Скрипка, и немножко больно
Два счастливых билета
В далеко-далеко,
Где в цилиндре поэта
Для кота молоко.
Где в раскрытых скрижалях
Нашей жизни весы,
И где Моцарта жалят
Три медовых осы.
Он взлетает от боли,
Он ныряет в закат;
И смычок канифолит,
Как простой музыкант.
И, не чувствуя пульса,
Он стучит каблучком,
Чтобы Пушкин коснулся
Вдруг бумаги смычком.
"Государыня, рыбка..."-
Пишет кровью поэт
Сделай так, чтобы скрипка
Надрывалась сто лет,
Чтоб Наташу в июле
Удивил небосвод!
Сделай так, чтобы пуля
Не попала в живот!
Я хочу этим летом, -
Пишет Пушкин в конце,-
Два счастливых билета
На скрипичный концерт."
Два счастливых билета
В далеко-далеко,
Где в цилиндре поэта
Для кота молоко.
Где в раскрытых скрижалях
Нашей жизни весы,
И где Моцарта жалят
Три медовых осы.
Он взлетает от боли,
Он ныряет в закат;
И смычок канифолит,
Как простой музыкант.
И, не чувствуя пульса,
Он стучит каблучком,
Чтобы Пушкин коснулся
Вдруг бумаги смычком.
"Государыня, рыбка..."-
Пишет кровью поэт
Сделай так, чтобы скрипка
Надрывалась сто лет,
Чтоб Наташу в июле
Удивил небосвод!
Сделай так, чтобы пуля
Не попала в живот!
Я хочу этим летом, -
Пишет Пушкин в конце,-
Два счастливых билета
На скрипичный концерт."
ГЕРОЯМ СЛОВА
Морские камешки алфавита
В карман мне бросила Афродита.
Как светляки они замерцали
И стали русскими бубенцами.
Зачем поэту на свете тело?
Чтобы слова превратились в дело.
Язык бессмертный касался чтобы
И сводов неба, и сводов нёба.
Флажок на башне, а семя в пашне,
Когда ты любишь, и жить не страшно.
Пока гремели враги засовом,
Я за три моря сходил за словом.
Хранил за пазухой в полотенце,
Да гладил темечко у младенца.
Где больно, мазал слезами лука.
Не произнес до поры ни звука.
Чтоб слово весило, чтобы грело,
Чтобы до времени не сопрело,
Чтоб превратило голодных в сытых.
Ведь вой на вздохе, а это выдох.
Враги смеются, да Бог не с ними.
Несу, как матери вечной имя.
Отдам без денег, вручу без игр.
В каком полку командиром Игорь?
Столкнулся сразу с одним толковым
В семидесятом мотострелковом.
Пока хрипели снаряды глухо,
Обнял и слово шепнул на ухо.
Потом в чаду отражали натиск,
Там был Матросов и Дима Артис.
И все в бою становились старше.
Там был Прилепин, Толстой и Гаршин.
В огне творилось большое дело,
А слово где-то в конце горело.
И состояли друзей фигуры
Из крови русской литературы.
И было сыро, темно и громко.
И у небес надломилась кромка.
А после боя друзья молчали,
Но было Слово опять в начале.
Морские камешки алфавита
В карман мне бросила Афродита.
Как светляки они замерцали
И стали русскими бубенцами.
Зачем поэту на свете тело?
Чтобы слова превратились в дело.
Язык бессмертный касался чтобы
И сводов неба, и сводов нёба.
Флажок на башне, а семя в пашне,
Когда ты любишь, и жить не страшно.
Пока гремели враги засовом,
Я за три моря сходил за словом.
Хранил за пазухой в полотенце,
Да гладил темечко у младенца.
Где больно, мазал слезами лука.
Не произнес до поры ни звука.
Чтоб слово весило, чтобы грело,
Чтобы до времени не сопрело,
Чтоб превратило голодных в сытых.
Ведь вой на вздохе, а это выдох.
Враги смеются, да Бог не с ними.
Несу, как матери вечной имя.
Отдам без денег, вручу без игр.
В каком полку командиром Игорь?
Столкнулся сразу с одним толковым
В семидесятом мотострелковом.
Пока хрипели снаряды глухо,
Обнял и слово шепнул на ухо.
Потом в чаду отражали натиск,
Там был Матросов и Дима Артис.
И все в бою становились старше.
Там был Прилепин, Толстой и Гаршин.
В огне творилось большое дело,
А слово где-то в конце горело.
И состояли друзей фигуры
Из крови русской литературы.
И было сыро, темно и громко.
И у небес надломилась кромка.
А после боя друзья молчали,
Но было Слово опять в начале.
Будь человеком,
Спаси-сохрани
Христа!
Не об этом ли,
новгородская
береста?
Не про это ли
в букваре мама
мыла раму?
Жизнь человека -
не пауза на
рекламу.
