Философия до логоса: Гастон Башляр о том, как говорит воображение

Что если философия заговорит голосом грёз — не логическим, а поэтическим, идущим из самой глубины воображения? Французский философ Гастон Башляр в книге «Право грезить. Очерки по эстетике» исследует не сны, а грёзы — как фундаментальную способность сознания к открытию и преобразованию. Его тексты — это философия, одетая в образы, в которых больше смысла, чем в абстракции. Писатель обращается к четырём авторам — Рембо, Малларме, Мишле и Элюару — чтобы показать, как грёза живёт в языке, в строке, в слове. Он читает их тексты не как поэзию, а как пространство для воображения, где мысль рождается из образа, а не наоборот.

В этом фрагменте, Башляр размышляет о голосе детства, поэзии Рембо и о том, как ребёнок-поэт может стать «бессознательным отцом» языка:

🔗 discours.io/articles/chapters/the-right-to-dream (Зеркало)

Поддержать • Прислать материал • Написать редакции

«Им главное в семьи растолкать побыстрее детей». Почему в России форсируется воссоединение неблагополучных семей, и чем это заканчивается

С прошлого года в 14 регионах России, включая Иркутскую область, работает проект «Вызов». Он помогает местным благотворительным организациям возвращать подопечных детских домов в кровные семьи. За два года работы проект планирует сократить число детей, которые живут в социальных учреждениях, на четверть. «Вызов» связан с уполномоченной по права человек в России Марией Львовой-Беловой. Государственный проект финансирует ее муж через фонд, которым руководит ее отец.

В отчетах региональных детских омбудсменов и репортажах государственных СМИ такая практика выглядит как череда историй о счастливом возвращении детей домой. В реальности не каждая семья успевает — или стремится — стать благополучной. А ребенок, и так переживший детдом, рискует по возвращении застать всё ту же нищету, алкоголизм и домашнее насилие, которые разрушили жизнь родителей первоначально.

В этом тексте наши коллеги из медиа «Люди Байкала» собрали истории семей, проходящих через «Вызов», и взглянули на уклад их жизни собственными глазами. А еще поговорили со специалистами, которые десятилетиями занимаются проблемами детей-сирот и неблагополучных семей в Иркутской области и понимают, что универсального решения у таких проблем не бывает

«Я, конечно, вернусь…» 45 лет без Владимира Высоцкого

25 июля 1980 года, в самый разгар Московской Олимпиады, в стране произошло событие, о котором почти не писали. В газетах об этом вышло всего два некролога. Над окном кассы в Театре на Таганке повесили скромную надпись: «Умер актер Владимир Высоцкий». Говорят, что тогда ни один зритель не сдал билет, даже зная, что спектакль уже не состоится, а на похороны, по некоторым данным, собрались до 300 тысяч человек: очередь из желающих проститься растянулась на 3,5 километра.

Легендарный поэт, актер и бард родился в Москве, в 1938 году. Ребёнком прошел войну, эвакуацию в Оренбург, жил в послевоенной Германии, а затем — в коммуналке на Большом Каретном.

Он учился в инженерно-строительном институте, но бросил его и поступил в Школу-студию МХАТ и в 60-х стал актером Театра на Таганке. Снимался в кино, среди самых известных его ролей — «Вертикаль» и «Место встречи изменить нельзя».

В 60-е он начал писать песни, которые исполнял на гитаре. Высоцкий почти не издавался официально — при жизни было выпущено всего несколько пластинок. Но невозможность купить записи Высоцкого не была помехой для тех, про переписывал его стихи и распространял записи на магнитофонных плёнках во всех уголках СССР.

Поэт и певец был неофициальным, но вездесущим: он говорил о своем времени голосами миллионов людей. Пел иногда надрывно, иногда насмешливо, но всегда очень точно отражал суть вещей.

Высоцкий умер, когда ему было всего 42 года. С тех пор прошло почти полвека, и уже новые поколения продолжают слушать и цитировать его песни — даже не всегда зная, что это Высоцкий.

Поэт писал:

«Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу»

Сегодня — как раз тот день, чтобы вспомнить.

Острие «Русской нарезки»: как роман погибшего в СИЗО Павла Кушнира стал актом борьбы против несвободы

Музыкант и писатель, чья жизнь оборвалась в СИЗО, Павел Кушнир оставил после себя роман, склеенный из фрагментов — «Русскую нарезку». Эта книга, собранная по принципу cut-up, деконструирует язык власти, военный миф и саму структуру литературного высказывания.

Почему Кушнир нарезал текст, как хирург, как это соотносится с философией Делеза, идеей паноптикума Фуко и с антивоенным протестом? В годовщину гибели писателя критик Гора Орлов публикует первый аналитический разбор одного из важнейших романов современной русской литературы, показывая, как текст становится местом и инструментом борьбы с деспотией:

discours.io/articles/culture/pavel-kushnir-russian-cut-up (зеркало)