Ко дню рождения Зигмунда Фройда хочу процитировать Андре Грина (1975):

«Будущее психоанализа зависит от того, каким образом мы сумеем, сохранив наследие Фройда, объединить его с более поздними достижениями. Несомненно, для изобретения психоанализа необходим был его творческий гений. Работы Фройда стали основой наших знаний.
Но аналитик не может практиковать психоанализ и поддерживать в нем жизнь, если он не будет приумножать знания. Он должен попытаться быть креативным в пределах своих способностей. Возможно, именно поэтому некоторые из нас расширяют границы того, что подлежит анализу».

Аналитик, символизация и отсутствие в аналитическом сеттинге (об изменениях в аналитической практике и аналитическом опыте) - памяти Д. В. Винникотта

Французский психоаналитик Катрин Пара в своей статье «Эссе о счастье» рассуждает о том, что состояние счастья находится где-то между манией, меланхолией и перверсией.

Мания как и меланхолия или перверсия сами по себе являются патологиями, но смешение небольшого количества всех трех ингредиентов, возможно, и есть рецепт счастья?

Немного мании как способности к экзальтации и восторгу, при отрицании реальности.

Немного меланхолии как способности идеализировать и нарциссически инвестировать внешний объект, растворяясь в нем.

Немного перверсии как способности регрессировать к прегенитальным фиксациям (например, вуйаеристские желания), сверх инвестировать реальность и ощущение всемогущества. 

Прочитать перевод статьи Катрин Пара «Эссе о счастье» можно на сайте Ассоциации Специалистов Психоаналитических Психосоматиков (АСПП)
psyhosomatique.ru

Хорошее напоминание Уилфреда Биона о том, что я психолог и психоаналитик только в своем кабинете: «Есть аналитики, которые переносят свою профессиональную деятельность в свои дома, чем вызывают массу проблем, интерпретируя в психоаналитических терминах поведение своей семьи. Я не предлагаю вам перестать быть психоаналитиками, и хотя у вас может быть какое-то психоаналитическое представление о поведении сына или дочери, мужа или жены, вам не стоит их интерпретировать. Если бы я начал интерпретировать поведение членов своей семьи, я бы чувствовал опасность того, что семья в этом случае лишается отца, а вместо этого приобретает аналитика. Для семьи это может оказаться как благом, так и совсем наоборот - все же предоставление психоаналитических интерпретаций является частью профессиональной жизни; в этом нет никакого вреда, но есть большой риск лишить свою семью отца или матери.».(Bion, 1974)

Картина Flávio de Carvalho (1899 - 1973)

Figure Of A Man - Portrait Of Wilfred R. Bion, 1973
#простопсихотерапия
#психоанализ
#kurpaslarisa

Влечение к смерти.

Оно опорочено. Считается, что Влечение к смерти это что-то ужасное, разрушающее, деструктивное, то, что сметает всё на своём пути и не оставляет никакой жизни. Если Влечения вдруг не дай бог развязываются, то вылезает то, что Фрейд называл естественным желанием к успокоению живой материи, возврат в вечное блаженство, то Райское состояние до-жизни, которое свойственно трупу. Но я бы поспорил о трех моментах — о рае, Влечении к смерти и деструкции как чем-то естественном.

Рай это концепция, концепция людей, чья жизнь оказалась не так радужна, как им хотелось бы. Не преодолев толком травму рождения(Отто Ранк) и не получив достаточной поддержки внешней материнской среды в виде холдинга(Дональд Винникотт) и контейнирования(Уилфред Бион) своих не оформленных тревог, не понимая себя толком, не получив определённую форму поддержки, как телесной так и психической, эти люди воспринимают мир проективно. Мир ужасен и я ужасен, и пусть этого не будет, и наступит конец света(про это отдельный разговор будет).Когда ты не понимаешь, кто ты и что ты чувствуешь, когда мир воспринимается как опасный, какое иначе может быть желание, нежели избавиться от этого враждебного мира. Особенно когда мир изначально был жесток по отношению к тебе...

