Via Domus

Как неясыть на нырище,
Головня на пожарище,
В тишине одиночества
вдруг возник силуэт.
Зазывает на сонмище,
На постыдное зрелище,
Возрождая пророчества
В вечность канувших лет.

О годах разворованных,
Суетой окантованных,
Тех, где нитью протянута
Память лживых побед.
От того ли на кладбище,
Глядя ввысь умоляюще,
Для души, что обманута,
Сердце ищет ответ?

Даль пресытится сыростью
Словно Божией милостью
Осень звёзды рассыпала,
Чтоб бродяге помочь.
Там, где небо засветится,
Не Апостол ли встретится?
И согреет рубахою,
Что ткала ему ночь.

В кельтских лесах

А в кельтских лесах деревья одеты плющом,
Там солнце играет лучами о вязь паутинок.
Листва шелестит под дождём зелёным плащом
И ветер гуляет, как хоббит, босой без ботинок.

В порывах лихих доносит он дивный мотив,
Наполнив звучанием своды лесной анфилады,
Где контур тропинки живой колеёй очертив,
Ручей довершает шедевр стихийной триады.

Тут помнят холмы шаги православных святых.
Сырые пещеры хранят их ночные молитвы,
Как знамя времён, когда на равнинах пустых
Сей край был усеян плодами духовной ловитвы.

И тысячу лет средь вечно цветущих полей,
Средь этих волынок и гулкого многоголосья
Я слышу, как где-то под сердцем поет соловей
И памятью предков сияют ржаные колосья.

Кружевные манжеты

Здесь сказано всё до нас,
И образы все расписаны.
В потёмках не видно глаз,
Деревья застыли эскизами.

Аллею обнял туман,
Осенней прохладой стелется,
И в воздухе слышен шафран.
Молчишь? Ну а мне не верится...

Здесь прожито всё до нас
Ошибками и законами.
Из Церкви доносится глас
С любовью, с земными поклонами.

В открытой ладони - боль,
Нарушен обет молчания.
Я - прах, ну а ты - соль,
Мне ясно из слов Писания.

Дойдём по ночной тиши,
Такие чужие и близкие,
В ту жизнь, где: "Ты мне пиши..."
Не скажем мы даже записками.

...

Душа, перестань стенать
Мне жаль, что презрев запреты
Позволил себе вспоминать
Твои кружевные манжеты.

С Праздником Успения Пресвятой Богородицы всех вас дорогие друзья! Спаси Господь за добрые пожелания и поздравления! Молимся чтобы ходатайством Своей Пречистой Матери Господь помянул и нас во Царствии Небесном. 🙏😇

"Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?
Русь, куда ж несешься ты? дай ответ.
Не дает ответа..." (Гоголь Н.В)

***
Ты прославлена, кажется, всеми,
Бесконечно родная земля!
Как проросшее доброе семя
Золотит зерновые поля,
Так сверкают в сечённом граните
Имена твоих преданных чад,
Так сияют, как солнце в зените,
Те дела, что за них говорят:
От сохи да истёртого плуга
До пера и тугого смычка,
От улыбки спасённого друга
До слезы после водки глотка.
Ты прославлена верой, надеждой
И служением разных чинов,
И порфирой, и светской одеждой
Тех, кто верен до смертных оков.
Ты прославлена, кажется, всеми,
Бесконечно родная земля...
Тройка-Русь, ухвачусь ли за стремя
Иль свой путь совершишь без меня?
Не увижу ль широких просторов,
Где венчаются грусть и покой,
Где весна в разноцветных узорах
Расстилает свой новый покрой?
Знай, что не был твоим дезертиром,
Что служу на своём рубеже
Копием и злачённым потиром
На отмеренной Богом меже.
Пусть не славой покрыт, не мундиром,
Но в твоих одиноких степях
Я готов упокоится с миром
Отдавая последнее - прах.

Ночь носит густые чернила

Под чёрною рясой Ночь носит густые чернила.
Пожалуй таких не отпустит вам лавочник в долг.
Им свойственно в час, когда тьму разбавляют светила,
Касаньем одним обращать всё в сияющий шёлк.

