На прошлой неделе к семинару, который называется "Культура и власть", читали "Надзирать и наказывать Фуко. Я за четыре дня на английском прочитала, законспектировала, приготовила краткое изложение и вопросы для дискуссии, пришла на семинар и выяснила, что никто не собирается ставить мне памятник и грешным делом подумала, что такое вопиющее неуважение - достойный повод отчислиться со скандалом и посмотреть, что все будут делать без моих всратых историй про грибы с глазами, варенье из сосновых шишек и Навального. Но не отчислилась, как вы понимаете, потому что из антропологии нет выхода.
Первая глава там начинается с подробного и очень живописного описания средневековой казни (в частности, лошадьми), и вообще вся глава в целом богата на подобного рода истории. В задании было предупреждение, что если кто-то из нас пережил и стал свидетелем насилия, то первую главу можно не читать, так как такое чтение может травмировать, поэтому подробно на семинаре мы ее обсуждать не будем и ограничимся общими теоретическими комментариями от профессора. То есть в целом, конечно, можно было просто прикинуться жертвой насилия, и сократить время чтения без последствий для себя и даже без необходимости объясняться.
Меня в целом сложно таким напугать, плюс ко всему я давно заметила, что как бы ты ни практиковался в неродном для себя языке, описания подобных вещей трогают тебя куда меньше, а я еще и половину слов для обозначения специальных казней, пыток и инструментов не знала, а чтение со словарем отбивает в тебе все человеческое окончательно.
Но предупреждение и сам факт его появления меня озадачил. Оно появилось в домашнем задании на факультете антропологии, на не самом простом курсе, который разрешено брать только магистрам и аспирантам - то есть взрослым и в целом способным справляться с невзгодами людям с устоявшейся психикой. Более того, "Надзирать и наказывать" - классический текст, абсолютно обязательный к прочтению, на который еще и ссылаются просто все, кому только не лень. Тем не менее, между полнотой знания и защитой нашего эмоционального благополучия профессор выбрал второе, чему я, как русский человек, с детства утративший надежду на эмоциональное благополучие, очень удивилась, потому что в девятом (или каком) классе перед чтением "Преступления и наказания" никто меня не предупредил, что я прочту о том, как на глазах у детей убивают лошадь, а потом буду с этим жить. А сцена с лошадью еще даже не самое травмирующее, что можно узнать из великого произведения великого сына русского народа.
Снова вспомнила рассказ дорогой @bauwow о французах, которые увидев мадленки, стали вспоминать, как в школе читали Пруста, и то, как меня до глубины души потрясло, что пока у меня чахоточная жена алкоголика вела детей на площадь танцевать под шарманку, харкаясь кровью, русский князь умирал под небом Аустерлица, светская красавица бросалась под поезд, крепостной топил собаку, непонятный какой-то чел скупал мертвые дущи, а близ Диканьки вообще хуй пойми что происходило, у кого-то кушали мадленки с чаем и утопали в воспоминаниях о домике тёти Леонии в Комбрэ и ворочались в кроватке.
Мало что на свете я люблю сильнее, чем все вышеперечисленное, но вопрос о том, почему у меня такой хмурый ебальник отпадает сам собой.

Кстати, насчет ссылок и вообще политики цитирования у меня тоже есть история из разряда "все вокруг возмущаются жестокостью мира, а я не могу понять, что происходит".
На другом семинаре, уже по этнографическим методам, мы обсуждали дискриминацию и неравенство, которое проявляется в цитировании научных текстов и в целом тот несправедливый факт, что никакого diversity в этой сфере особо нет и все цитируют только белых мужчин, и еще и в основном одних и тех же из статьи в статью. На моменте, когда нас спросили, замечали ли мы за собой такое, я про себя подумала, что рада и тому, что вообще кого-то цитирую, и чаще всего я понятия не имею, кто этот человек, и не могу даже произнести его фамилию.
Наш препод, который писал диссертацию о стратегиях выживания в маленьких городах, где вся экономика построена на частных тюрьмах, сказал, что специально старался не цитировать Фуко и даже отдельно ее перечитывал, чтобы в этом убедиться. Мы, конечно, спросили, получилось ли, и он, конечно, ответил, что нет, но на всю диссертацию осталось всего две цитаты, и мы, конечно, сказали, что это огромный успех.