В августе яблоки преображаются
для стыда,
А к земле по ночам приближаются
звёзд стада.
Выплеснутого
младенца
прячет Сибирь
в полотенце,
Он не вернётся
на родину никогда.
«Будь человеком!
Спаси меня!» -
Молит Бог.
Ветер восточный
колет планету в бок.
И ударяют стальные качели,
Тех, кто глумился над тайной вечерей.
До свидания, МОК.
Беспилотник завис над Господом в Третьяковке.
И у Днепра славяне
скрестили винтовки.
2.8.24
Картина: Владимир Барков
Спаси-сохрани
Христа!
Не об этом ли,
новгородская
береста?
Не про это ли
в букваре мама
мыла раму?
Жизнь человека -
не пауза на
рекламу.
В августе яблоки преображаются
для стыда,
А к земле по ночам приближаются
звёзд стада.
Выплеснутого
младенца
прячет Сибирь
в полотенце,
Он не вернётся
на родину никогда.
«Будь человеком!
Спаси меня!» -
Молит Бог.
Ветер восточный
колет планету в бок.
И ударяют стальные качели,
Тех, кто глумился над тайной вечерей.
До свидания, МОК.
Беспилотник завис над Господом в Третьяковке.
И у Днепра славяне
скрестили винтовки.
2.8.24
Картина: Владимир Барков
🚩С онемевшею азбукой
Несогласные буквы,
Мы у неба за пазухой
Семенами набухли.
В желтом платье из донника,
Обливаясь вином,
Високосным садовником
Жизнь стоит под окном.
Фотографии в сепии.
В рыжем озере ялик.
И теперь мы нелепее
Опадающих яблок.
Все губами, как маками
Прислонялись к живым.
Нас карнизы оплакали
Молоком дождевым.
Ещё зелень дубрав густа,
И обнявшись в ночи,
Мы на празднике августа
Листопадом горчим.
Лодок вёсельных выдача
Прекратилась навек.
И БорисЛеонидыча
Развернулся ковчег.
Только двинулся к трапу я,
Как послышался звук:
Сосны днище царапали
Вечной зеленью рук.
Дом понёсся над кронами,
Мне желая добра,
Будто скрипку огромную
Бог в лесу подобрал...
А над утренним Велижем
Пряный запах костра.
Разогнали стрижей уже
Голубые ветра.
В нас поэзия врезалась,
Как в стекло белый зверь.
Отрицательным резусом
Кровоточит теперь.
И за дачными склепами,
Будто стайка опят
Все стоим мы нелепые,
Своё время лепя.
Высекаем пророчества,
Раздаем бересту,
Присягнув одиночеству
На Успенском посту.
И под песню володину
(Разгадай нас, поди!)
В удивлённую Родину
Мы, как в воду глядим.
Нам бы петь колыбельные
И любить напоказ,
Фонари корабельные
Голосуют за нас!
И луна здесь растущая,
И озера под ней...
Но есть что-то зовущее
Все сильней,
все сильней.
Несогласные буквы,
Мы у неба за пазухой
Семенами набухли.
В желтом платье из донника,
Обливаясь вином,
Високосным садовником
Жизнь стоит под окном.
Фотографии в сепии.
В рыжем озере ялик.
И теперь мы нелепее
Опадающих яблок.
Все губами, как маками
Прислонялись к живым.
Нас карнизы оплакали
Молоком дождевым.
Ещё зелень дубрав густа,
И обнявшись в ночи,
Мы на празднике августа
Листопадом горчим.
Лодок вёсельных выдача
Прекратилась навек.
И БорисЛеонидыча
Развернулся ковчег.
Только двинулся к трапу я,
Как послышался звук:
Сосны днище царапали
Вечной зеленью рук.
Дом понёсся над кронами,
Мне желая добра,
Будто скрипку огромную
Бог в лесу подобрал...
А над утренним Велижем
Пряный запах костра.
Разогнали стрижей уже
Голубые ветра.
В нас поэзия врезалась,
Как в стекло белый зверь.
Отрицательным резусом
Кровоточит теперь.
И за дачными склепами,
Будто стайка опят
Все стоим мы нелепые,
Своё время лепя.
Высекаем пророчества,
Раздаем бересту,
Присягнув одиночеству
На Успенском посту.
И под песню володину
(Разгадай нас, поди!)
В удивлённую Родину
Мы, как в воду глядим.
Нам бы петь колыбельные
И любить напоказ,
Фонари корабельные
Голосуют за нас!
И луна здесь растущая,
И озера под ней...
Но есть что-то зовущее
Все сильней,
все сильней.
ПОДАРКИ ДЛЯ ВРАГОВ
В магазине «Подарки для наших врагов»
Не найти мышеловок и скорбных венков,
Там лежат на прилавках товары «ахти»,
Что помогут врагам на нелегком пути!
Вот к примеру, отличный ковёр-самолет,
Чтобы враг прилетел и курил у ворот.
