Переучреждение государства как цена мира?
Армения-Нагорный Карабах-Азербайджан
Часть 1. Продолжение следует

1. Может ли премьер-министр Армении соглашаться с президентом Азербайджана и выступать с ним в унисон? Ставлю этот вопрос исключительно в экспертной плоскости, без всяких намеков на конспирологические версии. Для начала зафиксируем парадоксальное единство взглядов Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. И постараемся по возможности без эмоций объяснить этот феномен.
2. Во время встречи с Мартином Чунгонга, генеральным секретарем Межпарламентского союза 1 февраля азербайджанский лидер четко и недвусмысленно заявил: мира с Арменией можно достичь только тогда, когда соседнее государство радикально изменит свою Конституцию и другие основополагающие нормативно-правовые акты, которые фиксируют претензии Еревана на Нагорный Карабах. Речь идет, прежде всего, об армянской Декларации о независимости от 23 августа 1990 гола. Этот документ провозгласил Армению независимой в результате совместного самоопределения АрмССР и Нагорно-Карабахской автономной области (которая в советское время входила в состав АзССР).
3. Никол Пашинян в интервью программе «Безопасная среда» Общественного радио Армении дал детальный источниковедческий анализ Декларации-1990 и пришел к следующему выводу: «Должна ли наша государственная политика…основываться на решении Национального совета Нагорного Карабаха и Верховного Совета Армении о воссоединении Карабаха и Армении. Это вопрос политического выбора. Если да, то это означает, что у нас никогда не будет мира. Более того, это означает, что у нас сейчас будет война…» В переводе с политического языка на обычный это означает признание "декарабахизации" армянского национально-государственного проекта уже не де-факто, а де-юре. Впрочем, второе не было бы возможно без первого.
4. Вопрос о границах и национально-государственном размежевании - ключевой в полиэтничных регионах. Здесь реализация формулы Эрнеста Геллнера о совпадении этнических и политических рубежей всегда чреват конфликтами и войнами. В Закавказье же к началу конца Российской империи не было гомогенных этноареалов, и потому создание «своих государств» сопровождалось особым вниманием к «своей земле», как к ресурсу, обеспечивающему не только политическое, но и порой физическое выживание во враждебном окружении. В этом контексте становится ясно: т.н. армянская «мегаломания», о чем горазды писать некоторые историки и политики, взялась не от «хорошей жизни». В ней было, как минимум, два предпосылки. Во-первых, отсутствие в Закавказье четких «сплошных» этнических ареалов и диаспорный характер армянского народа. Во-вторых, отсутствие традиций национальной (sic!) государственности. В-третьих, существование на стыке крупных имперских государств, а после их краха - по соседству с более многочисленными этническими группами. И, в-четвертых, критическая зависимость от внешних игроков. Отсюда и запрос на Greater Armenia, желательно, поддерживаемую извне.
5. Истоки «карабахизации» постсоветской Армении (какую же точную метафору придумали Александр Искандарян и Бабкен Арутюнян!) надо искать в трагедии 1915 года, распаде двух империй, «арбитраже» Вудро Вильсона, одновременной азербайджанской, турецкой и армянской «национализации» и последующем советско-кемалистском «генеральном межевании». Все это во многом предопределило основные черты того дизайн, над разработкой которого бились активисты комитета «Карабах» и их многочисленные симпатизанты в 1988-1990 гг.

Переучреждение государства как цена мира?
Армения-Нагорный Карабах-Азербайджан
Часть 2. Окончание

6. Придя во власть и превратившись из лидеров протестных акций в лидеров нации-государства, вчерашние ереванские трибуны столкнулись с неизбежной дилеммой: как сохранить и удержать «миацум», если внешняя среда и разломы вокруг не слишком благоприятны для избранного проекта. То, о чем азербайджанские политики говорили публично в последние 35 лет, а армянские заговорили только в прошлом году, существовало и раньше. Пока внешняя среда благоприятствовала Армении, а ее главный оппонент не имел достаточно сил и ресурсов проект «карабахизации», как минимум, на тактическом уровне, мог быть успешен. Как только расклады поменялись, маятник начал движение в обратном направлении. С Пашиняном или без, не так важно, если мы смотрим на процессы в контексте «длинного времени». Собственно, «декарабахизация» была, как ранее «карабахизация» предопределена многими предшествующими событиями. Это и региональная замкнутость Армении, и экономический рывок Турции и Азербайджана в конце 1990-х- начале 2000-х, и российская СВО на Украине, заставившая Москву перефокусировать приоритеты, и многое другое.
7. Можно предъявлять тысячи претензий к нынешнему армянскому руководству за то, что не смогло устоять перед натиском тюркского геополитического тандема. Наверное, найдутся и критические аргументы и в адрес России, союзника, позволившего «истории, свершится». Запад, что в 1919-1920 (Парижская конференция, Севрский мир), что в 1989-2023 гг. многое говорил о ценностях и справедливости и искушал «малых сих». Но по итогам смог куда меньше России (советской и антисоветской), обеспечивший для армянского проекта хотя бы минималистские условия.
8. Таким образом, если по разным причинам (не(желание), (не)умение) обеспечение максималистских результатов не получается, приходит время минимализма. Армяне здесь никак не первые и не единственные, смотрите опыт пост-трианонской Венгрии или неоднократные польские реконфигурации на протяжении веков. Собственно говоря, и современный турецкий проект, столетие которого отмечали в 2023 году, начинался никак не с максимизации, а напротив, с минимизации территориальных требований. Советский проект-1922 также стартовал с утраты множества имперских территорий, которые потом под новым флагом и новой идеологией возвращались, хотя и не все и не полностью.
9. Хочу быть понятым правильно: не собираюсь проповедовать уступки или адковатировать кого бы то ни было. Политика - это не «хотелки» ТВ-шоуменов, а искусство возможного. Однако переучреждение Армении, как карабахоцентричного национального проекта не гарантирует со стопроцентной уверенностью мира в регионе. Не мирного договора, а мира, как состояния! Разница, на наш взгляд, слишком очевидная! Хорошо, если Азербайджан снимет все свои возражения, адресованные к прошлому, и на этом поставит жирную точку. А если нет? Любой эксперт, а не пропагандист, должен во всем сомневаться и ставить вопросы. Пока что их больше, чем ответов. В любом случае переформатирование государственного проекта (вкупе с внешнеполитической идентичностью) - не то же самое, что согласие на уступку десятка или даже тысячи гектаров земли. От ресентиментов никто не гарантирован, да и региональный статус-кво (а с ним и миропорядок), выгодный игроку X или Y, не вечен, привет Гуго Гроцию и Карлу Клаузевицу. Однако пока что дело идет к тому, что переформатирование государственности постсоветской Армении становится одним из условий армяно-азербайджанского урегулирования. Осознавать это или игнорировать- выбор каждого, как и давать оценки этому процессу. Мы определяем нашу задачу, как чисто экспертную. И потому фиксируем движение в определенной точке!

Аветик Чалабян- новое лицо армянской оппозиции?