Деструктивность. Насколько же она естественна? Мелани Кляйн считала, что переход от доамбивалентного к более сложному восприятию мира как и хорошего и плохого возможен только через Разрушение и восстановление внешнего объекта любви и ненависти( матери) без страха уничтожить этот объект навсегда. Но можно ли в принципе говорить о деструктивности иной, нежели как о защитной реакции против внешних угроз, материнской ненависти и атак, сознательных и бессознательных( Джозеф Рейнгольд. Мать, тревога и смерть). Кому сделали больно, будет делать больно всему миру. Тираны, Психопаты, маньяки, убийцы, насильники... Безусловно, и в любви есть желание обладания, владения, однако всегда ли это деструктивно?

Влечение к смерти. Даже если оно и существует(к чему у меня есть вопросы), то настолько ли оно ужасно, как казалось? Разве не Фрейд говорил о культуре как о влечении к смерти? Сублимация. Влечение к жизни, желание тормозится в своём бесконечном требовании к миру и начинает слышать принцип реальности. Финский психоаналитик Эро Рехадт идёт ещё дальше. Он говорит нам о том, что именно Влечение к смерти структурирует ненасытное Влечение к жизни. Именно благодаря Влечению к смерти аффекты становятся желаниями, тревоги фобиями, происходит контейнирование сырых бета-элементов в альфа-элементы. Любовь превращается в нежность, а инстинкты в чувства. И именно отрицание является основой для начала психической жизни. Ведь фантазматическая деятельность начинается с отказа от реальности, от груди матери, которая не является найденной-созданной, а принадлежит кому-то вовне. Именно в момент отказа от реальности запускается процесс галлюцинаторной реализации желаний. И о какой деструктивности может тут идти речь?

Баланс. Баланс жизни и смерти. Они друг друга дополняют и усиливают, без одного нет другого.

Исследования показывают, что у людей, испытывавших в детстве хроническое эмоциональное напряжение, в спинномозговой жидкости повышен уровень стоматостатина, гормона и нейротрансмиттера, связанного со стрессом (Heit, 1999).
Тяжелый стресс, пережитый в детстве, чреват долговременными последствиями для мозга и иммунной системы. Таким образом, дети матерей с ПРЛ подвержены риску приобрести множество физических и психических расстройств во взрослой жизни. У них есть также предрасположенность к ряду физических заболева ний, вызванных стрессом, таких как колит или мигрень.
Кристин Энн Лоусон

Красота сложности борется с уродством хаоса — крайне емкое, такое красивое и вместе с тем глубокое сравнение дуализма наших внутренних импульсов. Влечение жизни (эрос) вступает в бесконечную борьбу с влечением смерти (танатосом). При этом творчество в каком-то смысле делает нас «больными»
Счастье вдохновляется красотой — в моменты счастья одерживает верх влечение жизни. А что с противоположным влечением?

Влечение смерти способствует разрушению старых объектных связей, прохождению Эдипа и всячески «подталкивает» нас к психическому развитию. Влечение смерти также и связывает бесконечное удовлетворение желаний: в противном случае мы бы бесконечно занимались сексом, без конца поглощали пищу, употребляли алкоголь и так далее 
По следам семинара Франсуа Дюпарка в Институте психоанализа на Чистых, а также конференции «Судьбы влечений в современном психоанализе» в МОП Психологического института РАО

О красоте и о зле.

Мир состоит из дихотомий, которые составляют суть этой жизни: добро и зло, красота и уродство, мужчина и женщина, любовь и ненависть, свет и тьма, день и ночь. Можно приводить множество примеров, но суть одна: эти крайности не могут существовать друг без друга, они друг друга дополняют. Иначе мир был бы беднее. Однако можно ли говорить о том, что не существует ничего на пересечении, в промежутке между гранями, что-то, что в разных пропорциях содержит элементы одного и другого?