Враг ведь должен быть близко -
стоять под окном,
Чтоб, как друга его не сравняли с говном.
Вот продвинутый гаджет! Вошел в «Телеграм»
И заклятому другу даешь по рогам!
Он в ответ тебе «бац»! Началась кутерьма!
И, гладишь, налетела подписчиков тьма!
Вот из цельного дуба большая кровать,
Потому что врага мы должны уважать.
Это друг может спать на холодном полу,
А врага мы давно приучили к теплу.
Помнишь притчу?
Шестнадцать друзей золотых
Жили в мире пока не поссорили их.
Враг остался
надёжным носителем зла,
А поклявшихся в дружбе вода разлила.
Они жили когда-то под флагом одним,
Из шестнадцати
мест летом ездили
в Крым,
Там на склонах цедили портвейн не спеша,
И была у них… как ее…
эта… душа!
Теперь каждый из них присягает врагу,
Чтобы бывших друзей надкусить как рагу,
Посильнее бумажные деньги врага,
Чем в полях для любви золотые стога.
ПДВ - это очень успешная сеть,
О врагах в караоке положено петь,
Это друг предаёт и завидует друг
(Без врага бы давно приключился каюк).
Не заметят друзья, не похвалят стихи,
И отпустят любые
у друга грехи,
Передразнят с готовностью тех обезьян.
Ты, короче, как будто не нужен друзьям.
У врагов же
задачи гораздо трудней,
Чем у власти стоящих,
которым видней;
И мечты посерьезней у наших врагов,
Чем желанье быть
умными у дураков.
Ведь враги аккуратнее близких друзей
И готовы открыть ради нас хоть музей!
То, что мы понимаем под словом судьба –
Это их лишь заслуга, надежда, мольба.
Это им мы обязаны
доброй молвой,
Ради них мы рискуем шальной головой
И не вняв обещаниям лживых богов,
Мы живем не для славы,
живем для врагов!
Для врагов, у которых отыщем приют,
Где нас примут тепло и с любовью убьют;
Потому, что друзья равнодушней врагов,
А враги с нами рядом
живут без долгов
И не требуют времени, денег, тепла
И готовы принять нашу порцию зла.
Потому, что они нам враги навсегда
И друзьями не станут уже никогда.
Ради них мы сто раз приседаем с утра,
Репетируем громкие крики «Ура!»,
Без врагов мы бы жирными стали давно,
А друзьям нас
любыми любить суждено!
Правда есть исключенье:
Бывают враги
(Ибо все в этой жизни сплошные круги)
Ближе лучших друзей, но так думать нельзя
Потому, что они нам –
враги, не друзья.
Это друг перетерпит, погладит, простит,
Враг не будет так делать и он отомстит.
Это с другом ты можешь то плакать, то ржать,
А с врагом надо форму крутую держать!
Хочешь тайну открою?
Ну, слушай, раз так:
Будет подлинным друг,
если сам себе враг,
Потому что,
с сами собою война
Не даёт нам коснуться
последнего дна.
Мне поведал мой друг (тот, что нынче таков),
Сколь полезна молитва за наших врагов.
И для нас и для них это вроде нужды
Без чего не бывает здоровой вражды.
Разведи же огонь,
разожги побыстрей,
Представляя врага, что стоит у дверей
И тихонько шепни наклонившись к углю:
«Дорогой ты мой враг,
я тебя не люблю.
Не люблю тебя так,
Как люблю
Всех вокруг.
Друг - есть будущий враг,
Враг - есть будущий друг.»
И спасибо, что есть для врагов магазин
На прилавках обилье изысканных вин,
Чтобы каждый мог выпить без обиняков
За здоровье врагов!
В магазине «Подарки для наших врагов»
Не найти мышеловок и скорбных венков,
Там лежат на прилавках товары «ахти»,
Что помогут врагам на нелегком пути!
Вот к примеру, отличный ковёр-самолет,
Чтобы враг прилетел и курил у ворот.
Враг ведь должен быть близко -
стоять под окном,
Чтоб, как друга его не сравняли с говном.
Вот продвинутый гаджет! Вошел в «Телеграм»
И заклятому другу даешь по рогам!
Он в ответ тебе «бац»! Началась кутерьма!
И, гладишь, налетела подписчиков тьма!
Вот из цельного дуба большая кровать,
Потому что врага мы должны уважать.
Это друг может спать на холодном полу,
А врага мы давно приучили к теплу.
Помнишь притчу?
Шестнадцать друзей золотых
Жили в мире пока не поссорили их.
Враг остался
надёжным носителем зла,
А поклявшихся в дружбе вода разлила.
Они жили когда-то под флагом одним,
Из шестнадцати
мест летом ездили
в Крым,
Там на склонах цедили портвейн не спеша,
И была у них… как ее…
эта… душа!
Теперь каждый из них присягает врагу,
Чтобы бывших друзей надкусить как рагу,
Посильнее бумажные деньги врага,
Чем в полях для любви золотые стога.