1. Споры о конституционной реформе в Армении ожидаемо перешли в идентитарную дискуссию. Насколько оправдан не только фактический, но юридический отказ от всяких претензий Армении на Нагорный Карабах? Насколько в сегодняшних условиях (после военных поражений Азербайджану и деарменизации Арцаха) актуально национальное самоопределение, основанное на идеологии «миацума»?
2. Премьер-министр Никол Пашинян метафорично сравнил старый идентитарный багаж «третьей республики» с красными одеждами, сшитыми ранее «любимой бабушкой», но сильно раздражающими «быков» из соседней страны. Очень четко и жестко глава кабмина противопоставляет историю и современность. Словно поклонник Карла Поппера (интересно, читал ли его труды Пашинян?), премьер пытается изжить всякие намеки на «историцизм» в актуальном внутри-и-внешнеполитическом позиционировании Армении. Бабушка, хотя и любимая, осталась в прошлом, сегодня она не защитит и не прокормит, а одежды надо менять в соответствие с модой! Тут впору поговорить о новом «адепте Генри Моргентау» в Ереване.
3. На этом фоне Аветик Чалабян, координатор оперштаба движения «Айякве»/"Армянское голосование" (данная инициатива была анонсирована в мае 2023 года) провел пресс-конференцию, на которой призвал все национально ориентированные силы Армении объединиться и не допустить конституционного переворота. Итак, слово сказано! Кто же такой Аветик Чалабян, ставший возмутителем спокойствия в республике.
4. До сих пор ключевой проблемой армянской политики была ее манихейская двухцветность. «Новые» (бенефициары «бархатной революции» - 2018) противостоят «бывшим» (сторонники президентов, пребывавших у власти в 1998-2018 гг.). Это не значит, что «третья сила» время от времени не заявляет о себе, вспомним хотя бы победителей и призеров разных муниципальных кампаний или проект «Страна для жизни», связанного с нынешним узником Баку Рубеном Варданяном. Однако стать чем-то эффективным у «третьих» пока что не получалось.
5. На этом фоне объясним и интерес к фигуре Чалабяна. Его карьера в большей степени связана с бизнесом, менеджментом, с компанией «McKinsey & Company». Армянские коллеги поправят, если что, но на «бывших» с натяжкой указывает его работа в МинЭке республики (впрочем, тут, скорее, деятельность «спеца», а не идеолога). Активным оппозиционером Чалабян стал после «второй карабахской» в 2020 году. Но за это время успел и подвергнуться аресту, и уголовному преследованию. Его имя связывают и с Россией, и с Западом. Американское посольство в Ереване даже включало его кейс в свой отчет о правах человека за 2022 год. Таким образом, координатор «Айякве» гипотетически мог бы стать неким новым лицом армянской оппозиции, политиком, дистанцирующимся от двух имеющихся полюсов.
6. Однако для упомянутого выше сценария имеется несколько препятствий. Первое. Армянская оппозиция никогда не умела консолидироваться и договариваться. Успех Пашиняна шестилетней давности- это не столько победа оппозиции, сколько провал властей, помноженный на общественную фрустрацию и усталость от «бывших». Такую усталость, которая вот уже без малого шесть лет помогает Николу Воваевичу оставаться на плаву. Второе. Вопрос с альтернативами. Примем за основу тот факт, что курс армянского правительства сегодня - «пораженчество», сопровождаемое отказом от геополитического «традиционализма» постсоветской Армении («миацум» + национализм+пророссийский выбор). Но где взять ресурсы для перелома нынешних негативных трендов? Чалабян и К в случае успеха объявят войну Азербайджану? Дело нехитрое, куда сложнее найти для этого начинания союзников и опереться на готовность общества. Недавно исполнительный директор Общественного радио Гарегин Хумарян, подвергший жесткой критике высказывания Пашиняна, вспомнил, как в 1990- гг. в Армении «с нуля» была создана армия. Только есть пара нюансов: внутреннее состояние в Азербайджане того времени и готовность армянского общества. Но сегодня обе эти переменные сильно изменились, простите за тавтологию.

В первый раз на пятый срок

1. В Азербайджане прошли внеочередные президентские выборы. На первый взгляд, они были лишены какой-либо политической интриги. Имя фаворита и победителя избирательной гонки было известно практически с первой секунды после объявления о ее начале. По данным exit-polls 7 февраля 2024 года Ильхам Алиев получил вполне ожидаемые 90+%. И что-то подсказывает, что к утру 8 февраля этот показатель не сильно изменится, разве что сотые и тысячные доли. 6 конкурентов действующего президента выполняли, скорее роль статистов, а некоторые из них (Гудрат Гасангулиев, Захид Орудж, Фуад Алиев) уже зарекомендовали себя в роли удобных для власти спарринг-партнеров. Словом, оппозиция Его Величества, а не Его Величеству. При этом внесистемные оппозиционеры (мусаватисты и «фронтисты») кампанию бойкотировали, как и в 2018 году. Но здесь, что называется, без иллюзий. Вряд ли бы представители вышеупомянутых сил смогли бы составить серьезную конкуренцию старому новому главе государства.
2. Возникает непраздный вопрос, а в чем же был смысл завершившейся досрочной кампании, если она была не про политическую конкуренцию и соревнование идей. Азербайджанские выборы-2024 – это яркий кейс «символической политики». Ольга Малинова, известная российская исследовательница данного феномена определяет его как «деятельность политических акторов, направленную на производство и продвижение/навязывание определенных способов интерпретации социальной реальности в качестве доминирующих». Что же продвигало (и навязывало, данное слово мы используем экспертно, без негативных коннотаций) азербайджанское руководство? Конечно же, идею «великого возвращения».
3. Выборы-2024 - про завершенность процесса «сборки» постсоветского Азербайджана. То, что в республике называют восстановлением территориальной целостности. Впервые выборы проходили ы бывшей столице Карабахского ханства Шуше, Степанакерте Ханкенди, Агдаме, Лачине и других районах, которые до событий 2020-2023 гг. входили в состав непризнанной Нагорно-Карабахской республики (Арцаха). В канун голосования ЦИК Азербайджана сообщил о 23 тыс. зарегистрированных избирателей на «возвращенных землях». Конечно, многие из них военные, расквартированные там. Кто-то брал открепительные удостоверения. Но что характерно, Ильхам Алиев и его семья, как сообщают официальные источники, «проголосовали на избирательном участке № 14 избирательного округа № 122 в городе Ханкенди».
4. Германский социальный теоретик Томас Майер писал о «символической политике сверху», включая в нее 4 элемента: символические акции, символическое законодательство, символическую персонализацию и 4 символическую идеологизацию. Не уверен, знаком ли Ильхам Алиев с теориями Майера. Но в кампании-2024 он использовал все 4 вышеназванных элемента. Начиная от голосования в Степанакерте Ханкенди (символическая акция), и заканчивая персонализацией, то есть утверждением своего образа, как «собирателя земель». Против такого имиджа даже радикальной оппозиции трудновато находить эффективные контраргументы.
5. Но самое интересное и (сложное одновременно) начинается после 7-02-2024. Возвращение «своего Карабаха» было идефикс азербайджанской политики, основой национально-государственной идентичности постсоветского Азербайджана. Но эта цель, которая еще лет 5 назад казалось труднодостижимой, реализована. При этом многие острые вопросы никуда не делись. Диверсификация национальной экономики (преимущественно сырьевой, несмотря на все усилия по укреплению ненефтяного и негазового сектора), проблемы социальной мобильности населения, государственно-конфессиональные отношения (в условиях суннитизации шиитской по преимуществу страны), (не)транспарентность власти и управления…. Все эти сюжеты остаются актуальными, как остаются непростыми и отношения с соседями (особенно Ираном), Западом, Россией и… Турцией (Азербайджан не стоит рассматривать лишь как «младшего брата» Анкары). Словом, как говорили еще в те времена, когда отец президента-победителя Гейдар Алиевич Алиев, был Первым секретарем республиканского ЦК, «впереди еще много интересной работы».

Армения и Азербайджан: ускользающий мир

Статья для Российского совета по международным делам (РСМД)

1. В декабре 2023 года, казалось бы, имелись все предпосылки для развязки конфликта, который стал одним из триггеров распада СССР, а затем и геополитической дестабилизации Кавказского региона. Однако прошли новогодние торжества, а количество оптимистических прогнозов и заявлений так и не перешло в качество. Помощник президента Азербайджана, заведующий отделом администрации президента по вопросам внешней политики Хикмет Гаджиев 4 января 2024 г. констатировал, что между сторонами имеется значительный прогресс по тексту мирного соглашения, но при этом остается «несколько нерешенных вопросов». Снова пресловутая неопределенность!
2. Подобная ситуация возникает не в первый раз. Вспомним, как еще «до исторического материализма» при старом статус-кво посредники любили говорить: решены все вопросы, кроме нескольких, но среди них был статус Карабаха, вопрос о возвращении беженцев и деоккупации семи районов. Сегодня все вышеупомянутые проблемы политически не актуальны. Но актуализировался новый список- анклавы/экславы, «коридор» или «проход», мирный договор. И с этой повесткой тоже все не так просто.
3. В новых условиях Азербайджан стремится к камерному формату урегулирования (двусторонний формат переговоров, если не с полным исключением посредников, то с их минимальным вмешательством). Ереван же заинтересован в обратном — во внешних гарантиях. Правда, на фоне охлаждения с Москвой команда Пашиняна не слишком успешно пытается обеспечить их за счет наращивания кооперации с западными партнерами. Для Баку крайне важно раз и навсегда заблокировать возможности для национально-территориального реванша. Отсюда и набор азербайджанских требований, затрагивающий не только вопросы границ и безопасности, но и государственно-политической идентичности постсоветской Армении.
4. Армянское руководство стоит перед сложной дилеммой. Ей приходится де-факто демонтировать «третью республику», возникшую на основе «миацума». И здесь спешка банально опасна для Пашиняна и К, прежде всего, по внутриполитическим причинам. И в этом контексте "отсрочка" для него- не самый плохой вариант. Но Азербайджан, похоже, не очень-то готов внимать этим аргументам, пойман геополитический драйв, есть риск потерять темп.
5. Полный текст статьи см.: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/armeniya-i-azerbaydzhan-uskolzayushchiy-mir/

Внутри-и-внешнеполитические тенденции в Грузии: текущее состояние и прогноз
Интервью для Украины.ру. Основные тезисы