Одна из самых красивых дихотомий это дихотомия порядок/ анархия, ведь она пересекается с другой, не менее провокативной дихотомией - фашизм/ апокалипсис. Одно структурирует, другое разрушает. Одно красиво, другое уродливо.

Фашизм и красота часто пересекаются. Золотая середина, пропорции,формы, законы. Классическое древнегреческое искусство, где нет ничего лишнего, у всего свое место. Справедливость это когда каждый занимается своим делом– говорил Платон. Искусство как излишнее должно быть изгнано. Все думают как единый организм, никакого разветвления. И пик - Аушвиц.

Анархия или апокалипсис. Сколько же буйства красок, и однако же и безумно. Никакой логики, структуры. Посмотрите на тексты Джойса. Где начало, где конец непонятно. Поймать за хвост мысль невозможно, поток сознания. Изящно? Да. Красиво? Не особо. Дефрагментированное восприятие, Разрушение во всей его красе. И пик - насилие.

Как однако же Иронично и прекрасно то, что и то, и то в своей крайней форме выражает одно и то же, просто разными словами. Разрушение. Как можно умереть от чрезмерно затянутой на шее веревке, так можно и умереть от отсутствия правил. Но что если найти золотую середину? Разрушение ради освобождения места, структура для придания большей формы. Гегель приводил прекрасный диалектический подход. Что-то противопоставляет себя другому ради того, чтобы в итоге поглотить его и стать шире и глубже. Красивый, в чем-то жёсткий, в чем-то гибкий.

Это очень напоминает любую организацию. Церковь без структуры разрушается, церковь без иных точек зрения каменеет. Психоанализ без ядра разбивается, психоанализ без развития, без конфликта умирает. Красота - не в форме и не в свободе. Красота — в том, чтобы форма, структура служила для боли роста. Идея не может не быть свободной, но ей все равно нужны правила и рамки. Нельзя начать писать, не научились правилам языка, его структурам.

«У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, – и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их».

Фёдор Сологуб, «Мелкий бес»

Театрология души

Снежная королева или Иокаста.

Видимо баланс преследует меня, но однако же никак. Я не могу иначе. Любые же крайности имеют своим результатом негативные последствия. Какими бы мы благими намерениями не руководствовались, итог может быть очень печальным. Даже если кажется, что работа происходит идеально, ни один метод не может подходить всем. Каждый метод своему клиенту. Классический психоанализ начинался для работы с невротиками и истериками. Потом на кушетку стали приходить пограничные и нарциссические пациенты, для них необходима была модификация кадра. После нарциссов психоанализ уже брал психотиков и оператуарных и соматиков. Не говоря про детей, с которыми вообще другая тактика работы. Аутисты, люди с мозговыми нарушениями, зависимые… Список можно продолжать бесконечно. Как надо то работать? Нейтрально или же эмпатически, да и нужно ли выбирать. У каждого метода есть свои + и - .

Классический психоанализ начинался очень хирургично. Максимальная отдаленность от пациентов, нейтральный тон, сухость, радикальная честность и принципиальность. С одной стороны, это гарантирует отсутствие нарушений, дистанцию, вероятность разницы позиций пациент и врач, границы между личностями, с другой... Это равнодушие, отношение к пациенту как к симптомам, болезни. Это страх, страх близости, страх перед людьми. Лакан, который придумал идею разных периодов времени внутри анализа, от 10 минут до часа, страдал ещё большим страхом людей, нежели Фрейд.

С другой стороны — Ференци. Автор, пришедший от радикальной холодности до радикальной теплоты по отношению к пациентам. Какие могут возникнуть проблемы при неравнодушии? Нарушение дистанции, Сексуальные отношения между пациентом и терапевт( привет Юнгу), чай с пациентами( Мэрилин Монро и Ральф Гринсон), переписки, звонки.... Это всё и нарушает работу, и может привести как к психическим, так и к физическим заболеваниям пациентов. Однако что это может давать? Тепло, нежность, доверие, Близость, принятие, вероятность быть выслушанным....

