Активисты Беляево\Коньково рассказывают об истории мурала Дмитрия Пригова в Беляево, его защите и восстановлении. Это отличная команда, подписывайтесь на их канал!

Кампания студентов против центра имени Ильина в РГГУ продолжается и очень быстро дошла до АП.

Я не знаю, кто изначально придумал приплести сюда Ильина. Но на дугинский почерк, считаю, очень похоже. Впрочем, особо дерзкие персонажи помельче сейчас его тоже пытаются осваивать. Стиль амбиций этакой опричной интеллектуальной элиты, которая делает, что хочет, ссылается при этом на царя-суверена и подкрепляется от него суверенностью. И делает, что хочет.

Можно сколько угодно спорить о том, является ли режим по сути своей неосоветским или антисоветским, или каким-то научно постижимым гибридом того и другого. Все это, с точки зрения постмодернизированной опричной элиты, просто досужие разговоры вассалов — рационалистов и материалистов с узким горизонтом. Потому что только опричная элита может определять идейное содержание власти в каждый конкретный момент. Определять, кто наш фашист, а кто не наш. В этом смысле даже то, что Дугин когда-то плохо отзывался об Ильине, ничего не меняет. Наоборот, так даже лучше. Вчера плохо отзывался, сегодня хорошо. Выступаем за антифашизм, прославляем идейных фашистов? Ну и что. Все это не какие-то пошлые «противоречия», это логика высокого духовного порядка, недоступная более низким сословиям.

На самом деле это, конечно, 100% логика террора, произвол и непредсказуемость которого призваны ввести общество в полное замешательство, парализовать его, и наделить небольшую группу управляющих абсолютной властью. Так получилось, что Ильин стал тут символическим камнем. Если можно сделать Ильина официальной образовательной институцией, значит, можно все.

Именно поэтому главная претензия студентов — в том, что решение принято без их участия, без дискуссии. Совершенно правильная претензия. Ее логично поддержать вне зависимости от взглядов, если не хочешь, чтоб тобой управляли по неведомой тебе логике люди с песьими головами и метлами (и если, конечно, не надеешься стать одним из них). Второй важный посыл — победа над фашизмом была и будет в России главной ценностью и даже скрепой, как ни крути. Читать, обсуждать можно любых авторов, но никакие государственные учреждения не должны называться по имени сторонников фашизма.

Это кампания, которую очень важно развивать и поддерживать, петиция студентов здесь

Интересные прогнозы правых комментаторов

«Попытка традиционалистов, пользуясь моментом войны, институализироваться, выйти на идеологическое доминирование, провозгласив новую "отечественную войну" и "новый традиционализм", обречена на провал, поскольку мобилизует против себя "группу вето" из остальных элитных партий. Более того, любая попытка внести ясность вскрывает и подрывает идейную основу кремлевского консенсуса: шаткое, эклектичное идейное месиво патриотизма.

Таким образом кремлевские идеологи ненароком слишком далеко углубились в сокровенное и сами схватили себя за идейные яйца. Которые могут оказаться, будучи извлеченными на свет, на всеобщее обозрение - тем самым "яйцом Кощея", в котором скрывается и кончается его бессмертная жизнь».

Ректор РГГУ Безбородов вчера вывалил на студентов весь авторитарно-корпоративно-патерналистский хлам из своей головы. И применил все репрессивные манипуляции, которым научился за много лет карьеры.

Вы тут не будете ничего решать, но мы о вас же заботимся, вы работаете в интересах украинской разведки, нет, я такого не говорил, мы просто не хотим, чтоб вами манипулировали, читайте Ильина и не загоняйте себя в политическую канаву.

Совет не загонять себя в политическую канаву особенно ценен от человека, который действительно всю дорогу себя ни в какую канаву не загонял, а просто слаломировал вместе с линией партии - сначала изучал комсомольцев и ударников, потом диссидентов, теперь стал в доску правым и вписывается за Ильина.

Характерен посыл Безбородова о том, что критики антибольшевика Ильина это такая «мини-политическая платформа», которая, мол, не должна претендовать на большее. Это, как видно, магистральная линия проильинцев — типа у нас тут большая сложная русская культура, а у вас узко партийная большевистская платформа, вот и знайте свое место.

