Итак (да простят читатели некоторые повторения в нашей статье: они необходимы), «Зеркало Пенкоснимательности» утверждает, что лучшие сроки для платежа налогов суть те, которые издавна установлены законом. В подкрепление этой мысли почтенная газета приводит следующее: 1) привычку платить и 2) сравнительное благосостояние, которое, будто бы, постигает плательщика именно в сроки пятнадцатого января и пятнадцатого марта. Разберем эти доводы с тем вниманием, которого они заслуживают. Но напомним при этом читателю, что нас постигло уже два предостережения, тогда как другие журналы, быть может менее благонамеренные по направлению (литературные приличия не позволяют нам назвать их), еще не получили ни одного. Браво!

Михаил Салтыков-Щедрин. Дневник провинциала в Петербурге

«Это случилось с ним, – пишет доктор, – с пятнадцатого на шестнадцатое марта, ночью. Волобоенко в страхе прибежал ко мне с известием, что его барину “пришло дурно”; глаза подкатились под лоб, а сам весь посинел. Я бросился к нему и действительно нашел Никона Устиновича в отчаянном положении; он не мог произнести ни слова, а только глухо стонал; после четырех кровопусканий я успел привести его в чувства, но…» Несколько пониже: «Другой апоплексический удар, последовавший вскоре за первым, лишил его жизни».

Иван Гончаров. Лихая болесть

Говорят, что Москва будет во власти немцев семнадцатого марта. Градоначальником будет Будберг.

Иван Бунин. Окаянные дни

Восемнадцатого марта, в день Парижской коммуны, город разукрасился красными флагами. Жиденькая демонстрация прошла от здания кантонального Совета в городской парк — на могилы жертв революции. Вечером в городе было темно. Электростанция работала на последних крохах угля.

Алексей Пантелеев. Ленька Пантелеев

Девятнадцатого марта, когда я вышел на улицу в снег, в полночь, я думал: если уж дома, в своем скворечнике, в том, до чего никому нет дела, кроме меня, я не могу быть независимым, не имею права совершать поступки, тогда я ничтожество, насекомое.

Юрий Трифонов. Предварительные итоги

Ммилые вы мои! Да ведь я точно такой же! Помните? — когда похолодало двадцатого марта, ведь и я закрывался рукой от ветра, отворачивался, хотел, чтобы теплее было! А потом прятался под одеяло, согревал руки, и, когда жаловались на холод, говорил, стиснув зубы: «Это хорошо… Мне нравится, когда так… бывает». Говорил совершенно серьезно — и жался к теплому радиатору!

Венедикт Ерофеев. Записки психопата

21 марта вывели опять на площадь шведа Нумменса, раздели и пытали полчаса.

Сергей Соловьев. История России с древнейших времен

Дела-делами, а ведь надо за делами не забыть день рождения племянницы. Она у меня одна на целом свете. Девочка очень своенравная и вспыльчивая, избалованная, не поздравишь ее с днем рождения, обидится, скажет: старик совсем в склерозе — или что-нибудь в этом роде пробурчит. Поэтому номер моей машины — 22-3 — двадцать второе марта.

Улья Нова. Инка

Однако извечно привыкли выдавать желаемое за действительное, ждут весны и каждый год искренне удивляются мартовским холодам. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, придумали, что весна начинается не первого, а двадцать третьего марта, в день весеннего равноденствия. Но и так ничего не получается. Это где-нибудь в Молдавии двадцать третьего марта жгут костры и с приходом школьных каникул чувствуется начало весны. Наверно, подобные придумки возникли из-за того, что сам климат российский не особо располагает к тому, чтобы очень хотелось жить.

Феликс Чуев. Ильюшин

Я бы вам так репутацию испортил, чтобы вы потом всю жизнь помнили. Впрочем, надеюсь, так оно и будет. Так что давайте сначала. Кому вы говорили о том, что двадцать четвертого марта Кольцов по прилете из Москвы поедет на дачу, а не останется в городе? Кому вы звонили по телефону? Родителям? Друзьям?

Татьяна Устинова. Персональный ангел

Я говорил тебе давно: помяни мое слово, Алексеевич — великий монарх. Недаром проезжал он через Нейгаузен двадцать пятого марта 1697 года; недаром изволил гневаться, что ему дали худой форшпанн, что его неловко встретили господа высокоименитые: майор Казимир Глазенап, капитан Дорнфельд и еще какой-то дворянин безыменный, назначенный в переводчики к его величеству; а переводчик этот говорил по-русски, как я по-китайски (пастор осклабил свои румяные губки и поправил на себе парик).

Иван Лажечников. Последний Новик

Двадцать шестого марта отпраздновали день рождения А. М. Горького. Бывали у нас и другие праздники, о них когда-нибудь расскажу подробнее. Старались мы, чтобы на праздниках у нас было и людно, и на столах полно, и колонисты, по совести говоря, любили праздновать и в особенности готовиться к праздникам. Но в горьковском дне для нас было особое очарование.