Вероятно ли обрести плюсы того и другого в терапии? Ранее я говорил о нежности, однако вероятно ли это? Сближаться, не нарушив границ, не бояться чужой боли и не отстраняться броней и диагнозами, слушать и не советовать, принимать разное и не осуждать, любить и беспокоиться, но не приступать к действиям? Вероятно можно, однако как найти этот баланс и не стать гиперопекающим или холодным объектом, как не повторить действия первичного объекта, когда на это провоцируют. Мне кажется, что величайшая мудрость в отношениях с людьми — не действовать, когда очень хочется. И вероятно ответа на этот вопрос я не найду до тех пор, пока не встречу пациента. С каждым пациентом своя тактика. Кому-то необходима Дистанция, а кто-то лишен тепла и поддержки. Кто-то лишен был любви, а кому-то надо поненавидеть.

"Мать-королева" использует своих детей, чтобы добиваться внимания, признания и восхищения со стороны окружающих. Дети должны выражать ее интересы.
«Королева" не поощряет своих детей к проявлению их собственных наклонностей и талантов - вместо этого они живут в ее тени. "Матери-королевы» подчас переоценивают возможности своих детей и подстрекают их к участию в потенциально опасных или унизительных предприятиях.
Кристин Энн Лоусон

Абсолютное зло.

Сегодня, в 79-ю годовщину Дня Победы и Дня Великой Скорби, очень важно напомнить о том, что помимо золотых середин и шатких гармоний существует Абсолютное Добро и Абсолютное Зло. Первое, как и второе, являются в какой-то степени мифологичными элементами и отсылают нас к додиалектическому миру, миру хорошего и плохого, миру языческому, в котором однако эти плоскости пересекаются в человеческом пространстве. Это мир младенца, для которого хорошее находится внутри, а плохое снаружи. Плохое изрыгается, отбрасывается, приобретает физические и мифические образы. Оно становится духами, призраками, чудовищами, ночными кошмарами, демонами… И великое добро идет в крестовый поход против зла. Вообще Другой пугает первобытное мышление своей инаковостью, мышление, которое во многом за тысячелетия не изменилось. Крестовые походы против мусульман, рабство чернокожего населения Африки, геноцид армян, истребление индейцев англичанами в Северной Америке, гонения на христиан в Древнем Риме, война католиков и протестантов, война против православных и язычников силами католической церкви, ядерный удар по Японии союзниками, холокост. Недавно узнал о том, что в бывшей уже Югославии был период фашистской Хорватии, когда не-хорваты подверглись геноциду, около 700 тысяч человек. Их убийцы после окончания войны прожили достаточно долгую жизнь, а палач просто исчез(в один день он казнил 1360 человек). И после таких вещей вообще сомнительно верить в культуру и цивилизацию(Как можно слушать музыку после Освенцима - говорил Адорно), ведь нацисты, немцы были одной из самых цивилизованных наций(Гете, Ницше, Шопенгауэр, Фрейд, Гейне, Моцарт….). Вроде бы человечество движется к свету, но какому-то не тому свету… Уничтожив концепцию Бога, мы придумали идеологии. И ими стали оправдывать всё что угодно. Так, спустя века идея абсолютного зла до сих пор актуальна. Влечение к смерти, даже не так, влечение к аннигиляции, уничтожению всего и вся это и есть абсолютное зло. Андре Грин в своей статье «Почему зло?» говорит о том, что у этого желания к аннигиляции нет причин и смысла. Эмоционально я с ним согласен, однако же вынужден оспорить отсутствие причин. Зло есть попытка избавиться от того, что внутри, поместив его снаружи. То, что неприятно и вынуждает терпеть невыносимую боль существования, становится внешним миром. Не я плохой, а мир. Мир необходимо уничтожить, иначе я не могу жить. Как пример — Гитлер, у которого в трех поколениях мужчин были еврейские корни, которые были ненавидимы. Его ненавидели и он ненавидел себя. Единственным решением было уничтожать евреев. Считая себя героем, он изничтожил огромное количество людей. Нет ничего опаснее, чем ангел, с пеной у рта доказывающий свою правоту. Только принимая Иное в самих себе мы сможем переносить Другого. А это зависит в том числе и от того, были ли мы любимы и принимаемы.