На самом деле все наоборот. Российская культура в самом деле большая и сложная, в ней много всего, в том числе огромный гуманистический потенциал, и даже чудил вроде Ильина она в нормальной ситуации переварит. А вот те, кто хочет вывести очень специфическое и маргинальное бело-фашистское наследие в центр — это именно секта, которая сейчас получила все возможности и расчищает себе место в образовании и других сферах. Для Дугина это идея всей жизни, для Безбородова и ему подобных — просто конъюнктура. Но секта чудил должна знать свое маленькое маргинальное место, а не рулить образованием в центре Москвы.

О чем интересно сказать в день рождения Ленина. Рост его популярности, в том числе среди людей 18-24 лет, о котором любят радостно говорить коммунисты, сам по себе мало что значит. Это часть общего патриотического тренда путинской эпохи, связанного с отступлением старого, догматически антисоветского либерализма 90-х. В антилиберальном консенсусе власти и части общества сегодня вполне есть место Ленину — как основателю государства и борцу с буржуазным Западом. Но чем меньше либерализма в легальном публичном поле, тем сильнее обостряются и конфликтуют друг с другом левая и правая память и воображение. Это хорошо показывает противостояние по поводу Ильина в РГГУ, обе стороны которого упирают на патриотическую и в целом лоялистскую риторику, но накал от этого не становится слабее.

До сих пор мы наблюдали, как фашизоидные субъекты укрепляют свою власть и влияние, действуя по схеме из 20 века — травить либералов и разные меньшинства, приписывая им некую незримую силу и опасное влияние. Так, конечно, они будут пытаться действовать и дальше. Но с Ильиным они зашли не в ту дверь, наступили на большой блок национальной памяти, о чем, уверен, теперь жалеют.

Почему так вышло? Это немного случайность, немного провокация, но в историческом смысле это закономерность. Да, антилиберальный консенсус, в котором есть место и Ильичу и Ильину, еще будет удерживаться, но внутри себя он рыхлый и противоречивый, поляризация внутри него неизбежна. Ленин как радикальный враг любой буржуазии, межнациональной войны и великорусского шовинизма, Ленин как радикальный сторонник Коммуны и самоуправления — борьба за такого Ленина будет только обостряться.

В истории с 90-ми, я считаю, мало осмыслен чисто идеологический мотор происходившего.

Так получается, что разговоры о проработке СССР и проработке 90-х это как бы конкурирующие нарративы. Странно, но и объяснимо. Мне всегда казалось, что все попытки свести путинизм к советскому наследию это осознанное или неосознанное стремление вытеснить разговор о связях путинизма с 90-ми. То есть разговор и о том, в какой степени процессы 90-х, в том числе приход Путина, связаны с чисто идеологическим драйвом антикоммунизма. А они связаны в огромной степени.

Известна фраза Чубайса о том, что каждый проданный завод — гвоздь в крышку гроба коммунизма, она, естественно, есть и в фильме Певчих. «Для самого Ельцина и некоторых его соратников коррупционные возможности вообще не были главным стимулом - их мотивировал по преимуществу антикоммунизм», — написал недавно Григорий Голосов. И это очень важный разоблачительный момент — оказывается, многое из того, что происходило, восходит не к «объективным обстоятельствам, в которых действовали реформаторы», а к элементарному идеологическому фанатизму, который не только оправдывал любые средства, но неизбежно порождал своего антипода.

Ведь тот «сталинизм», который мы имеем сейчас, как антилиберальный сентимент с любовью к репрессиям — это чистый плод 90-х. И возник он не потому что тогда мало прорабатывали советское прошлое — его прорабатывали много. Разоблачения сталинизма выходили тиражами в десятки миллионов, их читала вся страна. А возник он тогда как реакция на идеологический фанатизм олигархов и либеральных реформаторов, которые разоблачали коммунизм, при этом погружая страну в нищету и унижение.

Мог ли несостоявшийся в 96 «коммунистический реванш» Зюганова, неизбежно куцый, скорее символический, стать выхлопом для этой части народа? Да, мог бы. Но не стал, потому что «не дай бог». В итоге уже гораздо более серьезный, медленный и верный реванш провел тот, кого поставили у власти герои фильма «Предатели» — поставили, чтоб он охранял их приватизированную собственность. Поставили, потому что не дай бог снова коммунисты.

