#Толстой_женатый #пора_умирать
📩 Толстой Сергей Николаевич
🗓 9 ноября 1875
📍 Ясная Поляна
Ты уже получил теперь, вероятно, письмо, в котором я, отвечая на 2-ое твое письмо, пишу тебе о болезни Сони. Теперь ей почти хорошо. (Повторяю, потому что, может быть, ты не получил письмо с почты.) Воспаление, которое было в животе — прошло; но она еще лежит и не может ничего есть крепкого, и очень слаба. Ребенка она родила 6-тимесячного, девочку, которая сейчас же умерла. Нынче 16-й день ее болезни.
Я, как всегда бывает, чувствовал себя совсем здоровым во время ее болезни, а теперь опустился и предполагаю, что пора умирать.
Жду от тебя ответа на то письмо, которое писал в Лазарево[1].
Ответь о деньгах и о Грише.
Ты говоришь — мне не до вас. Нет, мне всегда до вас. Я вчера ночью почувствовал себя ужасно дурно; в висках шумит, и стало жутко. Думаю себе, умру, и стал себя спрашивать: для кого это интересно и кому это не доставит удовольствия, что я умру. Перебирал всех и нашел, что всем будет весело или рассказать или посодействовать, кроме жены и тебя.
Какова зима! Я 3-го дня ездил с собаками и без пороши затравил 6 русаков.
Л. Т.
📝 Примечания
[1]Ближайшая к Пирогову, имению С. Н. Толстого, станция Московско-Курской ж. д.
👤 #Сергей_Николаевич_Толстой
Том 62, письмо 219
📩 Толстой Сергей Николаевич
🗓 9 ноября 1875
📍 Ясная Поляна
Ты уже получил теперь, вероятно, письмо, в котором я, отвечая на 2-ое твое письмо, пишу тебе о болезни Сони. Теперь ей почти хорошо. (Повторяю, потому что, может быть, ты не получил письмо с почты.) Воспаление, которое было в животе — прошло; но она еще лежит и не может ничего есть крепкого, и очень слаба. Ребенка она родила 6-тимесячного, девочку, которая сейчас же умерла. Нынче 16-й день ее болезни.
Я, как всегда бывает, чувствовал себя совсем здоровым во время ее болезни, а теперь опустился и предполагаю, что пора умирать.
Жду от тебя ответа на то письмо, которое писал в Лазарево[1].
Ответь о деньгах и о Грише.
Ты говоришь — мне не до вас. Нет, мне всегда до вас. Я вчера ночью почувствовал себя ужасно дурно; в висках шумит, и стало жутко. Думаю себе, умру, и стал себя спрашивать: для кого это интересно и кому это не доставит удовольствия, что я умру. Перебирал всех и нашел, что всем будет весело или рассказать или посодействовать, кроме жены и тебя.
Какова зима! Я 3-го дня ездил с собаками и без пороши затравил 6 русаков.
Л. Т.
📝 Примечания
[1]Ближайшая к Пирогову, имению С. Н. Толстого, станция Московско-Курской ж. д.
👤 #Сергей_Николаевич_Толстой
Том 62, письмо 219
#Толстой_холостой #брачные_советы_Толстого #книжный_бизнес
📩 Толстой Сергей Николаевич
🗓 5 декабря 1856
📍 Петербург
Любезный друг Сережа!
Из письма к тетиньке, которая я полагаю живет у тебя, ты узнаешь разные подробности обо мне и моих отношениях [1], которые я писал и на твой счет. Признаюсь, мне больно твое ужасное и несправедливое возмущение против гостей. Аргументы твои насчет обстановки сильны и справедливы, но вопрос в том, что есть ли внутренние достоинства, которые выкупают это? Ты говорить, что нет, и говорить на основании личной несимпатии и наблюдений поверхностных над гостями в самый невыгодной период. А несмотря на то, я очень близок к тому, чтобы взять да и жениться на госте, хотя не сделаю этого никак прежде Июня месяца.
Одно, что может удержать меня, это, чтобы она влюбилась в кого-нибудь, или чтобы я влюбился в кого-нибудь до этого время. Потому что то чувство, которое я имею к ней, как оно ни шатко и ни нецельно, оно остается точно тем же здесь, каким оно было и летом и осенью. Главное мое чувство это сильная любовь к известному роду семейной жизни, к которой эта девушка подходит лучше всех тех, которых я знал. Ты напрасно думаешь, что эта любовь к семейной жизни мечта, которая мне опротивеет. Я семьянин по натуре, у меня все вкусы такие были и в юности, а теперь подавно. В этом я убежден так, как в том, что я живу. Вопрос только в том, такая ли она, как я думаю, а этого ты теперь сказать не можешь, потому что ты не только не наблюдал ее, а, кроме твоей всегдашней презрительной манеры с женщинами, относился к ней еще с антипатией. По-твоему — хоть это смешно сказать — складки на шее и какой-нибудь паук решительно мешают ей быть хорошей женой. Ты произносишь сразу приговор без апелляции за паука, а этакой приговор есть тоже паук в своем роде. Но довольно об этом, о других делах, кот[орые], знаю, тебя интересуют.
