Друзья, на канале Форума свободной России смотрите меня и Виталия Портникова. Я рассказываю о ситуации с пакетом помощи Украине в Конгрессе, внешней политике Трампа и Байдена по Украине, как это вся связано с ростом популизма в мире, и немного про книжку.

- Дождется ли Украина военной помощи от США?
- Что происходит в американском Конгрессе и в какую игру играет Трамп?
- В чем причины того, что Штаты, кажется, сознательно отказываются от роли лидера Свободного мира?

https://www.youtube.com/watch?v=2G4GMvy1cDQ

🔹Выпустили научную статью — об эффективности камер с СРЛ в Москве

Наконец выложили препринт и подались в ведущий научный журнал Russian Studies с работой «Технологии наблюдения в авторитарных режимах: московский эксперимент с ИИ и его последствия для контроля за преступностью и эффективности полиции». Текст нужно перевести на русский. Если вы готовы за это взяться, напишите, пожалуйста.

Удивительно устроен академический мир, который мне в новинку. Его неторопливость даст фору работе иммиграционных чиновников. Мы и для WIRED дали комментарий, и слушания в Мосгордуме провели, и в Брюсселе выступили по принятию The AI Act, а текст все ходит и ходит кругами. Писать его начали еще в 2021-м. Ну и, конечно, война тоже смешала карты, но не смогла нас остановить.

Мне и в голову не могло прийти, что к моменту публикации мы получим шокирующее эмпирическое подтверждение нашей гипотезы о неэффективности системы распознавания лиц для поимки преступников. Трагедия в Крокус Сити Холле, это страшное событие, еще раз показала, что технологии и безопасность часто не связаны между собой — по крайней мере, в путинской России.

Посудите сами: вооруженная группа пробралась на концертную площадку, беспрепятственно покинула ее и благополучно доехала почти до границы за 5-6 часов. И это в Московской области, где действует система «Безопасный регион»: 131 тысяча камер в парках и скверах, на домах и подъездах, дорожных развязках и перекрестках.

Власти любят аргумент о безопасности. Кто будет против? Женщины, мужчины, дети, пожилые — всем она нужна. Под прикрытием «стратегических интересов», оказывается, можно и в соседнюю страну вторгнуться, что уж говорить о наблюдении за гражданами. Да и не только в авторитарных странах устанавливают новейшие системы слежения, успокаивая граждан тем, что камеры с распознаванием лиц помогают снижать преступность.

Мы еще в 2022 году забили тревогу: камеры с СРЛ в Москве внедрили непродуманно. Без исследований, без пилотных проектов, без тренингов полиции. Было понятно, что система работает как способ давления на оппозицию, но власть, кажется, до сих пор не понимает, что польза камер даже для защиты граждан — опасная иллюзия.

Из данных о преступности с 2018 по 2021 год хорошо видно, что раскрываемость не только не выросла, но стала хуже. Как это вообще возможно в Москве, где раскрываемость и так была низкой (30% против 60%, например, в Германии), а статистику у нас, как бы сказать помягче, «подкручивают»?

К 2024 году, видимо, даже Путин задался тем же вопросом, что и мы, и дал поручение Генпрокуратуре, СК и МВД «изучить и улучшить использование искусственного интеллекта для расследований преступлений». Абсурдно, что власть задумалась об эффективности видеокамер спустя много лет после того, как внедрила систему распознавания лиц, потратила деньги, вменила несколько фейковых обвинений (погуглите кейс гидролога Цветкова), а теперь и пропустила крупнейший теракт.

Нужно остановить эксперимент с камерами. Лучше полностью, но если только на время, то нужно глубоко разобраться в том, как они работают, с какой эффективностью, в каких контекстах. Провести исследования, запустить пилотные проекты, понять, как соблюсти закон о персональных данных. И только после этого принимать решения.

Ссылка на препринт

Спасибо Д. Серебренникову, Э. Минаевой, В. Нетяеву, а также всем, кто помог: З. Рейна, Р. Кучакову, А. Рубину, С. Гуриеву, Д. Тризману, И. Нейштадту, К. Леонард, Ю. Апухтиной и всем, кто отмечен.

🔹 Другие материалы ИЦ «Коллективное действие» о СРЛ:

Выводы исследователей о типичных ошибках СРЛ

Статья WIRED о том, как из-за видеонаблюдения Москва превратилась в центр тоталитарной дистопии

Предварительные результаты нашей научной работы об эксперименте с распознаванием лиц

Выпуск подкаста «После работы» о том, как нас убедили в необходимости системы распознавания лиц

Запись круглого стола в Мосгордуме о том, как защитить свои биометрические данные

История о том, как камеры помогли задержать ученого за убийства 20-летней давности, которые он не совершал

Moscow Times о технологической слежке с мнением КД

«Забавно сейчас вспоминать.