В понедельник я писала эссе про Фуко, распределенное насилие и власть. Во вторник на семинаре мы обсуждали книгу, которая называется Silence as the currency of power, и жанр свидетельств в антропологии и за ее пределами. В среду утром я получила свой первый вопрос о том, не собирается ли Россия нападать на Украину еще до того, как сделала первый глоток кофе. Тогда я подумала, что, конечно, ничего хуже ответов на вопросы о войне еще до кофе со мной произойти не может. Оказалось, что может. В среду вечером, когда в Москве было 6 утра и все спали, я узнала о том, что война объявлена. И пожелала всем, кто спит, проспать сегодня работу и учебу и вообще поспать подольше, чтобы вырвать для себя еще хотя бы парочку спокойных часов.
Я не очень понимаю, какой смысл в том, чтобы изучать антропологию и читать красивые книжки, обсуждать идеи равенства, если несмотря все написанные книги, снятые фильмы, построенные музеи и сказанные слова, происходит то, что происходит.
Это безумие. Страшное и жестокое безумие.

Я не пропала, я просто не знала, как писать свои истории на фоне мировых трагедий. Я и сейчас не знаю, и на вопрос о том, как у меня дела, у меня есть большой развернутый ответ, но для него требуются отдельные моральные силы.

Тем временем, недавно я возвращалась домой поздно ночью (не пойдумайте, что я перестала быть скучной, просто у нас в универе есть круглосуточная библиотека). На первом этаже наших апартаментов есть большая гостиная с окнами в пол, со стороны улицы напротив них небольшой газончик, кусты по обеим сторонам и лавочки. Уже недалеко от входной двери я заметила странное шевеление и звуки. Я на всякий случай остановилась поодталь и стала ждать, ни к чему особенно не готовясь, но на всякий случай и не шевелясь. Через несколько секунд из кустов вышел гигантский жирный опоссум. Надо сказать, я признала в животном опоссума только благодаря мему (прилагаю). В общем, я охерела, а потом обосралась, потому что время два часа ночи, вокруг никого, а я даже не знаю, опасны ли опоссумы, какой у них характер, и что они делают, помимо того, что орут. Опоссум, тем временем, просто шел мимо окон очень медленно, переваливая свои жирные бока, пока не скрылся в других кустах и я не смогла наконец попасть домой.
Мое удивление от этой встречи было так велико, что на следующей же паре я рассказала эту историю одногруппникам, не ожидая, впрочем, никакой реакции - мне просто нужно было высказаться. Но, к моему еще большему удивлению, они очень удивились тому, как сильно удивилась я, в общем, жирный опоссум загнал нас всех в бесконечную рекурсию удивления. После пары они начали меня спрашивать, видела ли я разных животных до того, как приехала в Штаты - ну белок там, бурундуков, енотов, а то вдруг и они тоже в России не водятся.
История так и пропала бы бесследно в анналах истории, но на следующей неделе у нас на семинаре был приглашенный спикер, мы сосредоточенно обсуждали этнографию, все шло как всегда, но как только семинар закончился, мой одногруппник, тот, что занимается отношениями человека и природы, повернулся ко мне и сказал: "Вчера я был у подруги, у нее на заднем дворе поселились опоссумы, и они все время ходят мимо, это было так естественно и привычно, но я вспомнил тебя, рассказал ей твою историю, и она тоже очень удивилась". В этот момент наш приглашенный лектор всем своим видом обозначил заинтересованность, и уже было собирался открыть рот, как моя одногруппница его опередила: "Представляете, она недавно впервые видела опоссума и очень удивилась, потому что в России не водятся опоссумы". Таким образом, мы втянули в этот замкнутый круг удивленных еще одного человека.
Вот она, прелесть межкультурных коммуникаций. Один жирный опоссум, который просто шел на помойку, а разговоров на неделю. Никому из тех, кто идентифицирует себя как американец, не пришло бы в голову вообще говорить об опоссумах, потому что они видели их десятки, сотни, тысячи раз. Надеюсь, мое постоянное присутствие и всратые истории привносят в повседневность какую-то свежесть восприятия.

