Квалифицированный труд нужен все меньше - исследование
В России постепенно изменяется структура рынка труда.
Исследование, опубликованное в журнале Terra Economicus, освещает некоторые детали динамики российского рынка труда времён правления Владимира Путина.
Диапазон исследования - 2003 - 2021 годы, то есть граница обозреваемого периода начинается тогда, когда власть нынешнего президента уже достаточно окрепла.
На что обращает внимание автор? Прежде всего, на растущую деквалификацию рынка труда. Наиболее востребованным становится труд так называемых "полупрофессионалов" (к которым, относятся, например, администраторы или торговые представители).
Доля же "профессионалов"
(высококвалифицированных специалистов) а также квалифицированных рабочих в структуре занятости, наоборот, падает, особенно в крупных городах - Москве и Санкт-Петербурге, региональных центрах.
Доля квалифицированных рабочих сократилась по всем типам поселений (что, кстати, отвечает на вопрос о том, проводилась ли в период 2003 - 2021 годов реиндустриализация).
Автор также делает ошеломляющие выводы относительно образованности рабочей силы. Например, у значительной части (40%) работающего населения продолжительность обучения не превышает 12 лет (включая школу). Как отмечается, это означает, что у таких людей в лучшем случае профессиональное образование первой ступени (колледж). Кстати, каждый пятый руководитель имеет именно такое образование. Достаточно ли этого для эффективного руководства?
Работающее население стареет (средний возраст за 40 лет), однако не уделяет внимания повышению квалификации (по данным автора, о прохождении курсов повышения квалификации за последний год сообщили только 4,6% работающих россиян).
В целом, в период 2003-2021 годов, по словам автора, можно говорить о развертывании тенденций стремительной деквалификации населения под влиянием процессов деиндустриализации занятости и расширения сегментов, нацеленных максимум на специалистов по обслуживанию, а в массе своей – на любую рабочую силу, не обладающую серьезной квалификационной подготовкой.
Это говорит о том, что рутинный труд сохраняет свои крепкие позиции в российской профессиональной структуре, а высококвалифицированная рабочая сила - обесценивается.
Не с этими ли процессами связаны регулярные призывы импортировать больше иностранных специалистов?
В России постепенно изменяется структура рынка труда.
Исследование, опубликованное в журнале Terra Economicus, освещает некоторые детали динамики российского рынка труда времён правления Владимира Путина.
Диапазон исследования - 2003 - 2021 годы, то есть граница обозреваемого периода начинается тогда, когда власть нынешнего президента уже достаточно окрепла.
На что обращает внимание автор? Прежде всего, на растущую деквалификацию рынка труда. Наиболее востребованным становится труд так называемых "полупрофессионалов" (к которым, относятся, например, администраторы или торговые представители).
Доля же "профессионалов"
(высококвалифицированных специалистов) а также квалифицированных рабочих в структуре занятости, наоборот, падает, особенно в крупных городах - Москве и Санкт-Петербурге, региональных центрах.
Доля квалифицированных рабочих сократилась по всем типам поселений (что, кстати, отвечает на вопрос о том, проводилась ли в период 2003 - 2021 годов реиндустриализация).
Автор также делает ошеломляющие выводы относительно образованности рабочей силы. Например, у значительной части (40%) работающего населения продолжительность обучения не превышает 12 лет (включая школу). Как отмечается, это означает, что у таких людей в лучшем случае профессиональное образование первой ступени (колледж). Кстати, каждый пятый руководитель имеет именно такое образование. Достаточно ли этого для эффективного руководства?
Работающее население стареет (средний возраст за 40 лет), однако не уделяет внимания повышению квалификации (по данным автора, о прохождении курсов повышения квалификации за последний год сообщили только 4,6% работающих россиян).
В целом, в период 2003-2021 годов, по словам автора, можно говорить о развертывании тенденций стремительной деквалификации населения под влиянием процессов деиндустриализации занятости и расширения сегментов, нацеленных максимум на специалистов по обслуживанию, а в массе своей – на любую рабочую силу, не обладающую серьезной квалификационной подготовкой.
Это говорит о том, что рутинный труд сохраняет свои крепкие позиции в российской профессиональной структуре, а высококвалифицированная рабочая сила - обесценивается.
Не с этими ли процессами связаны регулярные призывы импортировать больше иностранных специалистов?
Некоторые характеристики исторической науки и историков (цитаты из интервью В.В. Тихонова, доктора исторических наук).
"Историк всегда часть того времени, в котором он живет. А история — важная часть социальных практик. Исторические тексты всегда несут культурную, религиозную, мировоззренческую, идеологическую нагрузку, даже если историк наивно заявляет, что пытается представить прошлое таким, каким «оно было на самом деле».
...
Взаимоотношения ученых-историков и власти не всегда были простыми, да и нельзя всех чесать под одну гребенку, но в целом историки играли немалую роль в поддержании существовавшего порядка, указывая на его историческую обусловленность.
...
Через образы прошлого транслировались актуальные идеологемы — патриотизм, верность правящей династии, обосновывались геополитические проекты Российской империи
...
Ряд историков эмигрировали, не выдержав лишений и категорически не принимая новой [советской] власти, кто-то умер от болезней и голода, кого-то репрессировали, но большинство осталось. Им был присущ этос служения российскому государству и обществу, кто бы ни находился у власти."
"Историк всегда часть того времени, в котором он живет. А история — важная часть социальных практик. Исторические тексты всегда несут культурную, религиозную, мировоззренческую, идеологическую нагрузку, даже если историк наивно заявляет, что пытается представить прошлое таким, каким «оно было на самом деле».
...
Взаимоотношения ученых-историков и власти не всегда были простыми, да и нельзя всех чесать под одну гребенку, но в целом историки играли немалую роль в поддержании существовавшего порядка, указывая на его историческую обусловленность.
...
Через образы прошлого транслировались актуальные идеологемы — патриотизм, верность правящей династии, обосновывались геополитические проекты Российской империи
...
Ряд историков эмигрировали, не выдержав лишений и категорически не принимая новой [советской] власти, кто-то умер от болезней и голода, кого-то репрессировали, но большинство осталось. Им был присущ этос служения российскому государству и обществу, кто бы ни находился у власти."
Миф о политической стабильности
Любимая тема политиков во всем мире – говорить о «стабильности». Мы довольно часто слышим о том, как важно к ней стремиться и что ее отсутствие неизбежно может привести к разного рода бедам и потрясением. Например, слово "стабильность" - одно из самых часто встречающихся в текстах Посланий Президента РФ Федеральному Собранию.
Нередко «стабильность» выступает критерием успешности в оценке принятых решений и проведенных государством политик не только с позиции порхающих над общественной тканью блистательных политиков, но и самих граждан.
Как указывает Л.А. Паутова, «стабильность» у людей обычно ассоциируется с неким постоянством, покоем и неизменностью. Более того «стабильность» зачастую неразрывно связывают с безопасностью, защищенностью, отсутствием каких - либо негативных изменений. Не зря, к примеру, в одном из наших центральных документов по национальной безопасности буквально в первом предложении говорится об укреплении политической стабильности.
Как мы можем заметить, «стабильность» выступает не только маркером эффективности проведенной государственными органами работы, но и неким условием отсутствия социальной тревожности. Складывается ощущение, что многократное повторение термина «стабильность» может не только оказывать успокаивающее действие на человека, но и целебное. Связано такое бесчисленное чтение мантры про «стабильность» в значении неизменности, с размытостью и неопределенностью самого термина. «Стабильность» настолько часто и давно используется во властном дискурсе в смысле избегания страшных перемен, влекущих за собой бесконечную неопределённость и риски, что уже совсем не имеет ничего общего с исходным смыслом этого слова и уж тем более с тем, что вкладывают в этот термин в современной политической науке.
В действительности термин «стабильность» пришел к нам из естественных наук и ничего не имеет общего с неизменным. На самом деле стабильной называется такая система, которая может восстанавливать свое равновесие после того, как на нее воздействовали некие внешние обстоятельства.
Это означает, что стабильность в отличии от навязанной мифологической трактовки, прежде всего требует наличие у системы прочного потенциала адаптироваться в ситуациях неопределенности при возникающих вызовах. Для этого система неизбежно должна быть приспособлена к изменениям.
В этой связи несколько абсурдно выглядят исследования, противопоставляющие стабильность и перемены, поскольку первое необходимым образом включает в себя второе. Таким образом, именно способность к постоянным адаптивным изменением дает возможность назвать ту или иную систему стабильной.
Такому естественнонаучному представлению соответствуют и огромное количество современных политологических концепций политической стабильности.
Всех их объединяет подход к определению стабильности как сложного многофакторного состояния политической системы, никоим образом не сводящемуся к банальной неизменчивости.
Между обывательским представлением о "стабильности" и научным существует огромная пропасть, проблему преодоления которой еще предстоит решить в будущем.
Любимая тема политиков во всем мире – говорить о «стабильности». Мы довольно часто слышим о том, как важно к ней стремиться и что ее отсутствие неизбежно может привести к разного рода бедам и потрясением. Например, слово "стабильность" - одно из самых часто встречающихся в текстах Посланий Президента РФ Федеральному Собранию.
Нередко «стабильность» выступает критерием успешности в оценке принятых решений и проведенных государством политик не только с позиции порхающих над общественной тканью блистательных политиков, но и самих граждан.
Как указывает Л.А. Паутова, «стабильность» у людей обычно ассоциируется с неким постоянством, покоем и неизменностью. Более того «стабильность» зачастую неразрывно связывают с безопасностью, защищенностью, отсутствием каких - либо негативных изменений. Не зря, к примеру, в одном из наших центральных документов по национальной безопасности буквально в первом предложении говорится об укреплении политической стабильности.
Как мы можем заметить, «стабильность» выступает не только маркером эффективности проведенной государственными органами работы, но и неким условием отсутствия социальной тревожности. Складывается ощущение, что многократное повторение термина «стабильность» может не только оказывать успокаивающее действие на человека, но и целебное. Связано такое бесчисленное чтение мантры про «стабильность» в значении неизменности, с размытостью и неопределенностью самого термина. «Стабильность» настолько часто и давно используется во властном дискурсе в смысле избегания страшных перемен, влекущих за собой бесконечную неопределённость и риски, что уже совсем не имеет ничего общего с исходным смыслом этого слова и уж тем более с тем, что вкладывают в этот термин в современной политической науке.
