Милитаризм, который не вреден.

«Столько осетинской крови пролито на землю Донбасса, что теперь это наша, общая, русская земля», — пишет экс-глава МИД ДНР Александр Кофман.

Ровно 2 года назад ни за что был отправлен за решетку Георгий Гуев.

«Говоря о восприятии осетинского языка русскими жителями Северной Осетии, отметим факторы, снижающие и способствующие его престижности:

• осетинский язык не имеет полного репертуара социальных функций. Самое существенное — он не развернут ни как язык „высокой“, „элитарной“, ни просто как язык современной городской культуры. Тематическим ядром осетиноязычной литературы, песни, театра являются историческое прошлое, сельская жизнь и семейно-бытовые отношения. Для русского горожанина эти обстоятельства решающим образом снижают престижность языка;

• осетинский язык косвенно развернут как „язык власти“ в республике (через полное доминирование осетин в престижных политических и экономических ячейках). Но язык здесь не является самостоятельным преимуществом или недостатком в продвижении вверх. Основным критерием отбора кадров является — не язык и даже не этническая принадлежность как таковая, — но блат по семейно-родственному основанию. А в силу того, что насыщенность семейно-родственными связями „на единицу площади“ у осетин несоизмеримо выше, чем у русских, блат по родственному признаку оказывается блатом признаку национальному. Даже если местный русский владеет осетинским языком, но без весомого сопровождения в виде насыщенных неформальных связей с осетинскими родственниками/друзьями/соседями это владение будет гораздо менее эффективным средством вертикальной мобильности. Тем не менее, даже такое разворачивание осетинского языка как признака „доминирующей группы“ способствует росту его престижа у тех русских, кто в долгосрочной перспективе связывает свое будущее с Осетией;

• осетинский язык не имеет эффективной „образовательной инфраструктуры“ (кадры учителей, учебные курсы и пособия, словари и т.д.), которая предназначалась бы для обслуживания взрослых русскоязычных жителей. Точнее говоря, в республике нет вообще никакой подобной „инфраструктуры“, что также снижает престижность языка».

Артур Цуциев, «Некоторые аспекты языковой ситуации и языковой политики в Северной Осетии» (Бюллетень Владикавказского института управления, №20. Владикавказ, 2006 г.)

P.S. Комментарий от приславшего: «Я бы только замечание сделал — почему только русскими (т.е. неосетинскими) жителями? К городским осетинам это сейчас в полной мере относится».

Объяснить то, что смертность от ковида в Северной Осетии в 5 раз больше, чем в Ингушетии можно многими способами. Например, невиданным подъемом медицинского обслуживания в последней. Однако, скорее всего, перед нами традиционный мухлёж со статистикой.

«В Ростовской области впервые в истории регионального Заксобрания депутат был досрочно лишен мандата за то, что не подал вовремя декларацию о доходах и имуществе. Как сообщил спикер парламента Александр Ищенко, прекращены полномочия лидера фракции „Коммунистов России“ Вахтанга Козаева».

Заинтересовался тем, кто такой Козаев, и нашел его интервью. Несколько выдержек из него:

«Я считаю себя сталинистом»;
«Сталин и так среди нас»;
«Сталин уже хотел ввести многопартийную систему [...] Я думаю, что должна быть одна партия»;
«Про Сталина говорили, что он расстреливал людей и церкви уничтожал, хотя это всё делали троцкисты».

Ха-ха-ха, классика))) Честно говоря, не понимаю зачем Вахтангу Ивановичу Ростов — с такими взглядами он обязательно сделает успешную политическую карьеру у себя на родине.

Обращенный к рабочим провокационный плакат у входа в «Электроцинк» с именами протестующих против завода (замазаны автором фотографии — Константином Фарниевым). 2012 год.

Казалось бы, проблема очевидна, но не забывайте, что мы имеем дело с осетинами, а их интересуют другие вопросы...

Magnum, не скажу, что вся написанная тобой история является «чёсом», но позволю себе усомниться в некоторых её частях.