Немного актуальной антропологии: "Anthropologists have long observed that in times of tumultuous social, political, and economic disorder; devastating warfare; or massive and inexplicable natural disasters, human beings often turn to some form of witchcraft to help explain the turmoil, restore some sense of order and stability, and regain control of their lives and natural phenomena" Audrey Smedley and Brian D. Smedley, Race in North America: Origin and Evolution of a Worldview (2011).

Вторая встреча с опоссумом! Этот выглядел как младший сын того жиробаса, с которым я имела честь познакомиться месяц назад, он подло затаился в темноте, но я его все равно разглядела, чтобы не упустить шанс обосраться повторно (фото делала не я, я вообще никогда в жизни так быстро не запрыгивала в машину и так стремительно не закрывала за собой дверь, чтобы не услышать, если вдруг опоссум решит на меня наорать).

Вы подписывались, чтобы читать истории про Америку, а получили занимательное природоведение для самых маленьких, извините. Но сегодня за мной гнался заяц.

Удивительно, насколько много в Лексингтоне разных животных и как легко с ними встретиться. На белок я уже давно даже не обращаю внимания, но здесь помимо них еще просто толпы бурундуков, зайцы, опоссумы, очень много разных птиц, имен которых я не знаю. На семинаре, на котором мы обсуждали онтологию и отношения человека и природы (и вообще то, что человек мыслит себя отдельно от природы, а можно и не делать такого), профессор нам рассказала, что во время локдауна, когда совсем никто не выходил из дома, на камеры на кампусе попал медведь, что абсолютно немыслимо в обычной жизни - ведь ему как минимум пришлось бы преодолеть очень много дорог, чтобы попасть на кампус в центре города. Где теперь этот медведь, кстати, никто не знает - он не пойман. Так что, возможно, однажды мое занимательное природоведение примет совсем уж неожиданные формы.

Скоро закончится мой второй семестр, а значит, и первый год на программе по прикладной антропологии. Хотела отпраздновать это событие обзором на мои самые любимые из тех этнографий, которые я за этот год прочитала, потому что я за это время ни разу не пожалела о выборе дисциплины и универа, и мне кажется, что антропологов, которые умудряются писать понятно и увлекательно, будет интересно читать людям, которые в целом не испытывают никакого любопытства к дисциплине как таковой (и правильно, может быть, делают, с экономической точки зрения так уж точно).
Полезла гуглить переводы на русский и ссылки, где можно прочитать/скачать/купить, и выяснила, что НИ ОДНА из них не переведена на русский. Даже те, что написаны еще в 80х и считаются "классикой" (впрочем, мало ли какая пиздаболия может внезапно начать считаться классикой). Ну ребят, с таким настроением мы слона не продадим. Начинаю думать о переводах этнографий на русский как о возможном будущем. Знания и истории не должны спотыкаться о границы, в том числе языковые.

Я, так сказать, столкнулась с многокилометровым потоком сомнений и душевных метаний по поводу того, чтобы рассказывать о книгах, которые не переведены на русский, и которые наверняка будет сложно найти даже в оригинале. Очень не хочется выглядеть как "Братан смари че могу". Но я старая больная обезьяна, я могла просто не найти переводы, так что объявляется ярмарка подсказок, если кто-то знает про существующие переводы на русский или любые другие языки - пишите, будем преодолевать время, пространство и языковые барьеры вместе.