При Путине, наряду со все более формализованной государственной «памятью о репрессиях», этот низовой антилиберальный сентимент 90-х был поддержан нарастающими пассами и подмигиваниями сверху, развит сотнями авторов, блогеров, телекомментаторов. Сложился большой общественный пласт с ностальгическим культом чисток и доносов, на него во многом опирается сегодняшний террор и репрессии, которых, как известно, уже больше, чем в позднем СССР. Силовики, набирая силу, все больше ассоциировали себя с советскими органами, ну а с кем еще?

Разумеется, у советского наследия и у того, как оно трансформировалось в 90-е, есть и другая, протестная сторона, это отдельный разговор. И с другой стороны, история советского государственного террора со всеми его реальными ужасами требует объективного научного изучения и памяти — поэтому я бесконечно уважаю и поддерживаю то, чем занимается «Мемориал». Но разговор об идеологическом антикоммунизме 90-х и о сегодняшнем «советском реванше» это единый разговор. Для многих неудобный, ну, ничего не поделаешь.

Стал невольным соавтором крутого концептуального произведения. В только что вышедшей биографии Пазолини "Умереть за идеи" издательство АСТ радикально вымарало все упоминания о гомосексуальности, среди прочего стихи в моем переводе (о чем гласит сноска внизу страницы).

Вымаранные переводы можно прочитать здесь

https://syg.ma/@kirill-miedviediev/pier-paolo-pazolini-stikhi-k-ninietto-davoli

26 апреля отличная акция Рабкора — Дед Архимед читает письма политзаключенным. Можно скидывать письма, он их прочитает. Дед Архимед вообще молодец, песня про Z-рокеров очень трогает, например

русский рок был всегда о любви и свободе
и были мы как этот блюз свободными вроде
в кармане пачка сигарет, портвейн, гитара - день прошел удачно
но время шло, мы менялись и теперь не все так однозначно

русский рок любила странно наша родина-мать
нам брили головы, сажали и пытались вербовать
гитара это не горн, в квартире бас был весьма опасен
и вот мне нечего брить, но теперь, майор, я согласен

а тех, кого уже нет, я часто ночью вижу лица
я вас прошу, чюваки, мне больше не сниться

50 лет португальской Революции гвоздик. Что для нас интересно в связи с этим?

Во-первых, то, что все случилось на фоне затяжной колониальной войны. Группа военных, средние чины, сначала боролись за свои корпоративные интересы, потом решили, что иначе кроме как с помощью переворота войну не остановить. А останавливать войну надо, потому что она идет уже давно, 10% португальцев успели в ней поучаствовать, погибнуть или искалечиться, изоляция усиливается, а часть колоний, вроде Гвинеи-Бисау, уже объявила о независимости.

Взяв власть, военные объявили комендантский час. И тут люди начали массово выходить на улицу, дарить военным гвоздики, а главное, создавать разнообразные рабочие комиссии, районные советы, кооперативы, захватывать земли салазаровских помещиков, превращать особняки салазаровской элиты в ясли и культурные центры. Такой всплеск прямого действия объясняют тем, что независимые профсоюзы и независимые партии были давно выкошены диктатурой. «Люди были полностью вне политики, многие вели консервативный образ жизни или имели очень путаные взгляды, но вдруг оказались вовлечены и изменились сами, изменяя страну», — говорит Ракель Варела, написавшая книгу «Народная история португальской революции». Она также считает, что «португальская революция была своего рода революцией 21 века, потому что уже существовал огромный сектор услуг с пролетаризировавшимися врачами, профессорами и техническими специалистами, которые сыграли гигантскую роль в рабочих советах».

Банковские работники захватывали свои банки и требовали их национализировать. Под давлением сотрудников была национализирована огромная часть нефтяного, электроэнергетического, газового, сталелитейного сектора. Одновременно с национализацией рабочие продолжали контролировать предприятия. В результате череды неудачных переворотов, смены временных правительств, участия США, разногласий между социалистами и коммунистами весь этот движ был свернут в пользу обычной буржуазной демократии. Но революция в любом случае победила, к тому же конституция 1976 признала необратимыми итоги национализации, рабочие комитеты, захваты земель, общественное здравоохранение. Были освобождены колонии.