Антон Макаренко. Педагогическая поэма

Раиса Максимовна согласилась, что да, мечтала, но сейчас ей надо ехать домой, пора сажать картошку. Мы с Розочкой в один голос стали разубеждать — ну на что ей картошка, на базаре купит. В ответ Раиса Максимовна многозначительно ухмыльнулась — она не миллиардерша. Насладясь впечатлением, вдруг хохотнула и не хуже Розочки враз погрустнела — картошка картошкой, а к двадцать седьмому марта, к дню поминовения, или, как она сказала, поминальной субботе, ей край как надо быть дома. В общем, катание по автостраде Москва-Питер пришлось отложить до другого раза и вернуться в город за билетами: железнодорожным — до Москвы, и авиа — до Симферополя. На следующий день, не простившись с товарками, Раиса Максимовна уехала.

Виктор Слипенчук. Зинзивер

Ветра над Россией переменились круто. Толстой еще пытался действовать и передать письмо царю другими путями, и Победоносцев, по-видимому, об этом узнал. Да тут поразил столицу философ Владимир Соловьев: в публичной лекции двадцать восьмого марта, уже во время суда, он внезапно заговорил о предстоящем приговоре и призвал царя «простить безоружных», чем вызвал смятение и восторг в зале. И тогда Победоносцев написал отчаянное, последнее в этом месяце письмо царю о том, что в ход пущена мысль, которая приводит его в ужас. Уже распространяется между русскими людьми страх, что могут представить вашему величеству извращенные мысли и убедить вас в помиловании преступников. Может ли это случиться?

Юрий Трифонов. Нетерпение

Воскресенье Насти Каменской началось куда позже. Она была настоящей совой, засыпала очень поздно, зато ранний подъем давался ей с трудом, и, если представлялась возможность, спала часов до десяти. К одиннадцати утра она поговорила по телефону с Лесниковым и Коротковым, рассказала им о вчерашнем звонке и попросила раздобыть два списка: людей, проживающих на улице Володарского, и людей, вылетевших в среду, 29 марта, вечером в США. К часу дня оба списка лежали перед ней, и Лешка выразил готовность помочь «на подсобных работах». К пяти часам вечера был установлен гражданин Ловинюков, проживающий на улице Володарского и вылетевший 29 марта вечерним рейсом в Вашингтон. К семи часам стало известно, что гражданин Ловинюков должен вернуться в Москву 2 апреля, то есть прямо сегодня, рейсом, прибывающим в половине десятого вечера.

Александра Маринина. Шестерки умирают первыми

Тетрадь сама открылась в моих руках, и обнаружился в ней мой заветный цанговый карандаш из Чехословакии, карандаш не простой, а счастливый; все сюжеты надлежало записывать только этим карандашом, и никаким иным, хотя, признаться, он был довольно не удобен, потому что корпус у него лопнул в двух местах, и грифель при неосторожном движении проваливался внутрь. Я уже, оказывается, и забыл совсем, что началась эта тетрадка тридцатого марта, почти ровно одиннадцать лет назад. Я писал тогда повесть «Железная семья» — о современных, мирных, так сказать, танкистах. Писалась она трудно, кровью и сукровицей она писалась, эта повесть. Помнится, я несколько раз выезжал в части по командировкам, правое ухо отморозил, и все равно толку никакого не получилось.

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Хромая судьба

— Итак, первая глава, господа: то было ровно шесть лет тому, весной, тридцать первого марта, — заметьте число, господа, — накануне…

— Первого апреля! — закричал юноша в завитках.

— Вы необыкновенно угадливы-с.

Фёдор Достоевский. Ползунков

Ты сказала: А когда ручьи понесут самую грязную воду, будут мои именины — первое апреля, — праздник Дарьи-говноплывки.

Алексей Федорченко. Спички

Я поднял руки к голове и вздрогнул – мне показалось, что мои ладони легли на обросший короткой щетиной бильярдный шар. Я был пострижен наголо, как при тифе. Была еще какая-то странность, какой-то безволосый выступ на коже. Я провел по нему пальцами и понял, что это длинный шрам, наискось пересекающий весь череп. Ощущение было такое, словно мне на кожу приклеили гуммиарабиком кусок кожаного ремня.

– Шрапнель, – сказала Анна. – Хоть шрам и внушительный, это пустяки. Вас только царапнуло пулей. Кость даже не задело. Но контузило, похоже, прилично.

– Когда это случилось? – спросил я.

– Второго апреля.

– И что, с тех пор я не приходил в сознание?

– Несколько раз. Буквально на несколько мгновений, и все.

Я закрыл глаза и некоторое время пытался увидеть в своей памяти хоть что-то из того, о чем говорила Анна. Но в той черноте, куда я глядел, не было ничего, кроме вспыхивающих за веками полос и пятен.

Виктор Пелевин. Чапаев и Пустота

Между тем, находясь на широте 79°35 ′, между меридианами 86 и 87, к востоку от Гринвича, мы заметили резкую серебристую полоску, немного выпуклую, идущую от самого горизонта. Третьего апреля полоска превратилась в матовый щит лунного цвета, а на следующий день мы увидели очень странные по форме облака, похожие на туман, окутавший далекие горы.

Вениамин Каверин. Два капитана

Четвертого апреля на закате фургончик с Перлом подъехал к розовой пирамидке, которая находилась всего в пяти милях от его дома. Вокруг уже собралась толпа зевак, медики и журналисты с телекамерами. Когда коляску выкатили, зрители зашумели: многим из них не доводилось видеть этакой туши.

Марта Кетро. Такой же толстый, как я