1. Ты утверждаешь, что жена твоего друга, вузовский педагог-филолог, «не смогла работать на филфаке в СОГУ из-за националистического отношения к себе». В СОГУ два филфака, русский и осетинский, и, хоть ты и не уточняешь о котором речь, рискну предположить, что жена из «центральной России» вряд ли работала в последнем.

2. На русском филологическом факультете СОГУ есть две кафедры: «Русского языка» и «Русской и зарубежной литературы». Из десяти сотрудников первой осетинские фамилии имеют шестеро; из восьми сотрудников второй осетинские фамилии имеют пятеро. Что-то как-то уже не вяжется кулстори про жену, «сбежавшую от страшного осетинского национализма» в «центральную Россию».

3. Далее ты пишешь, что вышеуказанная жена «на голову умнее всех там [на факультете] и многим это не нравилось». Во-первых, оценку её уровня знаний делал ты или муж из Ростелекома? Во-вторых, ОК, примем как факт, что реально весь филфак только и делал, что глотал пыль из-под её подошв. Не находишь, что тут всё-таки надо определиться, бежала ли она от национализма или всё-таки от зависти? В первой версии я усомнился выше, а вот что касается второй, то, рискну предположить, СОГУ не первый, не последний и уж точно не единственный в истории вуз, в котором люди могут завидовать друг другу.

4. «Друг и рассказал, что уже пытается года два разобраться в этом парадоксе: он сам несколько раз принимал участие в этих осетинских застольях, ещё пара русских семей со двора тоже иногда присутствует на них. Всегда тосты и речь исключительно на осетинском и он перестал ходить на них, поскольку считает подобное поведение явно выраженным неуважением к себе, когда местные, зная что в их обществе есть неосетиноговорящие люди, специально говорят на осетинском».

Знаешь, Magnum, а не пошел бы твой друг из Ростелекома куда подальше вслед за женой, а? Вместо двух лет «глубоких исследований», он мог бы просто спросить у людей, и они объяснили бы ему, что за традиционным осетинским застольем тосты говорят по-осетински. Такое правило. This is how it works. Тост — по-осетински, а дальше можете говорить хоть по-русски, хоть по-осетински, хоть на суахили (что, собственно, и иллюстрирует описанный тобой же случай). Если ему важно было знать содержание, то ему не отказали бы в переводе. Я сам многократно выступал в роли такого переводчика. В конце концов, тосты — единственная оставшаяся сфера обязательного применения осетинского языка, но уже и она своим существованием умудряется «проявлять неуважение» в адрес друзей из «центральной России»!

5. Твоего друга пригласили за стол как гостя и соседа, в соответствии с нашим этикетом (никогда не поверю, что у вас в Ингушетии адат работает как-то по-другому!), а не для того, чтобы оскорбить его нежные уши гортанными звуками нашего языка. Годами не вникать в культурный контекст народа, среди которого живешь! Как не назвать это натуральным свинством?!

А ведь подобным хамством и нежеланием вникнуть в кавказский контекст возмущался Коста Хетагуров еще 125 лет назад:

Что же касается «Терских ведомостей», то эта газета с каждым днем принимает все более и более нежелательный характер недоверия, а подчас и враждебного отношения к туземному краю. Это проскальзывает во всех статьях, касающихся туземного населения области, не исключая даже беллетристических и поэтических произведений.

Вот как заканчивает, например, некий М. И. К-о свой якобы этнографический очерк «В гостях у кабардинцев» в № 147 «Терских ведомостей» за 1896 г.

«Сколько грубости, дикости, невежества пришлось мне увидеть! Долго-долго еще придется бороться цивилизации с этой бездной мрака. И немало пройдет еще десятилетий, пока кабардинец научится ценить, отдавать достойную дань уважения русской школе, потому что только там он и может развиться, окрепнуть мыслью, ибо их школы, кроме толкования корана, ничему больше не учат».

Не говоря уже о том, что этот очерк от начала до конца представляет из себя очень неумелый и грубый пересказ чего-то, не то кем-то виденного, не то где-то слышанного, а потому, конечно, почти ничего общего не имеющего с действительностью, — посмотрите, какой логикой руководится его автор в своих выводах.