ПДВ - это очень успешная сеть,
О врагах в караоке положено петь,
Это друг предаёт и завидует друг
(Без врага бы давно приключился каюк).
Не заметят друзья, не похвалят стихи,
И отпустят любые
у друга грехи,
Передразнят с готовностью тех обезьян.
Ты, короче, как будто не нужен друзьям.
У врагов же
задачи гораздо трудней,
Чем у власти стоящих,
которым видней;
И мечты посерьезней у наших врагов,
Чем желанье быть
умными у дураков.
Ведь враги аккуратнее близких друзей
И готовы открыть ради нас хоть музей!
То, что мы понимаем под словом судьба –
Это их лишь заслуга, надежда, мольба.
Это им мы обязаны
доброй молвой,
Ради них мы рискуем шальной головой
И не вняв обещаниям лживых богов,
Мы живем не для славы,
живем для врагов!
Для врагов, у которых отыщем приют,
Где нас примут тепло и с любовью убьют;
Потому, что друзья равнодушней врагов,
А враги с нами рядом
живут без долгов
И не требуют времени, денег, тепла
И готовы принять нашу порцию зла.
Потому, что они нам враги навсегда
И друзьями не станут уже никогда.
Ради них мы сто раз приседаем с утра,
Репетируем громкие крики «Ура!»,
Без врагов мы бы жирными стали давно,
А друзьям нас
любыми любить суждено!
Правда есть исключенье:
Бывают враги
(Ибо все в этой жизни сплошные круги)
Ближе лучших друзей, но так думать нельзя
Потому, что они нам –
враги, не друзья.
Это друг перетерпит, погладит, простит,
Враг не будет так делать и он отомстит.
Это с другом ты можешь то плакать, то ржать,
А с врагом надо форму крутую держать!
Хочешь тайну открою?
Ну, слушай, раз так:
Будет подлинным друг,
если сам себе враг,
Потому что,
с сами собою война
Не даёт нам коснуться
последнего дна.
Мне поведал мой друг (тот, что нынче таков),
Сколь полезна молитва за наших врагов.
И для нас и для них это вроде нужды
Без чего не бывает здоровой вражды.
Разведи же огонь,
разожги побыстрей,
Представляя врага, что стоит у дверей
И тихонько шепни наклонившись к углю:
«Дорогой ты мой враг,
я тебя не люблю.
Не люблю тебя так,
Как люблю
Всех вокруг.
Друг - есть будущий враг,
Враг - есть будущий друг.»
И спасибо, что есть для врагов магазин
На прилавках обилье изысканных вин,
Чтобы каждый мог выпить без обиняков
За здоровье врагов!
Время идёт, и встаёт человек на край.
Там балансирует он, как на ветке зяблик.
Синие всполохи лижут калитку в рай,
А за оградой светятся лампы яблок.
Вечная церковь садится на новый холм,
Люди заходят в западные ворота,
У алтаря они шепчутся о плохом,
Пробуют силы для будущего полёта.
Люди похожи на мокрых больших утят.
Что говорить о постыдном, не знают толком…
Им отпускают грехи, и грехи летят,
Как беспилотники ржавые над посёлком.
Плавает дом — одинокий кирпичный кит,
Прыгают дети в жизнь с языка-порога.
Море кипит, как чайник, и жизнь кипит.
Пальцем коснёшься, и будет пузырь ожога.
Мы как индейцы вещие у костра,
Только в картузах русских сидим у танка.
Если Донецку больно, Москва-сестра,
Разве тебе сегодня к лицу гулянка?
Вот мы уже и уведали, что творим,
Сузить бы человека,
а он всё шире.
В зеркале слово «мир» предстаёт как «Рим»,
Неча пенять на зеркало в третьем мире.
Пусть человек состоит из весенних вод,
Он в небесах оставляет следы делами.
Век пузырей прошёл,
настает черёд
Синего пламени.
Вьётся и пляшет пламя.
Огненный конь, прожигающий удила,
Передвигает страны, как будто туши,
И очищает помыслы и дела,
И промывает до белого света души.
Там балансирует он, как на ветке зяблик.
Синие всполохи лижут калитку в рай,
А за оградой светятся лампы яблок.
Вечная церковь садится на новый холм,
Люди заходят в западные ворота,
У алтаря они шепчутся о плохом,
Пробуют силы для будущего полёта.
Люди похожи на мокрых больших утят.
Что говорить о постыдном, не знают толком…
Им отпускают грехи, и грехи летят,
Как беспилотники ржавые над посёлком.
Плавает дом — одинокий кирпичный кит,
Прыгают дети в жизнь с языка-порога.
Море кипит, как чайник, и жизнь кипит.
Пальцем коснёшься, и будет пузырь ожога.
Мы как индейцы вещие у костра,
Только в картузах русских сидим у танка.