Беседуя с основоположником институциональной теории права Владимиром Санычем Четверниным, я уверял его в прогрессивности нашего поколения. Мол, мы другие и советские постулаты нам чужды. Не покидало ощущение, что юношеский максимализм и здоровый жизненный оптимизм пытались убедить меня самого в этой мысли.

Дело было в далеком 2015 году, когда я брал у профессора интервью. Главный либертарианец российской юриспруденции дипломатично оппонировал: «Лёша, слушай, вы ничем не отличаетесь от нас, поверь. У вас будет тот же выбор – стать приспособленцами или эмигрантами. И первые по приказу начальства с радостью напишут на тебя донос».

В последнее время я все чаще вспоминаю тот наш спор. И начинаю сомневаться в правоте своей тогдашней позиции.

Оказалось, что большинство молодежи в РФ теряет демократические установки к 30 годам. Даже те, кто лет в 20 имел прозападные взгляды, их быстро теряет под влиянием глубоко советского общества, которое нынче есть в России.

Вот, что об этом говорит известный социолог Лев Гудков:

«Примерно к 25–27 годам, когда молодые люди обзаводятся семьей, начинают работать и входят во взрослую жизнь, начинается психологическая или моральная ломка, потому что молодые люди, романтически и более либерально настроенные, сталкиваются с обществом, с окружением и вынуждены приспосабливаться, принимая правила игры.

В результате возникает эффект, который можно сравнить с психологической ломкой или сшибкой, как это называл академик Павлов. Но принятие циничных представлений, что надо «по-волчьи выть», это чрезвычайно трудный, болезненной и тяжелый процесс.

Действительно, через какое-то время молодежь теряет свои прозападные, демократические установки и принимает установки старшего поколения.

Молодежь принимает всю эту патриотическую и великодержавную риторику и стоящие за ней идеологические установки. Разница во мнениях между молодыми людьми и старшими возрастными группами, безусловно, есть, но она не принципиальная».

Грустно это, конечно. Ещё грустнее, что Владимира Саныча из Вышки все же выгнали. В этом году. На месте его профиля теперь пустая страница с надписью вместо эпилога: «возможно никогда и не существовала».»

Пост Алексея Малаховского

Орск — родной город моей семьи по маминой линии вот уже много поколений. Орск для меня — летние поездки к бабушке и дедушке, дядя и его семья. Поездки за грибами, когда отправляешься в лес на 12 часов и возвращаешься с полными корзинами и даже карманами — тоже Орск. Ряженка и легендарные старогородские пирожки с ливером — и это мой Орск.

Этот уральский город находится в местах из «Капитанской дочки», на южной границе нашей страны с Казахстаном. Летом жара невероятная, зимой — вьюга и пронизывающий холод. Если покопаться в архивах Бузулукской губернии, можно найти упоминания членов моей семьи со времен Емельяна Пугачева.

В этом же городе моя семья раскололась в революцию. Многим родственникам пришлось бежать из России в Ташкент, Румынию и другие места по миру. А кто-то, наоборот, сумел, отрекшись от прошлого, встроиться в новую советскую реальность.

В общем, места эти для меня настолько родные, что ничего писать не собирался. О том, что действительно трогает за душу, хочется молчать. Хотя родственники с первого дня наводнения присылали мне видео с их вещами, плавающими по городу.

Но после сегодняшнего видео команды Навального «Мэр Орска вывез семью в Дубай» захотелось взвыть. Видео в YouTube, ссылку не ставлю, чтобы не уменьшать охват поста.

Чтобы вы понимали, Орск — не просто маленький уездный город. Это буквально богом забытое место. Там очень плохая экология из-за работы химических и горнодобывающих предприятий, поэтому у людей часто бывают рак и наследственные заболевания. Инфраструктура в Орске такая, что город в буквальном смысле кривой и косой. Запущенное, неухоженное место.

Это такой прообраз России. Именно в таких городах, с населением до 50-100-200 тыс человек проживает большая часть нашей страны. И именно здесь часто царят запустение и разруха.

Так и хочется сказать: ну Орску-то за что? Ему и так досталось.