1. Отставка грузинского правительства- не смена вех и даже не смена лиц (в составе кабмина поменялся лишь министр обороны). Это- внутрикомандная рокировка. Если использовать футбольную терминологию, то Ираклия Гарибашвили определили в [электоральные] форварды, а его тезку Кобахидзе- поставили в атакующие защитники.
2. Главное событие года- парламентские выборы. По их итогам определится расклад во всех ключевых органах государственной власти. Впервые президента будут избирать не всенародно, а голосами депутатов. Не исключено, что основной целью «возвращения Бидзины Иванишвили» станет президентское кресло. Но для этого партия «Грузинская мечта» должна еще выиграть выборы, обеспечить большинство в парламенте (желательно, конституционное), а также сформировать кабмин (желательно, без коалиций).
3. Оппозиция раздроблена и дезорганизована. Главному ее отряду, Единому национальному движению (ЕНД) для победы надо немного стать «Грузинской мечтой» (ГМ) образца 2012 года, то есть сплотить вокруг себя всех и преодолеть проклятие «ядрового электората».
4. Новые выборы- новые поиски «третьей силы». На этот раз счастья пытает Никанор (Ника) Мелия. Он уже покинул «берег свой родной» (ЕНД), но к другому (ГМ) «так и не пристал». И не собирается, напротив, занят обустройством своего электорального островка.
5. Выборы- 2024 имеют и внешнеполитическое значение. Стратегический выбор в пользу «евроатлантики» - консенсус среди ведущих электоральных сил страны. Но далее идут нюансы. ГМ готова дополнить этот вектор активизацией партнерства с КНР. Она же в отличие от ЕНД против «второго украинского». В принципе могла бы поддержать диалог с Москвой, но до окончания выборов (а, скорее всего, и календарного года с учетом президентских сюжетов) таковой маловероятен.
6. Прагматика vs. «украинизация» - такова будет внешнеполитическая развилка, если схематично. На абхазском и югоосетинском направлении ГМ готова проявлять стратегическое терпение, заявляя о необходимости улучшения Грузии для последующего «выгодного предложения» Сухуму(и) и Цхинвалу(и). У ЕНД с терпением хуже, налицо явный дефицит.
7. Читайте полный текст интервью: https://ukraina.ru/20240210/1053214835.html

Переяславская рада: забытый юбилей и взгляд через века
Часть первая. Продолжение следует.

1. В череде новогодних торжеств и послепраздничного «восстановления» совершенно потерялась одна важная историческая дата - 370-летие Переяславской рады. Дальше, между тем, начинаются сложности с поиском формулировок. Что же состоялось 8 (18) января 1654 года в Переяславе? В советской историографии послевоенного времени собрание запорожской казачьей старшины (рада «гетмана с полковники, и с судьями, и с войсковыми ясаулы») с просьбой о принятии «под высокую руку» государя Московского квалифицировалось, как акт «воссоединении Украины с Россией». В 1954 году с большой помпой отмечалось 300-летие этого события. По сему случаю были даже опубликованы специальные тезисы, одобренные высшим партийным ареопагом. Репродукция народного художника УССР Михаила Хмелько «Навеки с Москвой, навеки с русским народом», посвященная Раде в Переяславе, украшала все советские учебники истории.
2. Между тем, генеральная линия партии (и науки, работавшей на основе пресловутых «принципов партийности») в отношении событий 1654 года изрядно колебалась. В 1920-х гг. никакой идеализации Богдана Хмельницкого не было, скорее, наоборот. Впрочем, до того, как на смену вульгарно-социологическим схемам не пришла теория «меньшего зла». Ее же, в свою очередь заменила идея «воссоединения».
3. Сегодня на постсоветском пространстве с «братством и единством» явный дефицит, а военно-политический кризис на Украине- не самый лучший фон для нюансированного анализа событий прошлого. Но стоит, право слово, согласиться с известным российским исследователем Алексеем Миллером, пространство для таких оценок «нужно отстаивать во что бы то ни стало».
4. Когда несколько лет назад автор этих строк по просьбе деканата факультета международных отношений МГИМО начал читать курс по украинской истории и актуальной политике, то был сразу же озадачен студенческим вопросом: «Как бы Вы определили в одно предложение, что такое Украина?» После некоторых раздумий ответ был таков: «Это - калейдоскоп меняющихся идентичностей».
5. Рискну предположить, что проблемность украинского национального проекта не в его якобы уникальной «искусственности». Конструирование наций и государств (в том числе и при внешнем вмешательстве) - неотъемлемая часть новой и новейшей истории. Один из идеологов современного украинского национализма, известный историк Михаил Грушевский в свое время представил программный общественно-политический памфлет в виде вопроса «Кто такие украинцы и чего они хотят?» При ответе на него ключевая проблема - репрезентативность. Кого мы можем считать выразителем воли Украины и ее народа?
6. Одним из отцов-основателей украинской государственности в сегодняшней Украине называют Богдана Хмельницкого, а запорожских "лыцарей" едва ли не отождествляет с украинцами. Однако «вольным казакам» - запорожцам, когда они поднялись против «ляхов», противостояли не только шляхтичи и магнаты Речи Посполитой, но и реестровые казаки (такие же малоросы, как и знаменитый гетман, получавшие за свою службу финансирование от Польско-Литовского государства). Не поддерживали этот проект и малороссийские группы, которые в источниках получили определение «русина по происхождению, поляка по национальности». И не случайно, период 1650-1680-х гг. в истории Украины получил название «Руина».
7. Январь 1654 года, таким образом, не был ни окончанием некоего процесса, ни стартовой точкой. И до Переяслава, и после него были сторонники «высокой руки» русского государя, но были и горячие противники. После смерти Богдана Хмельницкого в августе 1657 года в обиход вошло такое понятие как «многогетманство». Это был порядок, когда часть гетманов ориентировалась на Москву, часть – на Варшаву, часть – на Бахчисарай и Стамбул. Отнюдь не праздный вопрос, кого из них можно считать носителями «истинной» идеи украинской государственности? Не говоря уже о том, что между казацкой верхушкой (мечтавшей о правах и привилегиях, аналогичных польско-литовской шляхте) и малороссийскими крестьянами имелась значительная социальная дистанция.

Переяславская рада: забытый юбилей и взгляд через века
Часть первая. Окончание

8. Таким образом, не представляется возможным говорить о наличии некоего единого образа «вольной Украины», напротив мы можем говорить о конкуренции разных проектов (пропольский выбор Ивана Выговского, проосманский – Петра Дорошенко, пророссийский – Ивана Брюховецкого, первого московского боярина из запорожских казаков). Заметим, что некоторые гетманы корректировали «геополитический вектор» и "цивилизационный выбор" не по одному разу. Тот же Дорошенко закончил свой карьерный и земной путь воеводой в Вятке (Хлынове) и владельцем подмосковного села Ярополец.
9. Забегая вперед, скажем, что борьба за Правобережную Украину между Россией, Речью Посполитой и Османской империей продолжалась до конца XVIII века. Пока не ушла в небытие Korona Polska i Wielkie Księstwo Litewskie. Галиция и Буковина же, оказавшись в составе Австрийской державы (с марта 1867 года- Австро-Венгрии) так и оставались в ней до Первой мировой, фатальной для "лоскутной монархии".
10. А потом были распад двух империй, образование национальных польского, чехословацкого, венгерского государств, территориальная трансформация румынского проекта. Были и советская политика украинизации, и собирание украинских земель под «червоным прапором», и особая государственность УССР (с членством в ООН) в составе «Союза нерушимого». Правда, события 1991 года опровергли данную теорему.
11. В итоге украинский проект неоднократно раздваивался или даже мультиплицировался. Были сторонники «незалежности» внутри Российской империи (и даже безо всякой связки с австрийским генштабом). Заметим попутно, что крепкие связи чешских или сербских националистов с военными и политиками Российской империи не делают чехов или сербов продуктами российской военно-политической инженерии. Но были и русофилы в Австро-Венгрии, им даже сопутствовал электоральный успех на местных выборах, но Первая мировая закрыла для них все возможные окна. Была борьба за украинскую идентичность в межвоенных Польше, Румынии, Венгрии, Чехословакии. Со всеми возможными в случаях «национализации» эксцессами.
12. Рискну обозначить два ключевых вызова, на которые все те, кто брался за реализацию украинского национального проекта, так и не нашли ответа. Первый- это шляхетская политическая культура, унаследованная козацкой элитой от Речи Посполитой. Его прямое следствие- дефицит государственно-национальной консолидации. Здесь в широком спектре от Руины второй половины XVII века («многогетманство») до вооруженного (!) противостояния ОУН (Б) и ОУН (М).
13. Представим даже, что сегодня Зеленский принимает все условия Путина. Простой вопрос, а выполнять все это кто будет? И как? Не появятся ли новые «гетманы» со своими представлениями о прекрасном? И здесь фраза из украинского гимна про «братьев козацького роду» - не просто красивая метафора, а формула национально-государственного бытия. Второй вызов - проблема экс-и-инклюзивности. Во многом она является следствием предыдущего тезиса. Ибо решительно непонятно, почему Иван Мазепа лучше его тезки Скоропадского, а УНР- «Украинской державы», почему Бандера и Мельник лучше представляют украинские интересы, чем «красные партизаны» Ковпак, Федоров или героический маршал советской авиации Кожедуб, хотя наличие у трех последних партбилетов ВКП (б) не выводило их из числа этнических украинцев. Как не делал Щербицкого неукраинцем статус первого секретаря ЦК КПУ.
14. Как бы то ни было, а все эти исторические коллизии надо исследовать, изучать без истерик, верхоглядства и опасного тотального отождествления всех украинцев со сторонниками ОУН-УПА. «История формирования национальной идентичности на Украине перешла на новый этап, но она не закончена. Потому что у таких процессов нет «конца истории»», - точнее этой оценки Алексея Миллера трудно найти.