Если Донецку больно, Москва-сестра,
Разве тебе сегодня к лицу гулянка?
Вот мы уже и уведали, что творим,
Сузить бы человека,
а он всё шире.
В зеркале слово «мир» предстаёт как «Рим»,
Неча пенять на зеркало в третьем мире.
Пусть человек состоит из весенних вод,
Он в небесах оставляет следы делами.
Век пузырей прошёл,
настает черёд
Синего пламени.
Вьётся и пляшет пламя.
Огненный конь, прожигающий удила,
Передвигает страны, как будто туши,
И очищает помыслы и дела,
И промывает до белого света души.
Forwarded from Дмитрий Конаныхин 🇷🇺
Сегодня Россия прощается с заповедником приятных докладов, красивых презентаций, красных ковровых дорожек на КП, остро отточенных карандашей, картин маслом и серьëзных лиц, изображающих Кутузова или Барклая.
У нас нет разницы между русскими городами, нам одинаково родные люди Мариуполя и Суджи, Курска и снесëнного войной «бабкосела».
Сегодня Россия всë чëтче видит цену правде и офицерской чести. Мы видим, как драпанули «новые среднеазиатские граждане-нахлебники», мы видим, как растворились в тумане тик-ток бородачи, мы видим подвиги пограничников, вызвавших огонь на себя, полицейских, вставших рядом со срочниками перед манëвренными отрядами ЧВК, мы видим беспримерный героизм русских лëтчиков, по 10-12 часов штурмующих позиции врага под пусками ПВО врага, мы видим, как закручивается пружина русского характера.
Сегодня хороший день, чтобы прийти к Богу. Сегодня правильный день позвонить родителям. Сегодня лучший день рассказать ребëнку, как сражались его прадеды. Сегодня отличный день делать детей. Сегодня каждый может оглянуться и спросить сам себя — что ты сделал для Суджи, для Волчанска, для Бердянска, что ты сделал для будущего, которое наступает каждую секунду и зависит от каждого из нас.
Если ты хочешь, чтобы это будущее было твоим.
Наше общее замечательное будущее.
Ты и есть Россия.
Другой у нас нет.
Крепитесь.
Креститесь.
Трудитесь.
Молитесь за бойцов.
Вы и есть победа.
Другой у нас нет.
У нас нет разницы между русскими городами, нам одинаково родные люди Мариуполя и Суджи, Курска и снесëнного войной «бабкосела».
Сегодня Россия всë чëтче видит цену правде и офицерской чести. Мы видим, как драпанули «новые среднеазиатские граждане-нахлебники», мы видим, как растворились в тумане тик-ток бородачи, мы видим подвиги пограничников, вызвавших огонь на себя, полицейских, вставших рядом со срочниками перед манëвренными отрядами ЧВК, мы видим беспримерный героизм русских лëтчиков, по 10-12 часов штурмующих позиции врага под пусками ПВО врага, мы видим, как закручивается пружина русского характера.
Сегодня хороший день, чтобы прийти к Богу. Сегодня правильный день позвонить родителям. Сегодня лучший день рассказать ребëнку, как сражались его прадеды. Сегодня отличный день делать детей. Сегодня каждый может оглянуться и спросить сам себя — что ты сделал для Суджи, для Волчанска, для Бердянска, что ты сделал для будущего, которое наступает каждую секунду и зависит от каждого из нас.
Если ты хочешь, чтобы это будущее было твоим.
Наше общее замечательное будущее.
Ты и есть Россия.
Другой у нас нет.
Крепитесь.
Креститесь.
Трудитесь.
Молитесь за бойцов.
Вы и есть победа.
Другой у нас нет.
Человека отдали в починку.
Разобрал на столе его Бог
И сказал, что сломалась начинка,
А в душе появился грибок.
Утончился и спекся мужчина,
Не поможет машинная мазь.
Вместо совести просто пружина,
И мембрана добра порвалась.!
В мастерской пахло фруктами рая.
Бог черкнул что-то быстро в тетрадь.
И добавил, очки протирая:
«Эту лавку пора закрывать».
Сверху ангелы спали, как дети.
Снизу бесы храпели назло.
С той поры уже много столетий
Пролетело, проплыло, прошло.
Если вам вдруг икается сыто,
И гордыня за жабры берет,
Вспоминайте, что лавка закрыта,
И мы все лишь проходим учёт.
Разобрал на столе его Бог
И сказал, что сломалась начинка,
А в душе появился грибок.
Утончился и спекся мужчина,
Не поможет машинная мазь.
Вместо совести просто пружина,
И мембрана добра порвалась.!
В мастерской пахло фруктами рая.
Бог черкнул что-то быстро в тетрадь.
И добавил, очки протирая:
«Эту лавку пора закрывать».
Сверху ангелы спали, как дети.
Снизу бесы храпели назло.
С той поры уже много столетий
Пролетело, проплыло, прошло.