Не сразу приметишь в графитовой мгле переливы,
Сему созерцанью приличествует тишина.
Где тихо стрекочут сверчки, да и те не игривы,
И тешит повадкою мирною в небе луна.

Тогда лишь проступят таинственные очертания.
В них сможешь по слову поэта "фигуру прочесть"
И фибрами грешной души с замираньем дыхания
Прославить безмолвной слезой христианскую весть.

"И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями...(Мк. 5:2)


***

Уж солнце село за пустынный горизонт,
А знойный воздух всё сочится вглубь пещеры,
Где низких сводов и пустых гробов архонт
В ладонь сгребает, как песок, остатки веры.

Дрожащих рук костяшки больно сбиты в кровь
И в горле дрожью изошёлся плод адамов.
Он знает точно, наперёд, что завтра вновь
Его судьбе не избежать глубоких шрамов.

В сплошном бреду он чётко слышит - воет волк
Иль это он как дикий зверь в бессилии воет?
"Какой же Господи в сием безумии толк?!
Кто этой казни, наконец, мне суть откроет?!

К чему мне жить, зачем калечу плоть?
Поруган всеми, притча во языцех,
Так дай же, Господи, меня им запороть
Руками злыми бедуинов смуглолицых!"

Предельной болью вдруг застыл открытый рот
Как воплощённого отчаяния маска
И до холодного озноба, до хрипот
Его сковала неестественная тряска.

Вдруг тишина, короткий всхлип, и вот он спит,
Ещё не зная, как в сиянии с востока
На зов грядёт души заблудшей Следопыт,
Чтоб исцелить его от гиблого порока.

О, человек! Когда ты в скорби одинок,
Когда иссяк елей в ночной лампаде,
Не усомнись, что Бог ступает на порог
И Ангел молит за тебя в Небесном Граде.

Кто сказал, что наш народ не годен?
Кто прорек: "Душою он пустой!"
Будто слог наш скуп и инороден.
Что наш стих - словесный сухостой?

Или поделом нам, может, братцы,
Доле будем на кулак мотать?
Впору заглянуть в родные святцы,
Вспомянув бесчисленную рать!

Может, позабыли ненароком,
Открестились сдуру от семьи?
Гордым сердцем и несытым оком -
Словом ты таких теперь пройми...

Только знайте, будет в жизни худо,
Коль не научились понимать
Простоту доступного всем чуда:
Бог - Отец, а Родина нам - Мать.

Дорогие друзья! С переменным успехом уж месяц как болею, посему не взыщите. Делюсь последним стихотворением, под стать погоде.

***

Уж заучена наизусть
И ветрами в полях пропета
Песнь о том, как вещает грусть
Из под сени седого лета.

Как в суровых, степных краях
Под раскаты грозы гремучей
Осень крестится на сносях
И кроит небо рваной тучей.

Как виновник унылых дней,
Барабаня по крышам снова,
Стаи кличущих журавлей
Гонит дождь из родного крова.

И срываясь с воздушных круч,
Чтоб разбиться росой и мятой,
Греет солнца прощальный луч
Эту рыжесть травы измятой.

Знать и мне, с головой туда,
В эту хворь и сырую муку!
Сколь ещё предстоит труда
Чтоб постигнуть сию науку,

Что не всё выводить перу
Дифирамбы былому счастью.
Я крупицами соберу
Дань зачатому в ночь ненастью.

Тень мотылька
Тень мотылька в хрустальной скрыта банке,
Томима памятью о молодых полях,
О тёплых днях и птицах-звонарях,
Слетевшихся к весенней перебранке,
И о дождях, секущихся впотьмах
Лучами ламп на дальнем полустанке.