Удар по мирному процессу: военная эскалация в армяно-азербайджанском пограничье

1. Свежие информационные сообщения из Азербайджана и Армении вызывают ощущение путешествия на машине времени. Будто бы и не было нескольких месяцев затишья! Официальный Баку заявляет об операции «Возмездие» в ответ на армянские провокации. Официальный Ереван говорит о беспричинных атаках Азербайджана на приграничное село Неркин Ханд. В СМИ и социальных сетях множатся прогнозы о новой региональной войне.
2. Не уверен, что в сегодняшних условиях для эксперта, не находящегося непосредственно «на земле» определение главного ответственного за февральскую эскалацию, возможно. Такие попытки будут либо откровенной спекуляцией, либо «позицией болельщика», принимающего позицию одной из сторон, не заинтересованного в объективной оценке.
3. В этой связи крайне важно обозначить системные основания нынешнего обострения. Случайным его точно не назовешь. И здесь снова необходимо повторить старый тезис о том, что конфликт между Арменией и Азербайджаном не ограничивается карабахским форматом. Он шире. Иначе после сентябрьской «полуторадневной войны» и завершения процесса восстановления азербайджанской территориальной целостности, гештальт был бы закрыт. Однако до этого еще далеко. Как сказал в интервью «Berliner Zeitung» помощник Ильхама Алиева Хикмет Гаджиев, остались еще «несколько нерешенных вопросов». Но среди них делимитация и демаркация госграницы. Фундаментальный вопрос для любого государства! Без его решения мирный договор может остаться просто бумагой.
4. И вот здесь разночтения сторон не заканчиваются, а продолжаются. Ереван говорит о некоторых де-факто территориальных приращениях Азербайджана в период между 2020 и 2022 гг. за счет собственно Республики Армения. Отсюда и актуализация уже не азербайджанской, а армянской территориальной целостности. Баку же фокусируется на анклавах/эксклавах. И если армянская сторона хочет спасти лицо, то азербайджанская спешит окончательно и желательно навсегда закрепить победу.
5. У сторон разный темп продвижения к мирному соглашению. Сам переговорный процесс уже не выглядит как торг, Армения делает односторонние уступки. Но при этом хочет растянуть этот процесс, добившись какой-то внешней поддержки. Глядишь, на каком-то этапе кто-то большой и сильный урезонит Азербайджан, который вошел во вкус и не готов «поспешать медленно». При этом логика у руководства Армении выстраивается примерно такая (в данном случае задача автора не оправдать ее, а понять и адекватно представить): старый статус-кво был сломан во многом из-за пассивности России, надо найти каких-то более эффективных союзников-партнеров. Ключевое слово здесь диверсификация! Отсылки к ней звучали в недавних программных интервью Никола Пашиняна и Общественному радио республики, и газете «The Daily Telegraph». Говоря цинично, если бы такой «компенсаторный механизм» сработал бы, то премьер Армении мог бы готовить главу про свои дипломатические таланты в будущем учебнике по истории. Но не работает! И (без)деятельность мониторинговой группы ЕС, и французские обещания (вкупе со всеми полагающимися для этого случая добрыми словами) без внятных гарантий и инструментов- лучшее доказательство данного тезиса. Вывод: Баку торопится и хочет полной развязки, Ереван выжидает, тянет время, надеясь почти на чудо. Надежда умирает последней….
6. Впрочем, не слишком эффективные действия армянского руководства на международной арене (не с российской точки зрения даже, а по факту и по результату), и еще менее приятные действия Запада (уже с точки зрения интересов РФ) не должны формировать некий «комплекс обиды» у Москвы. Эмоции вообще- плохой советчик. Обидеться на Армению и уйти к Азербайджану – не самая креативная идея, хотя бы потому, что и у Баку есть свои окна и двери на Запад. И вообще простых рекомендаций здесь быть не может, главное- желание их слушать и услышать. Эскалация- следствия системных проблем мирного процесса. И удар по нему, без иллюзий, рикошетом бьет и по интересам России.

Мюнхенские «поля» для Кавказского региона

1. На юбилейной, шестидесятой по счету Мюнхенской конференции закавказская повестка, конечно же, не была центральной. Однако на некоторые сюжеты исследователям региона (и всем заинтересованным практикам) следовало бы обратить внимание.
2. На «полях» престижного форума обсуждалось армяно-азербайджанское урегулирование. Кто-то скажет, подумаешь, мол, невидаль, оно обсуждается уже десятки лет. Правда военно-политический статус-кво в Нагорном Карабахе и в армяно-азербайджанском фронтире изменился за это время и не раз, но урегулирования застарелого конфликта не видно. Но не стоит спешить с выводами и приговорами.
3. Встреча Ильхама Алиева и Никола Пашиняна (при модерации Олафа Шольца) - первые переговоры азербайджанского и армянского лидеров в наступившем году. Они прошли после волны предновогодних позитивных прогнозов о скором подписании мирного соглашения, сменившейся в 2024 году дипломатической стагнацией. Более того, 12-13 февраля, впервые после нескольких месяцев затишья произошла военная эскалация. Через несколько дней после нее Пашинян и Алиев решили вернуться за переговорный стол. «На столе» давно знакомое меню (демаркация-делимитация, подготовка мирного договора + смежная тема- армяно-турецкая нормализация).
4. Нынешнюю ситуацию с пользой для себя пытается использовать Запад. Инициатором переговоров на правах организатора Мюнхенской конференции выступила ФРГ. Но и «тяжелая» дипартиллерия подтянулась. Госсекретарь США Энтони Блинкен провел переговоры с Николом Пашиняном. Джеймс О’Брайен, помощник Блинкена по делам Европы и Евразии заявил, что «Вашингтон постарается сблизить позиции Еревана и Баку».
5. Стоит отметить, что азербайджанская сторона свое участие в форуме в столице Баварии позиционирует совсем не так, как официальный Ереван. Ильхам Алиев и К всеми силами стараются показать: значимость их страны намного шире, чем один отдельно взятый конфликт. Отсюда и вовлеченность азербайджанского лидера в обсуждение климатической повестки. Заметим, что Алиев провел встречу со спецпредом Джо Байдена по вопросам климата Джоном Керри (представлять этого политика и дипломата не нужно). Баку под занавес 2024 года будет принимать ооновский климатический форум. Неплохой повод заявить о себе, если не как о состоявшейся «средней державе», то как о претенденте на эту роль, продемонстрировать растущие амбиции.
6. Впрочем, не Западом единым. К сожалению, в «слепой зоне» для большинства аналитиков оказываются растущие контакты Еревана и Дели. Эксперты и в России, и в Штатах предпочитают описывать все имеющиеся проблемы в формате римейка «холодной войны». В этой логике Армения совершает «escape of Russia» и идет в объятия к США и ЕС. Но такая схема слишком проста, чтобы приниматься за аксиому. Мюнхенская конференция, между тем, стала площадкой для переговоров между главами МИД Армении и Индии Араратом Мирзояном и Субраманьямом Джайшанкаром. «С удовлетворением был подчеркнут высокий уровень политического диалога», - констатируют сухие строчки официальных релизов. Индия и Армения в последнее время наращивают военно-техническое сотрудничество. Очень интересно почитать некоторые оценки перспектив индо-армянского сближения со стороны представителей экспертного сообщества Индии. Так, например, профессор Хридай Сарма даже говорит о складывании трехстороннего евразийского стратегического альянса (Париж-Дели-Ереван) (https://thegeopolitics.com/france-armenia-india-forging-a-euro-asia-strategic-alliance/). На первый взгляд, такие построения выглядят отчаянным прожектерством. Но здесь важен сам ход мыслей: никакой биполярности в построении стратегических оценок.
7. На этом фоне для России урок, собственно, один. Инерционные сценарии следует преодолевать, и прежде всего, в информационной сфере. Понимая при этом, что инициативам и с Запада, и в Востока нужно противопоставлять содержательные проекты, представляющие выгоду партнерам Москвы и обращенные в будущее, а не только в прошлое.