Если вам вдруг икается сыто,
И гордыня за жабры берет,
Вспоминайте, что лавка закрыта,
И мы все лишь проходим учёт.
Или без шор,
но в стойле,
Или в шорах
Бежишь ты сейчас.
А дорог, не одна,
а сто или,
Может быть,
даже тысяча.
А ведь есть еще
небо глубже
Океана,
что где-то есть.
Орлик мой,
Ты не глуп,
Не глуп же!
Хватит
вечную травку
есть!
В этом стойле
проходят,
увы, года.
И душа уже сдулась,
как мячик.
Таким держать
тебя выгодно
Хитрым
хозяевам
скачек.
Мир так сложен
и светел,
Весел так и высок!
Но Орлик вдруг
мне ответил:
«Хочешь копытом
в висок?
Не выйдешь
за эти двери,
Напополам порву.
Я просто
скачу и верю,
Терплю и
жую траву.»
но в стойле,
Или в шорах
Бежишь ты сейчас.
А дорог, не одна,
а сто или,
Может быть,
даже тысяча.
А ведь есть еще
небо глубже
Океана,
что где-то есть.
Орлик мой,
Ты не глуп,
Не глуп же!
Хватит
вечную травку
есть!
В этом стойле
проходят,
увы, года.
И душа уже сдулась,
как мячик.
Таким держать
тебя выгодно
Хитрым
хозяевам
скачек.
Мир так сложен
и светел,
Весел так и высок!
Но Орлик вдруг
мне ответил:
«Хочешь копытом
в висок?
Не выйдешь
за эти двери,
Напополам порву.
Я просто
скачу и верю,
Терплю и
жую траву.»
АВГУСТ
То ли травы горят,
То ли поезд ограблен кофейный.
Ждут индийскую визу в лугах журавли-дембеля.
Я на август пришел,
как на фильм
пожелтевший трофейный,
Замечая,
что стала быстрее
вращаться Земля.
Лодки мокрыми
дятлами грустно
стучатся о сушу,
На Луне молодой
проступают следы старины.
Рыбу ловят на хлеб,
человека на деньги и душу.
Август - март наизнанку, хранитель скелета весны.
Журавли улетят, пелене исповедуясь колкой,
Растворятся мои трубачи в новгородской слюде,
И фату Богородицы в небе развесят над Волгой,
Чтобы рай отражался в ее бесконечной воде.
Каждый солнечный луч -
это острый осиновый прутик,
Пропускающий в кожу болот золотистую нить.
Из несчастной любви прорастает Есенин,
как лютик,
Чтоб убийственным
словом Россию у церкви
споить.
А она то и рада запутаться в мокром и горьком,
Исцарапать кустами
крыжовника белый живот,
Ярославной рыдать в след Ваняткам своим и Егоркам,
Уходящим на новые
войны из старых ворот.
Что ж теперь остаётся?
Явиться всем миром
на сборы,
Колокольным рыданием сбросить с воды лебедей,
Перелюбленной Русью
идти в синяках вдоль заборов,
Превращаясь из тел с телефонами
в русских людей.
Только так.
Видишь,
ночь
разбросала
по небу браслеты
И настырной цыганкой пророчит
дорогу в судьбе?
Я бегу и кричу:
«Не умри, человек,
до рассвета!»
Ведь когда доживешь,
там и смерть
проиграет тебе.
14.8.24
То ли травы горят,
То ли поезд ограблен кофейный.
Ждут индийскую визу в лугах журавли-дембеля.
Я на август пришел,
как на фильм
пожелтевший трофейный,
Замечая,
что стала быстрее
вращаться Земля.
Лодки мокрыми
дятлами грустно
стучатся о сушу,
На Луне молодой
проступают следы старины.
Рыбу ловят на хлеб,
человека на деньги и душу.
Август - март наизнанку, хранитель скелета весны.
Журавли улетят, пелене исповедуясь колкой,
Растворятся мои трубачи в новгородской слюде,
И фату Богородицы в небе развесят над Волгой,
Чтобы рай отражался в ее бесконечной воде.
Каждый солнечный луч -
это острый осиновый прутик,
Пропускающий в кожу болот золотистую нить.
Из несчастной любви прорастает Есенин,
как лютик,
Чтоб убийственным
словом Россию у церкви
споить.
А она то и рада запутаться в мокром и горьком,
Исцарапать кустами
крыжовника белый живот,
Ярославной рыдать в след Ваняткам своим и Егоркам,
Уходящим на новые
войны из старых ворот.
Что ж теперь остаётся?
Явиться всем миром
на сборы,
Колокольным рыданием сбросить с воды лебедей,
Перелюбленной Русью
идти в синяках вдоль заборов,
Превращаясь из тел с телефонами
в русских людей.
Только так.
Видишь,
ночь
разбросала
по небу браслеты
И настырной цыганкой пророчит
дорогу в судьбе?
Я бегу и кричу:
«Не умри, человек,
до рассвета!»