«Португалия — маленькая полупериферийная страна с отсталой буржуазией, которая создала отсталое общество. Единственный раз, когда эта страна дала людям путь к достойной жизни, это когда рабочий класс взял судьбу в свои руки», — говорит Варела.

Какие выводы для нас? В спорах о фильме «Предатели» оппозиция медленно, но верно сдвигается к правильной демократической повестке, хотя пока не знает, как и в результате чего появится возможность ее реализовывать (ну португальцы тоже не знали). Повестка простая — никакие частные лица и корпорации не должны иметь контроль над большими деньгами и тем более возможность вкладывать их в политику. Гарантировать это можно только одним способом — основные ресурсы в руках общества, максимум местного самоуправления, советов, профсоюзов и рабочих комиссий — от торговых сетей до крупных СМИ. Это не факультативное приложение к свободе и демократии, это их база. Отсюда все может двигаться как влево, так и вправо, это будет зависеть от миллиона факторов. Но основа такая.

Народная история 90-х?

Разговоры, мол, зачем сейчас ворошить Ельцина и коррупцию 90-х, мол, это только раскалывает оппозицию (вариант — отвлекает от актуальных страшных событий) — очень ангажированная и очень вредная линия защиты 90-х. Типа «война все спишет». Не спишет.

Путинская картина 90-х невозможна без старых либеральных апологий 90-х. При этом связь с 90-ми это уязвимое место не только Кохов и Ходорковских, но и Путина. Контр-нарратив, каким бы вариативным внутри себя они ни был, просто необходим, если мы в самом деле рассчитываем на какое-то демократическое сплочение большой части общества рано или поздно. И уж, конечно, он не должен быть типа «На фоне нынешних кровопийц Ельцин был не так уж плох, дал свободу тем, кому она была нужна» и т.п. Вообще неправильно, когда разговор строится вокруг персоны Ельцина и ещё нескольких человек. А какие могут быть реально демократические и объединяющие посылы о 90-х?

Можно, например, говорить о том, что в 90-е еле-еле выживали ВСЕ, кроме очень узкой прослойки — и те, кто голосовал за Ельцина в 96, все ещё надеясь на него и т.н. демократов, и те, кто голосовал за других, и те, кто уже разочаровался и не голосовал вообще.

Хорошо сформулировал этот общий момент выживания Юрий Сапрыкин: «Если бы с людьми удавалось говорить не только о вынесенных из недавнего прошлого обидах наряду с подвигами предков, а о том, что они сами совершили незаметный подвиг, пережили эпоху всеобщего распада, не сломались и не скурвились, построили на обломках что-то новое, то, видимо, мы бы жили сейчас в другом обществе, не настолько обиженном на весь белый свет и фрустрированном ощущением собственной беспомощности?»

Другая объединяющая линия связана, наоборот, не с героизмом выживания, а с сопротивлением. В 91 и 93 люди выходили на улицу, рисковали в т.ч. жизнями за свои ценности и интересы — это придется принять, как бы кому ни претили представители того или другого лагеря. Чеченской войне сопротивлялись и анпиловские коммунисты, и либералы, и солдатские матери. В 1998 рабочие в Выборге захватили, восстановили и почти два года с боями удерживали свой целлюлозно-бумажный комбинат — такого было больше, чем достаточно. Это и есть народная история 90-х.

Эрик Хобсбаум писал, что 1 мая — единственный светский праздник, который смог по популярности соперничать с религиозными. В том числе потому, что сам хорошенько впитал разные языческие и христианские элементы. Но в первую очередь потому, что стал праздником рабочего класса, огромного интернационального большинства, и с конца 19 века нес четкую классовую повестку — 8-часовой рабочий день, трудовое законодательство и антивоенные требования.

«У священников есть свои праздники, — гласила первомайская листовка 1891 года, — у умеренных есть свои праздники. Первое мая — это праздник рабочих всего мира». И вот, пишет Хобсбаум, именно в силу уникальной популярности этого праздника «священники», «умеренные» или просто фашисты и коллаборационисты всю дорогу пытались присвоить 1 мая или хотя бы исказить его смысл, разбавить чем-нибудь своим. Сегодня мы видим это в форме всяких отвратительных «май, труд крут», «труд, семья, династия» и т.п. Ничего нового.