Индия для Кавказа и Кавказ для Индии

1. Сегодня евразийская геополитика в целом, и кавказская в частности описывается, как правило, в виде ремейков «большой игры» или «холодной войны». Между тем, наряду с Россией и Западом здесь действуют и другие акторы, чьи интересы трудно отождествить с подходами Москвы, Вашингтона или Брюсселя. Мы видим влияние израильско-иранских и ирано-турецких противоречий на динамику армяно-азербайджанского конфликта, а также внутрирелигиозные (идентитарные) тренды в Азербайджане, с интересом отслеживаем наращивание кооперации между Грузией и КНР, а также продвижение проекта «Один пояс-один путь» в Закавказье. Наряду с «вестернизацией» происходит и «истернизация» региона. И в этом контексте крайне важно не забыть и про фактор Индии. Тем паче, что внешнеполитические амбиции Дели растут. По словам авторитетного индийского исследователя Санджаи Бару, его страна трансформируется из региональной в мировую державу. И в ходе этой трансформации роль и значение Кавказа для индийской внешней политики возрастает.
2. Что же ищет Индия в Закавказье? Уже стало трюизмом говорить о внешнеполитических трендах, как продолжении внутриполитических. Но фокус в том, что на международной арене интерес к одной стране и к одному региону может иметь продолжением в другом. Долгие годы не просто главной, а конституирующей угрозой для безопасности Индии был Пакистан. Поэтому и на Кавказе имеют место быть отголоски соперничества между Дели и Исламабадом. По словам индийского дипломата и эксперта Ачала Мальхотры, «близость Азербайджана к Пакистану, от имени которого Азербайджан неоднократно продвигал пакистанскую позицию по Кашмиру, является постоянным раздражителем для Индии». Конечно же, в Дели внимательно следят и за позицией турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана, который в последние несколько лет превратился в активного защитника «прав кашмирских мусульман». Как следствие, настороженное отношение к складыванию и укреплению геополитического треугольника Азербайджан-Турция-Пакистан. Во многом усиление взаимодействия между Анкарой, Баку и Исламабадом после «второй карабахской войны» способствовало наращиванию кооперации между Дели и Ереваном.
3. Оговоримся сразу, Индия никогда не заявляла о признании Нагорного Карабаха и не оспаривала азербайджанский суверенитет над ним. Это особо подчеркивается практически всеми индийскими авторами. Однако на сегодня Индия превратилась в одного из главных военно-технических партнеров Армении. По оценкам, приводимым Джейсоном Вахлангом и Сергеем Мелконяном, «суммарный объем контрактов вооружения и военной техники [между Дели и Ереваном] составляет около 2 млрд долл. с широкой номенклатурой» (https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/indiya-na-yuzhnom-kavkaze-znachenie-dlya-rossii-irana-i-turtsii/?sphrase_id=131845843). Здесь же и корни трехстороннего формата Армения-Индия-Иран (первые политические консультации на уровне заместителей глав МИД этих стран состоялись в апреле 2023 года).
4. Однако было бы неверно изображать Индию, как эксклюзивно проармянскую силу. Не стоит забывать, что на Кавказе Азербайджан остается самым крупным торговым партнером Дели (индийская сторона экспортирует в прикаспийскую республику товаров на сумму $79.4 млн., а импортирует из нее же на сумму $595 млн., что существенно превышает показатели по Грузии и Армении).
5. Индийские интересы при этом выстраиваются не с Россией против Запада и не с Западом против России. Дели имеет значительный интерес к коридору «Север-Юг». И здесь возникает связка с РФ и с Ираном, что сильно пугает евро-атлантистов. В то же время Индия наращивает кооперацию с Францией (видя в ней противовес турецким амбициям внутри НАТО и в Средиземноморье) и готова подключить Армению в этот весьма своеобразный «евразийский формат».
6. Международная повестка усложняется. И Кавказ не остается в стороне от этих тенденций. Многополюсность открывает новые возможности и шансы. Но с ними возникнут (и уже возникают) проблемы, требующие взвешенной и аккуратной оценки.

Афганистан-1989: продолжение последовало
Часть 1.

1. Тридцать пять лет назад, 15 февраля 1989 года, согласно официальной версии, последний советский военнослужащий из «ограниченного контингента» в Афганистане перешел по Мосту Дружбы советско-афганскую границу. СССР, таким образом, выполнил Женевские соглашения от 15 мая 1988 года о политическом урегулировании в ДРА. Впрочем, на территории Афганистана еще оставались советские пограничники и военнопленные. Но так или иначе дата 15-02-1989 стала символической. Тогда многие, включая маститых экспертов и дипломатов думали о завершении одного из конфликтов времен «холодной войны». Однако окончание «холодной войны» не стало для Афганистана «концом истории», оно открыло для него новые трагические страницы.
2. В исследовании любого конфликтного кейса крайне важно корректно определить его причины, предпосылки, установить точки отсчета. Недостатка в мнениях о генезисе афганского противостояния и его форматах не было и нет. Не впадая в крайности фатализма, рискну предположить, что сценарии 1970-1980-х гг. в Афганистане были во многом предопределены. И дело здесь далеко не только в «брежневском маразматическом руководстве». По словам выдающегося британского дипломата, историка… и не только Родрика Брейтвейта, автора интереснейшей книги «Афган. Русские на войне» (в оригинале «Afgantsy: The Russians in Afghanistan»), «в феврале 1989-го, когда войска 40-й армии были вытеснены с территории страны, мы верили, что это победа бесстрашных моджахедов с американскими «Стингерами». Так мы рассуждали тогда, но я знал, что все не так просто».
3. Любая многосоставная страна, не только полиэтничная и поликонфессиональная (в афганском случае наряду с суннитским большинством есть хазарейцы-шииты), но и имеющая разные уклады (светский, религиозный, модернистский и традиционалистский) при попытке модернизационного рывка сталкивается с проблемами внутренних расколов, чреватых поиском внешних патронов и внешнеполитическим вмешательством.
4. В ялтинско-потсдамском биполярном мире с детально прописанными правилами игры в Европе, но без определения оных на Востоке и на Юге, сверхдержавы неизбежно сталкивались в спорах за сферы влияния в немаркированных регионах. Так было в Эфиопии и в Анголе, на Индийском субконтиненте и в Латинской Америке. В 1970-х гг. пришел черед Афганистана.
5. Биполярность, хотя и более предсказуемая модель, чем «бесполюсность» (выражение Ричарда Хааса), опасна утверждением манихейской двухцветной картинки. Две сверхдержавы ведут борьбу друг против друга (хотя друг здесь – плохое определение), пропуская вызовы третьих сторон. В 1978-1979 гг. и США (в большей мере), и СССР (в меньшей) проиграли в Иране. После (и на фоне) этого нарастающая афганская турбулентность просто не могла оставить их в стороне. Стремление к «нулевой сумме» превысило все остальные резоны. Забегая вперед, скажем, что и афганскую эпопею оба полюса биполярного мира проиграли. Каждый в свой срок!

Афганистан-1989: продолжение последовало
Часть 2.

6. В последние годы существования СССР из всех радиоприемников и магнитофонов неслись пронзительные строчки песни, написанной ветеранами афганской кампании: «Прощайте горы, Вам видней, кем были мы в краю далеком…» Тогда выход из Афганистана, как и уход из Восточной Европы, виделся, как крах советского могущества. Но, снова цитируя Брейтвейта, «все было не так просто». Приход США, считавших себя триумфаторами афганской кампании, оказался для них не победой, а поражением. Как сказал один талиб, «у них были часы, а у нас- время».
7. Афганистан дал миру несколько важных уроков. Во-первых, накладывать на социальную реальность догматические схемы, пытаться преобразовывать общество на основе идеологического пуризма - все это как минимум неэффективно, а как максимум ведет к провалу. СССР пытался построить в Афганистане общество «развитого социализма», а США – «развитой демократии». Но оба этих модернизационных проекта потерпели неудачу, не решили проблем стабилизации и безопасности Афганистана и Среднего Востока в целом.
8. Из Афганистана можно выйти, но с ним трудно окончательно расстаться. Афганистан настиг Россию в 1992 году на таджикско-афганской границе. Во многом заключение ДКБ (трансформировавшегося в 2003 году в ОДКБ) было следствием экспорта афганской геополитики на постсоветское пространство. Советские «афганцы» в спектре от Павла Грачева до Джохара Дудаева стали потом (анти)героями постсоветских конфликтов. Афганистан (особенно после пресловутого 9/11) был площадкой, на которой Россия и США пытались «по капле выдавить» наследие «холодной войны» (вспомним натовский транзит через российскую территорию, сегодня звучит, как ненаучная фантастика!). Не получилось! Но не исключено, что на новых витках к этой истории будут обращаться и не раз и в Москве, и в Вашингтоне. И хотя США от афганского театра много дальше, чем Евразия, иллюзий быть не должно. Во многом динамика Афганистана способствовала трансформации американо-пакистанских (кейс Бен Ладена сегодня основательно подзабыт, хотя его влияние до сих пор не преодолено) и американо-индийских отношений. Словом, история продолжается.
9. Не будем забывать на фоне геополитической турбулентности и о нациестроительстве в Афганистане. Светский/советский, исламистский проекты разной степени радикальности (хотя насколько корректен данный термин для европоцентристского замера - отдельный вопрос) – «все промелькнули перед нами, все побывали тут». Непраздный вопрос, поможет или помешает достижение некоего внутреннего единства внешним вмешательствам? Сегодня на него ищут ответ и старые новые хозяева Афганистана талибы, и их оппоненты. Жаль только, дискуссия эта идет преимущественно не в формате ученой беседы.