Издание В[оенных] Р[ассказов] Давыдовым[2] не дало еще мне ничего. Давыд[ов] плут, и это мне урок; он говорит, что оно еще не окупилось, тогда как Д[етство] и О[трочество][3] уже окупилось, и я получил больше 300 р. и через месяц получу еще стольк[о] и т. д. до 3,000. Отставка моя вышла, и на-днях надеваю фрак. Это стоит мне рублей 350; но, благо, я написал 4 листа с 1/2 в Б[иблиотеку] для Ч[тения] и О[течественные] 3[аписки][5], которые мне дадут эти деньги. На-днях узнал, что Государь читал вслух своей жене мое Детство и плакал[6]. Кроме того, что это мне лестно, я рад, что это исправляет ту клевету, которую на меня выпустили доброжелатели и довели до Величеств и Высочеств, что я, сочинив Севастопольскую песню, ходил по полкам и учил солдат ее петь. Эта штука в прошлое царствованье пахла крепостью, да и теперь, может быть, я записан в 3-е Отделенье и меня не пустят за границу. Едешь ли ты на Кавказ и когда? Пожалуйста ответь мне. Прощай. — У меня теперь еще недели на две спешных занятий за поправкой Юности.
На конверте:
Его Сиятельству Графу Сергею Николаевичу Толстому. В Тулу. В село Пирогово.
📒 Датируется почтовым штемпелем: «С.П.Бург 7 дек. 1856».
📝 Примечания
[1] «Гостями» Толстой называет здесь В. В. Арсеньеву.
[2] Алексей Иванович Давыдов — книгопродавец. См. т. 47, стр. 319.
Сохранились три письма А. И. Давыдова к Толстому. Давыдову Толстой поручил издание своих «Военных рассказов» отдельной книгой.
[3] См. прим. 6 к п. № 5.
[4] См. прим. 1 к пред. письму.
[5] Александр II — своей жене Марии Александровне. См. записи в Дневнике под 25 и 30 ноября (т. 47, стр. 102 и 103).
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева #Сергей_Николаевич_Толстой
Том 60, письмо 44
📩 Толстой Сергей Николаевич
🗓 5 декабря 1856
📍 Петербург
Любезный друг Сережа!
Из письма к тетиньке, которая я полагаю живет у тебя, ты узнаешь разные подробности обо мне и моих отношениях [1], которые я писал и на твой счет. Признаюсь, мне больно твое ужасное и несправедливое возмущение против гостей. Аргументы твои насчет обстановки сильны и справедливы, но вопрос в том, что есть ли внутренние достоинства, которые выкупают это? Ты говорить, что нет, и говорить на основании личной несимпатии и наблюдений поверхностных над гостями в самый невыгодной период. А несмотря на то, я очень близок к тому, чтобы взять да и жениться на госте, хотя не сделаю этого никак прежде Июня месяца.
Одно, что может удержать меня, это, чтобы она влюбилась в кого-нибудь, или чтобы я влюбился в кого-нибудь до этого время. Потому что то чувство, которое я имею к ней, как оно ни шатко и ни нецельно, оно остается точно тем же здесь, каким оно было и летом и осенью. Главное мое чувство это сильная любовь к известному роду семейной жизни, к которой эта девушка подходит лучше всех тех, которых я знал. Ты напрасно думаешь, что эта любовь к семейной жизни мечта, которая мне опротивеет. Я семьянин по натуре, у меня все вкусы такие были и в юности, а теперь подавно. В этом я убежден так, как в том, что я живу. Вопрос только в том, такая ли она, как я думаю, а этого ты теперь сказать не можешь, потому что ты не только не наблюдал ее, а, кроме твоей всегдашней презрительной манеры с женщинами, относился к ней еще с антипатией. По-твоему — хоть это смешно сказать — складки на шее и какой-нибудь паук решительно мешают ей быть хорошей женой. Ты произносишь сразу приговор без апелляции за паука, а этакой приговор есть тоже паук в своем роде. Но довольно об этом, о других делах, кот[орые], знаю, тебя интересуют.
Издание В[оенных] Р[ассказов] Давыдовым[2] не дало еще мне ничего. Давыд[ов] плут, и это мне урок; он говорит, что оно еще не окупилось, тогда как Д[етство] и О[трочество][3] уже окупилось, и я получил больше 300 р. и через месяц получу еще стольк[о] и т. д. до 3,000. Отставка моя вышла, и на-днях надеваю фрак. Это стоит мне рублей 350; но, благо, я написал 4 листа с 1/2 в Б[иблиотеку] для Ч[тения] и О[течественные] 3[аписки][5], которые мне дадут эти деньги. На-днях узнал, что Государь читал вслух своей жене мое Детство и плакал[6]. Кроме того, что это мне лестно, я рад, что это исправляет ту клевету, которую на меня выпустили доброжелатели и довели до Величеств и Высочеств, что я, сочинив Севастопольскую песню, ходил по полкам и учил солдат ее петь. Эта штука в прошлое царствованье пахла крепостью, да и теперь, может быть, я записан в 3-е Отделенье и меня не пустят за границу. Едешь ли ты на Кавказ и когда? Пожалуйста ответь мне. Прощай. — У меня теперь еще недели на две спешных занятий за поправкой Юности.
На конверте:
Его Сиятельству Графу Сергею Николаевичу Толстому. В Тулу. В село Пирогово.
📒 Датируется почтовым штемпелем: «С.П.Бург 7 дек. 1856».
📝 Примечания
[1] «Гостями» Толстой называет здесь В. В. Арсеньеву.
[2] Алексей Иванович Давыдов — книгопродавец. См. т. 47, стр. 319.
Сохранились три письма А. И. Давыдова к Толстому. Давыдову Толстой поручил издание своих «Военных рассказов» отдельной книгой.
[3] См. прим. 6 к п. № 5.
[4] См. прим. 1 к пред. письму.
[5] Александр II — своей жене Марии Александровне. См. записи в Дневнике под 25 и 30 ноября (т. 47, стр. 102 и 103).
👤 #Валерия_Владимировна_Арсеньева #Сергей_Николаевич_Толстой
Том 60, письмо 44