Но бывает и по-другому — в Новосибирске местные независимые левые смогли организовать первомайский митинг под вполне аутентичными лозунгами за рабочих и за мир, а также за свободу всех политзаключенных и «Очистим вузы и Россию от философов-фашистов!». Митинг поддержали жены мобилизованных, что очень важно. Так что традиция не затухает, с праздником!

На Posle вышел материал про историю РСД, в связи с признанием организации «иноагентом». Я написал часть про электоральные кампании и выводы из них.

С 2017 года у РСД происходил муниципальный и электоральный поворот. В 2017-м мы участвовали в муниципальных выборах в Москве, а в 2019-м присоединились к кампании Сергея Цукасова в Мосгордуму. Цукасов — демократический левый, который на тот момент несколько лет успешно действовал в районной политике, был главой оппозиционного районного совета Останкино. Сергея поддерживала КПРФ, он имел все шансы на победу, поэтому незадолго до дня голосования его сняли с гонки по сфабрикованному обвинению. Мы выходили на большие митинги в Москве с требованием восстановить его и других снятых оппозиционных кандидатов. В итоге штаб Сергея поддержал кандидата от «Яблока», который общими усилиями победил одиозную административную кандидатку. Это был хороший пример межоппозиционного взаимодействия в округе. С тех пор мы много участвовали в районных акциях в Останкино.

В 2021 году мы включились в кампанию Михаила Лобанова в Мосгордуму. Наши активисты занимались самым разными вещами — от формулирования повестки и редактирования районной газеты до полевой работы. Случай Лобанова показал, что социалист, собравший на свою кампанию самых разных конструктивно настроенных единомышленников, может стать общеоппозиционным лидером в огромном округе с миллионным населением. Мы работали и с другими левыми депутатами и политиками например, с Виталием Боварем в СПб, выдвигали своих кандидатов, например, Кирилла Шумихина в Ижевске. В 2022 году мы поддерживали близкий нам проект «Выдвижение».

Выборы — возможность работать в проекте с расписанным графиком и достижимым результатом. Это необходимый опыт для левых групп, которые обычно действуют в чрезвычайном, реактивном режиме, пытаясь отвечать на хорошо спланированные, поддержанные огромными ресурсами инициативы власти. Кроме того, выборы — это возможность контакта с жителями, которые, несмотря на массовую деполитизированность, испытывают гораздо больше доверия и интереса к кандидату в депутаты и его команде, чем к сторонним активистам, чьи цели и мотивы для людей чаще всего непонятны и подозрительны.

Становиться публичным политиком, всерьез участвовать в выборах, бороться за роль народного представителя — личное решение человека, серьезный и обычно неотменимый жизненный выбор. Левые организации в РФ практически не порождают политиков, туда приходят за другим: за групповой идентичностью, за коллективной борьбой за большие революционные программы. Высокие ставки при отсутствии адекватных средств часто оборачиваются выгоранием и разочарованием.

Поэтому так важна общая работа левых политиков с их электоральной, медийной практикой и активистских групп с их теоретическим, историческим, идейным горизонтом. Выборы — основная площадка такого сотрудничества и то, чем нам еще предстоит заниматься в том или ином варианте, но, конечно, это не самоцель. Итогом должно стать формирование общей среды и в итоге общей организации — из политиков, активистов, экспертов, из тех, кто с пользой для себя прошел через сотрудничество с КПРФ, и тех, кто всегда был настроен на создание альтернативной левой инфраструктуры. Полномасштабная война нарушила многие планы, но и ускорила консолидацию здоровых — антивоенных и демократических — левых сил. РСД всегда инициировало этот процесс и сейчас играет в нем особенную роль.

Самый достойный материал про события 2 мая в Одессе, который я видел - интервью двухгодичной давности с социологом и одесситом Алексеем Титковым, занимавшимся реконструкцией событий.

«...Критически поменялось другое: границы "можно" и "нельзя". Посреди обычной жизни появляется логика войны, в которой совсем другие правила. С обеих сторон разбирают брусчатку, разливают по бутылкам самодельную горючую смесь. Дядечка в шапочке с помпончиком, совершенно мирный, рвется в бой, кричит и кидает камни. Привычный порядок сломался.