Приднестровский созыв. Статья в Русском Форбсе
Основные тезисы

1. В предпоследний день февраля 2024 года в Тирасполе состоится съезд депутатов всех уровней непризнанной Приднестровской Молдавской республики (ПМР). Его инициировал лидер Приднестровья Вадим Красносельский. Особой остроты ситуации добавляют два факта. Депутатский форум состоится через несколько дней после второй годовщины начала “спецоперации” на Украине и за день до выступления президента России Владимира Путина перед Федеральным собранием.
2. Даже если избегать алармистских сценариев, то трудно уйти от выстраивания определенных параллелей с Донбассом. Ведь и в 2022-м, и в 2024 году ситуация в чем-то похожа: постсоветская страна с непростыми отношениями с Москвой стремится еще больше дистанцироваться от нее, интенсифицировать кооперацию с США и ЕС, оказывает жесткий прессинг на самопровозглашенные республики, отвергает «шантаж сепаратистов», а те в свою очередь связывают свои надежды и перспективы с помощью из Москвы. В то же самое время все постсоветские конфликтные кейсы по-своему уникальны, и подводить их все под некий общий знаменатель – верный путь к схематизму.
3. Съезды депутатов всех уровней- своеобразное приднестровское ноу-хау. Предстоящий съезд- седьмой по счету, шестой состоялся в 2006 году и инициировал референдум о статусе республики. Однако за период между 2006 и 2024 гг. много воды утекло. Ситуация вокруг Приднестровья постепенно усложнялась. Во-первых, противостояние на Днестре, стало, говоря экономическим языком, «связанным конфликтом», значение украинского фактора неизмеримо выросло. Но каким бы значимым ни было значение Украины и всего российско-украинского контекста, конфликт на Днестре касается, прежде всего, Кишинева и Тирасполя. И вот здесь самое время сказать, что в Кишиневе внутри-и-внешнеполитический курс стал намного более целостным, если угодно холистическим. И более жестким в отношении непризнанной ПМР. В условиях неутихающей конфронтации между Россией и Западом все это придает дополнительную остроту и без того сложной проблеме.
4. Главный вопрос, пойдет ли Приднестровье по пути «новых регионов» России? Обратится ли к Москве за помощью? На первый взгляд, в пользу этой версии есть определенные соображения. В условиях, когда прежние военно-политические статус-кво на постсоветском пространстве рушатся то здесь, то там, «ревизионизм» видится, как не простой, но логичный выход из состояния «ни мира, ни войны».
5. Однако многое мешает реализации такого сценария. Пока не завершились выборы в Молдавии есть шанс (хотя бы чисто теоретический) на «перезагрузку» отношений Москвы и Кишиневе. Ведь любое изменение статуса ПМР резко поднимет ставки. Между тем, вмешательство Запада в молдавско-приднестровские дела с учетом фактора Румынии создает рисков не меньше, чем на украинском направлении. Если вести речь об углублении тренда на «глобализацию» постсоветских конфликтов. Но, пожалуй, самое главное, это то, что сами приднестровские элиты привыкли за долгие годы к аккуратной и взвешенной политике, их креативности и умению сглаживать острые углы можно позавидовать.
6. Тем не менее сегодня ситуация на Днестре слишком четко вписана в общий контекст «новой холодной войны», в которой даже «игра с нулевой суммой» многими воспринимается, как ничем не обоснованная уступка. Запрос на холистические подходы сегодня бьет редукционизм. Это раньше можно было сотрудничать по Афганистану или Карабаху, но противостоять друг другу по Грузии или Украине. Сегодня востребован гегелевский принцип «только целое имеет смысл».
7. Полный текст статьи см.:
https://www.forbes.ru/mneniya/506756-pridnestrovskij-sozyv-mozet-li-nepriznannaa-respublika-poprosit-pomosi-u-moskvy

Разговор на актуальную тему
Часть 1

1. О событиях на Украине и вокруг нее писать совсем не просто. И даже не только и не столько потому, что не все пока еще возможно сказать. Находясь в эпицентре истории, трудно удержаться от субъективизма и не поддаться упрощенчеству. Нужна дистанция, а с этим явный дефицит. Ситуация выглядит так, как если бы физик взялся описывать ядерный взрыв, находясь в непосредственной близости с ним. Заражение и облучение свело бы на нет все самые лучшие помыслы. И тем не менее, писать и анализировать нужно, ибо если не ты, то вместо тебя говорить и влиять будут облученные и зараженные пропагандой, притом со всех сторон одновременно.
2. В русскоязычном сообществе существуют три «идола разума», мешающие адекватному пониманию сложной темы. Первый - «доместикация» Украины, рассмотрение ее проблем в российском контексте без учета специфики. Для реакционно-охранительного сегмента характерно восприятие любого мнения, выбивающегося из официальных рамок, как проявление нелояльности. В представлении носителей таких воззрений любая критика СВО, даже с патриотической точки зрения, опасна и нежелательна. Для «прогрессистов», напротив, Украина втаскивается в формат «борьбы за нашу и Вашу свободу», отождествляется, по сути, с идеями свободы и демократии. Любое сомнение в истинности таких утверждений чревато обвинениями в приверженности путинской пропаганде. «Идол» № 2- «геополитизация». В рамках такого дискурса нет собственно Украины (впрочем, как нет Армении, Грузии, Ливии или Ирана, подставьте любую страну), есть манихейская борьба Запада против России, неизменная на протяжении столетий. Третий идол. Назовем его «историзмом». И здесь две крайности. Либо СВО- это некая новая эра, обнуляющая все предыдущие конфликты и коллизии (внутриукраинские, межгосударственные, международные), либо истоки февраля 2024 года ищутся в Повести временных лет. Впрочем, полярные оценки всегда строятся по схожему алгоритму. Если одни обосновывают права России на Украину, апеллируя к Рюрику и Богдану Хмельницкому, то другие, вспоминая те же имена, настаивают на украинской «особости» и «самости» с древних времен.
3. Подступаясь к сложнейшей «горячей» теме, важно качественно выстроить причинно-следственные связи. В случае с СВО нельзя рассматривать это событие дискретно. Операция только началась 24-02-2022, но путь к ней начался задолго до путинского ТВ-выступления. Начало СВО подняло политические ставки, но к ней самой привела, как внутриукраинская динамика, так и годами копившиеся противоречия между Москвой и Киевом, Россией и Западом. Крайне важно видеть все элементы того тугого узла, который два года назад попытались развязать.
4. Известный американский теоретик международных отношений Барри Поузен в начале 1990-х гг. сравнил появление независимой Украины на карте мира с объединением Германии. И действительно, на международную авансцену вышло крупное европейское государство, обладающее ресурсами и амбициями, но при этом образование с несформированной до конца внутри-и-внешнеполитической идентичностью. В 2005 году, по горячим следам «оранжевой революции» Альфред Степан в своей во многом пророческой статье показал, почему проект «нация-государство» был для Украины намного хуже и опаснее, чем «государство-нация» (см. Ukraine: Improbable demoсratic “nation-state” but possible democratic “state-nation”? //Post-Soviet affairs. –2005. – № 4. P. 279–308.).