Тень мотылька… Беззвучна дрожь крыла,
Движеньем невесомым хлада тонка,
Не потревожит, не ударит звонко
Тупой изгиб прозрачного стекла,
Но вопросит с надеждою ребёнка
Ту твердь, что так незримо облекла:

"Что если б явью стали сон и быль
В ответ на бессловесную поруку
Не почитать за пагубу и скуку
Среди житейских вод внезапный штиль
И не подобить слов пустому звуку,
Сжигая дни как тлеющий фитиль?

Возможно ль это и какой рукой
Незримых уз отнимутся прещенья
И в направлении свободного парения
Начнётся долгожданный путь домой
Сквозь тишину холодного забвенья
Где примет новый бой былой изгой.
Возможно ль это и какой рукой?"
Внимал он сам себе, и взгляд немой,
Стремясь вовне, не находил покой.

Вот если б Некто, проливая свет,
позволил обрести как дар свободу,
Как если б кто живительную воду
Возлил на лепестков увядший цвет
И, воскресив, благословил вослед:
"Ну что ж, лети, двукрылый силуэт,
Поведай на страницах этой книги,
Какие тяготят тебя вериги,
Отлитые в горниле прежних бед,
И станут ли житейские интриги
Причиною падений и побед?"

"Счастливые дни несчастливого человека."

"Счастливые дни несчастливого человека"
Отмечены зарубками в душе
И память как незрячая калека
Выводит контур их в карандаше:

Глаза слепило солнце, пел петух.
Наперебой вещали птицы у веранды.
Июньским пеньем услаждённый слух
Пьянел от нот цветения лаванды.
Изящные движения нежных рук
Тревожили надеждой Мендельсона.
Ничто не предвещало томных мук
Под сводами раскидистого клёна.
Стучал фарфор, под шёпот медных труб,
Раскочегаренных беспечным разговором,
Краснел рисунок обожженных губ
Обласканных предобречённым взором.
И когда гладкие стволы могучих древ
Натянутой скрипели тетивою
По-соловьиному, присвистнув нараспев
Луч пущенный сияющей стрелою
Пал
на грудь,
теплом
обдав
рельеф...

...Пусть светит то же солнце сквозь года
На сердце буйствуют уже иные грозы,
Но от чего-то талая вода
Опять течёт в тот сад ручьями прозы.

Человек умер

...И распахнулось небо,
По шву облака лопнуло.
Прожектором маяка в глаза
Залило светом, как лето
Через сад заходящее
Окнами.

И жизнь ворвалась.
Лёгкие раздуло дыханием
Вечности.
Шаги стали лёгкими
и оказалось что суть
не в прихоти и жемчугах,
а в человечности.

Тогда по дворам крытым
Понесли,
Подстелив сеном и рогожами.
И говорили: "Умер человек!"
Закрыв крышку
Гроба,
Чтобы не тревожили.

Но небо распахнулось!
В жизнь распахнулось!
И человек ожил!

Однажды, после просмотра фильма 1970 г. "Дядя Ваня", в постановке Андрея Кончаловского, сердце отозвалось следующими строчками:

Сон

Здесь хорошо,
Здесь время - каплями. Огонь
с дождём играется.
В сенях свежо,
И солнца луч, упав в ладонь,
дрожит и мается.
А воздух - йод!
Морской прибой волной зовёт
и словно дразнится.
Скалистый грот.
Там Гесиона песнь поёт,
влечёт проказница.
Тенистый сад.
Дыханье сумрачных прохлад,
сердцебиение.
Под треск цикад
Искали губы наугад
прикосновения.
Но то лишь сон.
Нет, не было ажурных крон
и чувств сплетений!
Здесь только сад,
где не тревожит треск цикад
и бродят тени.