В действительности термин «стабильность» пришел к нам из естественных наук и ничего не имеет общего с неизменным. На самом деле стабильной называется такая система, которая может восстанавливать свое равновесие после того, как на нее воздействовали некие внешние обстоятельства.
Это означает, что стабильность в отличии от навязанной мифологической трактовки, прежде всего требует наличие у системы прочного потенциала адаптироваться в ситуациях неопределенности при возникающих вызовах. Для этого система неизбежно должна быть приспособлена к изменениям.
В этой связи несколько абсурдно выглядят исследования, противопоставляющие стабильность и перемены, поскольку первое необходимым образом включает в себя второе. Таким образом, именно способность к постоянным адаптивным изменением дает возможность назвать ту или иную систему стабильной.
Такому естественнонаучному представлению соответствуют и огромное количество современных политологических концепций политической стабильности.
Всех их объединяет подход к определению стабильности как сложного многофакторного состояния политической системы, никоим образом не сводящемуся к банальной неизменчивости.
Между обывательским представлением о "стабильности" и научным существует огромная пропасть, проблему преодоления которой еще предстоит решить в будущем.
Тестостерон и социум
Тестостерон является весьма стигматизированным гормоном. На деле же обывательское представление о нем как о "гормоне агрессии" далеко от истины. Тестостерон обладает важными свойствами, которые имеют как биологическое (физиологическое) значение, так и социальное. Иными словами, тестостерон (в частности, его недостаток) влияет и формирует общество, в котором мы живем.
В марте мы уже писали про некоторые социальные свойства тестостерона (усиление чувства группы и неприязни к чужакам). Примерно такие же выводы были сделаны в более раннем исследовании (2022 год), где животные, получившие дополнительный тестостерон, были более внимательны к своим партнерам и более агрессивны к особям-соперникам.
Вероятно, что тестостерон работает по разному в разных ситуациях (способствует усилению заботы или агрессии).
Теперь обратимся к тем феноменам, которые могут возникать при недостатке тестостерона. К слову сказать, поколенченское исследование мужчин, проводимое в Бостоне с 1987 по 2004 годы, указало на то, что в период исследования уровень тестостерона у мужчин сократился более чем на 20%.
Что же может происходить с человеком (и обществом) в случае недостатка тестостерона? Интересно исследование, проведенное на обезьянах. Те мужские особи, которые находились на диете, приводящей к увеличению производства гормона эстрогена (который, в свою очередь, может подавлять выработку тестостерона), демонстрировали одновременно как большую агрессивность, так и замкнутость и склонность к подчинению.
Тем самым, самцы-макаки стали слабыми и пассивно-агрессивными, теми, кем легче управлять и манипулировать.
Люди, конечно, не обезьяны, но такие результаты заставляют кое о чем задуматься.
Тестостерон является весьма стигматизированным гормоном. На деле же обывательское представление о нем как о "гормоне агрессии" далеко от истины. Тестостерон обладает важными свойствами, которые имеют как биологическое (физиологическое) значение, так и социальное. Иными словами, тестостерон (в частности, его недостаток) влияет и формирует общество, в котором мы живем.
В марте мы уже писали про некоторые социальные свойства тестостерона (усиление чувства группы и неприязни к чужакам). Примерно такие же выводы были сделаны в более раннем исследовании (2022 год), где животные, получившие дополнительный тестостерон, были более внимательны к своим партнерам и более агрессивны к особям-соперникам.
Вероятно, что тестостерон работает по разному в разных ситуациях (способствует усилению заботы или агрессии).
Теперь обратимся к тем феноменам, которые могут возникать при недостатке тестостерона. К слову сказать, поколенченское исследование мужчин, проводимое в Бостоне с 1987 по 2004 годы, указало на то, что в период исследования уровень тестостерона у мужчин сократился более чем на 20%.
Что же может происходить с человеком (и обществом) в случае недостатка тестостерона? Интересно исследование, проведенное на обезьянах. Те мужские особи, которые находились на диете, приводящей к увеличению производства гормона эстрогена (который, в свою очередь, может подавлять выработку тестостерона), демонстрировали одновременно как большую агрессивность, так и замкнутость и склонность к подчинению.
Тем самым, самцы-макаки стали слабыми и пассивно-агрессивными, теми, кем легче управлять и манипулировать.
Люди, конечно, не обезьяны, но такие результаты заставляют кое о чем задуматься.
Женщины. Бедность и неравенство.
Ученые из РАН выяснили как россиянки воспринимают проблему неравенства, каким россиянки видят справедливое общество и насколько современное россииское общество отвечает их представлениями о справедливости.
Выборка: Жители крупных и средних городов России, женщины трудоспособного возраста (25–55 лет) с высшим и среднеспециальным образованием, имеющих детеи, работающих в бюджетных, общественных, некоммерческих и коммерческих организациях наемными работниками, с ежемесячным доходом на одного члена семьи в интервале от 11 до 50 тысяч рублеи.
Результаты: Большинство женщин (70%) утверждают, что им денег хватает «только на продукты и одежду» или «денег не хватает даже на продукты».
55% опрошенных считают, что за последние пять лет материальное положение их семеи не улучшилось, а 67% не считают возможным улучшить свое материальное положение без государственнои помощи, из них каждыи третии полагает, что это абсолютно недостижимо.
Подавляющее большинство опрошенных авторами статьи женщин отмечали, что, ведя домашнее хозяиство, они вынуждены ограничивать себя в чем-то, приобретать более дешевые товары и услуги. В большеи мере это касается отпуска (96%), развлечении (94%) одежды и обуви (89%), в меньшеи – приобретения лекарств (74%) и продуктов питания (74%).
Среди основных причин бедности опрошенные женщины выделяют низкии уровень заработнои платы (86%), отсутствие благоприятных условии, обеспечивающихся социальнои политикои для воплощения способностеи и организации достоинои жизни (46%), отсутствие возможностеи трудоустроиства (46%)
Основными причинами несправедливого распределения благ, по мнению опрошенных женщин, выступают незаслуженно высокие (80%) и нелегальные (56%) доходы некоторых групп населения, а также неравныи доступ граждан к образованию, здравоохранению, социальному обеспечению, высокооплачиваемои работе, другим общественным благам (50%).
Косвенным указанием на низкии уровень справедливости в обществе, по мнению женщин, является необеспеченность государством возможности реализации гражданами их основных прав.
Наиболее эффективными мерами для снижения уровня неравенства в обществе, по мнению опрошенных женщин, могли бы стать развитие государственнои системы образования и здравоохранения, введение налога на богатство, а также введение дифференцированного подоходного налога.
Не все так однозначно:
Конечно, проведенный авторами анализ говорит нам о довольно тревожных тенденциях среди определенной категории женщин. Тем не менее, есть множество вопросов к самому исследованию, а именно к его методологии.
Помимо того, что авторы сводят причины бедности исключительно к неравенству, в исследовании ничем не обоснован выбор диапазона доходов. Почему нижняя граница 11 тысяч рублей? Почему верхняя граница 50 тысяч рублей?
Складывается ощущение, что цифры выбраны неслучайно.
На наш взгляд, нет ничего удивительно в том, что, проводя исследование по проблеме бедности и неравенства, определив в рамках опроса нижнюю границу доходов сильно ниже МРОТ, а верхнюю в районе средней зарплаты по России, мы получим довольно предсказуемые результаты и выводы.
Ждем от авторов исследование с удивительными результатами среди женщин с доходом в диапазоне от 150 до 500 тысяч рублей.
Ученые из РАН выяснили как россиянки воспринимают проблему неравенства, каким россиянки видят справедливое общество и насколько современное россииское общество отвечает их представлениями о справедливости.
Выборка: Жители крупных и средних городов России, женщины трудоспособного возраста (25–55 лет) с высшим и среднеспециальным образованием, имеющих детеи, работающих в бюджетных, общественных, некоммерческих и коммерческих организациях наемными работниками, с ежемесячным доходом на одного члена семьи в интервале от 11 до 50 тысяч рублеи.
Результаты: Большинство женщин (70%) утверждают, что им денег хватает «только на продукты и одежду» или «денег не хватает даже на продукты».
55% опрошенных считают, что за последние пять лет материальное положение их семеи не улучшилось, а 67% не считают возможным улучшить свое материальное положение без государственнои помощи, из них каждыи третии полагает, что это абсолютно недостижимо.
Подавляющее большинство опрошенных авторами статьи женщин отмечали, что, ведя домашнее хозяиство, они вынуждены ограничивать себя в чем-то, приобретать более дешевые товары и услуги. В большеи мере это касается отпуска (96%), развлечении (94%) одежды и обуви (89%), в меньшеи – приобретения лекарств (74%) и продуктов питания (74%).
Среди основных причин бедности опрошенные женщины выделяют низкии уровень заработнои платы (86%), отсутствие благоприятных условии, обеспечивающихся социальнои политикои для воплощения способностеи и организации достоинои жизни (46%), отсутствие возможностеи трудоустроиства (46%)
Основными причинами несправедливого распределения благ, по мнению опрошенных женщин, выступают незаслуженно высокие (80%) и нелегальные (56%) доходы некоторых групп населения, а также неравныи доступ граждан к образованию, здравоохранению, социальному обеспечению, высокооплачиваемои работе, другим общественным благам (50%).
Косвенным указанием на низкии уровень справедливости в обществе, по мнению женщин, является необеспеченность государством возможности реализации гражданами их основных прав.
Наиболее эффективными мерами для снижения уровня неравенства в обществе, по мнению опрошенных женщин, могли бы стать развитие государственнои системы образования и здравоохранения, введение налога на богатство, а также введение дифференцированного подоходного налога.
Не все так однозначно:
Конечно, проведенный авторами анализ говорит нам о довольно тревожных тенденциях среди определенной категории женщин. Тем не менее, есть множество вопросов к самому исследованию, а именно к его методологии.
Помимо того, что авторы сводят причины бедности исключительно к неравенству, в исследовании ничем не обоснован выбор диапазона доходов. Почему нижняя граница 11 тысяч рублей? Почему верхняя граница 50 тысяч рублей?
Складывается ощущение, что цифры выбраны неслучайно.
На наш взгляд, нет ничего удивительно в том, что, проводя исследование по проблеме бедности и неравенства, определив в рамках опроса нижнюю границу доходов сильно ниже МРОТ, а верхнюю в районе средней зарплаты по России, мы получим довольно предсказуемые результаты и выводы.
Ждем от авторов исследование с удивительными результатами среди женщин с доходом в диапазоне от 150 до 500 тысяч рублей.