Ведь когда доживешь,
там и смерть
проиграет тебе.
14.8.24
ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Яблочкин спас
товарища -
Вытащил из пожарища.
А в тот день был как раз
Яблочный Спас.
Месяц висит,
как ружьё на стенке.
Пишет письмо
рядовой Христенко:
«Мама, стою на посту
На Успенском посту».
Ночь надевает синее
платье в пол.
Поезд по имени
Август идёт в депо.
Курим на полустанке.
А под брезентом танки.
Синий платочек купит
сестра в сельпо,
Чтобы идти вдоль
берега по полям,
Жизнь зашивать, разделённую пополам,
Чтобы было по силам
Шёлковым, синим
Вслед помахать
солдатам и журавлям.
Столько яблок
в селе Успенка…
Здесь и осень стоит
в сторонке.
Орден Мужества у Христенко,
Орден Верности у сестрёнки.
И танцуют женщины вальс,
Обнимает кто клён, кто вяз,
И выходят солдаты с женщинами на связь.
Яблочкин спас
товарища -
Вытащил из пожарища.
А в тот день был как раз
Яблочный Спас.
Месяц висит,
как ружьё на стенке.
Пишет письмо
рядовой Христенко:
«Мама, стою на посту
На Успенском посту».
Ночь надевает синее
платье в пол.
Поезд по имени
Август идёт в депо.
Курим на полустанке.
А под брезентом танки.
Синий платочек купит
сестра в сельпо,
Чтобы идти вдоль
берега по полям,
Жизнь зашивать, разделённую пополам,
Чтобы было по силам
Шёлковым, синим
Вслед помахать
солдатам и журавлям.
Столько яблок
в селе Успенка…
Здесь и осень стоит
в сторонке.
Орден Мужества у Христенко,
Орден Верности у сестрёнки.
И танцуют женщины вальс,
Обнимает кто клён, кто вяз,
И выходят солдаты с женщинами на связь.
В трёхзвездочной
гостинице Земля
солёная вода течёт из крана.
В окно видна небесная мембрана
И скошенные желтые поля.
Бронируй жизнь на пятом этаже!
Все включено: весна,
любовь, санузел.
Здесь был потоп и кто-то
номер сузил,
Зато подтеки убраны уже.
И звёздочки все целы
до одной,
И под окном бессмертие маячит…
Но почему же горничная плачет
Отчаянно, по-детски за стеной?
Ей встретился моряк, живущий тут,
И сердцу стало горестно
и тесно?
А может стало девушке известно,
Что через год гостиницу снесут?
Не совладав с огнём и красотой,
Махнёт Господь
десницею железной,
И будет снова тьма
висеть над бездной
И божий дух носиться
над водой.
гостинице Земля
солёная вода течёт из крана.
В окно видна небесная мембрана
И скошенные желтые поля.
Бронируй жизнь на пятом этаже!
Все включено: весна,
любовь, санузел.
Здесь был потоп и кто-то
номер сузил,
Зато подтеки убраны уже.
И звёздочки все целы
до одной,
И под окном бессмертие маячит…
Но почему же горничная плачет
Отчаянно, по-детски за стеной?
Ей встретился моряк, живущий тут,
И сердцу стало горестно
и тесно?
А может стало девушке известно,
Что через год гостиницу снесут?
Не совладав с огнём и красотой,
Махнёт Господь
десницею железной,
И будет снова тьма
висеть над бездной
И божий дух носиться
над водой.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
🚩СБОРКА
ВЛАД МАЛЕНКО
Находка из Находки!
В день Флага Страны Богдан Золотовский из Находки искренне и ярко прочитал стихи о большой Сборке.
«Сотворение мира через русский портал»!
ВЛАД МАЛЕНКО
Находка из Находки!
В день Флага Страны Богдан Золотовский из Находки искренне и ярко прочитал стихи о большой Сборке.
«Сотворение мира через русский портал»!
НА ПРОСПЕКТЕ БУДУЩЕГО МИРА
Александру Сладкову
На проспекте будущего мира
Есть плакат с портретом командира.
Тонет вечер в праздных голосах.
Ресторан корову доедает.
Командир за этим наблюдает
И укора нет в его глазах.
Каждому своя дана планета:
Для кого-то вечность -
только лето,
Для кого-то юность - ресторан,
Для кого-то нет конца и края,
Кто живет для смерти умирая,
Кто из жизни выдернул стоп-кран.
Мальчик-шприц и мальчик-сын банкира,
Кто они теперь для командира
В этом мире нового огня?
Он и сам то мальчик для меня.
Кто мы все
Космодемьянской Зое,
Из кафе встречающие зори -
Мальчик-бронь и девочка-броня?
Карбышеву кто юнец с айпадом?
Кто под пальмой, кто под звездопадом,
Кто с осколком падает в самшит.
Вечность всех нас, бедных, сторожит.
