Иосиф был осужден на 25 лет исправительно-трудовых лагерей с 5-летним поражением в правах. По 25 лет получили также его «подельники», Гарцман и Щуровецкий. «Отделались» всего десятью годами Монастырский, Фланцбаум и Шнейдеров.

После осуждения Иосифа органы занялись его матерью. На Зинаиду Осиповну, как радикальную еврейскую националистку, донесла всё та же Желткова. Всего лишь через полгода после сына, 31 марта 1952 года, Зинаида Осиповна Хорол была осуждена на 25 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах.

Находясь в лагере, Иосиф Хорол продолжил переписку с Нинелью Немиринской. Он просил ее посодействовать его побегу. На письма любимая так и не ответила. Зато они «всплыли», когда приговор по делу Иосифа и его друзей был после смерти Сталина отправлен на пересмотр. Друзей освободили, но Иосифа вновь отправили в лагерь – правда, теперь уже «всего» на десять лет. Там он узнал о смерти матери.

Его выпустили по амнистии 1956 года. Иосиф Хорол вернулся в Одессу. Не отказавшись от своей миссии, Хорол продолжил пропагандировать сионизм среди одесских евреев. В этом ему помогала его жена, Итта Берлянщик, родившаяся в Харбине и обманным путем вывезенная в 1947 году в Советский Союз.

За парой стали ходить «топтуны», Одессу пришлось покинуть. В 1960 году Иосиф и Итта Хоролы уехали в Ригу, где действовала большая и активная группа сионистов. Иосиф сразу влился в их ряды и стал создавать группы изучения еврейской истории, распространял пособия по ивриту и изданную за рубежом сионистскую литературу.

Считается, что Иосиф Хорол был родоначальником первого в Советском Союзе многотиражного самиздата. В 1963 году, несмотря на опасность повторного ареста, он сумел тайно отпечатать в государственной рижской типографии стихотворения Бялика, статьи Жаботинского и «Исход» Леона Юриса. Иосиф Хорол привез в советскую столицу по триста экземпляров каждого из этих изданий, а группа Меира Гельфонда распространила их в Москве, Ленинграде, Киеве и даже на Урале.

В 1969 г. Иосиф и Итта Хорол репатриировались в Израиль. На земле предков Иосиф Хорол сразу стал своим и с головой ударился в политику. Воспоминания о том, как большевики подавляли любое мнение, отличное от официального, заставляли его раз за разом вставать на сторону справедливости. Так, он выступал против запрета Коммунистической партии Израиля. Хороший человек и настоящий сионист по Хоролу обязательно недоволен правительством. Без критики не будет развития и демократии!

В Израиле Иосиф и Итта Хоролы помогали новым репатриантам найти работу, создали фонд помощи новоприбывшим, организовали систему отправки посылок и писем в советские лагеря своим соратникам.

В марте 1990 года Иосиф Хорол был реабилитирован. Осенью того же года, как только открылись границы, Иосиф Михайлович отправился в СССР и установил памятник своей матери Зинаиде Хорол, умершей в Минлагере Инты. На цоколе написано: «Безвестным и бесчисленным женщинам – жертвам сталинского террора. Имена ваши бессмертны».

Узник Сиона скончался в Израиле от тяжелой болезни сердца 1 января 2010 года. Не встав на колени перед угнетателями своего народа, ни на секунду не усомнившись в правильности выбранного пути. И как Давид когда-то увидал пораженного Голиафа, так и Иосифу Хоролу посчастливилось лицезреть смерть колосса под названием СССР.

Этот ордер имеет несколько особенностей, он выдан 31 июня 1926 года.
1. На что, вы спросите, выдан ордер? На «трусу та затримання», то есть, на «обыск и задержание».
2. Насладитесь украинским языком ранней УССР и шрифтом.
3. Это ордер на арест Красногорского Пейсаха Абрамовича - неисправимого, несколько раз арестованного советскими властями, сиониста. Он же - Песах Ифар – первый мэр города Герцлия, не самый удачный мэр города.

Выдержки из отчета «Информация об откликах и настроениях трудящихся Днепропетровской области, январь 1953». В январе 1953-го трудящиеся были настроены предавать анафеме еврейских врачей: в разгаре было Дело врачей, и советская пропаганда работала вовсю. Доходило до абсурда. К примеру, работница Трофименко, начав почти под копирку с остальными возмущающимися, внезапно выдала: «Хотя бы товарищ Сталин поменьше обращался к врачам». Видимо, сильно она опасалась за здоровье главы государства. Настолько сильно, что лучше уж ему вообще не лечиться, чтобы быть ему здоровым. Эта строка, похоже, вызвала недоумение даже у кагэбэшников – в документе она подчеркнута.

В украинском Ровно чекисты имели своих агентов и осведомителей, которые работали над раскрытием еврейского националистического подполья. Причем в связях с сионистами могли заподозрить абсолютно всех – достаточно было иметь родственников в Израиле или просто быть евреем, занимающим ответственную должность.