Так вот, моя самая-самая любимая этнография, которую я цитировала примерно в каждой своей работе, иногда не к месту, а по большой любви: Reclaiming the Discarded. Life and Labor on Rio’s Garbage Dump. Автор: Kathleen M. Millar.
Она про огромную свалку в пригороде Рио де Жанейро (мое любимое "Дааа, это не Рио де Жанейро" заиграло новыми красками), которая называется Jardim Gramacho, и которая была построена в красивом природном месте, и к чертям его разрушила, естественно (тут есть карта). Точнее, даже не про саму свалку, а про людей, чья профессия называется catadores - это люди, которые собирают "материал", тот мусор, который можно сдавать на переработку, и таким образом обеспечивать себя и семью. Свалка, кстати, была открыта в 1978, ее планировали закрыть в 1998, но в итоге закрытие несколько раз откладывали и закрыли только в 2012, потому что катадоры вынесли оттуда и отправили на переработку так много, что там тупо не заканчивалось место.
Этой же свалке, кстати, посвящена оскароносная документалка Wasteland, от которой у меня сгорела жопа. Там сказочно богатый нью-йоркский художник, выходец из трущоб Рио, бьет себя в грудь и говорит: "Вот я короче знаю, что такое сладкая жизнь, и этим оборванцам помогу и тоже покажу, как охуенно быть богатым", потом приезжает на свалку, фотает катадоров, потом делает их огромные портреты из мусора (блять, да), фотает портреты тоже, и фотки продает в какой-то модной галерее. На открытие своей сраной выставки привозит несколько катадоров, чтобы те почувствовали себя получше. В конце фильма все плачут от счастья, катадоры говорят: "Я больше не хочу возвращаться на свалку", фильм заканчивается, кто, кроме раздутого эго художника, выиграл во всей этой истории, для меня лично осталось загадкой.
В книге все не так (отчасти поэтому я так прикипела душой именно к этой этнографии). Там очень много личных историй людей, которые начинаются с самого первого появления в Jardim Gramacho (это нелегко) и заканчиваются уже ее закрытием. Во всех этих историях и в том, как они описаны, очень много уважения к людям и к их труду. Впрочем, там явно опущены самые неприятные моменты такой работы, и очень акцентированы положительные, что может вызвать вопросики (но не у меня).

Ну и с теоретической точки зрения в книге очень много понятий, которые можно использовать в исследованиях на вообще любые темы и цитировать, пока не надоест (я клянусь). Самое классное, что Миллар говорит: "Блин, ну как вы вообще разделяете формальную и неформальную экономику, нету границ никаких, это говно какое-то", и вместо этого предлагает говорить о пластичности, чтобы не потерять связь одного с другим. Она приводит в пример пластик, который катадоры собирают на свалке и продают в специальных пунктах, откуда он частично отправляется на производство супердорогих яхт (вот эту самую пластичность я и пихала два семестра во все свои работы каждый раз, когда мне нужно было говорить о неформальных практиках и о том, как они существуют в контексте правил).
Помимо пластичности, у нее есть целая глава о том, что считается "хорошей жизнью" и что, кем, и как долго считалось хорошей жизнью раньше.

В общем, если вы угорели по социальным наукам, это вдохновение и источник поэтичных концепций. Если вы по каким-то причинам выбрали другой способ провести жизнь - это просто интересные истории о людях, чей труд обычно остается невидимым.

С жильем во время поездок у меня как-то не складывается, и вы скоро поймете, почему.
С тех пор, как я поняла, что от хостелов и бесконечного таскания туда-сюда своих шампуней, труханов и прочего скарба устаю еще сильнее, чем от работы, в поездках по Европе я всегда умудрялась найти себе квартиру, апартаменты или отель по цене хостела прямо в центре города и наслаждаться жизнью. Обе моих попытки провернуть нечто подобное в Америке закончились, скажем так, не победой. В Детройте я по итогу жила в красивом лофте рядом с заброшкой (но это Детройт, там было бы удивительно жить далеко от заброшки) за сногсшибательные деньги, и вот недавняя поездка в Луисвилл тоже заставила меня трепетать, но уже по-другому.
В общем, наскучила мне лексингтонская размеренная жизнь, внутренний мой голос стал кричать "Карету мне, карету!", я выбрала Луисвилл как ближайший крупный город, где можно посмотреть на ДРУГИЕ дома и даже реку, и стала думать о том, где мое бренное тело может найти отдохновение после долгих прогулок. В общем, в центре все было очень дорого, не в центре почти ничего не было, на общем весьма грустном фоне выделялся отель со скромным названием "Луисвилл". Выделялся он не только самой низкой ценой из возможных, но и на редкость хуевыми интерьерами. Последний раз подобные интерьеры я видела, когда на третьем курсе мы с моими подружками решили поехать в Рязань посмотреть на грибы с глазами и остановились в гостинице "Советская". В этой гостинице абсолютно все, от двери самой гостиницы до старых пыльных покрывал "в цветочек" хранили, так сказать, уникальный стиль страны, которой нет. Короче, отель "Луисвилл" на фотках был примерно таким - даже покрывала были очень похожи. Меня таким вещами напугать сложно, кроме того, когда я поделилась своей уникальной находкой с местным человеком, он сказал, что примерно так выглядит большинство отелей на юге. Я воспряла, потому что теперь я собиралась уже не просто жить в ебучем отеле как нищук, а "открывать для себя особенности местной индустрии гостеприимства".
На фотографиях был и фасад отеля, на котором почему-то был крест, но на эту маленькую деталь я уже не обратила внимания.
Вспомнила я о ней, уже когда мы подъехали к отелю, и я снова увидела этот огромный белый крест, подумав "Господь милосердный, хоть бы на утреннюю молитву не будили". Уже на пороге я оценила свой выбор отеля по достоинству. Дверь, которая выглядела как автоматическая, нихуя не открывалась, зато сразу за ней была специальная стойка с человеком, который подходил и руками ее раздвигал для каждого посетителя (оцените вообще красоту момента). Все внутри было как на фотках, сердце мое ликовало, радость достигла апогея, когда я увидела, что пароль от вай-фая в этом отеле "God is love". Там было еще несколько плакатов, которые сообщали, что это некоммерческий отель, и что прибыль от него идет на помощь бездомным, которым, судя по всему, предалагают Божью помощь.
На завтрак я ни разу не проснулась (антрополог из меня так себе, встать с кровати раньше 9 утра ради новых данных я совершенно не готова), на обещанные администратором танцы с 6 до 8 вечера тоже не пошла, и тем не менее вряд ли где-то еще видела столько странных людей на единицу площади. Не то, чтобы они были какие-то вопиюще странные, но в каждом была из ряда вон выходящая деталь. Мой любимый посетитель отеля - мужчина в инвалидной коляске, который передвигался на ней, быстро-быстро перебирая ногами по полу (я не видела такого вообще никогда).
В общем, братья и сестры, я под впечатлением. Не знаю, как должна выглядеть полная открытий жизнь студента в Америке, но существование в мире христианских отелей - по мне так вполне открытие.