Письма из Омска
Обнаружили рассекреченные отчеты капитана Монтгомери Шулера-младшего - американского дипломата и главного офицера разведки экспедиционного корпуса армии США о ситуации в Сибири времен гражданской войны.
Отчеты датированы 1 марта и 9 июня 1919 года.
На наш взгляд, в файлах есть очень интересные наблюдения, отражающие особенности поведения общества и действий управленческих структур в кризисных ситуациях.
Монтгомери отмечает, что ситуация в Омске, находившемся под властью адмирала Колчака, такова, что люди "настолько серьезно дезорганизованы и истощены вследствие [событий] последних трех лет, что неспособны даже думать о себе, не говоря уже о том, чтобы управлять собой".
Так он характеризует отношение населения к большевикам:
"Едва ли по эту сторону Урала найдется крестьянин, имеющий хотя бы малейший интерес к большевикам или их делам, если это не касается потери его собственного имущества"
"Если чувства русских будут приняты во внимание и будущее их страны будет в их руках, на этой земле у большевиков не будет будущего.
....
Они склонились перед большевиками по той причине, потому что не знали, как с ними бороться и потому, что большевики пришли в тот момент, когда люди были настолько морально потрясены, что были готовы принять все, что угодно, только бы их оставили в покое."
Монтгомери делает особый акцент на неповоротливость управленческой структуры правительства Колчака, частую смену чиновников, дублирование полномочий, нечетко определенные и пересекающиеся зоны компетенций.
Особенно отмечается кадровый кризис, в том числе в армии - большинство кадровых офицеров, проживавших в европейской России, были либо убиты, либо эмигрировали, либо перешли на сторону большевиков.
В общем и целом, Монтгомери описывает классическую схему: пассивное и апатичное большинство попадает под власть мотивированного меньшинства.
В этом смысле реальная конкуренция шла между разными группами мотивированного меньшинства, и в числе факторов успеха, по всей видимости, можно особенно выделить кадровое оснащение и уровень такой мотивации.
Обнаружили рассекреченные отчеты капитана Монтгомери Шулера-младшего - американского дипломата и главного офицера разведки экспедиционного корпуса армии США о ситуации в Сибири времен гражданской войны.
Отчеты датированы 1 марта и 9 июня 1919 года.
На наш взгляд, в файлах есть очень интересные наблюдения, отражающие особенности поведения общества и действий управленческих структур в кризисных ситуациях.
Монтгомери отмечает, что ситуация в Омске, находившемся под властью адмирала Колчака, такова, что люди "настолько серьезно дезорганизованы и истощены вследствие [событий] последних трех лет, что неспособны даже думать о себе, не говоря уже о том, чтобы управлять собой".
Так он характеризует отношение населения к большевикам:
"Едва ли по эту сторону Урала найдется крестьянин, имеющий хотя бы малейший интерес к большевикам или их делам, если это не касается потери его собственного имущества"
"Если чувства русских будут приняты во внимание и будущее их страны будет в их руках, на этой земле у большевиков не будет будущего.
....
Они склонились перед большевиками по той причине, потому что не знали, как с ними бороться и потому, что большевики пришли в тот момент, когда люди были настолько морально потрясены, что были готовы принять все, что угодно, только бы их оставили в покое."
Монтгомери делает особый акцент на неповоротливость управленческой структуры правительства Колчака, частую смену чиновников, дублирование полномочий, нечетко определенные и пересекающиеся зоны компетенций.
Особенно отмечается кадровый кризис, в том числе в армии - большинство кадровых офицеров, проживавших в европейской России, были либо убиты, либо эмигрировали, либо перешли на сторону большевиков.
В общем и целом, Монтгомери описывает классическую схему: пассивное и апатичное большинство попадает под власть мотивированного меньшинства.
В этом смысле реальная конкуренция шла между разными группами мотивированного меньшинства, и в числе факторов успеха, по всей видимости, можно особенно выделить кадровое оснащение и уровень такой мотивации.
Политическое недоверие российской молодежи
Вышло довольно свежее исследование ученых СПбГУ, посвящённое политическому доверию российской молодежи в возрасте от 14 до 35 лет. (осень 2022 года)
В рейтинге доверия лидером выступает действующий президент страны (однозначно оценили свои чувства к нему как полное доверие и относительно высокое доверие соответственно 25,5 и 19,5% молодежи).
На втором месте реитинга доверия расположились премьер-министр, правительство страны и глава региона, в котором проживает опрашиваемый (суммарно однозначные положительные оценки составили для них соответственно 30,4, 30,9 и 28,7%).
На третьей позиции ‒ федеральный и региональные парламенты, а также органы местного самоуправления (суммарно однозначные положительные оценки составили для этих структур 20,9, 21,2 и 20,2%).
Несмотря на казалось бы очевидную структуру доверия, ученые обращают внимание на тенденцию роста показателей антирейтинга доверия по сравнению с предыдущими годами.
Авторы считают, что такой рост никак не отражает консолидацию молодежи в оценке политического курса Российского государства, а совсем наоборот, указывает на раскол. Данные опроса показывают примерно равные доли полярных ответов.
На основе проведенного анализа удалось выделить четыре группы респондентов: абсолютно не доверяющие политическим институтам (26,4%), молодежь с низким уровнем политического доверия (32,9%), со средним уровнем доверия (24,8%) и с высоким показателем доверия (15,8%)
Наибольшую склонность абсолютно не доверять политикам и политическим институтам проявляют мужчины, молодежь в возрасте от 21 года до 29 лет, студенты, обладатели неполного высшего образования, испытывающие существенные материальные затруднения («денег хватает только на продукты питания»), жители мегаполисов и крупных промышленных центров.
Неожиданным оказались результаты опроса среди несовершеннолетних. Из данных таблицы видно, что молодежь, не достигшая совершеннолетия, в большей степени, чем другие подгруппы, склонна полностью доверять политическим институтам и политикам.
Также авторы исследования определили, что люди в возрасте 21–24 лет резко меняют свое отношение к власти и демонстрируют либо низкии уровень политического доверия, либо его полное отсутствие.
Наконец, к возрасту 30–35 лет происходит определенная стабилизация восприятия образов политиков, институтов и политического курса, и представители даннои возрастной страты начинают демонстрировать несколько большую склонность к среднему уровню доверия.
Подтвердилась также гипотеза о том, что жители крупных населенных пунктов и студенты склонны более критично воспринимать политическую реальность и субъектов политической деятельности, тогда как жители небольших городков и сельской местности, напротив, демонстрируют больше политического доверия органам власти.
Ссылка на исследование:
https://elibrary.ru/item.asp?id=50482078
Вышло довольно свежее исследование ученых СПбГУ, посвящённое политическому доверию российской молодежи в возрасте от 14 до 35 лет. (осень 2022 года)
В рейтинге доверия лидером выступает действующий президент страны (однозначно оценили свои чувства к нему как полное доверие и относительно высокое доверие соответственно 25,5 и 19,5% молодежи).
На втором месте реитинга доверия расположились премьер-министр, правительство страны и глава региона, в котором проживает опрашиваемый (суммарно однозначные положительные оценки составили для них соответственно 30,4, 30,9 и 28,7%).
На третьей позиции ‒ федеральный и региональные парламенты, а также органы местного самоуправления (суммарно однозначные положительные оценки составили для этих структур 20,9, 21,2 и 20,2%).
Несмотря на казалось бы очевидную структуру доверия, ученые обращают внимание на тенденцию роста показателей антирейтинга доверия по сравнению с предыдущими годами.
Авторы считают, что такой рост никак не отражает консолидацию молодежи в оценке политического курса Российского государства, а совсем наоборот, указывает на раскол. Данные опроса показывают примерно равные доли полярных ответов.
На основе проведенного анализа удалось выделить четыре группы респондентов: абсолютно не доверяющие политическим институтам (26,4%), молодежь с низким уровнем политического доверия (32,9%), со средним уровнем доверия (24,8%) и с высоким показателем доверия (15,8%)
Наибольшую склонность абсолютно не доверять политикам и политическим институтам проявляют мужчины, молодежь в возрасте от 21 года до 29 лет, студенты, обладатели неполного высшего образования, испытывающие существенные материальные затруднения («денег хватает только на продукты питания»), жители мегаполисов и крупных промышленных центров.
Неожиданным оказались результаты опроса среди несовершеннолетних. Из данных таблицы видно, что молодежь, не достигшая совершеннолетия, в большей степени, чем другие подгруппы, склонна полностью доверять политическим институтам и политикам.
Также авторы исследования определили, что люди в возрасте 21–24 лет резко меняют свое отношение к власти и демонстрируют либо низкии уровень политического доверия, либо его полное отсутствие.
Наконец, к возрасту 30–35 лет происходит определенная стабилизация восприятия образов политиков, институтов и политического курса, и представители даннои возрастной страты начинают демонстрировать несколько большую склонность к среднему уровню доверия.
Подтвердилась также гипотеза о том, что жители крупных населенных пунктов и студенты склонны более критично воспринимать политическую реальность и субъектов политической деятельности, тогда как жители небольших городков и сельской местности, напротив, демонстрируют больше политического доверия органам власти.
Ссылка на исследование:
https://elibrary.ru/item.asp?id=50482078
АнтиШариков
Завтра в Аргентине состоится первый тур президентских выборов. Фаворитом является несистемный политик Хавьер Милей.
История Аргентины - это история того, как страна, обладающая отличным человеческим капиталом, климатическими условиями и геополитическим положением, страна, которая могла бы составить конкуренцию США, вместо этого влачит жалкое существование.
В Аргентине, грубо говоря, была методично и хладнокровно убита национальная экономика. Некоторыми результатами являются гиперинфляция (138% за год), обнищание населения (2 из 5 аргентинцев живут в бедности), а также увеличивающаяся эмиграция.
Среди факторов, которые привели аргентинскую экономику на грань краха, можно выделить не вполне разумную социальную политику, направленную на то, чтобы обеспечить велфер широким народным массам за счет налогоплательщиков.
Таким образом, налоговое бремя и различные регуляции серьезно повлияли на предпринимательство. Например, согласно данным Индекса легкости ведения бизнеса, в 2010-е годы Аргентина находилась в нижней части рейтинга, ее обгоняли куда более бедные и менее развитые во всех отношениях страны.
Политика "делиться надо" закономерно вызывала восторг у аргентинцев, до тех пор, пока делиться стало нечем.
Риторика Милея - о другом. Он не предлагает отнять и поделить, он наоборот, предлагает резко сократить государственные расходы и регуляции, и даже упразднить некоторые ведомства.