Александр Ефимович Азимов в 1952 году был членом ВКП(б), работал в должности управляющего конторой Ровенского Облжилснабторга – снабженческо-сбытовой организации Министерства коммунального хозяйства. Такую персону сексоты обойти стороной не могли, поэтому на столе у начальника УМГБ Украинской ССР по Ровенской области полковника Решетова вскоре появились первые донесения.

Агентура докладывала, что в 1941 году, находясь в рядах Красной Армии, Александр Азимов попал к немцам в плен и до 1944 года проживал в Ровно и местечке Олыка, выдавая себя за татарина. Скрывший свою национальность Азимов, дескать, привлекался немцами к работе в оккупационных учреждениях и подозревается в принадлежности к немецкой контрразведывательной агентуре.

Несмотря на то, что Александра Ефимовича все знали как бывшего партизана Тернопольского партизанского соединения имени Н. С. Хрущёва, по версии чекистов никаким народным мстителем он не являлся, а... купил необходимые справки и характеристики у нескольких командиров партизанского соединения Шитова.

В январе 1946 года партийная комиссия при политотделе Ровенского областного военкомата исключила Азимова из рядов большевистской партии как бывшего военнопленного, но уже через два года, благодаря партизанским документам, в партии Александр Ефимович был восстановлен.

Не понравились чекистам и близкие знакомства Азимова. В частности, крайне подозрительной показалась им его дружба с экспедитором Ровенторга Фроимом Элевичем Фишбейном. Последний советским человеком не был: “западник”, в 1939 году пытался перебраться в Литву, в 1943 году снова хотел бежать – уже в Палестину, через советско-афганскую границу.

Самым возмутительным был тот факт, что органы совсем потеряли бдительность и привлекли Фишбейна к оперативной работе. По окончании войны он находился в Германии, где работал в отделе контрразведки МГБ переводчиком. Соответственно, знал все тонкости агентурной работы советских органов.

Агент по кличке Александров, работавший по сионистскому направлению, вообще утверждал, что Фишбейн в панской Польше являлся командиром взвода сионистско-ревизионистской молодежной организации “Бейтар”.

Сотрудники госбезопасности предполагали, что Азимов вместе со своим приятелем Фишбейном были связаны с действующим на Западной Украине сионистским подпольем, которое занимается нелегальной переправой евреев в Польшу.

Про существование в городе Львове центра нелегальных переправщиков и связях с ним Азимова еще в 1950 году сообщала агент Павлова. Ее данные подтверждались агентом Григоренко. Та, вызвав на откровенный разговор свою знакомую, жительницу Ровно Розу Кислову, выяснила, что Азимов мог помочь с переездом в Польшу.

Сам начальник Ровенского Облжилснабторга ничего Кисловой не обещал, но его личный шофер Семен Фидель и инспектор Ровенского областного финансового отдела Меламед за полторы тысячи рублей предлагали отвезти женщину на машине Азимова во Львов и познакомить там с членами подпольной организации, которые, мол, и переправят ее за границу.

Шестеренки чекистской системы закрутились еще быстрее, когда из Ростова в Ровно пришел сигнал: к вам, для поиска канала нелегальных связей с заграницей, выехал активный сионист Лейб Либерович Либерзон, просим проверить. Слежка установила, что в Ровно Либерзон действительно приехал и через Фиделя вышел на Азимова. На его служебной машине, за баранкой которой сидел Фидель, он выезжал во Львов.

В ход пошла тяжелая артиллерия – очень опытный и проверенный агент Войчаль, родной брат ушедшего в Палестину вместе с армией Андерса сиониста. Войчаль с Азимовым работать не стал – тот был птицей высокого полета, слишком подозрительным и осторожным. Зато быстро втерся в доверие к его младшему товарищу Фроиму Фишбейну. Последний весьма воодушевился наличием у агента брата в Израиле и предложил вместе поехать в Москву, чтобы наладить контакты с сотрудниками израильской дипломатической миссии.

“Выйдем на связь с израильтянами через Моисея Смоляра, друга моего брата”, – делился Фишбейн планами с агентом МГБ, – “или же встретимся с дипломатами где-то в городе. В здание заходить нельзя – там в обслуге работают одни сексоты”.

В Москву срочно полетела депеша на имя начальника Второго главного управления (ВГУ) МГБ СССР Василия Рясного. Чекисты предлагали завербовать Розу Кислову и организовать в Москве подставу – подсунуть Фишбейну под видом израильского дипломата сотрудника МГБ.

Акция удалась: в 1953 году Фишбейн был арестован по обвинению в сионистской деятельности и осужден на 6 лет заключения. Такая же судьба, скорее всего, постигла и Александра Азимова. Но следы его опять теряются…

Айзек Азимов в своих воспоминаниях когда-то задавался вопросом: если бы его отец Юда остался в Советском Союзе, что бы произошло с ним или с самим автором в мрачные времена тирании Сталина? История его родственника Александра Азимова – своеобразный ответ фантасту.