Ниже – весьма интимный фрагмент из книги выдающегося аналитика Д. Анзьё «Мышление: от Я-кожи к Я-мыслящему» (почти невозможно представить себе подобное обнажение собственного мыслительного процесса на страницах книг современных аналитиков, оно, как правило, остаётся не на страницах, а на кушетках и в памяти их аналитиков). Это очень красивый пример работы индивидуальной, ассоциативной, контейнирующей и плодотворной мысли, приносящей расслабление, облегчающей боль и дающей энергию, импульс к творчеству:
 
«Перед тем, как лечь спать, я осознаю свое ядро. Его наличия достаточно, чтобы удерживать мою неподвижность, расслабленность: в момент пробуждения я буду чувствовать себя отдохнувшим. Но стойкое ядро страха продолжает существовать, оно не поддается моим объяснениям, моим ассоциациям. Резиденция моего Я — более не мой мозг, а мое сплетение: мое сознание полностью локализуется в этом ядре, этаком гнезде. Солнечное сознание, так хорошо названное, пускает лучи из моего сплетения по всему моему телу, но вулкан страха вдруг начинает действовать, его лава меня сжигает и парализует. Локализация обостренная, но ее трудно уточнить. Опытным путем я научился различать побочные страхи: неудовлетворенное желание, сводящее судорогами пищевод; ненависть, колющая сердце; подавляемая жестокость, стягивающая мышцы затылка и лопаток; вернувшийся отказ, от которого болит мой кишечник; страх внезапной смерти, меняющий направление вдоха одного из моих реакторов, тогда как другое мое легкое сопротивляется выдоху — я задыхаюсь, хриплю, произвожу экспирацию (слово-то какое!), отчаянно воя. Нет, речь идет о моем центральном, экзистенциальном страхе; это ни кислота, разъедающая желудок, ни пучащее вздутие живота. Я бы расположил его позади пупка, там, где моя пуповина была перерезана и перевязана. В значительной степени образная мысль, не оставляющая мое вдохновение в покое.
 
Защитить этот пупок, через который в меня вливалась жизнь. Положить на него свою правую руку, руку клятв, письма, преданности. Накрыть ее другой рукой, чтобы не дать соскользнуть первой и задержать тепло. Такова надгробная статуя, молящая о вечности.
 
Итак, я молюсь. Старый рефлекс, доставшийся от моего религиозного детства. Отец, сжальтесь надо мной. Я никогда не обращался к Богородице. Именно к отцу шли мои молитвы. Отодвиньте от меня сию чашу горечи. Не покидайте меня в одиноком мучении. Сотрите со лба мой кровавый пот. Нет, вот уже долгое время, как я больше не молюсь. Вместо этого мирское утешение приходит мне на ум: я же плачу долю за вдохновение. Мой страх забирает свою долю от моих успехов, берет свой налог на добавленную стоимость от минут моего счастья.
 
Немедленное расслабление. Боль почти исчезает. Во всяком случае, она не идет дальше. Мысли прекращают свое нашествие, свой балаган. Я снова мыслю. Я хочу достать маленькую подушечку, скинутую вчера вечером на пол около кровати. Моя рука повинуется. Она осторожно кладет это плюшевое дитя на мой живот. Подушка-буфер против внешней агрессии. Моя брюшная полость, мой абдомен (я чуть было не сказал абдольмен) становится защищенным. Я есть и младенец, и его мать, которые образуют единое целое. Я не засыпаю. Я спокоен, счастлив. Я заплатил. Я думаю об этой странице, которую напишу через час».
 