И того рассерженного с палкой,
И того надутого с мигалкой,
И того, кто порванный лежит.
Жизнь - аист в поле Бородинском,
Всё в России далеко и
близко.
Тронь траву, под ней солдат живой.
Для него и вечность-бесконечность -
Это просто случай рядовой.
24.8.24
Александру Сладкову
На проспекте будущего мира
Есть плакат с портретом командира.
Тонет вечер в праздных голосах.
Ресторан корову доедает.
Командир за этим наблюдает
И укора нет в его глазах.
Каждому своя дана планета:
Для кого-то вечность -
только лето,
Для кого-то юность - ресторан,
Для кого-то нет конца и края,
Кто живет для смерти умирая,
Кто из жизни выдернул стоп-кран.
Мальчик-шприц и мальчик-сын банкира,
Кто они теперь для командира
В этом мире нового огня?
Он и сам то мальчик для меня.
Кто мы все
Космодемьянской Зое,
Из кафе встречающие зори -
Мальчик-бронь и девочка-броня?
Карбышеву кто юнец с айпадом?
Кто под пальмой, кто под звездопадом,
Кто с осколком падает в самшит.
Вечность всех нас, бедных, сторожит.
И того рассерженного с палкой,
И того надутого с мигалкой,
И того, кто порванный лежит.
Жизнь - аист в поле Бородинском,
Всё в России далеко и
близко.
Тронь траву, под ней солдат живой.
Для него и вечность-бесконечность -
Это просто случай рядовой.
24.8.24
Последний шанс у лакомки-осы.
Она ползет по лезвию косы
И перед смертью вспоминает кокон.
Все лето жизнь цвела и билась током
И толком не смотрела на часы.
И было небо голубых кровей,
Осу любил солдатик-муравей,
Он клялся тихо, нежно, бесполезно.
А осень приближалась будто бездна.
Звезда все чаще падала правей.
Внутри осы звучал июльский вальс.
Любовь всегда -
божественная связь.
Оса!
По праву осени - Осанна!
Твое в саду звучание спасало
И этот куст крыжовника и вяз.
У музыки оторвано крыло,
И полосы на спинке стали тоньше,
У муравья дела не лучше
тоже,
Но он бежит к осе, всему назло!
Поэзия - прибежище калек.
Вот строчки,
а за ними, запятая -
Контуженный влюблённый человек
И женщина случайная святая.
Она ползет по лезвию косы
И перед смертью вспоминает кокон.
Все лето жизнь цвела и билась током
И толком не смотрела на часы.
И было небо голубых кровей,
Осу любил солдатик-муравей,
Он клялся тихо, нежно, бесполезно.
А осень приближалась будто бездна.
Звезда все чаще падала правей.
Внутри осы звучал июльский вальс.
Любовь всегда -
божественная связь.
Оса!
По праву осени - Осанна!
Твое в саду звучание спасало
И этот куст крыжовника и вяз.
У музыки оторвано крыло,
И полосы на спинке стали тоньше,
У муравья дела не лучше
тоже,
Но он бежит к осе, всему назло!
Поэзия - прибежище калек.
Вот строчки,
а за ними, запятая -
Контуженный влюблённый человек
И женщина случайная святая.
Успение
Перетертый сапфир,
каракатиц
чернильный помёт.
Эта синяя вязь -
Во спасение памяти плод.
На лопатках верблюда
Напиши мне про чудо,
И с востока письмо приплывёт.
Сквозь игольные уши,
Сквозь щели в заборах Москвы,
Сквозь решетку в лучах,
Опадающей
звездной листвы,
Зверь почтовый твой пегий
Мне предъявит побеги
Арамейских стихов,
На которых молчали
волхвы.
Это будет
Успенского купола
по небу штрих,
Свет для малых,
но, все же, случайно светящихся сих,
Слава Матери Бога,
Всем живущим дорога,
На морях,
в колыбелях,
в окопах,
в церквях золотых.
28.8.24ВМ
Величаем Тя,
Пренепорочная
Мати Христа
Бога нашего и всеславное славим Успение Твое!
Аминь
Перетертый сапфир,
каракатиц
чернильный помёт.
Эта синяя вязь -
Во спасение памяти плод.
На лопатках верблюда
Напиши мне про чудо,
И с востока письмо приплывёт.
Сквозь игольные уши,
Сквозь щели в заборах Москвы,
Сквозь решетку в лучах,
Опадающей
звездной листвы,
Зверь почтовый твой пегий
Мне предъявит побеги
Арамейских стихов,
На которых молчали
волхвы.
Это будет
Успенского купола
по небу штрих,
Свет для малых,
но, все же, случайно светящихся сих,
Слава Матери Бога,
Всем живущим дорога,
На морях,
в колыбелях,
в окопах,
в церквях золотых.
28.8.24ВМ
Величаем Тя,
Пренепорочная
Мати Христа
Бога нашего и всеславное славим Успение Твое!
Аминь