...Чтобы люди погибли в Доме профсоюзов, нужно было, чтобы сошлись три решающих выбора. Надо было зайти в Дом профсоюзов и объявить его "Брестской крепостью". Надо было решить, что "коктейли Молотова", опробованные на открытом воздухе, будут такими же уместными при штурме здания. Нужно было, чтобы руководитель пожарной службы решил поберечь технику и не выпускать машины на вызовы. Три ключа, без которых трагедия не произошла бы. Учитывать надо все три вместе.

...Проукраинская история видит смысл событий 2 мая в том, что Одессе грозила опасность стать вторым Донбассом, а одесситы-патриоты смогли ее предотвратить. В реальности было ровно наоборот. Днем 2 мая украинской власти в городе всерьез не угрожали ни палатки на Куликовом поле, ни даже уличный бой с камнями и дубинками. Пожар все опрокинул. Днем 4 мая, когда сторонники Антимайдана штурмовали горотдел милиции и были в шаге от захвата оружейной комнаты, ситуация уже по-настоящему висела на волоске. Угрозу не предотвратили, а создали. 

...В противоположной антиукраинской истории поражает, насколько на нее повлиял образ Одесской Хатыни. Читаю описания, смотрю видеоверсии и хочется крикнуть: "Это же Элем Климов, а не Одесса!" Типичный сюжет выглядит так: "они заранее планировали бойню" (в кадре строй самообороны со щитами); "готовилось хладнокровное убийство" (в кадре девушки, разливающие горючую смесь); "мирных горожан загнали в Дом профсоюзов"; "здание окружили и подожгли" (в кадре летящие в стены и окна бутылки с горючей смесью); "люди пытались спастись от пожара, но по ним стреляли" (в кадре сотник Микола с пистолетом); "радикалы на площади радовались человеческим смертям, смеялись и кричали".
Можете сами сравнить, насколько все точно повторяет знаменитый фрагмент из "Иди и смотри". И насколько расходится с хронологией событий в Одессе.

...Есть черта, которую лучше не переходить, даже если ты в праведном гневе, а "они" кажутся невероятным злом. Тогда она проходила внутри уличного боя. Сейчас такая же черта — в том, как вспоминать 2 Мая, говорить о нем. Партийные истории о том, что "мы правы, они виноваты", были и останутся. Что может сделать каждый: веря в правоту своих "наших", не расчеловечивать противников. Не желать мучительной смерти ("сжечь их самих заживо!"). Не смеяться над погибшими, потому что ничего смешного. Всех изменить не получится. Себя — можно.

...Другое, чему я научился: не останавливаться на "все очевидно". Не полагаться на "все знают": "все" могут ошибаться. И верить, что правду можно выяснить. Вокруг много людей, которые тоже этого хотят».

https://cherta.media/interview/kak-pozhar-v-odesse-stal-chertoj-posle-kotoroj-vse-mozhno

У нас новая песня❗️— в честь Циммервальда. Оригинальный вариант написали французские коммунисты в 1936, на музыку из советского фильма «Мы из Кронштадта». А мы перевели на русский, близко к тексту и к жизни, как всегда👌🏾

С конференции в швейцарской деревне Циммервальд в 1915 году началась новая антивоенная история левых в 20 веке. А продолжилась в октябре 1917. Из известных российских деятелей в Циммервальде были Ленин, Троцкий, Зиновьев, Мартов, Чернов.

На нашей обложке изображены еще Карл Либкнехт и Роза Люксембург, которые не были в Циммервальде, зато упоминаются в главных строчках песни:

Помнишь что нам с тобой говорили
Ленин, Либкнехт, Люксембург?
Раздается в казармах, полях и цехах —
Главный враг в своей стране.

Мир народам🚩☮️🔥

Ещё встретимся 🚩
https://t.me/rsd_tg/6301

В Бельгии идет кампания за признание 8 мая праздничным днем. Одно из лиц кампании и всей памяти о WWII и Холокосте в Бельгии — Симон Гроновски, джазовый пианист, который в 1943 одиннадцатилетним мальчиком спасся из поезда, шедшего в Освенцим.

