Сам формат переговорного трека наводит на печальную мысль о его неполноценности. Экстрафактором реального урегулирования видится Китай, а не Трамп и симулякры нобелевской премии.

В реальности мы имеем четко определенные позиции почти всех участников – Киева, Евросоюза, Великобритании, с одной стороны, а с другой – России. И только США при Д. Трампе остается переменной, отсюда и нерв моторики переговоров – влиять/манипулировать/управлять Трампом.

Впрочем, даже поверхностный взгляд мир-системного анализа показывает, что такой длительный региональный военный конфликт не может быть разрешен без участия Китая. Пекин в период президентства в США Д. Байдена не хотел санкций и выступал за сворачивание конфликта на постсоветском пространстве. Сейчас – нет, в том числе и потому что не боится торговых войн с США Трампа.

Сейчас Китай не вовлечен в повестку урегулирования, а она идет почти холостым путем. Политологи ищут какие-то смыслы и изобретают что-то типа «Трамп понял, что Россию не победить военным путем». Хотя это не новость и не смысл, весь подход Запада с 2022 г. «не дать победить России» (то есть и не дать ей проиграть). Ближе к осени 2022 г. противная Д. Трампу администрация Д. Байдена тоже придерживала контрнаступление ВСУ. США явно не провоцировали прямой конфликт с Россией и на ядерную риторику администрация Байдена тоже реагировали не очень конфронтационно. Явно желая локализовать конфликт в региональных реалиях, а не выводить его на континентальный/межконтинентальный уровень.

Поэтому полагаю, что никаких смыслов встреча на Аляске миру не открыла. Более того, сейчас Трамп хлебнет критики (и прочей субстанции), которую выльют на него его многочисленные противники. Вероятно, через 2-3 недели (не позже) он снова выразит недовольство и сделает какие-то резкие выступления против российского руководства.

Только с каждой такой бессмысленной (почти) флуктуацией Трамп утрачивает самим им созданный образ доминанты, способной урегулировать конфликт. Трамп не только не доминанта урегулирования, он даже и не экстрафактор. А роль экстрафактора урегулирования отплывает, между тем, в сторону Китая. Только Пекин не торопиться реализовать свою возможность.

На сегодняшней встрече В. Зеленского и Д. Трампа не стоит ожидать показательной порки, как это было на встрече в феврале в Овальном офисе.

Скорее, администрация Трампа возьмет уважительный тон и будет подчеркивать, что окончательное решение за Киевом. Диспозиция же такая: либо принятие условий обмена территорий и мира на российских (согласованных с США) условиях, либо полный отказ от военной помощи Киеву и прочих форм сотрудничества.


Вместе с Зеленским в Вашингтон прилетала огромная делегация европейских союзников (Э. Макрон, Ф. Мерц, К. Стармер и многие другие). Их всех Трамп не может одновременно отчитывать, а их задача полностью девальвировать достигнутые на Аляске договоренности. Полностью итоги Аляски девальвировать они не смогут, но размыть позицию Трампа – вполне способны.

Вновь возникли разговоры о размещении войск государств «коалиции желающих» на территории Украины после завершения активной фазы военных действий и транслируется риторика «мир через силу».

Трамп не может (а, возможно, и не очень хочет) продавить эту коалицию на однозначные решения. Да, отказ США поддерживать Киев, в том числе и отказ продавать европейцам американское вооружение для Украины – очень весомый аргумент. Но ситуация выглядит так, что инерция конфликта пока трудно преодолима.

Ни про какую трёхстороннюю встречу В. Путин – Д. Трамп – В. Зеленский всерьез на этом этапе говорить не стоит. Будет инерция продолжающегося военного конфликта и новые попытки найти что-то подходящее для мирного договора. Подход Трампа таков, что Киев и европейские союзники тоже должны идти на уступки. На этот раз Зеленский хорошо подготовился и нарисует Трампу вектор возможных уступок, каждая из которых предполагает оговорки, не приемлемые для России.