«Ухо (имя кабардинца) возил на базар в Прохладную или в Нальчик дрова и произведения своего тощего огорода: лук, свеклу и т. д., на вырученные деньги кое-как сводил концы с концами. При этом, разумеется, часто приходилось ему с семьей питаться единственной кукурузой, поджаренной на огне, а то по целым дням и совсем ничего не есть.

Нелюбезно принял нас хозяин (Ухо), и все время, пока я находился в его сакле, он угрюмо стоял у низких дверей своего жилища, не проронив ни одного слова, и только когда я, собираясь уходить, подарил ему серебряную монетку, лицо его мгновенно осветилось какой-то застенчивой радостью, и, улыбаясь, он протянул мне руку на прощанье.

Итак, чтобы снискать себе расположение кабардинца, необходимы деньги, подумал я. Личности для него не существует. У него все симпатии и чувства уважения сводятся к одному общему знаменателю — деньгам. Он в них видит не одно средство — необходимое в жизни, а, так сказать, утеху всей своей жизни».

Ну, не абсурд ли это? Старик-кабардинец, «горемыка», которому с семьей зачастую приходится «совсем ничего не есть», «нелюбезно принял» своего гостя, и пока последний «находился в его сакле, он угрюмо стоял у низких дверей своего жилища, не проронив ни одного слова»...

Да что же должен был делать Ухо при появлении такой важной персоны, как г. К-о? Конечно, изысканно предложить ему, если не по-французски, то, по крайней мере, словами Фамусова: «Снимите шляпу, сденьте шпагу, вот вам софа — раскиньтесь на покой» — и в довершение всего угостить его шампанским.

К прискорбию, ничего этого не сделал горемыка Ухо, потому что у него и обстановка в сакле «буквально нищенская», и поесть совсем нечего. Он только и мог, как туземец, проявить свое гостеприимство тем, что он, пока гость находился в его сакле, угрюмо простоял у низких дверей своего жилища, не проронив ни одного слова... Почему Ухо угрюмо молчал — потому ли, что не имел возможности оказать незнакомцу должного гостеприимства, или потому, что мало надеялся на получение от него серебряной монетки, — это вопросы, над которыми никогда, вероятно, не задумаются такие господа, как К-о. Конечно, Ухо поступил бы гораздо «благороднее», если бы швырнул в физиономию г. К-о его серебряную монетку, но старик к чести своей и здесь остался верным святым традициям кавказского гостеприимства: он скрыл обиду, нанесенную ему незнакомцем-гостем, и, застенчиво улыбаясь, даже протянул ему руку на прощанье.

А самообольщенный гость-«благотворитель» делает из этого вывод, что для кабардинца «личности не существует», что «у него все симпатии и чувства уважения сводятся к одному общему знаменателю — деньгам. Он в них видит не одно средство — необходимое в жизни, а, так сказать, утеху всей своей жизни»! И это все наделала серебряная монетка, которую автор грубо навязал несчастному старику-кабардинцу!

Делегации Южной Осетии в Сирии только и остается, что фотографироваться в абхазском посольстве в Дамаске. Своего ведь нет. И это при том, что Абхазия и Южная Осетия получили признание со стороны арабской республики в один и тот же день. И это всё публикует госсми, не понимая, насколько это унизительно выглядит.

Примечательно, что одним из пунктов обвинений в адрес Цоцко Амбалова со стороны НКВД было «стремление к объединению Северной и Южной Осетий». Цоцко был приговорен к расстрелу 9 декабря 1937 г., но к тому времени он уже скончался от пыток следователей. Ему было 67 лет. После смерти Сталина Амбалов был реабилитирован.

«В Москве возле администрации президента задержали участницу партии „Коммунисты России“ Фатиму Хугаеву из-за надписи на асфальте „Спаси завод“ [Тяжстанкогидропресс]».

Осетины в своем репертуаре — даже благие намерения у них не обходятся без обмазывания себя Упырем.

Как-будто во владикавказском хадзаре снимали))