Посмотрите видео «Мэр Орска вывез семью в Дубай». Не буду ничего спойлерить и комментировать. Судите сами. Хотя из названия уже многое понятно.

И помогите, пожалуйста, жителям Орска: Фонд «Помоги.Орг», Фонд «Ника» или Фонд «Клуб добряков» с отделением в Оренбурге. Или нагуглите другие варианты, выбор организаций есть.

Если не доверяете фондам и хотите помочь конкретному человеку, напишите мне, я вас соединю с кем-то из орчан напрямую.

Война — это мир. Что такое нормализация и как она заставляет нас принимать массовые убийства

Наши коллеги из журнала T-invariant* выпустили материал по мотивам дискуссии «Коллективного действия» о нормализации войны. Мы задумали это мероприятие, чтобы понять, как незаметные шажки приводят к тому, что война начинает казаться чем-то нормальным, а иногда даже необходимым.

Статья состоит из прямых реплик спикеров, а удобное разделение на подтемы помогает быстро сориентироваться и выделить для себя самые интересные моменты.

— Как войны 19 века превратили боевые действия в рутину?
— Почему призывы к немедленному прекращению боевых действий это не всегда хорошо?
— Как культура конфликта спасает от нормализации?

Читайте материал, чтобы поразмышлять над этими вопросами вместе с экспертами.

Спасибо коллегам, что помогают делиться результатами нашей работы!

*носит гордое звание иноагента

Подписывайтесь на «Коллективное действие» и читайте важные исследования о городской политике.

Почему закон о защите от домашнего насилия нужен не только его жертвам?

В Казахстане на днях полностью криминализовали домашнее насилие. В Армении тоже готовят подобные поправки. В Грузии уже действует очень прогрессивный закон, который защищает даже гражданских партнеров. Для постсоветского пространства это прорыв — в советский период важнейшим и по сути единственным средством профилактики семейного насилия в отношении женщин оставался развод. У других зависимых от домашнего тирана средств защиты не было вообще. С 1960 года семейное насилие вновь стало рассматриваться в СССР как отягчающее обстоятельство при совершении побоев, но на практику и тем более социальную норму это сильно не повлияло.

Посмотрим на современную Россию. 40% тяжких насильственных преступлений совершается в семье. Более 70% всех убийств женщин в 2020–2021 годах было совершено* их партнерами и родственниками. В 56% случаев сексуализированного насилия агрессором был партнер пострадавшей. Статистика буквально кричит о том, что проблема домашнего насилия в России есть — и очень серьезная. Причем отражает она лишь часть картины: только 12% пострадавших обращаются* за помощью в полицию.

Специального закона о домашнем насилии в России не просто нет — оно декриминализовано с 2017 года. За побои в семье предусмотрена только административная ответственность. Чаще всего назначают штраф, так что избить домашних в России стоит от 5 до 30 тысяч рублей. Кстати, из общего семейного бюджета. За второй и последующие случаи следует уголовное наказание, но до этого дело доходит редко, ведь полиция не очень охотно реагирует на обращения жертв. Правозащитники отмечают, что после декриминализации побоев за помощью стали обращаться еще реже*.

Все это плохо не только из-за того, что жертва получает огромный ущерб, а агрессор остается безнаказанным. Закрывая глаза на домашнее насилие, государство ставит подножку всему обществу и самому себе. Сильвия Уолби из University of London выделяет два основных типа издержек, которые создает домашнее насилие. Во-первых, это расходы на услуги, часто — государственные. Нагрузка ложится на систему здравоохранения, социальные и коммунальные услуги, а также на убежища для жертв насилия. Во-вторых, из-за временной потери трудоспособности страдает экономическое производство. Работодатели лишаются рабочей силы, жертвы — зарплаты, а экономика — темпов роста. Как итог — упущенная выгода для всего общества.

Издержки от домашнего насилия, таким образом, несут не только жертвы, но и НКО, работодатели, государство и общество в целом. Причем на государство ложится большая часть трат. Экономический подход может показаться очень циничным, ведь авторка исследования буквально высчитывает издержки домашнего насилия в валюте. Тем не менее, это сильный аргумент для тех, кого не убеждают страдания людей и нарушение прав человека. Оставляя жертв насилия без легальной защиты, государство стреляет себе же в ногу. В попытке разгрузить систему правосудия оно создает колоссальную нагрузку для других институтов.