Возникает вопрос: что, если именно в Аргентине возникнет широкий консенсус на счёт того, что государство не является источником всех благ, и благосостояние возможно без контроля и надзора со стороны государственных органов?
Завтра в Аргентине состоится первый тур президентских выборов. Фаворитом является несистемный политик Хавьер Милей.
История Аргентины - это история того, как страна, обладающая отличным человеческим капиталом, климатическими условиями и геополитическим положением, страна, которая могла бы составить конкуренцию США, вместо этого влачит жалкое существование.
В Аргентине, грубо говоря, была методично и хладнокровно убита национальная экономика. Некоторыми результатами являются гиперинфляция (138% за год), обнищание населения (2 из 5 аргентинцев живут в бедности), а также увеличивающаяся эмиграция.
Среди факторов, которые привели аргентинскую экономику на грань краха, можно выделить не вполне разумную социальную политику, направленную на то, чтобы обеспечить велфер широким народным массам за счет налогоплательщиков.
Таким образом, налоговое бремя и различные регуляции серьезно повлияли на предпринимательство. Например, согласно данным Индекса легкости ведения бизнеса, в 2010-е годы Аргентина находилась в нижней части рейтинга, ее обгоняли куда более бедные и менее развитые во всех отношениях страны.
Политика "делиться надо" закономерно вызывала восторг у аргентинцев, до тех пор, пока делиться стало нечем.
Риторика Милея - о другом. Он не предлагает отнять и поделить, он наоборот, предлагает резко сократить государственные расходы и регуляции, и даже упразднить некоторые ведомства.
Возникает вопрос: что, если именно в Аргентине возникнет широкий консенсус на счёт того, что государство не является источником всех благ, и благосостояние возможно без контроля и надзора со стороны государственных органов?
Росгосфеминизм
В журнале исследований социальной политики вышла статья, посвященная концепту "государственного феминизма" в Российской Федерации. Исследовательницы указывают, что т.н. "гендерная повестка" обладает в РФ официальным статусом - существует официальная гендерная повестка. (хотя, заметим, и в несколько "усеченном виде", по сравнению с некоторыми иными странами).
Авторы говорят о том, что российский госфеминизм "скорее основан на убеждениях о равенстве между женщинами и мужчинами, чем предпринимает усилия и конкретные действия по достижению равенства" (впрочем то, что авторы в качестве примеров неравенства указывают 45% женщин и 55% мужчин на высших должностях, а также меньший (неясно, насколько) процент занятости женщин в российской экономике, вызывает вопросы касательно аргументации масштаба проблемы).
Авторы указывают, что "национальная гендерная повестка" основывается на признании за женщиной особой сферы - связи с семьей, детством и социальной сферой. Отмечается, что усиливается роль матери и совмещение семейных и трудовых обязанностей.
Авторы видят в такой "специализации" некоторое противоречие. Со своей стороны заметим, что противоречия тут как такового нет - Российская Федерация не принимала и не собирается принимать "полную версию" т.н. "гендерной повестки". Гендеров в РФ признается всего два, и за каждым из них закрепляется определенная специализация.
Это и есть инструментальный российский государственный феминизм.
В журнале исследований социальной политики вышла статья, посвященная концепту "государственного феминизма" в Российской Федерации. Исследовательницы указывают, что т.н. "гендерная повестка" обладает в РФ официальным статусом - существует официальная гендерная повестка. (хотя, заметим, и в несколько "усеченном виде", по сравнению с некоторыми иными странами).
Авторы говорят о том, что российский госфеминизм "скорее основан на убеждениях о равенстве между женщинами и мужчинами, чем предпринимает усилия и конкретные действия по достижению равенства" (впрочем то, что авторы в качестве примеров неравенства указывают 45% женщин и 55% мужчин на высших должностях, а также меньший (неясно, насколько) процент занятости женщин в российской экономике, вызывает вопросы касательно аргументации масштаба проблемы).
Авторы указывают, что "национальная гендерная повестка" основывается на признании за женщиной особой сферы - связи с семьей, детством и социальной сферой. Отмечается, что усиливается роль матери и совмещение семейных и трудовых обязанностей.
Авторы видят в такой "специализации" некоторое противоречие. Со своей стороны заметим, что противоречия тут как такового нет - Российская Федерация не принимала и не собирается принимать "полную версию" т.н. "гендерной повестки". Гендеров в РФ признается всего два, и за каждым из них закрепляется определенная специализация.
Это и есть инструментальный российский государственный феминизм.
Военные у власти. Риски?
Ученые из ВШЭ проанализировали каким образом прошлый военный опыт отражается на склонности государственного лидера к конфликтным действиям во внешнеполитической сфере.
Анализировалось три типа военного опыта: (1) служба в армии без участия в боевых деиствиях (преимущественно штабная); (2) личное участие в боевых деиствиях; (3) участие в повстанческих вооруженных формированиях.
На примере исследования авторитарных режимов Африки ученые пришли к следующим выводам:
Наличие военного опыта оказывает серьезное и устоичивое влияние на последующее поведение лидеров, а тем самым (в условиях авторитарных режимов) на конфликтныи потенциал возглавляемых ими стран.
Лидеры, в свое время прошедшие через армию, но не бывавшие на поле боя, существенно чаще инициируют военные конфликты, чем те, кто либо не служил в вооруженных силах, либо в составе таковых лично участвовал в боевых деиствиях.
В свою очередь те, кому приходилось принимать участие в боях, заметно меньше других предрасположены делать ставку на военные методы, но лишь в том случае, если речь не идет о сражениях в рамках повстанческих движении.
Одним из следствии повстанческого опыта является привычка к риску, что повышает склонность лидеров к военным авантюрам.
Можно констатировать, что бэкграунд лидера деиствительно во многом отражается на его поведенческих и иных установках. И это касается не только военного опыта.
Вообще авторы исследования воспроизводят довольно правильную на наш взгляд оптику – для того, чтобы понимать причину и мотивацию тех или иных решений нельзя исключать из анализа влияние нерациональных факторов (эмоций чувств, переживаний, личных интересов).
Все эти факторы как правило и составляют ту самую внутреннюю (зачастую противоречивую) логику представителей того или иного режима.
Ученые из ВШЭ проанализировали каким образом прошлый военный опыт отражается на склонности государственного лидера к конфликтным действиям во внешнеполитической сфере.
Анализировалось три типа военного опыта: (1) служба в армии без участия в боевых деиствиях (преимущественно штабная); (2) личное участие в боевых деиствиях; (3) участие в повстанческих вооруженных формированиях.
На примере исследования авторитарных режимов Африки ученые пришли к следующим выводам:
Наличие военного опыта оказывает серьезное и устоичивое влияние на последующее поведение лидеров, а тем самым (в условиях авторитарных режимов) на конфликтныи потенциал возглавляемых ими стран.
Лидеры, в свое время прошедшие через армию, но не бывавшие на поле боя, существенно чаще инициируют военные конфликты, чем те, кто либо не служил в вооруженных силах, либо в составе таковых лично участвовал в боевых деиствиях.
В свою очередь те, кому приходилось принимать участие в боях, заметно меньше других предрасположены делать ставку на военные методы, но лишь в том случае, если речь не идет о сражениях в рамках повстанческих движении.
Одним из следствии повстанческого опыта является привычка к риску, что повышает склонность лидеров к военным авантюрам.
Можно констатировать, что бэкграунд лидера деиствительно во многом отражается на его поведенческих и иных установках. И это касается не только военного опыта.
Вообще авторы исследования воспроизводят довольно правильную на наш взгляд оптику – для того, чтобы понимать причину и мотивацию тех или иных решений нельзя исключать из анализа влияние нерациональных факторов (эмоций чувств, переживаний, личных интересов).
Все эти факторы как правило и составляют ту самую внутреннюю (зачастую противоречивую) логику представителей того или иного режима.
Могут ли СМИ промывать мозги?
Изучили результаты любопытнейшего междисциплинарного исследования влияния контента СМИ на убеждения (когнитивные установки), а также психоэмоциональное состояние людей (большая часть участников исследования - молодые люди).
Измерялись: склонность к либерализму/консерватизму, вариабельность сердечного ритма, а также уровень эмоциональной дезадаптации.
(Заметим, что, возможно, под парой либерализм/консерватизм авторы понимали пару оппозиционность/лояльность).
На примере сравнения влияния видеоконтента от Russia Today (RT) и BBC авторы установили интересное.
После просмотра роликов RT – уровень консерватизма понижается; после просмотра роликов BBC – повышается.
При этом уровень консерватизма после просмотра RT снижался сильнее, чем уровень либерализма - после просмотра BBC.
Авторы в качестве одного из объяснений такого феномена отмечают, что для российской молодежи характерна особая идентичность - сетевая.
Сетевая идентичность отражает большой набор ценностей и неготовность придерживаться только одной. В случае встречи с продвижением конкретной ценности у индивида возникает стремление "уравновесить" поток информации противоположными по смыслу образами.
Авторы отмечают, что это "открывает возможности для достижения в обществе ограниченного консенсуса по определенному ряду вопросов общественного и политического развития", а мы со своей стороны скажем, что это также может говорить о том, что время радикализма и топорной пропаганды прошло - она уже не работает.
Относительно эмоциональной дезадаптации все просто - все рассмотренные СМИ повышают ее уровень, нагружая людей эмоционально окрашенной информацией, заставляя переживать и рефлексировать.
Относительно реакции организма отмечается, что успокаивающее воздействие оказывают только ролики RT, и только на людей с высшим образованием.
Особенный интерес представляет заключительная часть статьи, где исследователи говорят о том, могут ли все таки СМИ влиять на взгляды людей.
В целом, оказывается что да, но с точностью до наоборот.
Инверсия когнитивных установок произошла в 16% случаев, что, учитывая сравнительное кратковременное воздействие информационного контента, весьма большая цифра. Свои установки более склонны менять студенты.
При этом, как отмечается, отторжение было более ярко выражено после просмотра роликов RT. Вероятно, специалисты из BBC обладают б0льшим опытом по работе с аудиторией.
Изучили результаты любопытнейшего междисциплинарного исследования влияния контента СМИ на убеждения (когнитивные установки), а также психоэмоциональное состояние людей (большая часть участников исследования - молодые люди).
Измерялись: склонность к либерализму/консерватизму, вариабельность сердечного ритма, а также уровень эмоциональной дезадаптации.
(Заметим, что, возможно, под парой либерализм/консерватизм авторы понимали пару оппозиционность/лояльность).