Разговор на актуальную тему
Часть 2

5. Двумя точками бифуркации для Украины и украинской нации стали события 2014 и 2022 гг. Для колебавшихся и сомневавшихся они стали «моментом истины». Были выбраны разные стороны, не только украинская и российская, но и спасительный абсентеизм. Точки 2014 и 2022, как раз и показали внутреннюю уязвимость украинского проекта. Эта уязвимость во многом и предопределила внешнее вмешательство в дела страны, и западное, и российское. На данный аргумент имеется готовый ответ: это - их внутреннее дело. Так и распады СССР и СФЮ, конфликты в Сирии, Ливане, странах Африки тоже до поры до времени были чьим-то внутренним делом. Но беда и трагедия всех этих стран, включая и Украину в том, что отсутствие качественного внутригосударственного антикризисного менеджмента практически всегда способствует возникновению внешних интересов. Пожар или потоп у соседа не могут быть исключительно его делом, даже если квартира имярека приватизирована и уже завещана на внуков-правнуков.
6. В одном из своих текстов, написанных после начала СВО, «великий и ужасный» Фрэнсис Фукуяма утверждал, что для «сборки» украинской нации никто не сделал больше, чем Владимир Путин. Не станем с ходу отвергать данный тезис просто потому, что он не вписывается в российский официальный нарратив. Ведь окажись украинская идентичность банальным фейком (о чем горазды посудачить гости различных ТВ-шоу на российских каналах), мы бы не обсуждали перспективы СВО на третий год после ее начала. Определенная консолидация украинских граждан «вокруг флага» имеет место быть, странно отрицать этот факт просто на основе эмоций и персональных антипатий-симпатий. Но и Фукуяма, и другие западные авторы (тот же Пол Роберт Магочи, известный своей активной публичной поддержкой «борьбы с агрессором») volens nolens упускают из аналитического поля множество фактов и факторов. И активную поддержку «русского проекта» в Крыму и в значительной части Донбасса, где вчерашние обладателями «синих паспортов» перешли под триколор (посмотрите, сколько бывших украинских политиков, военных, правоохранителей поддержали "русскую весну" и интегрировались в (про) российские проекты), и внутрисемейные расколы (казус главкома ВСУ Александра Сырского –далеко не единственный, см. также семейные саги украинских дипломатов Игоря Прокопчука и Сергея Ревы, генерала Сергея Наева), и достаточно массовый выезд украинских граждан после февраля 2022 года не только в страны ЕС, но и на территорию РФ. Как минимум, картинка не будет двухцветной.
7. Об Украине, как точке противостояния Запада и Росси следует сказать особо. Во многом он был предопределен. Сам приход США и их союзников на постсоветское пространство был предопределен всей логикой расширения НАТО и ЕС на Восток. Но и сама эта логика после распада СССР, СФРЮ и Варшавского блока не могла не появиться. Ни Штаты (которые, по Гастингсу Исмею, US in) ни Евросоюз не были готовы к тому, чтобы оставить без контроля большое «ничейное пространство» с кучей национализирующихся государств, латентных конфликтов и недостаточно квалифицированных политэлит. Проблема в другом: «наведение порядка» по-вашингтонски могло основываться и на учете российских интересов. Не учли, проигнорировали, посчитали не слишком важными, тем самым объективно и субъективно способствуя ресентименту и антизападничеству в России (внутренние предпосылки для роста реакции и охранительства - отдельная тема). Масштаб Украины, ее значение было (и остается) несравнимо бОльшим, чем Грузии или Молдавии. Отсюда и уровень конфронтации. И «украиноцентризм» нынешней борьбы за Европу.

Приднестровский созыв: история продолжается

1. Приднестровский съезд депутатов всех уровней, о котором так долго говорили журналисты, политики и дипломаты, состоялся. И поскольку за последние пару лет общественность привыкла к «геополитическим прорывам», многим в предпоследний февральский день високосного года виделся призрак Донбасса на Днестре. Не случилось! Но что же произошло?
2. Политикум непризнанной Приднестровской Молдавской республики (ПМР) обратился к России с просьбой о дипломатической поддержке с учетом проживания на ее территории граждан РФ и российских соотечественников. При этом акцент делался именно на дипломатии, посредничестве, а не на военной помощи. И тем более не на интеграции ПМР в состав Российского государства. Стоит также обратить внимание и на других адресатов обращения приднестровских депутатов. Это ООН, ОБСЕ, Красный крест,Европарламент, коих просили учесть ««неотъемлемые права приднестровского народа». По нынешним временам обращение более, чем мягкое.
3. Предвижу шутки геополитических «стратегов» про «кровопролития и чижиков». Но, право слово, для юмора и сарказма можно поискать другое время и место. Приднестровские люди крепко «стоят на земле» и им теоретические конструкции не слишком интересны. Они хотят сохранить власть, бизнес, статус и собственную самоидентификацию в условиях резкой смены военно- политического статус- кво в Европе. Очень точно эти ощущения передал в своем недавнем интервью приднестровский «политический тяжеловес» Валерий Лицкай: «Если рядом извергается вулкан, смотреть надо на вулкан, а не на свои планы». Однако попасть под лаву не хочется никому. Отсюда и попытки смягчить издержки от возможного извержения! Ругать за это приднестровскую элиту- занятие так себе…. Сценарий Донбасс-2.0 здесь и сейчас для них мог бы обернуться множественными рисками.
4. Тем не менее, не одна из системных основ сегодняшнего приднестровского кризиса от заявления 28-02-24 в ближайшее время не поменяется. Переговоры по факту заморожены, Кишинев и Киев предпочитают прессинг диалогу, Запад готов эту тактику поддерживать, так как рассматривает это, как часть «сдерживания» России. Формат 5+2 существует для Москвы и Тирасполя, но на сей счет у Украины, Молдавии, США и ЕС имеется свое мнение. И у РФ, скажем честно, на все кризисы просто не хватает физических сил. Таковы условия сегодняшней геополитической задачи. Плюс наступило время, когда исход приднестровского противостояния сильнее, чем года, два или пять назад зависит от внешних фоновых факторов.
5. Впрочем, впереди есть развилки. Выборы-2024 в Молдавии- сложное уравнение с многими неизвестными. Здесь «еще не все дорешено». И открываются возможности, как минимум, для прагматизации урегулирования. Если, конечно, команда Майи Санду не повторит триумфа четырехлетней давности… Парадокс, но, чтобы не стать вторым Донбассом ПМР важно, чтобы на донецких и луганских просторах Москва не потерпела бы «стратегического поражения», такова задача- минимум.
6. Таким образом, «красные линии» потрогали, но решительно не отодвинули. Возможно, в нынешних условиях это и не самый плохой вариант!

Из тени Приднестровья: зов Гагаузии

1. «С Российской Федерацией многие годы, десятилетия дружили, были в хороших взаимоотношениях…Мы хотим, чтобы у нас была поддержка РФ». Процитированная выше оценка прозвучала из уст главы (башкана) Гагазуского автономного территориального образования (АТО) Евгении Гуцул. Впрочем, это не просто ее высказывание или фрагмент интервью. Гуцул выступила с подобным заявлением в Москве. В российской столице ее вместе с главой гагаузского Народного собрания Дмитрием Константиновым приняла Валентина Матвиенко, руководитель Совета Федерации, формально третий человек во властной иерархии РФ.
2. В последние дни февраля внимание политиков и экспертов было привлечено к Съезду депутатов всех уровней Приднестровья. Многие ожидали прямого обращения Тирасполя к российским властям и повторения казуса «новых регионов» РФ. Все в итоге ограничилось призывом к дипломатической помощи и поддержке. Тем не менее, Москва пообещала держать ситуацию под контролем. Не прошло и двух дней после тираспольского форума, как в столицу России прибыли руководители Гагаузии и в ходе переговоров со спикером верхней палаты Федерального собрания обсудили перспективы торгово-экономических отношений автономии с регионами РФ.
3. У Гагаузии и Приднестровья есть общее и особенное. Оба этих образования на момент «перестройки» не имели инфраструктуры в виде автономной области или республики. Их борьба за свою государственность оказалась зарифмованной с политической либерализацией и ростом националистических настроений в тогдашней МССР. И Гагаузия, и Приднестровье были пионерами движения непризнанных образований. Но дальше векторы их развития разошлись. Если приднестровцы пережили вооруженный конфликт, его длительную «заморозку» и попытки «разморозки», то гагаузские лидеры смогли договориться с Кишиневом и получить автономный статус мирным путем. В декабре 2024 года исполнится 30 лет с того момента, как молдавский парламент принял Закон об особом правовом статусе региона. Многие аналитики и исследователи даже рассматривали Гагаузию, как своеобразную «success story», модель для урегулирования противоречий между центральной властью и проблемной территорией.
4. Однако все эти годы внутри гагаузского общества, а также в Кишиневе не прекращались споры о «цене вопроса». И если в Комрате не раз говорили о «бумажной автономии», то в столице Молдавии задавались вопросом о целесообразности самого АТО и пределах полномочий башкана и депутатов Гагаузии. При этом, у гагаузов была репутация пророссийской (проевразийской) силы. Еще одна юбилейная дата: 2 февраля 2014 года на территории автономии был проведен плебисцит о поддержке идеи ее интеграции в Таможенный союз.
5. В 2023 году противоречия между Кишиневом и Комратом обострились после того, как башканом Гагаузии во втором туре была избрана Евгения Гуцул, выдвинутая партией опального политика и олигарха Илана Шора. Эту политическую силу действующие молдавские власти рассматривают не как внутриполитического оппонента, а как ставленника Кремля. Победа Гуцул во многом нарушила тренд на гомогенизацию политики и структур управления Молдавии, который стад активно продвигаться с момента прихода на президентской пост Майи Санду. Российская СВО на Украине только усилила устремления команды президента, а также придала им легитимность в глазах союзников из ЕС, США и НАТО. При таком подходе любой конструктив в отношениях с Россией воспринимается едва ли не как национальное предательство. Конечно же, такие действия молдавских властей лишь укрепляют и политический партикуляризм в Гагаузии, и приднестровский «сепаратизм».
6. Однако, как и в случае с обращением тираспольского съезда, мы видим, что и на гагаузском направлении, «красные линии» трогают, измеряют, оценивают, но пока активно не двигают. Так, по словам Валентины Матвиенко, никто не сможет запретить расширять связи российских регионов с Комратом. Думается, что до выборов президента Молдавии, если не произойдет чего-то форс-мажорного, будет действовать принцип «поспешай медленно».