В отличие от Франции, Нидерландов и других стран, 8 мая в Бельгии официально не отмечается. Кампанию ведут левые, профсоюзники, разные демократические силы. «Победа над нацистским варварством привела к появлению систем социального обеспечения, родилась Всеобщая декларация прав человека, укрепилось движение деколонизации на Юге, а расизм был разоблачен как преступная доктрина, ведущая к насилию и террору», — пишет «Коалиция 8 мая». «Наш долг перед наследниками всех жертв фашизма и Холокоста — пресекать все формы ненависти, расизма, антисемитизма и ксенофобии», — говорит Петер Мертенс, лидер Рабочей партии Бельгии.

Симон Гроновски — сын эмигрантов из Литвы и Польши, бежавших от антисемитизма. Когда после оккупации Бельгии в Брюсселе начались рейды, Симон с мамой пытались скрываться, но были арестованы и отправлены в казармы в Мехелене. Через месяц оттуда выехал так называемый Конвой 20, который вез полторы тысячи бельгийских евреев в лагеря смерти. По дороге поезд остановили трое бойцов бельгийского Сопротивления, освободив больше двухсот узников. Это единственный подобный случай в истории. Симон вспоминает, что ничего в тот момент не понимал, думал о скаутских играх и в итоге уснул, но когда состав пошел дальше, мама силой вытолкнула его из поезда со словами на идиш: «Der tsug geht tsu schnell» — «Поезд уже идет слишком быстро», а сама через три дня погибла в Освенциме.

Симон шел по лесу, напевая «In The Mood» Глена Миллера. Потом постучался в деревенский дом, где не поняли, почему франкоязычный пацан шастает по Фландрии, и отвели его к местному полицейскому. Полицейский сказал — можешь не рассказывать мне, как ты гулял по лесу и заблудился, я знаю, откуда ты здесь, но я хороший бельгиец — и посадил его на поезд в Брюссель. Там Симон воссоединился с отцом, и они скрывались от рейдов в городе до конца войны. Сестра Симона тоже погибла в Освенциме. Отец надеялся, что его жена и дочь вернутся, и умер от отчаяния вскоре после победы. Симон, оставшийся сиротой, в итоге стал доктором права и пианистом.

50 лет он почти не рассказывал свою историю, но потом вышли его мемуары, по ним была написана опера и книжка с картинками для детей. Живет рядом с бывшим зданием гестапо, куда его привезли в 1943. Во время локдауна в 2020 играл для соседей на электрическом пианино. Поддерживает беженцев и людей без документов. «Я требую немедленного прекращения огня в Газе. Немедленного. Когда я вижу репортажи из Газы, у меня болит сердце, потому что страдает палестинский народ. Но народ Израиля тоже страдает. Я вижу только боль с обеих сторон. Я солидарен с жертвами с обеих сторон. Жизнь израильского ребенка не более важна, чем жизнь палестинского ребенка. Все жизни должны быть равны. Я убежден, что у двух народов есть все, о чем можно договориться. Они могут жить вместе мирно. Когда-нибудь так и произойдет, я верю в это».

«Я боролся с антисемитизмом всю свою жизнь. До сих пор борюсь. Поэтому я не ожидал той ситуации, которую мы наблюдаем сейчас. Недавно прошла демонстрация против антисемитизма. Я не хотел туда идти, потому что это демонстрация только против одной из форм ненависти. Я с этим не согласен». Он считает, что борьба с антисемитизмом — часть более широкой борьбы против крайне правых в целом. «Мы должны продолжать борьбу, говоря о преступлениях, которые может вызвать идеология».

«Расизм, дискриминация, отрицание Холокоста, сексизм, крайний национализм, исламофобия и гомофобия набирают обороты», — пишет коалиция. «Наука, разум, социальное обеспечение, демократические права и общественные услуги ставятся под сомнение. Все это питает крайне правых. Общество, где "каждый сам за себя" и "наш народ прежде всего" разрастается вместе с неравенством и разделением. Пропасть между богатыми и бедными увеличивается. Вот почему празднование 8 мая включает в себя защиту социальных прав для всех».

Прокомментировал самороспуск РСД на Вестнике Бури. Основная мысль: лучшие свойства РСД — способность к широким объединениям и антиконсерватизм — будут весьма актуальны в ближайшие годы. Наследие не пропадет✌️

https://www.youtube.com/watch?v=jl30b9aQ_iw

В марте был флешмоб в защиту Седы Сулеймановой. «Где Седа?». Позавчера множество очень разных людей следили за судьбой Лии Заурбековой. В итоге все радуются, что она спаслась, и надеются, что никто ее больше не достанет. Но вопрос "Где Седа?" остается, его стоит повторять, кажется, что потенциально под ним готовы подписаться довольно разные силы в обществе.