К вопросу о жилье.
Вот Воланд говорил, что москвичи в целом обычные люди, такие же, как и везде, только испорченные квартирным вопросом. Но как по мне, так квартирными и вообще жилищным вопросом испорчены вообще все люди на земле. Про какой город статью ни открой - в академическом журнале, в обычном журнале, вообще в любом источнике информации, там обязательно будет про квартирный вопрос. Каждый раз, конечно, это "уникальная" проблема, свойственная только этому конкретному городу или региону, но будем откровенны, все хуево везде.
Так вот о квартирном вопросе в Лексингтоне. Лексингтон довольно небольшой город, его часто называют студенческим, здесь на 150 тысяч населения внутри городской черты три университета, и рынок съемного жилья, насколько я понимаю (а я вообще уже ничего не понимаю), очень сильно зависит как раз от приезжающих-уезжающих студентов. Собственно, весь прошлый учебный год я жила в комплексе апартаментов. У нас в здании есть опции жить с двух-, трех- и четырехкомнатных апартаментах, общая у вас только кухня и гостиная, у каждой комнаты своя ванная. Это была первая и единственная опция, которую я нашла, потому что не озаботилась этим вопросом достаточно заранее, ну а как я совершала челночные переговоры с различными людьми чтобы хотя бы туда заселиться вы имели удовольствие узнать из предыдущих выпусков нашего нерегулярного юмористического журнала.
Короче, первое время я даже была довольна - у меня было большое окно в комнате с видом на бассейн, приятно выглядящая кухня и ванная и всякое такое. Когда я заезжала, чуваки ремонтировали бесплатный для жильцов тренажерный зал, и я даже пообещала себе, что как только он откроется, я буду туда ходить заниматься спортом (в итоге я весь год проходила мимо этого спортзала к вендинговому автомату за шоколадом, ибо дух мой слаб, плоть жаждет удовольствий). Потом меня все заебало.
Если ты живешь в комплексе, где все остальные жильцы студенты, причем в большинстве своем не магистры, а бакалавры, около бассейна без конца кто-то тусит и слушает рэпчик так, что никакие окна тебя от этих звуков не спасают, по ночам кто-то просто орет с балконов (это мне в целом понятно, я тоже частенько хотела просто пойти поорать), на ковровое покрытие в холлах без слез не взглянешь, в своей милипиздрической комнате я начала себя уже чувствовать как Раскольников, а это очень опасно. В общем, я решила встать на путь поисков нового жилья и открыть для себя удивительный мир недвижимости в Лексингтоне. Все договора аренды здесь подписываются с августа по август (да, даже если на летние месяцы ты уезжаешь к себе домой, капиталюгам это вообще неинтересно, будешь платить как миленький, а жилье с возможностью платить по месяцами ты хуй найдешь, если найдешь, то сам же об этом пожалеешь).