На примере сравнения влияния видеоконтента от Russia Today (RT) и BBC авторы установили интересное.
После просмотра роликов RT – уровень консерватизма понижается; после просмотра роликов BBC – повышается.
При этом уровень консерватизма после просмотра RT снижался сильнее, чем уровень либерализма - после просмотра BBC.
Авторы в качестве одного из объяснений такого феномена отмечают, что для российской молодежи характерна особая идентичность - сетевая.
Сетевая идентичность отражает большой набор ценностей и неготовность придерживаться только одной. В случае встречи с продвижением конкретной ценности у индивида возникает стремление "уравновесить" поток информации противоположными по смыслу образами.
Авторы отмечают, что это "открывает возможности для достижения в обществе ограниченного консенсуса по определенному ряду вопросов общественного и политического развития", а мы со своей стороны скажем, что это также может говорить о том, что время радикализма и топорной пропаганды прошло - она уже не работает.
Относительно эмоциональной дезадаптации все просто - все рассмотренные СМИ повышают ее уровень, нагружая людей эмоционально окрашенной информацией, заставляя переживать и рефлексировать.
Относительно реакции организма отмечается, что успокаивающее воздействие оказывают только ролики RT, и только на людей с высшим образованием.
Особенный интерес представляет заключительная часть статьи, где исследователи говорят о том, могут ли все таки СМИ влиять на взгляды людей.
В целом, оказывается что да, но с точностью до наоборот.
Инверсия когнитивных установок произошла в 16% случаев, что, учитывая сравнительное кратковременное воздействие информационного контента, весьма большая цифра. Свои установки более склонны менять студенты.
При этом, как отмечается, отторжение было более ярко выражено после просмотра роликов RT. Вероятно, специалисты из BBC обладают б0льшим опытом по работе с аудиторией.
Когда наступает время бунта?
Наткнулись на интересное исследование ВШЭ, в котором исследуется связь между ВВП и риском революционных выступлений.
При анализе ученые опирались на базу данных NAVCO 1.348, где содержится информация о 622 революционных выступлениях («кампаниях») за период с 1900 по 2019 г. Эти выступления разделяются на вооруженные («насильственные») и невооруженные («ненасильственные»). Всего было проанализировано 425 вооруженных и невооруженных революционных выступлений с 1900 г. по 2019 г.
В итоге авторы пришли к выводу, что по мере роста подушевого ВВП риск вооруженной революционной дестабилизации сильно и значимо снижается, почти достигая нуля в самых богатых странах. Что касается риска невооруженных революций, то в слабо и среднеразвитых странах по мере повышения благосостояния он увеличивается, но падает в развитых странах.
В целом максимальный риск конфликта возникает когда ВВП на душу населения находится в коридоре 14-16 тысяч. (по ППС).
Такой уровень благосостояния вполне соотносится с показателями стран среднего достатка, которые в настоящее время сталкиваются с так называемой ловушкой средних доходов (middle-income trap). Иначе говоря, их благосостояние стагнирует на уровне, который чреват наибольшим риском возникновения невооруженных революций. А это означает, что, помимо очевидных экономических проблем, ловушка средних доходов ведет и к повышению вероятности невооружённой революционной нестабильности.
Наткнулись на интересное исследование ВШЭ, в котором исследуется связь между ВВП и риском революционных выступлений.
При анализе ученые опирались на базу данных NAVCO 1.348, где содержится информация о 622 революционных выступлениях («кампаниях») за период с 1900 по 2019 г. Эти выступления разделяются на вооруженные («насильственные») и невооруженные («ненасильственные»). Всего было проанализировано 425 вооруженных и невооруженных революционных выступлений с 1900 г. по 2019 г.
В итоге авторы пришли к выводу, что по мере роста подушевого ВВП риск вооруженной революционной дестабилизации сильно и значимо снижается, почти достигая нуля в самых богатых странах. Что касается риска невооруженных революций, то в слабо и среднеразвитых странах по мере повышения благосостояния он увеличивается, но падает в развитых странах.
В целом максимальный риск конфликта возникает когда ВВП на душу населения находится в коридоре 14-16 тысяч. (по ППС).
Такой уровень благосостояния вполне соотносится с показателями стран среднего достатка, которые в настоящее время сталкиваются с так называемой ловушкой средних доходов (middle-income trap). Иначе говоря, их благосостояние стагнирует на уровне, который чреват наибольшим риском возникновения невооруженных революций. А это означает, что, помимо очевидных экономических проблем, ловушка средних доходов ведет и к повышению вероятности невооружённой революционной нестабильности.
(Само)цензура - норма?
Мейнстримное околополитическое (и не только) обыденное сознание полагает, что цензура является безусловным злом и недопустимым явлением. Самоцензура, в таком случае, является прокси (скрытым проявлением) цензуры, и, соответственно, также осуждается.
Вместе с тем заметим, что дихотомия "цензура/самоцензура - свобода слова" является, по сути, иллюзорной. Любой дискурс (совокупность актов и процессов передачи информации) существует в некой рамке допустимого. В этом смысле цензура как наличие табу - имманентно присуща любому обществу. Вы вряд ли найдете государство, или даже сообщество, полностью соблюдающее принцип свободы слова. Даже там, где этому принципу стараются следовать, есть исключения, вроде "языка ненависти", "введения избирателей в заблуждение", или "подстрекательства к мятежу".
В конечном счете, важен не вопрос о наличии области допустимого (она бесспорно есть), а о том, кто обладает способностью изменять границы этой области, и при каких условиях.
Не менее интересен и феномен самоцензуры. В недавней статье исследователя из Томского университета самоцензура рассматривается как заменитель цензуры. Создатели контента сами себя ограничивают "вопреки отсутствию внешнего принуждения или каких либо формальных препятствий для полного раскрытия информации".
Позволим себе не согласиться относительно добровольности ограничений, накладываемых в самоцензуре. Так, в статье приводятся результаты анализа тематических анонимных опросов, из которых ясно следует, что в основе самоцензуры лежит в основном страх - наказания, разного рода издержек, осуждения.
Отдельно стоит чувство солидарности с группой - когда члены сообщества "фильтруют" информацию о, например, конфликтной ситуации, стремясь защитить свои интересы. Это мы отлично видим, кстати, по текущему конфликту на Ближнем Востоке.
Также не вполне ясно противопоставление автором цензуры (понимаемой как внешний контроль) и самоцензуры (непринужденный самоконтроль). Как представляется, и цензура и самоцензура являются вынужденными проявлениями необходимости следования внешним нормам.
В целом же, как и отмечалось в начале, продуктивнее вести разговор не о наличии/отсутствии цензуры, а о контроле за ней в аспекте определения границ нормального и допустимого. От того, как будет решен вопрос о контроле за этими границами, зависит проявление цензуры и самоцензуры.
Мейнстримное околополитическое (и не только) обыденное сознание полагает, что цензура является безусловным злом и недопустимым явлением. Самоцензура, в таком случае, является прокси (скрытым проявлением) цензуры, и, соответственно, также осуждается.
Вместе с тем заметим, что дихотомия "цензура/самоцензура - свобода слова" является, по сути, иллюзорной. Любой дискурс (совокупность актов и процессов передачи информации) существует в некой рамке допустимого. В этом смысле цензура как наличие табу - имманентно присуща любому обществу. Вы вряд ли найдете государство, или даже сообщество, полностью соблюдающее принцип свободы слова. Даже там, где этому принципу стараются следовать, есть исключения, вроде "языка ненависти", "введения избирателей в заблуждение", или "подстрекательства к мятежу".
В конечном счете, важен не вопрос о наличии области допустимого (она бесспорно есть), а о том, кто обладает способностью изменять границы этой области, и при каких условиях.
Не менее интересен и феномен самоцензуры. В недавней статье исследователя из Томского университета самоцензура рассматривается как заменитель цензуры. Создатели контента сами себя ограничивают "вопреки отсутствию внешнего принуждения или каких либо формальных препятствий для полного раскрытия информации".
Позволим себе не согласиться относительно добровольности ограничений, накладываемых в самоцензуре. Так, в статье приводятся результаты анализа тематических анонимных опросов, из которых ясно следует, что в основе самоцензуры лежит в основном страх - наказания, разного рода издержек, осуждения.
Отдельно стоит чувство солидарности с группой - когда члены сообщества "фильтруют" информацию о, например, конфликтной ситуации, стремясь защитить свои интересы. Это мы отлично видим, кстати, по текущему конфликту на Ближнем Востоке.
Также не вполне ясно противопоставление автором цензуры (понимаемой как внешний контроль) и самоцензуры (непринужденный самоконтроль). Как представляется, и цензура и самоцензура являются вынужденными проявлениями необходимости следования внешним нормам.
В целом же, как и отмечалось в начале, продуктивнее вести разговор не о наличии/отсутствии цензуры, а о контроле за ней в аспекте определения границ нормального и допустимого. От того, как будет решен вопрос о контроле за этими границами, зависит проявление цензуры и самоцензуры.
Населяне и еда из жуков
Многие знакомы с работой известного антрополога Джеймса Скотта "Против зерна", в которой представлен оригинальный взгляд на сельскохозяйственную революцию и ее последствия.
Версия о том, что главным фактором закрепощения и порабощения населения правительствами на протяжении многих была монополия на факторы производства (в случае аграрных империй - земля), действительно звучит правдоподобно и логично.
Землю нельзя подвинуть или унести, оседлая жизнь заставляет населянина мириться с податями и поборами, потому что единственная альтернатива - уйти с земли, которая кормит.
Однако что мешало населянам организоваться против поработителей и отстоять свободу владения землей? Здесь мы вплотную приближаемся к некоторым особенностям социальной психологии, однако нырять в этот омут пока не будем.
Отметим только, что монополизация производства жизненно важных ресурсов - действительно ключ к порабощению.
Вспомним, например, тот момент, что эпоха Просвещения началась не в абсолютистских монархиях и не пороховых империях - а в островном государстве, где источники жизнедеятельности были децентрализованы.
Естественно, это не единственный фактор установления диктатуры, но один из важнейших.
Вряд ли кто-то будет бороться за свои свободы, если ему будет нечего есть.
И позволим себе небольшую ремарку, относительно современности. Может ли монополизация/олигополизация сельского хозяйства, в сочетании с гонениями на фермеров, привести к новому витку закрепощения?
Многие знакомы с работой известного антрополога Джеймса Скотта "Против зерна", в которой представлен оригинальный взгляд на сельскохозяйственную революцию и ее последствия.