Рассуждая вчера в частной беседе над вопросами вечности и времени, ознакомился с чередой близких мне мысленных изложений, которые ещё раз заставили задуматься о необходимости наличия искусства в нашем бытие. Что такое время, как не опыт нынешнего момента? Прошлого и будущего нет, есть только настоящее в котором я переживаю некую данность, встречу с обыденным или новым, но в этой встрече я имею возможность стать таинственно тождественным со встречаемым. Когда человек, следующий внутреннему движению, призыву, отзывается на чувственную и незримую красоту окружающего его мира и пытается изложить её в доступной ему форме, то становясь тождественным этим явлениям он получает возможность причаститься их Первоисточнику, дотронутся сердцем до тончайшей дуги нетварных энергий, получает возможность прикоснуться к открывшейся тайне Вечности. И когда этот воплощённый опыт становится достоянием широких масс, когда кто-то небезразличный, внимательный, войдя в резонанс с описываемой тождественностью, сам становится собеседником той самой вечности, тогда встречаясь с автором на страницах, гранях, его творения, созерцая вместе с ним преобразованную красоту, человек уже сам рождает уникальную партию, мелодию сердца, звучащую в унисон с другими живыми душами. И эта могучая, звенящая симфония наполняет весь мир, не давая нам окончательно скатится в глухую бездну бесчувствия. И тогда хочется жить, потому как тождественность Творцу - и есть Жизнь.

***
Стоячая вода в запруде
И предрассветная степенность
В едва заметной амплитуде,
Соединили жизнь и бренность
В разительную тишину.
Ещё не тронули струну
Натянутого бытом нерва
И в серой дымке на кону
Покой, который будет прерван.

Ещё не виден след испарин,
Пока не вздымлен сонный чад,
Не смыт налёт ночных окалин
С цветов, которые молчат.
Всё только приуготовление.
Не начатое восхождение
По заповеданной дуге
Распада и преображения,
Сокрытых ныне в зыбкой мге.

Миг ожидания не гложит
Под сенью спящих величин,
Лишь неуклонно время крошит,
Как изгарь гаснущих лучин
На тронувшемся небосклоне.
В густеющем цветном неоне
Взойдёт горящее кольцо
И медленно, в земном поклоне
Я в воду окуну лицо.

Рдеет облак небесная пашня.

Рдеет облак небесная пашня,
Ширь просвета - распущенный сноп,
За рекой монастырская башня
Как маяк средь намоленных троп.

Мирен вечер, ни птицы, ни эха.
По воде тихо чалят челны.
Лишь под сердцем чернеет прореха,
Да, на сердце грехов валуны.

Этой тяжести скрытое бремя
Понесу на церковный погост.
Брошу в землю сермяжное семя,
Где кресты и молитвенный пост.

Прорастай дней упущенных убыль,
Дай плоды, жизни вечной оброк.
Горизонта сгорающий уголь,
Хмурит лик как суровый пророк.

Что теперь, о душа горемыка?
Коль бесплодна и нечем воздать.
Так ужель сорняком повилика
Порешила свой век скоротать?

Христос посреди нас, дорогой о. Савва! Крепости духовной и сил! 🙏

Объяснительная

То Чин, то Сан велят: «А ну Поп, объяснись!»
Охотно кланяюсь: «Извольте государи.
Но лишь замечу, раз Вы завелись,
Что я отнюдь не «человек в футляре».

Известно всякому, тут этикет простой,
Когда поставлен кролик пред удава.
Но есть у нас ещё иной устой -
Свобода всякому от крепостного права.»

Осень
Луны надломленный ломоть
Упал в подпрудок как в солило.
И вид её как кровь и плоть
Среди туманного белила.
Не мирно, тошно бьёт в виски
Необъяснимая тревога.
И мыслей рваные куски
Как выдержки из некролога.
Да, осень, ты порой резка
Среди теней и млечных красок!
Где скрип прибрежного песка
И клейкий воздух, густ и вязок.
Где теплохладность бытия
Как оскудевшая молитва,
В которой молча предстоя
Лишь созерцается палитра
Тоской продрогших серых дней
В порывах штормового ветра.
И лес с оскалом серых пней,
Привычно оголивший недра.
И чудится, что жизни нет.
И воля, кажется завяла.
Но попаляя этот бред
Из глубины чащобы, ала,
Пылает на ветвях листва
И яркая, живая краска
Не отголосок торжества,
А знак, что снова будет Пасха!