Параллельно я, конечно, стала интересоваться, что происходит в этом отношении у моих друзей и узнала массу удивительных историй. У кого-то счета за электричество выходят далеко за рамки дозволенного. У кого-то работники управляющей компании не в состоянии починить вообще ничего. У кого-то таких проблем нет, но он живет в субурбии и медленно сходит там с ума (я сознательно не называют это пригородом, потому что русский человек при слове пригород рисует в своем воображении совсем не это). Университетское жилье (общага) здесь тоже есть - обычное и "семейное". Почему же я не жила там, спросите меня вы. Потому что за гораздо более дохуя денег, чем я отдавала за свою келью с ванной, я бы получила в этой келье еще и соседа. Короче, университетское жилье - это очень мало и очень дорого.

Кроме того, не будем забывать, что дело происходит в стране, подарившей миру Форда, а машины у меня нет и не предвидится, что сужает окно возможностей до небольшой щелочки. С такими вводными, своим собственным отчаянием и ненавистью ко всему живому я приступила к поискам, никак не ожидая, что это будет очень похоже на всратый детективный сериал. Итак, неплохая однокомнатная квартира с нормального размера спальней и прилично выглядящей на фото ванной, в приятном двухэтажном историческом доме (который судя по всему был разделен на несколько апартаментов), не очень близко к капмусу, но в классном месте. Риэлторы (они же сотрудники управляющей компании) проявляют чудеса бесконтактности, присылают письмо с кодом и говорят, что в назначенное время нужно просто прийти, ввести код, и самостоятельно посмотреть квартиру (не надо даже разговаривать ни с кем, прекрасная работа). В общем, в назначенное время мы поднимаемся к двери, видим на дверной ручке коробку, которая очень похожа на огромный старый мобильник, вводим код, коробка открывается, из нее вываливается ключ (реально как будто за кащеевой смертью пришли, ей-богу), мы пытаемся открыть дверь и …не можем. Пока пытаемся, я начинаю подозревать, что в квартире кто-то есть. После небольшого обмена мнениями мы решили все же постучать. Через долю секунды нам открыла весьма помятого вида девушка, которая, судя по всему, все это время стояла прямо за дверью, напрягаясь из-за того, что кто-то ломится к ней в дверь, и сказала, что она в шоке и вообще-то она тут живет.
Чуть позже риэлторы сказали, что этого не может быть и они проверят, что происходит с квартирой, которая у них в базе значится свободной. Варианта два: 1) им настолько вломас работать, что они не обновляют у себя информацию или просто радомно отправляют людей по адресам, но признаваться они в этом не хотят, 2) девушка воспользовалась несовершенствами системы, заполучила код и теперь живет там бесплатно до тех пор, пока ее не выселят. Мы долго сверяли мельчайшие детали произошедшего, но так и не склонились ни к одной версии.
Чуть позже в этот же день я пыталась вввести другой код от другой двери другой квартиры в другом районе, но ключа внутри не оказалось. Два проеба за день и оба не мои, это ли не чудо?