Версия о том, что главным фактором закрепощения и порабощения населения правительствами на протяжении многих была монополия на факторы производства (в случае аграрных империй - земля), действительно звучит правдоподобно и логично.
Землю нельзя подвинуть или унести, оседлая жизнь заставляет населянина мириться с податями и поборами, потому что единственная альтернатива - уйти с земли, которая кормит.
Однако что мешало населянам организоваться против поработителей и отстоять свободу владения землей? Здесь мы вплотную приближаемся к некоторым особенностям социальной психологии, однако нырять в этот омут пока не будем.
Отметим только, что монополизация производства жизненно важных ресурсов - действительно ключ к порабощению.
Вспомним, например, тот момент, что эпоха Просвещения началась не в абсолютистских монархиях и не пороховых империях - а в островном государстве, где источники жизнедеятельности были децентрализованы.
Естественно, это не единственный фактор установления диктатуры, но один из важнейших.
Вряд ли кто-то будет бороться за свои свободы, если ему будет нечего есть.
И позволим себе небольшую ремарку, относительно современности. Может ли монополизация/олигополизация сельского хозяйства, в сочетании с гонениями на фермеров, привести к новому витку закрепощения?
Электоральный газлайтинг
Выборы - это не праздник, не веселый карнавал и не утренник в детском саду. Выборы - это кульминация наиболее цивилизованной (из известных на сегодняшний момент) форм борьбы за власть. А власть это то, за что многие готовы пойти буквально на все.
Поэтому выборы - это скорее очень напряженный спортивный матч (если выбирать наиболее политкорректную метафору). И, следовательно, в этом спорте применяются любые средства, чтобы победить.
Одно из самых "безобидных" средств - демотивировать сторонников противника (или нелояльных изибирателей) приходить на выборы вообще. А зачем? Все же уже решено, все нарисуют, толку время тратить? Ну и так далее.
Особенно хорошо такое "депрессирование" работает там, где электорат глубоко поляризован, и пытаться изменить мнение сторонников соперника куда дороже, чем попросту их демотивировать.
Например, прямо сейчас, скорее всего, такая технология используется в США, где выборы уже через год. Например, соотношение тех сторонников, которые скорее всего не будут голосовать, составляет 2 к 1 в пользу Д.Байдена. То есть на 1 сомневающегося идти на выборы "демократа" приходится 2 сомневающихся "республиканца".
А ведь в 2020 году действующий президент США выиграл с отрывом всего лишь около 50 000 голосов, поэтому демотивирование аудитории противника очень важно для его будущей победы.
Пример США - лишь один из недавних, "избирательная депрессия" - это недуг, распространенный по всему миру.
Почему он появляется?
Потому что люди внушают себе (и им внушают извне), что они уже проиграли, что они ничего не решают, что участвовать бесполезно. Однако это гигантское заблуждение, которое намеренно навязывается, чтобы соперник просто не явился на состязание, или чтобы из его сторонников пришли лишь полторы калеки, а остальное "молчаливое большинство", как известно из истории, "скушает" вообще все. Бойкот выборов из принципа "а они будут нелегитимными" - весьма недальновидная вещь. В политике легитимен тот, кто кричит громче, а кто тих и смирен - тот не существует.
Даже в самой коррумпированной, срежиссированной и отрепетированной истории с выборами участие независимых избирателей создает проблемы для "режиссеров". Иногда проблемы могут быть настолько велики, что спектакль не состоится. Или же режиссерам придется поменять сценарий.
Даже если какая-либо политическая сила проигрывает выборы, это не повод для нее и ее сторонников сдаваться. Наоборот, надо учиться на ошибках, анализировать, что пошло не так, и пытаться снова. Все как в обычной жизни, если не пробовать (много раз), то вряд ли что-то выйдет.
Выборы - это не праздник, не веселый карнавал и не утренник в детском саду. Выборы - это кульминация наиболее цивилизованной (из известных на сегодняшний момент) форм борьбы за власть. А власть это то, за что многие готовы пойти буквально на все.
Поэтому выборы - это скорее очень напряженный спортивный матч (если выбирать наиболее политкорректную метафору). И, следовательно, в этом спорте применяются любые средства, чтобы победить.
Одно из самых "безобидных" средств - демотивировать сторонников противника (или нелояльных изибирателей) приходить на выборы вообще. А зачем? Все же уже решено, все нарисуют, толку время тратить? Ну и так далее.
Особенно хорошо такое "депрессирование" работает там, где электорат глубоко поляризован, и пытаться изменить мнение сторонников соперника куда дороже, чем попросту их демотивировать.
Например, прямо сейчас, скорее всего, такая технология используется в США, где выборы уже через год. Например, соотношение тех сторонников, которые скорее всего не будут голосовать, составляет 2 к 1 в пользу Д.Байдена. То есть на 1 сомневающегося идти на выборы "демократа" приходится 2 сомневающихся "республиканца".
А ведь в 2020 году действующий президент США выиграл с отрывом всего лишь около 50 000 голосов, поэтому демотивирование аудитории противника очень важно для его будущей победы.
Пример США - лишь один из недавних, "избирательная депрессия" - это недуг, распространенный по всему миру.
Почему он появляется?
Потому что люди внушают себе (и им внушают извне), что они уже проиграли, что они ничего не решают, что участвовать бесполезно. Однако это гигантское заблуждение, которое намеренно навязывается, чтобы соперник просто не явился на состязание, или чтобы из его сторонников пришли лишь полторы калеки, а остальное "молчаливое большинство", как известно из истории, "скушает" вообще все. Бойкот выборов из принципа "а они будут нелегитимными" - весьма недальновидная вещь. В политике легитимен тот, кто кричит громче, а кто тих и смирен - тот не существует.
Даже в самой коррумпированной, срежиссированной и отрепетированной истории с выборами участие независимых избирателей создает проблемы для "режиссеров". Иногда проблемы могут быть настолько велики, что спектакль не состоится. Или же режиссерам придется поменять сценарий.
Даже если какая-либо политическая сила проигрывает выборы, это не повод для нее и ее сторонников сдаваться. Наоборот, надо учиться на ошибках, анализировать, что пошло не так, и пытаться снова. Все как в обычной жизни, если не пробовать (много раз), то вряд ли что-то выйдет.
Впечатляет, с каким стоическим спокойствием ряд СМИ освещают недавние выборы в Молдове, хотя вроде как привержены идеям демократии.
Например, ABC News совершенно буднично говорит о том, что такую-то партию не допустили до выборов, такую-то партию признали неконституционной.
Таким же будничным тоном говорят о борьбе с "пророссийскими настроениями", блокировке сайтов, как будто это абсолютно нормальное дело.
Мир скатывается в поляризованную выгребную яму, где все охотятся на своих ведьм.
Например, ABC News совершенно буднично говорит о том, что такую-то партию не допустили до выборов, такую-то партию признали неконституционной.
Таким же будничным тоном говорят о борьбе с "пророссийскими настроениями", блокировке сайтов, как будто это абсолютно нормальное дело.
Мир скатывается в поляризованную выгребную яму, где все охотятся на своих ведьм.
Руководство КНДР все делает правильно?
Политолог-международник Сергей Лебедев специально для нашего канала:
В медиа можно часто встретить мнение, что все северокорейские правители немного безумны – и именно так объясняется их эксцентричное поведение во внешней (и внутренней политике).
Однако подход с точки зрения набора теорий рационального выбора (RCT) позволяет иначе взглянуть на политический процесс в самой закрытой стране в мире.
Коротко напомню, что с точки зрения RCT политики рациональны и максимизируют свою полезность, однако эта полезность направлена не на абстрактное общественное благо, а на выживаемость своего режима и максимизацию политической ренты.
После распада СССР, Северная Корея оказалась в непростой ситуации – прекратились льготные поставки сельскохозяйственных товаров. Это наложилось на череду неурожаев, и в итоге привело к массовому голоду в стране в 1990-х, известному как «Трудный поход».
Не менее остро стояли геополитические вопросы– было неочевидно, сможет ли Китай гарантировать безопасность Северной Кореи, поэтому в Пхеньяне даже подумывали об осторожном сближении с США.
Методом проб и ошибок КНДР выработало собственный подход к внешней политике, который я называю «провокативной дипломатией. Суть этого подхода заключается в простой схеме: КНДР выдвигает какие-то угрозы, а потом отказывается от них в ответ на предоставление определенных экономических и политических благ.
Однако в какой-то момент Пхеньян отказывается от дальнейшей кооперации, если речь начинает заходить о начале рыночных или, тем более, политических реформ.
Именно это наводит внешних наблюдателей на мнение, что руководство КНДР якобы безумно – с точки зрения западных обозревателей, никто в «здравом уме» не станет отказываться от благ рыночной экономики и либеральной демократии.
Однако Пхеньян имеет перед своими глазами яркий пример перестройки в СССР и прекрасно понимает, что, начав реформы, рискует выпустить революционного джинна из бутылки.
Аналогичным образом, Пхеньян не собирается отказываться от развития ядерных сил, так как прекрасно понимает, что только они являются залогом его выживания. Он может сделать вид, что собирается отказаться, чтобы достичь необходимого эффекта в переговорах, но вряд ли дело зайдет дальше торжественных обещаний.
Для наглядности, проиллюстрирую эту мысль двумя примерами – развалом Рамочного соглашения с США и провалом политики Солнечного Тепла с Южной Кореей.
Рамочное соглашение с США 1994 года подразумевало, что КНДР остановит ядерные разработки, пустит инспекторов МАГАТЭ, а в обмен получит снятие экономических санкций и технологии мирного атома. До 1998 года Северная Корея старалась соблюдать Рамочное соглашение, однако в 1998 году возобновила ядерные испытания и пошла на обострение с США.
Аналогичным образом, провалилась политика Солнечного тепла, провозглашенная южнокорейским президентом Кимом Дэ Чжуном.
Стратегия была направлена на кооперацию и в перспективе интеграцию между двумя странами. Северная Корея получила от Южной Кореи 1,6 млн тонн еды и 200 000 тон удобрений, а 2000 году состоялась первая в истории встреча двух лидеров. Интересно, что она состоялась в Пхеньяне – это позволило сообщить, что северокорейских СМИ, что южнокорейский лидер приехал учиться у руководства КНДР грамотному и мудрому управлению страной.
Получив необходимые экономические блага и добившись необходимого имиджевого эффекта внутри страны, северокорейское руководство заявило, что политика «солнечного тепла» -это политика «солнечного ожога» и свернуло контакты.