Резюме: в Вашингтоне ни о чем не договорятся, Зеленский избежит унижения, но его ситуация ухудшится. Тем не менее, у него еще будет время для того, чтобы найти способы как выйти из ухудшающихся для него ситуации, а военные действия продолжатся.

Ковидная фармакратия и продолжающиеся годы секьюритизации дали немало пищи для размышлений о будущем мир-системы. Вот некоторые из них:

1.Не стоит прогнозировать наступления «эры цифровой демократии» или «эры тотального цифрового концлагеря». Мир и мир-система не только останется многослойной, но и диапазон этой многослойности будет увеличиваться. От пещерного образа жизни и архаизированных диктатур, подавляющих все вокруг до современных и высокотехнологичных городов-государств древнегреческого типа с активным использованием блокчейн и децентрализованных автономных управленческих систем.

2.Технологический прогресс неминуемым, как и усиление социальной дифференциации. Но эпоха секьюритизации показывает, что правящие верхушки не только авторитарных и тоталитарных, но и демократических государств могут переворачивать все с помощью войн (в том числе и информационных). Создание образа врага или реальный военный конфликт меняет структуру общественных настроений в странах и открывает шлюзы для принятия непопулярных решений под видом национальной консолидации. Более того, эта же секьюритизированная практика позволяет правящей верхушки сдерживать социальную дифференциацию и ради удержания власти ограничивать социальный и гуманитарный прогресс. Ограничения в работе интернета есть не только в Туркменистане или Китае, но уже и Великобритания идет этим путем. При всей очевидной разнице между примерами – ограничения интернета и свободной коммуникации оказывается важнейшим инструментом госуправления.

3.Экспансионистская модель демократизации всему миру оказывается функционально малоприменимой. Последним ее адептом был Д. Байден, у Д. Трампа совершенно другой подход. Действительно, становится бесперспективным под видом мягкой силы распространять демократизацию на страны второго и третьего мира. Трамп отказался от этого подхода, а вот Китай с его подходом «покупаем элиты стран второго и третьего мира» выглядит более перспективным с точки зрения реальной политической прагматики. Модель, позволяющая слабеющим элитам в странах второго и третьего мира удерживать власть за счет жесткого авторитаризма и усиления цифрового контроля, вплоть до нейросетового подавления инакомыслия – вот будущее незападного мира на ближайшие 20-30 лет. Запрос на импорт этой модели в странах второго и третьего мира будет расти.

4.Уже сейчас есть структурные инструменты, позволяющие устанавливать диджитал демократическое правление на основе цифровых инструментов (блокчейн, алгоритмическое моделирование) и достижений цивилизации в виде прав человека (свобода слова, демократические процедуры). Однако элиты во всех (без исключения) стран видят в этом угрозу своей власти. Это обстоятельство заставляет их активнее подавлять альтернативные варианты развития ситуации и усиливать традиционный институт централизованного государства. Этой инерции хватит на несколько десятилетий, но децентрализованные структуры все равно будут развиваться и прорывать ткань централизованных государств.

5.ИИ дает огромные возможности для демократизации, но сейчас, в эпоху секьюритизации работает, преимущественно, на укрепление иерархических и сложившегося социально-экономического государств. Точнее, элиты во всем мире стараются сделать так, чтобы ИИ работал на укрепление их влияния. Показательно, что в Швеции, где средний класс особенно силен, общественное мнение выступило против использования ИИ премьер-министром У. Кристерссоном. «Мы голосовали не за ИИ» – и это весьма симптоматичная реакция людей на то, что применение ИИ чревато значительными рисками усиления социального и экономического неравенства. У населения большинства других стран мира ментального неприятия роста экономического и социального неравенства нет и это говорит в пользу того, что следующие десятилетия только усилят неравенство между странами и внутри государств.