетия, рассуждают о себе так, будто им глубоко за шестьдесят. Это очень смешно. Пример: «Питер смотрел на бликующие свечи на торте - 32, не в 33 ли распяли Христа - задумался он. Боже, вот дыхание смерти, вот она поступь времени. Затем он нащупал в кармане парки айфон и загуглил Христа, вики выдало предательский возраст Спасителя… крупные капли дождя застучали по стеклу паба. Осень - констатировал Питер - осень моей одинокой жизни».

Для тех, кто начал смотреть сериал Куарона и думает, что не зря тратит свое драгоценное время)

https://republic.ru/posts/113528

Наверное, надо что-то сказать про поступок Ксении Собчак, нарядившейся в модный осенний оттенок (шоколадный) и съездившей в братскую страну за очередным острым интервью - с Романом Протасевичем. Это и правда действие, выбивающееся даже из типичного для Ксении поведенческого паттерна. Кажется, вояж в Беларусь стал для нее попыткой обмена опытом. Одна жертва группового изнасилования наносит визит другой, дабы удостовериться, что и в процессе принудительного полового акта можно получить удовольствие, обрести смысл жизни. Роман, вот, стал сварщиком и отдыхает в Дубае. Вполне вдохновляющий пример. Тем более, что Ксению пускают в страны поприятнее и пайку дают побольше и повкуснее - есть повод приосаниться, почувствовать себя не простой заложницей, а золотой. Смешно (страшно), что Ксения пропустила момент, когда эта антитеза (иначе бы посадили) перестала работать. Она уже сидит - только не за убеждения, а за их отсутствие. Изначальное. Поэтому ее, в отличие от Протасевича, не жалко. То, что она столько лет выдавала за свободу - было просто ещё одним оттенком шоколадного.

Очередь вопросов из зала. Скажите, какой вывод вы сделали за жизнь? Я сделал вывод, что главное — не врать, изрекает Познер. Ургант понимающе кивает, кажется, втайне своего друга ненавидя. Недаром в затакте он, как будто в шутку, назвал его старой политической проституткой. Не исключено, что этот сеанс одновременной бездарной игры нужен Урганту ради одного — выглядеть на фоне Познера не таким мудаком, как некоторым могло за последние годы показаться.

https://republic.ru/posts/113949

Давно ничего не было про российский кинематограф, а между тем 7 ноября на экраны необъятной родины выходит байопик Валентины Серовой «Любовь Советского Союза». Впрочем, автор сценария и режиссер Никита Высоцкий на всякий случай изменил ее имя (она же, например, уроженка свободного города Харькова), Серова стала Ковровой, а ее второй муж Симонов - Тумановым. Зато неизменен товарищ Сталин, мудро покуривающий в кадре трубочку и спасающий Отечество в минуты опасности своими executive decisions. Кроме Сталина в картине есть Софья Эрнст, переизбыток ушанок, голых женских поп и кремлевских звезд. В общем, выдающийся пример набирающего обороты киножанра: «ясный красный».

Над вымыслом слезами обольюсь. Недавно я посетила в Лондоне «Кремулятор», проникновенный спектакль о сталинских репрессиях, в рамках которого артист Игорь Титов, игравший следователя, ближе к финалу обращался к залу с вопросами: кто тут из Москвы? Кто ещё ездит в Москву? А кто считает, что ездить в Москву сегодня так себе занятие? И большая часть присутствовавших чувствовала определенную неловкость, а многие потом написали в отзывах, что это был непродуманный и плохо реализованный интерактив. У меня появилась свежая идея для режиссера Максима Диденко. Все эти вопросы Титову надо задавать не зрителям, а партнерше по представлению. Занятая в роли «жертвы сталинских репрессий» артистка Ян Гэ, оказывается, выступает в ресторане «Сахалин», на дне рождения достопочтенной ресторации, распевая советские шлягеры. Конечно, это не ее война. Она же не в Тибете про ужасы маоизма играла пьесу, чтобы потом вылететь в Пекин. Но вообще интересно, есть ли свой «Кремулятор» у Люси Чеботиной или Эльдара Хакимова? А также - с кем веселее - с Максимом Сухановым или с Ириной Зарьковой?

Совсем забыла рассказать, что посетила парижскую версию Арт Базель, на открытии которой случился переизбыток уважаемых людей из России: от основательницы клуба интеллектуальных путешествий (или как называется эта безграмотная чепуха) Ирины Вольской до Надежды Стрелец, разгуливавшей по Гран Палэ в сопровождении арт-коуча, учившего ее «воспринимать искусство и анализировать свои эмоции». Вообще, кто-то из современных философов или, допустим, Уэльбек должен написать эссе, обьяснившее бы, почему именно совриск привлекает столь впечатляющее количество ветеранов лоботомии (как говорит одна моя подруга), а ведь галеристы им даже по инвалидности скидок не делают. Когда все эти персонажи отчалили в Hermes и Costes, остались клиенты попроще - ради них многие акулы арт-рынка в этом году даже наняли русскоязычных консультантов, любезно вопрошающих: вам помочь? что брать будете - деколониальный дискурс или феминизм или завернуть, как обычно (Баския/Фонтана/Кац/ Пистолетто)? К слову, в пандан двум масштабным городским выставкам - сюрреалистам и Arte Povera - привезли порядочно Пеноне и ко, а также Эрнста и Магритта. Около их картин, на стенде Ландау, две наши дамы в Гуччи долго радовались, что у них ровно с таким же принтом чехлы для подушек в Жуковке. В остальном, приятно, что благодаря кураторам Помпиду вспомнили снова про Леонор Фини и ее возлюбленного Станислао Лепри, их живопись, если так можно выразиться, беременна тьмой, но вместе с тем, каждый запечатленный страшный сон совершенно точно содержит в себе намек на освобождение от его оков, на неизбежное пробуждение.

https://republic.ru/posts/113987 давно тут не было интервью

Последние дни погрузилась в творчество Томи Унгерера, эльзасского художника и иллюстратора, чья судьба крайне поучительна. Унгерер родился в Страсбурге в 1931, в семье выдающегося часовщика, когда Эльзас аннексировали немцы, французский оказался под полным запретом. Когда Эльзас освободили, запретили уже региональную культуру и эльзасский язык, как слишком немецкую по духу. От всех этих ограничений Унгерер сбежал (предварительно побывав на войне в Алжире) в Штаты, где в середине пятидесятых молниеносно сделал блестящую карьеру, как иллюстратор Harper’s Bazaar, Vogue и далее по списку, придумав примерно половину рекламы тех лет, по крайней мере лучшие образцы, а также сотрудничал с Кубриком (именно его кисти принадлежит афиша «Доктора Стрейнджлав») и Отто Премингером. В семидесятые перебрался в Канаду и занялся чистым творчеством, создав цикл замечательных детских книг, а также эротических альбомов. Умер в 2019 в Ирландии. Но большую часть жизни он посвятил примирению немецкой и французской культуры, а также борьбе за идентичность Эльзаса, заложника непримиримого разлада двух держав, в силу своего географического расположения. На погребальной службе согласно его завещанию звучали песни на иврите, немецком, эльзасском и французском. В последних интервью он говорил, что до сих пор помнит нацистские гимны лучше любимого Гете или Пруста, поскольку идеологическая индоктринация оставляет страшные шрамы.