Основная мысль – руководство КНДР являются обычными политиками (то есть ориентированными на максимизацию своей власти и влияния), которые оказались в необычных обстоятельствах. Они обладают властью, о которой западные политики могут только мечтать, но при этом постоянно ощущают себя на пороховой бочке, осознавая некоторое несовершенство своей социально-экономической модели.
Политолог-международник Сергей Лебедев специально для нашего канала:
В медиа можно часто встретить мнение, что все северокорейские правители немного безумны – и именно так объясняется их эксцентричное поведение во внешней (и внутренней политике).
Однако подход с точки зрения набора теорий рационального выбора (RCT) позволяет иначе взглянуть на политический процесс в самой закрытой стране в мире.
Коротко напомню, что с точки зрения RCT политики рациональны и максимизируют свою полезность, однако эта полезность направлена не на абстрактное общественное благо, а на выживаемость своего режима и максимизацию политической ренты.
После распада СССР, Северная Корея оказалась в непростой ситуации – прекратились льготные поставки сельскохозяйственных товаров. Это наложилось на череду неурожаев, и в итоге привело к массовому голоду в стране в 1990-х, известному как «Трудный поход».
Не менее остро стояли геополитические вопросы– было неочевидно, сможет ли Китай гарантировать безопасность Северной Кореи, поэтому в Пхеньяне даже подумывали об осторожном сближении с США.
Методом проб и ошибок КНДР выработало собственный подход к внешней политике, который я называю «провокативной дипломатией. Суть этого подхода заключается в простой схеме: КНДР выдвигает какие-то угрозы, а потом отказывается от них в ответ на предоставление определенных экономических и политических благ.
Однако в какой-то момент Пхеньян отказывается от дальнейшей кооперации, если речь начинает заходить о начале рыночных или, тем более, политических реформ.
Именно это наводит внешних наблюдателей на мнение, что руководство КНДР якобы безумно – с точки зрения западных обозревателей, никто в «здравом уме» не станет отказываться от благ рыночной экономики и либеральной демократии.
Однако Пхеньян имеет перед своими глазами яркий пример перестройки в СССР и прекрасно понимает, что, начав реформы, рискует выпустить революционного джинна из бутылки.
Аналогичным образом, Пхеньян не собирается отказываться от развития ядерных сил, так как прекрасно понимает, что только они являются залогом его выживания. Он может сделать вид, что собирается отказаться, чтобы достичь необходимого эффекта в переговорах, но вряд ли дело зайдет дальше торжественных обещаний.
Для наглядности, проиллюстрирую эту мысль двумя примерами – развалом Рамочного соглашения с США и провалом политики Солнечного Тепла с Южной Кореей.
Рамочное соглашение с США 1994 года подразумевало, что КНДР остановит ядерные разработки, пустит инспекторов МАГАТЭ, а в обмен получит снятие экономических санкций и технологии мирного атома. До 1998 года Северная Корея старалась соблюдать Рамочное соглашение, однако в 1998 году возобновила ядерные испытания и пошла на обострение с США.
Аналогичным образом, провалилась политика Солнечного тепла, провозглашенная южнокорейским президентом Кимом Дэ Чжуном.
Стратегия была направлена на кооперацию и в перспективе интеграцию между двумя странами. Северная Корея получила от Южной Кореи 1,6 млн тонн еды и 200 000 тон удобрений, а 2000 году состоялась первая в истории встреча двух лидеров. Интересно, что она состоялась в Пхеньяне – это позволило сообщить, что северокорейских СМИ, что южнокорейский лидер приехал учиться у руководства КНДР грамотному и мудрому управлению страной.
Получив необходимые экономические блага и добившись необходимого имиджевого эффекта внутри страны, северокорейское руководство заявило, что политика «солнечного тепла» -это политика «солнечного ожога» и свернуло контакты.
Основная мысль – руководство КНДР являются обычными политиками (то есть ориентированными на максимизацию своей власти и влияния), которые оказались в необычных обстоятельствах. Они обладают властью, о которой западные политики могут только мечтать, но при этом постоянно ощущают себя на пороховой бочке, осознавая некоторое несовершенство своей социально-экономической модели.
Знаем ли мы общество, в котором живём?
По всей видимости, не особенно, но вот некоторые его черты - недоверие к окружающим, оппортунизм и эгоизм. В целом российское общество можно охарактеризовать как общество низкого доверия. В частности, низким доверием у населения пользуется государство и все, что с ним ассоциируется.
Возможно, многие из вас задавались вопросом - а с чем связан бурный рост разного рода "воспитательных" инициатив и проектов в последние год - полтора? Причем основная целевая аудитория таких предприятий - дети и молодежь.
Не будем говорить, что знаем ответ, но можем предположить, что операторы системы затеяли донастройку механизма обеспечения лояльности в расчете на долгое противостояние с оппонентами (прежде всего внешними). И важный шаг в обеспечении лояльности - завоевать доверие, например, той же молодежи. А с этим доверием были, вероятно, большие проблемы.
Например, в статье, опубликованной в начале 2022 года в Вестнике Томского университета, представлены любопытные тезисы, проливающие свет на особенности настроений российской молодежи, в том числе по отношению к государству.
Так, исследователями отмечено, что молодежь сторонилась всего, что связано с образом государства и его институтов, полагая государство в роли "чужого". При этом коллективная идентичность у молодежи также практически отсутствовала - "своими" считалось только непосредственное окружение (семья, друзья).
На отчуждение от государства указывало и то, как сильно респонденты разводили понятия "предательство" (предательство соратников) и "измена Родине" (которая, в отличии от предательства соратников, практически не считалась значимым аморальным поступком).
Законы также расценивались как инструмент, прежде всего, наказания неугодных.
Таково было состояние молодежи в период 2020 - 2021 годов. Можно ли сказать, что сейчас ситуация изменилась? Возможно, стал более выраженным эффект "сплочения вокруг флага", однако заслуга тут не столько действий операторов системы, сколько внешних игроков, которые, сами того, вероятно, не желая, прибегли к принципу коллективной ответственности и посадили всех в одну лодку.
По всей видимости, не особенно, но вот некоторые его черты - недоверие к окружающим, оппортунизм и эгоизм. В целом российское общество можно охарактеризовать как общество низкого доверия. В частности, низким доверием у населения пользуется государство и все, что с ним ассоциируется.
Возможно, многие из вас задавались вопросом - а с чем связан бурный рост разного рода "воспитательных" инициатив и проектов в последние год - полтора? Причем основная целевая аудитория таких предприятий - дети и молодежь.
Не будем говорить, что знаем ответ, но можем предположить, что операторы системы затеяли донастройку механизма обеспечения лояльности в расчете на долгое противостояние с оппонентами (прежде всего внешними). И важный шаг в обеспечении лояльности - завоевать доверие, например, той же молодежи. А с этим доверием были, вероятно, большие проблемы.
Например, в статье, опубликованной в начале 2022 года в Вестнике Томского университета, представлены любопытные тезисы, проливающие свет на особенности настроений российской молодежи, в том числе по отношению к государству.
Так, исследователями отмечено, что молодежь сторонилась всего, что связано с образом государства и его институтов, полагая государство в роли "чужого". При этом коллективная идентичность у молодежи также практически отсутствовала - "своими" считалось только непосредственное окружение (семья, друзья).
На отчуждение от государства указывало и то, как сильно респонденты разводили понятия "предательство" (предательство соратников) и "измена Родине" (которая, в отличии от предательства соратников, практически не считалась значимым аморальным поступком).
Законы также расценивались как инструмент, прежде всего, наказания неугодных.
Таково было состояние молодежи в период 2020 - 2021 годов. Можно ли сказать, что сейчас ситуация изменилась? Возможно, стал более выраженным эффект "сплочения вокруг флага", однако заслуга тут не столько действий операторов системы, сколько внешних игроков, которые, сами того, вероятно, не желая, прибегли к принципу коллективной ответственности и посадили всех в одну лодку.
Менталочка российского общества
Нашли занимательное исследование изменения психологического состояния российского общества за последние пять лет.
Ученые проанализировали эмпирические данные трех качественно-количественных исследований. (Осень 2017 г. ; весна — осень 2021 г. ; апрель — май 2022 г.)
Несмотря на то, что эмпирические данные не являются репрезентативными для страны в целом, так как проведенные исследования носили преимущественно качественный характер, тем не менее их анализ может выявлять интересные следствия.
По итогам исследования представлены следующие выводы:
1. Первый период до 2017 года, который авторы с большой натяжкой называют «периодом стабильного политического развития» характеризовался как позитивными трендами развития: высоким уровнем консолидации общества вокруг президента, улучшением восприятия основных политических акторов, так и рядом негативных психологических явлений: в обществе сохранились политический цинизм, негативное восприятие власти в целом, которые периодически выплескивались в форме протестных акции. К концу этого периода активизм, имевший форму протестных настроений, сменился более пассивными проявлениями негативизма.
2. Период пандемии окончательно закрепил тенденцию на доминирование негативного психологического состояния общества в самои пассивной ее форме. Главным в этот период стало небывалое снижение общего эмоционального фона.
Общество оказалось совершенно демобилизовано и не было готовым к отражению возникающих угроз.
Что особенно интерено, период пандемии при всех его негативных последствиях оставил в сознании граждан весьма позитивные оценки власти. Этот позитивный след сработал на принятие и более положительный отклик на действия властей уже сеичас.
Особенно интересно, что впервые за постсоветский период власть стала вызывать не только уважение, но и «чувства признательности за поддержку русского народа и русских людей на Донбассе», гордости.
3. Сама по себе военная операция привела к "невиданному ранее переформатированию массового сознания российского общества".
По мнению авторов, произошла не просто консолидация вокруг флага, но "были зафиксированы более глубокие процессы преодоления кризиса национальной идентичности, которые начались еще с событий в Крыму".
4. Наряду с консолидацией в обществе проявились и центробежные тенденции. Ряд социальных групп негативно отреагировал на деиствия государства.
5. Авторы также отмечают чрезвычайное усиление эмоциональной составляющеи политического сознания. В настоящии момент эмоциональныи градус психологического состояния общества отличается силои и насыщенностью. Это относится и к образам абстрактнои власти, и к политикам, ее олицетворяющим, особенно к президенту.
Отношение к нему стало очень личностным, как со знаком плюс, так и со знаком минус, но последних оценок немного, несмотря на достаточно негативный, хотя и явно улучшившийся в настоящее время, образ власти в целом.