(Продолжение саги о недвижимости) В другой раз я решила попытать счастья с апартаментами, которые стоили подозрительно дешево для дома, находящегося прямо через дорогу от кампуса. Это было двухэтажное здание с видимыми признаками разложения прямо на фасаде, на первом этаже кальянная, магазин из разряда "вся хуйня задешево", пиццерия, в которой подозрительно примерно все, и еще одна рыгальня с, кхм, фьюжн-кухней. Короче, уговор был такой, что мы с риэлтором встретимся у подъезда, и пойдем смотреть местные красоты, после 20 минут ожидания под беспощадным южным солнцем я таки дозвонилась до офиса, в котором сказали, что чето вроде как и не приедет никто, но раз уж такое дело и я все-таки там (удивительно, не так ли?), то сейчас они попросят кого-то прийти открыть мне дверь, чтобы я сама все посмотрела (может просто веет от меня самостоятельностью?). Спустя время мне навстречу вышел веселый мужчина в шортах, который как мне показалось наслаждался жизнью и похмельем. Этот Вергилий провел меня в удивительные круги ада рынка недвижимости. На втором этаже здания, судя по всему, раньше было что-то вроде швейной мастерской, потому что повсюду висело какое-то тряпье, валялись куски ткани и мотки ниток. Вергилий шел передо мной, размахивая руками и показывая, как они это все уберут и наведут порядок, и рассказывая, что это было коммерческое помещение, которое они решили переделать в жилье и сдать (в Лексингтоне, судя по всему, даже собачью будку можно сдать в аренду, если она близко к кампусу). Мы шли, переступая через горы ткани и уворячиваясь от висящих проводов, мужчина говорил, что вот примерно вот здесь сделают ванну, красочно описывая, как встанет душевая, где будет раковина, и как просторно там будет принимать душ, планировал покрасить стены и конечно, убрать провода. Под ногами скрипело засохшее крысинное говно. Запах навевал на подозрение о том, что крысы, которые его оставили, умерли и разложились где-то неподалеку. Попутно он предложил показать мне другие апартаменты в этом же здании, чтобы я могла лучше себе представить цвет стен и как все в целом будет выглядеть. Его оптимизм меня даже не умилил. Я натянула улыбку на свой мрачный ебальник, не задавала вопросов и только кивала, думая о том, что "квартира" сдается с августа, на дворе июнь, а работы там дохуя и вариантов, опять же, только два: 1) в августе меня попросят пойти спать в коробку к бомжу, который просит денег на ближайшем перекрестке, 2) в августе я заселюсь в квартиру, в которой через неделю прорвет все, что только можно, и я утону в говне (даже интересно, как сложилась судьба у невидимого риэлтора, видимого мужика с похмельем и смердящих потенциальных апартаментов). На выходе меня поприветствовал таракан.
Ну, зато места было реально много, потолки высокие и близко к кампусу.
(Следующая серия будет менее беспросветной)

Пристыженная своими собственными обещаниями продолжить сериал о недвижимости, продолжаю. Походы по съемным квартирам подарили мне понимание, что скрывается за красивыми историческими фасадами домов между кампусом и центром. Этот район едва не попал под бульдозер во времена, когда Америка радостно сносила все, что плохо стоит, чтобы построить дорогу, но был спасен активистами. В Лексингтоне с него началось активистское движение в защиту исторического наследия, которое с перемнным успехом пыталась спасти город от федеральной программы по реновации. Выяснилось, то, что раньше я считала домами на одну охуевшую семью, по факту оказалось чем-то вроде московской купеческой усадьбы, которую в советское время поделили на аскетичные квартирки для свободных от оков старой жизни строителей коммунизма. Началось с того, что мы нашли двухкомнатные апартаменты с очень привлекательным адресом за очень привлекательную цену. Выяснилось, что это одна из пяти квартир в историческом особняке. В три из них можно попасть через через красивую резную дверь по красивой резкой лестнице, в оставшиеся две - вход со двора через всратое крыльцо и мусорные баки. Но это был далеко не главный сюрприз. Квартира оказалась "двухуровневой" - на первом этаже была красивая комната с камином, лепниной и росписью на потолке, лестница и ... все. Точнее, под лестницей какой-то умелец смог разместить милипиздрическую кухню без единой рабочей поверхности, и все. Узкая винтовая лестница, поднимаясь по которой я пожалела о набранных в Америке 6 килограммах, вела к спальне и санузлу на втором этаже. Я живо представила себе, как в местном архитектурном бюро два грустных архитектора в шестой раз перерисовывают план, чтобы все же исполнить желание заказчика и уместить в здании 5 квартир, уже шестой раз у них не получается, потом один из них просто машет рукой, говорит "Да похуй", нажимает "Save" и отправляет файл.
Впрочем, я люблю все странное и с лепниной, поэтому в целом я была готова бежать к риэлтору в офис, зажав в кулачке свои три копеечки, но мысль о том, как я буду пропихивать матрас через узенькое окошко на втором этаже, меня слегка охладила и поиски продолжились.
А район очень красивый, фотокарточки прилагаю.