Пока дискуссия о фильме «Предатели» и 90-х окончательно не превратилась в личные разборки, важно понять, что позитивного она дала.

Любая более менее массовая и спонтанная речь о 90-х, типа того потока памяти, который мы недавно видели, показывает одну вещь вполне четко. Для большинства жителей России 90-е это время крайнего надрыва и унижения, это огромная национальная травма, которую потом достали из полувытесненного состояния путинские идеологи и оформили как часть своей лоялистской, деполитизирующей («не лезьте в политику, и мы гарантируем, что 90-е не вернутся») программы. То, что происходит сейчас — попытка заново достать травму, проговорить ее и политически перекодировать.

Это сдвигает пространство дискуссии в правильную сторону — не о том, были ли 90-е временем свободы, и даже в конечном счете не о том, кто виноват и кто предатель. А о том, как избежать новых 90-х (мы ведь помним, с чего начался разговор? «В ужасе и холодном поту я подскакиваю ночью на своих нарах, когда мне чудится, что у нас снова был шанс, но мы опять пошли той же дорогой, что в девяностые»).

Тот, кто контролирует сырьевые ресурсы, промышленность, большие медиа в огромной полупериферийной стране, неизбежно получает огромное, коррумпирующее политическое влияние. Что с этим делать? — вот основной вопрос, логично, что он особенно настойчиво возникает в левых реакциях на фильм, в том числе в разговоре Андрея Рудого с Марией Певчих. Примерно понятно, что рецепт от навальнистов тут будет состоять в какой-нибудь (ре)приватизации с человеческим лицом, в институтах и правах собственников, жестко ограниченных законом, а рецепт от левых — в (ре)национализации под демократическим контролем, в низовых структурах как основе демократии и т.п.

Однако жесткая дискуссия на эту тему еще впереди (среди тех, кто считает, что пресловутый шанс существует, с остальными о чем дискутировать?). Но чтоб ее вести с каким-то смыслом, необходим консенсус по поводу 90-х. Если фильм и последовавший за ним всплеск тяжелых воспоминаний дают такой консенсус и выводят сам сюжет в мейнстрим оппозиции, значит, все было не зря. Значит, нанесен хороший удар по дискурсу о 90-х как одной из глиняных ног режима, и есть что всерьез обсуждать в плане будущего.

Немного про погибшего сегодня президента Ирана — от Amnesty International

«То, что Эбрахим Раиси оказался на посту президента вместо того, чтобы подвергнуться расследованию за преступления против человечности, такие как убийства, насильственные исчезновения и пытки, является мрачным напоминанием о беззаконии, царящем в Иране. В 2018 году наша организация задокументировала, что Эбрахим Раиси был членом "комиссии по расстрелам", которая в 1988 году насильственно вывезла и тайно казнила во внесудебном порядке тысячи политических диссидентов в тюрьмах Эвин и Гохардашт под Тегераном. Обстоятельства судьбы жертв и местонахождение их тел по сей день систематически скрывается иранскими властями, что равносильно продолжающимся преступлениям против человечности.

В качестве главы иранской судебной власти Эбрахим Раиси руководил растущим подавлением прав человека, в результате которого были произвольно задержаны сотни мирных диссидентов, правозащитников и членов преследуемых групп меньшинств. Под его руководством судебная система также обеспечила полную безнаказанность правительственным чиновникам и силам безопасности, ответственным за незаконные убийства сотен мужчин, женщин и детей, а также за массовые аресты тысяч протестующих и, по меньшей мере, сотни исчезновений, пыток и других жестоких действий во время и после общенациональных протестов в ноябре 2019 года».

Очень нравится решение Международного уголовного суда об аресте лидеров Израиля и «Хамас» — за преступления против человечности. Решение, увы, невыполнимое, но роль МУСа, несмотря на все его изъяны, очень ценна. Он институционализирует наши вроде бы наивные представления о том, что деятели, которые ставят на межнациональную поляризацию и войну, должны быть криминализованы без двойных стандартов.