Очень советую ознакомиться с полным текстом исследования Сильвии Уолби. Это не новая, но фундаментальная работа, которая может стать отличной базой для социально-экономического анализа домашнего насилия. Наткнувшись на нее, я задумался, почему борьба за права женщин может сделать благополучнее жизнь каждого, так что слоган «мы все должны быть феминистами» зазвучал для меня по-новому.

* Источники признаны иноагентами в РФ

Подписывайтесь на «Коллективное действие» и читайте важные исследования о городской политике.

Почему россияне на самом деле не являются носителями православных ценностей и причем здесь авторитаризм

Коллеги из Politicalanimalis, Толкователя и Жителя последних времен выпустили материалы о религии в России. Они ссылаются на статистику IPSOS, которая показывает, что вопреки голосу пропаганды российское население нельзя назвать носителем религиозных (христианских) ценностей. Да, значительная доля россиян относит себя к верующим людям, но только 4% населения ходит на религиозные службы. Я согласен с тем, что регулярное участие в Литургии отражает то, является ли Бог для человека абсолютной ценностью.

Причин, по которым россиян нельзя назвать действительно верующими, Politicalanimalis с опорой на статью ученых из РАНХиГС выделяют несколько. На возвращение религии не было массового запроса, а радикальный разрыв с религиозной традицией в советское время привел к тому, что постсоветское общество просто перестало понимать, что из себя представляет религия и что есть евангельские ценности.

Я хочу кое-что добавить к этой дискуссии. Причины сложных отношений россиян с религией, как я думаю, стоит искать не только в истории. Многое объясняет и специфика политического режима. Мы живем при персоналистской автократии, которая делает все для подавления активности и для разобщения народа. Любое вовлечение в общественную жизнь невыгодно авторитаризму. Религия объединяет людей, а это не то, к чему стремится сегодняшняя власть, ведь любые горизонтальные связи могут стать основой для политического протеста. Так, например, произошло в Восточной Германии перед падением Берлинской стены, где церкви стали местом сбора оппозиции. Конечно, существуют и религиозные автократиии, такие как Иран или Алжир, но в них вера и культ лежали в основе формирования режима. Тип легитимации Владимира Путина совсем другой, не связанный с религией.

Есть и второй аспект, по которому глубокая приверженность религии не совместима с политическим режимом в России. Истинная вера всегда сильно влияет на умы и настроения. Церковь определяет, по каким ценностям живут люди, как они воспитывают детей, организуют жизнь и, конечно, какой власти они готовы подчиняться. Настоящая религиозный авторитет может стать конкурентом для авторитета политического. Это, как мы понимаем, тоже совсем не отвечает интересам российского режима, который все больше увлекается формированием идеологических нарративов.

Получается, что за разговорами о традиционных ценностях, внесением Бога в Конституцию и уроками православия в школах в действительности мало что стоит. Россия стремится сделать из православия красивый ярлык социально приемлемого абсолютного добра, который сложно оспорить из-за его «святости». Религиозные правила используются для контроля или устранения внешних и внутренних угроз, но фактически они теряют религиозное содержание. Церковь тем самым становится фактически подчиненной власти политической, ведь автократ укрепляет легитимность, контролируя другие центры власти внутри государства.

Я почти уверен, что Владимир Путин и его окружение одновременно завидуют и боятся способности организованной религии мобилизовать граждан, поэтому стремятся сделать из православия удобный инструмент. РПЦ в России по многим критериям скорее сливается с государственным аппаратом, но это уже тема для отдельного разговора...

Ого, мы выпустили подкаст!

Мы в «Коллективном действии» верим в людей. Пока мы готовим исследования, нам часто встречаются истории тех, чья сила убеждений, настойчивость и вера в лучшее переворачивали привычное с ног на голову. Без их упорства привычные вещи, которые делают нашу жизнь лучше, могли бы просто не появиться.

Например, автомобильный ремень. Да, пристегиваться любят не все, но знаете ли вы, что еще 60 лет назад ремней в автомобилях даже не было? Наш первый выпуск — про политического активиста, четырехкратного кандидата в президенты США и простого парня из Коннектикута, который сделал автомобиль безопасным – про Ральфа Найдера.

В подкасте рассказываем почти детективную историю о том, как он в одиночку смог противостоять огромному лобби автомобильных гигантов, за что «отменил» одну из крутейших машин 60-х и как несколько месяцев его преследовали и угрожали расправой.

Слушайте историю Ральфа Найдера на платформах:

▶️ YouTube
🎧 Mave

Это первый пробный выпуск подкаста «Один в поле». Пишите в комментариях, если вам было интересно, и тогда мы выпустим следующую историю!