6. Другой тренд, который пока слабо проявляется на поведенческом уровне, но ярко заявлен на уровне ценности, — это политический активизм. Граждане начинают понимать, что время пассивности себя исчерпало и ожидать только от власти решения всех проблем — невозможно.
Общество уже ощущает, что оно должно наравне с властью включаться в решение проблем. Это, собственно, и есть мобилизация, которая явно запаздывает в нынешнеи ситуации. Конечно, в развитии активизма есть свои риски. Активизм чреват подъемом оппозиции, а «низовой патриотизм» может обернуться определенными перегибами и перекосами.
Здесь мы, кстати видим, что исследователи отмечают ту самую "проблему турбопатриотизма", говоря о том, что "активизм чреват подъемом оппозиции". Однако и мобилизация власти нужна - только управляемая, отключаемая по щелчку.
Нашли занимательное исследование изменения психологического состояния российского общества за последние пять лет.
Ученые проанализировали эмпирические данные трех качественно-количественных исследований. (Осень 2017 г. ; весна — осень 2021 г. ; апрель — май 2022 г.)
Несмотря на то, что эмпирические данные не являются репрезентативными для страны в целом, так как проведенные исследования носили преимущественно качественный характер, тем не менее их анализ может выявлять интересные следствия.
По итогам исследования представлены следующие выводы:
1. Первый период до 2017 года, который авторы с большой натяжкой называют «периодом стабильного политического развития» характеризовался как позитивными трендами развития: высоким уровнем консолидации общества вокруг президента, улучшением восприятия основных политических акторов, так и рядом негативных психологических явлений: в обществе сохранились политический цинизм, негативное восприятие власти в целом, которые периодически выплескивались в форме протестных акции. К концу этого периода активизм, имевший форму протестных настроений, сменился более пассивными проявлениями негативизма.
2. Период пандемии окончательно закрепил тенденцию на доминирование негативного психологического состояния общества в самои пассивной ее форме. Главным в этот период стало небывалое снижение общего эмоционального фона.
Общество оказалось совершенно демобилизовано и не было готовым к отражению возникающих угроз.
Что особенно интерено, период пандемии при всех его негативных последствиях оставил в сознании граждан весьма позитивные оценки власти. Этот позитивный след сработал на принятие и более положительный отклик на действия властей уже сеичас.
Особенно интересно, что впервые за постсоветский период власть стала вызывать не только уважение, но и «чувства признательности за поддержку русского народа и русских людей на Донбассе», гордости.
3. Сама по себе военная операция привела к "невиданному ранее переформатированию массового сознания российского общества".
По мнению авторов, произошла не просто консолидация вокруг флага, но "были зафиксированы более глубокие процессы преодоления кризиса национальной идентичности, которые начались еще с событий в Крыму".
4. Наряду с консолидацией в обществе проявились и центробежные тенденции. Ряд социальных групп негативно отреагировал на деиствия государства.
5. Авторы также отмечают чрезвычайное усиление эмоциональной составляющеи политического сознания. В настоящии момент эмоциональныи градус психологического состояния общества отличается силои и насыщенностью. Это относится и к образам абстрактнои власти, и к политикам, ее олицетворяющим, особенно к президенту.
Отношение к нему стало очень личностным, как со знаком плюс, так и со знаком минус, но последних оценок немного, несмотря на достаточно негативный, хотя и явно улучшившийся в настоящее время, образ власти в целом.
6. Другой тренд, который пока слабо проявляется на поведенческом уровне, но ярко заявлен на уровне ценности, — это политический активизм. Граждане начинают понимать, что время пассивности себя исчерпало и ожидать только от власти решения всех проблем — невозможно.
Общество уже ощущает, что оно должно наравне с властью включаться в решение проблем. Это, собственно, и есть мобилизация, которая явно запаздывает в нынешнеи ситуации. Конечно, в развитии активизма есть свои риски. Активизм чреват подъемом оппозиции, а «низовой патриотизм» может обернуться определенными перегибами и перекосами.
Здесь мы, кстати видим, что исследователи отмечают ту самую "проблему турбопатриотизма", говоря о том, что "активизм чреват подъемом оппозиции". Однако и мобилизация власти нужна - только управляемая, отключаемая по щелчку.
Миллиард россиян?
Перефразируя Гарольда Лассуэлла - если кто-либо говорит что-либо, нужно смотреть, с какой целью он это делает.
Например, в околодемографической риторике, которая заметно сгустилась за последние дни, можно с легкостью выделить основную магистральную линию - нам нужно, чтобы население страны увеличивалось. От этого идут остальные тезисы - в основном про то, как общество привести в надлежащее состояние, чтобы население увеличивалось.
Итак, власть уже долгое время (и безуспешно) транслирует сигнал: мы хотим, чтобы граждан было больше.
Однако так ли хорош этот ваш рост населения?
Рост населения означает рост нагрузки на т.н. "социальную сферу" - очереди в детские сады, школы, поликлиники, больницы, исчерпанные квоты на операции.
Рост населения означает рост конкуренции при поступлении в вузы, при поиске работы.
Рост населения означает дешевеющую рабочую силу - меньше благосостояния у наемных работников, меньше стимулов к инновациям у бизнеса.
Иными словами, у роста населения есть существенные минусы. Кстати, вполне возможно, что именно колоссальный рост населения Российской империи в конце XIX - начале XX века сделал ее уязвимой для революций.
А какие же плюсы есть у роста населения? По сути, никаких. Один из основных аргументов в пользу роста - если население не будет расти, то на пустующую землю придут другие, более многочисленные народы.
Однако и здесь рост населения никак не поможет. Например, густонаселенный Пакистан все равно столкнулся с миллионами афганских беженцев, и неясно, сможет ли он решить эту проблему. Здесь вопрос скорее в контроле над границами, с чем вполне могут справиться автоматизированные системы.
Автоматизация процессов компенсирует и тот самый недостаток рабочих рук, о котором часто говорят любители дешевой рабочей силы.
В то же время относительно немногочисленное, но образованное, богатое и здоровое население (ведь социальная сфера, медицина и образование не перегружены, а труд высоко оплачивается) не будет испытывать нужду и необходимость "отказываться от комфорта" во имя великих целей, которые ставят где-то наверху без особого участия граждан.
Вот и думаем, а с какой целью власть хочет увеличивать население?
Перефразируя Гарольда Лассуэлла - если кто-либо говорит что-либо, нужно смотреть, с какой целью он это делает.
Например, в околодемографической риторике, которая заметно сгустилась за последние дни, можно с легкостью выделить основную магистральную линию - нам нужно, чтобы население страны увеличивалось. От этого идут остальные тезисы - в основном про то, как общество привести в надлежащее состояние, чтобы население увеличивалось.
Итак, власть уже долгое время (и безуспешно) транслирует сигнал: мы хотим, чтобы граждан было больше.
Однако так ли хорош этот ваш рост населения?
Рост населения означает рост нагрузки на т.н. "социальную сферу" - очереди в детские сады, школы, поликлиники, больницы, исчерпанные квоты на операции.
Рост населения означает рост конкуренции при поступлении в вузы, при поиске работы.
Рост населения означает дешевеющую рабочую силу - меньше благосостояния у наемных работников, меньше стимулов к инновациям у бизнеса.
Иными словами, у роста населения есть существенные минусы. Кстати, вполне возможно, что именно колоссальный рост населения Российской империи в конце XIX - начале XX века сделал ее уязвимой для революций.
А какие же плюсы есть у роста населения? По сути, никаких. Один из основных аргументов в пользу роста - если население не будет расти, то на пустующую землю придут другие, более многочисленные народы.
Однако и здесь рост населения никак не поможет. Например, густонаселенный Пакистан все равно столкнулся с миллионами афганских беженцев, и неясно, сможет ли он решить эту проблему. Здесь вопрос скорее в контроле над границами, с чем вполне могут справиться автоматизированные системы.
Автоматизация процессов компенсирует и тот самый недостаток рабочих рук, о котором часто говорят любители дешевой рабочей силы.
В то же время относительно немногочисленное, но образованное, богатое и здоровое население (ведь социальная сфера, медицина и образование не перегружены, а труд высоко оплачивается) не будет испытывать нужду и необходимость "отказываться от комфорта" во имя великих целей, которые ставят где-то наверху без особого участия граждан.
Вот и думаем, а с какой целью власть хочет увеличивать население?
Дорогие друзья, у нас день рождения!
Сегодня исполнился ровно год с тех пор, как на полях была опубликована наша первая заметка.
Каждый день мы тщательно подбираем материалы, работаем над будущими текстами, делимся собственной аналитикой, и чем больше времени проходит, тем больше у нас возникает желания посвятить все свое свободное время каналу -
исследовать политическое и рассказывать вам об этом.
В скором будущем мы планируем делать еще больше разнообразного контента, готовим для вас большие сводные статьи с развернутой аналитикой по самым дискуссионным вопросам, хотим возродить регулярные подкасты, а также пишем сценарии для видео.
Развитие канала - очень затратно по энергии и по времени. Честно говоря, мы не очень хотим размещать рекламу, чтобы не портить атмосферу проекта, но, чтобы развиваться, нам очень нужна ваша поддержка.
В наш день рождения мы запускаем донаты. Если хотя бы один наш текст нашел у вас добрый отклик, будем рады поздравлениям)
Поднимаем бокалы за каждого из вас, спасибо что вы с нами. Все только начинается!
Ссылка на Donation Alerts: https://www.donationalerts.com/r/zametki_na_polyah
Сегодня исполнился ровно год с тех пор, как на полях была опубликована наша первая заметка.
Каждый день мы тщательно подбираем материалы, работаем над будущими текстами, делимся собственной аналитикой, и чем больше времени проходит, тем больше у нас возникает желания посвятить все свое свободное время каналу -
исследовать политическое и рассказывать вам об этом.
В скором будущем мы планируем делать еще больше разнообразного контента, готовим для вас большие сводные статьи с развернутой аналитикой по самым дискуссионным вопросам, хотим возродить регулярные подкасты, а также пишем сценарии для видео.
Развитие канала - очень затратно по энергии и по времени. Честно говоря, мы не очень хотим размещать рекламу, чтобы не портить атмосферу проекта, но, чтобы развиваться, нам очень нужна ваша поддержка.
В наш день рождения мы запускаем донаты. Если хотя бы один наш текст нашел у вас добрый отклик, будем рады поздравлениям)
Поднимаем бокалы за каждого из вас, спасибо что вы с нами. Все только начинается!
Ссылка на Donation Alerts: https://www.donationalerts.com/r/zametki_na_polyah