#ДидьеАнзье

Ребенок озабочен постоянной и фундаментальной проблемой связывания либидо и неустанно ищет форму для своей пока еще бесформенной сексуальности. Вот это-то и называется детская полиморфичная извращенная сексуальность. Попытки ребенка достичь такого рода сексуальности, которая будет выполнима в мире взрослых (так, как он понимает этот мир), составляют обобщенную модель эдипова комплекса (Waelder, 1960). Когда ребенок не может принимать участие в сексуальности родителей/взрослых, он вынужден складывать собственное сексуальное Я путем использования фантазийных объектов (протогештальтов), выступающих в качестве Я-объектов. Он вынужден складывать свое сексуальное Я таким образом даже в той части себя, которая позднее используется в сексуальном взаимодействии с партнером или объектом. Поступая так, он катектирует свою сексуальность таким способом, который позднее будет источником различных проблем.
Выстраивая себя с помощью фантазийных объектов в сознательных или бессознательных фантазиях, ребенок катектирует, сосредоточив почти полностью на себе, те функции Я, использование которых на самом деле заключается во взаимодействии с кем-то еще. В отношениях с реальным объектом эти фантазийные части Я функционируют не особенно хорошо, а то и вовсе не функционируют. Поэтому затем поневоле возникает необходимость отказаться от тех объектов или тех частей Я, которые обеспечивали удовлетворение в фантазии. Такой конфликт неизбежно приводит к угрозе несвязанного либидо или к преживанию чувства неуверенности, беспокойства, тревоги или паники (Ikonen, Rechardt, 1980). Проблема в ее наиболее обычной форме такова: сохранять ли мне объект и отречься от самореализации, т.е. от моих фантазий первичной сцены, или мне реализовать себя, т.е. мои фантазии первичной сцены, и отказываться вновь и вновь от объекта? В каждом из нас есть часть, которая хотела бы сказать, если бы могла: «Мне хотелось бы исполнять свою любовь своими собственными особыми способами. Но кто может понять меня и тем более мое безумие?»

Фантазии первичной сцены, катексис Я и то, как они отражаются
в психоаналитической ситуации
Пентти Иконен и Эро Рехардт

Эро Рехардт

"Ключевые идеи психоанализа: Избранные работы"

Фантазии первичной сцены, таким образом, содержат нарциссический аспект, отражающий неполный катексис Я и попытки компенсировать его. Они также содержат эдипальный аспект. Фантазии первичной сцены отчасти можно понять уже из сознательных фантазий ребенка. Что еще может означать вырасти и жить такой жизнью, к которой стоит стремиться, как не включенность в жизнь родителей/взрослых? Что еще может в уме ребенка быть дверью во взрослость, кроме двери в спальню родителей? Оказаться снаружи за этой запертой дверью означает, что ты беспомощен, что тебя оттолкнули и оставили в одиночестве. Мы надеемся, что эта дверь будет открыта, когда мы, наконец, вступим во врата рая. Снаружи этой двери находится полнейшая пустота, бездна, вечная жгучая боль неудовлетворенности – ад. В глазах ребенка жизнь взрослого полна завиднейших возможностей. Каждый должен решать для себя, стремиться ли ко взрослости через дверь родительской спальни, чтобы участвовать в жизни вместе с компетентными родителями, или развивать свои собственные умения, свои собственные эмоциональные отношения и свою собственную жизнь. Оливер Флуорной (Fluornoy, 1979) говорит о своем собственном опыте: психоанализ следует закончить, когда анализанд оставил своих родителей, чтобы жить самостоятельно, и сам начал создавать значимые отношения в своей собственной жизни. Когда такое происходит, становится возможным сосуществование между детьми, живущими своей собственной жизнью на своих собственных условиях, и родителями на их условиях. Когда эта фаза достигнута, катектирование собственного Я и собственной сексуальности продвинулось достаточно, и эдипальная ситуация утратила свое объектно-либидное и нарциссическое значение, и все это отражается в содержании фантазии о первичной сцене, актуальном на данный конкретный момент.

Фантазии первичной сцены, катексис Я и то, как они отражаются
в психоаналитической ситуации
Пентти Иконен и Эро Рехардт

Эро Рехардт

"Ключевые идеи психоанализа: Избранные работы"