Переформатирование с последствиями: армяно-российский стресс-тест

1. О кризисе в двусторонних отношениях России и Армении в последнее время пишут много и охотно. Недостатка в негативных прогнозах, а тем более во взаимных обвинениях не наблюдается. Намного меньше попыток разобраться в сложных проблемах системно, не переходя на личности и не сводя весь анализ к повторению мантр о «грузино-украинизации» Армении. Тем более, что в Грузии предпринимаются попытки, пускай и робкие, критической переоценки стратегических отношений с США.
2. Долгие годы эксперты, политики и дипломаты называли Нагорный Карабах ключом к сохранению эксклюзивного влияния России не только на Ереван и Баку, но и на все Закавказье. Пошел четвертый год после того, как благодаря воздействию «ключников» разного статуса и происхождения, ситуация поменялась. Внутри самой Армении набирает оборот декарабахизация национально-государственной идентичности. Азербайджан устанавливает выгодный ему региональный порядок при активнейшей поддержке Турции. У Москвы серьезнейшая внешнеполитическая реприоритизация в связи с превращением, по меткому выражению российского эксперта Руслана Пухова, «специальной операции» в «военную». Чем, конечно же, активно пользуется Запад. И если в других частях мира его «коллективизм» можно поставить под сомнение, то на постсоветском пространстве США и ЕС действуют в едином строю. Все это в совокупности и по отдельности ставит Ереван и Москву в новые условия.
3. При этом для Еревана дело осложняется тем, что российская внешняя политика на фоне украинского кризиса, и в особенности после начала СВО стала намного более холистической и ценностно ориентированной. Этот перелом еще предстоит оценить непредвзято и на «холодную голову». Но факт остается фактом. Борьба с Западом воспринимается уже не как competitive cooperation, формат, при котором здесь мы сотрудничаем, а там – пребываем в конфронтации, в общем являемся frenemies. Плохо это или хорошо, но полутона уходят, логика межцивилизационного противоборства, как к ней ни относись, диктует именно такой алгоритм. В данном контексте деятельность миссии ЕС в Армении, визиты армянских лидеров в Париж, а французских - в Ереван фактически в режиме регулярной электрички, наращивание военно-политических контактов с Грецией (где ты, благое время, когда Афины называли «троянским конем» РФ в НАТО и в ЕС?) воспринимаются, как прямой вызов союзничеству и присоединение к «силам зла». Добавим к этому кризис в отношениях Еревана и ОДКБ, попытки геополитического «таргетирования» евразийских интеграционных проектов (тут работаем, а здесь «морозим») и риторику армянских высших должностных лиц. И получается «картина маслом».
4. Когда-то по совсем другому поводу Андрей Синявский сетовал на свои эстетические разногласия с советской властью. Так ведь на наших глазах мы видим не столько политическое, сколько эстетическое сближение Владимира Путина и Ильхама Алиева (и Реджепа Эрдогана тож!). Культ национального суверенитета, жесткий реализм, неприятие западной гегемонии (правда, у всех трех по-разному проявляющееся). Николу Пашиняну очень тяжело по человеческим и поколенческим причинам стать «своим» для Кремля, про Армена Григоряна или Арарата Мирзояна мы уже и не говорим.
5. Конечно, у Еревана есть и свои контраргументы. И они далеко не всегда про эмоции. Тот же Пашинян ведь искренне старался понравиться Москве. Но у любого политика, особенно во время кризиса присутствует желание переложить ответственность на кого-то другого. Правда, стоит признать, что чувство меры- не самая сильная черта премьера, а тем более его ближайших соратников.
6. Таким образом, армяно-российский кризис по преимуществу носит системный характер. Но и личностный фактор никто не отменял. И потому задача и проста, и сложна одновременно. Осознав новые реалии, не слишком благоприятные для союзников, важно оставить в стороне эмоции и взяться за жесткую рационализацию двусторонних отношений, иначе новых потерь не избежать.
7. Мое интервью РусАрмИнфо: https://www.youtube.com/watch?v=Bdchq7xLvB8

Союзники, попутчики и иллюзии альянсов: внешняя политика Армении в новых реалиях

Часть 1. Продолжение следует

1. Сложности в российско-армянских отношениях с каждым днем не уменьшаются, а нарастают. Новым болезненным вызовом стала инициатива, озвученная секретарем Совбеза Армении Арменом Григоряном о выводе российских погранвойск из столичного аэропорта Звартноц. Хочется ошибиться, но внутреннее чувство подсказывает, что это- не последняя инициатива такого рода.
2. На этом фоне в армянском журналистском и экспертном сообществе словом для стала «диверсификация». Активно обсуждаются перспективы нового альянса, в котором будут участвовать Армения, Греция, Франция и Индия. Про новую союзническую конфигурацию активно пишут и индийские, и французские авторы (https://thegeopolitics.com/france-armenia-india-forging-a-euro-asia-strategic-alliance/).
3. Со всеми этими странами официальный Ереван в последнее время заметно нарастил кооперационные связи. Только на протяжении двух недель февраля Париж посетили Арарат Мирзоян и Никол Пашинян, а французская делегация во главе министром обороны Себастьяном Лекорню побывала в Ереване (впервые в истории!). В течение недели (27 февраля-4 марта) премьер-министр Армении нанес визит в Афины, а греческий министр обороны Никос Дендиас - в Ереван. «На полях» Мюнхенской конференции по безопасности прошли переговоры между главами МИД Армении и Индии Араратом Мирзояном и Субраманьямом Джайшанкаром.
4. Но насколько реальны перспективы такого альянса? Что здесь на первом плане, геополитическое проектирование или пиар-прожектерство? Сделаю три оговорки принципиальной важности. Во-первых, у союзника России Армении есть обоснованные претензии к Москве, что бы кто ни писал и ни говорил. Персонификация армянского внешнеполитического курса не пошла на пользу двусторонним отношениям. И далеко не все возможности РФ были задействованы для купирования катастрофических для Еревана сценариев. Это нужно честно признать, а не поднимать вместо этого градус эмоций. В-вторых, ошибки и просчеты России не означают, что лучшим выходом для Армении является поиск неких новых гарантов (патронов, союзников, назовите, как угодно). В особенности тогда, когда такой поиск превращается в идефикс, навязчивую самоцель в ущерб чувству меры и реальности. В-третьих, экспертные оценки автора этих строк детерминированы не красным цветом его паспорта и аффилиацией с мидовским вузом, а исключительно мозговой активностью.
5. Что же не так с армяно-индо-франко-греческим альянсом? Прежде всего, тем, что для трех его участников Армения и Закавказье в целом не являются приоритетами. Франция решает четырехстороннюю задачу: укрепление себя в качестве политического центра ЕС, купирование турецких амбиций в Средиземноморье, отклик на общественное мнение внутри страны (фактор армянской диаспоры), а также создание проблем для России в ее «ближнем зарубежье» в ответ на деструктивную, с точки зрения Парижа, линию Кремля во франкофонной Африке. Индия пытается ослабить связку Турция-Пакистан. Греция заинтересована и в недопущении усиления Анкары, и в укреплении своих связей с Францией по кипрской проблеме и по Средиземноморью в целом. Во всех отмеченных выше случаях Кавказ- маленькая часть более крупных паззлов, за него не будут «идти до конца», этот регион - не экзистенциальная проблема для потенциальных стратегических союзников Еревана.