Сразу после выпуска Ellington Uptown Дюк Эллингтон подписал контракт с лейблом Capitol и принялся штамповать халтуру. Об этом не принято говорить вслух, но Дюк в разные периоды своей карьеры массово производил нудную, неоригинальную и в целом скучную музыку. При этом из коллективной джазовой памяти этот момент каким-то образом полностью стёрся. Более того, я периодически натыкаюсь на хвалебные рецензии или высокие рейтинги, которые нынешнее поколение слушателей выставляет тем записям, про которые сам Дюк наверняка предпочёл бы забыть. Современники, впрочем, были к Эллингтону менее терпимы: первый альбом оркестра для Capitol был описан в Down Beat как "идеальная музыка для ваших престарелых родственников".

Самое удивительное, что именно в это время оркестр выпустил самый коммерчески успешный сингл в своей послевоенной истории – Satin Doll. Я подробно рассказывал об этой песне в своём подкасте, но если вкратце, то история её создания очень туманна и достаточно скандальна. Основная мелодическая идея, похоже, принадлежит Дюку, а песню на её основе создал Билли Стрэйхорн, написав в том числе и стихи. Стихи эти до нас уже не дошли, потому что Satin Doll изначально была посвящением матери Стрэйхорна, тогда как Дюк хотел превратить её в романтическую балладу. Эллингтон попросил Джонни Мёрсера написать новые слова, а одновременно ещё и своим любовницам начал вешать на уши лапшу, о том, что песня – это его персональное им посвящение, признание в любви. В итоге Билли вообще не был упомянут в числе авторов композиции, что спровоцировало первый и самый громкий судебный скандал между его и Эллингтона наследниками (сами Дюк и Билли были к тому моменту уже мертвы). Историческая справедливость в итоге была восстановлена, и имя Стрэйхорна теперь значится в числе авторов песни. Более того, успех этого иска послужил тому, что организация родственников и наследников Стрэйхорна добилась ещё большего: к его каталогу были добавлены сотни аранжировок и композиций. Таким образом, признание, которого Билли был лишён при жизни, пусть и понемногу, но обретается его именем спустя десятилетия после смерти.

#Y1953 #duke #billystrayhorn #paulgonsalves #harrycarney #jimmyhamilton #russellprocope #catanderson #clarkterry #williecook #raynance #juantizol #quentinjackson #wendellmarshall #brittwoodman #rickhenderson #butchballard

К своему сорокалетию Бен Уэбстер подошёл так, как и полагается каждому уважающему себя мужчине – с разбитыми надеждами. Его возлюбленная вышла замуж за его лучшего друга, вторая попытка стать звездой оркестра Дюка Эллингтона оказалась ещё неудачнее первой и закончилась их очередной ссорой, а найти работу в Нью-Йорке ему становилось всё труднее. Последнее объясняется как плохой репутацией самого Уэбстера, так и изменившимися после войны вкусами слушателей, которые тенорам-тяжеловесам предпочитали либо модернистский бибоп, либо лёгкие горизонтальные партии Преза. И если другой тяжеловес Коулмен Хокинс, поняв это, как сейчас принято говорить, переобулся и осовременил свою манеру игры, то Уэбстер новые веяния будто бы отказывался замечать. В какой-то момент он просто собрал вещи и отправился жить к маме в Канзас-сити.

В родном городе, который к тому времени уже растерял былой статус одной из джазовых столиц, Уэбстер занимался тем, что у него получалось лучше всего: он пил как не в себя, орал на всех подряд, умудрялся разругаться в пух и прах даже с самыми спокойными из музыкантов (дошло до того, что прямо во время выступления он пырнул ножом пианиста Фредди Слэка) и играл нежнейшие воздушные баллады. Одну из них – старую ирландскую мелодию Danny Boy – слушатели полюбили особенно сильно. Её просили исполнить по три-четыре раза за вечер, над ней проливали слёзы, после неё растроганные слушатели заказывали выпивку всему заведению – короче, Уэбстер своим исполнением явно трогал не только уши, но и души. Поэтому когда Бен вернулся в Нью-Йорк, он сразу же записал её в студии.

Это фантастическая запись. Мой любимый Гюнтер Шуллер во второй части своей джазовой монографии, которая вообще-то покрывает период до 1945 года, уделяет этой записи 1953 года добрые полстраницы, заканчивая своё описание так: "в этом выступлении Уэбстер демонстрирует, доводя до совершенства, одну из своих уникальных фишек: тот потрясающий хриплый звук, в котором тона и высоты ровно столько, сколько ему требуется, чтобы не развалиться на куски. А порой это и вовсе один лишь вибрирующий воздух, создающий иллюзию высоты". Я для себя это определяю проще – никто не умеет шептать саксофоном так, как это делает Уэбстер.

#Y1953 #benwebster #oscarpeterson #barneykessel #raybrown #jcheard

Выступление в клубе Сен-Жермен закончилось далеко за полночь. В темноте за окном всё ещё чувствовалась весенняя прохлада, и музыканты побрели коротать время до рассвета за барную стойку опустевшего заведения. Лишь один из них вышел прямиком в парижскую ночь и в сопровождении собственной тени отправился в сторону вокзала Аустерлиц. Прошагав несколько минут по безлюдным улицам, он вдруг ощутил в своих пальцах рук – в тех восьми пальцах, которыми он ещё был способен что-то ощущать, – странное онемение. Он спрятал их в карманы, но чувство онемения лишь усилилось. Нечего себя обманывать – ночной холод тут ни при чём. Пару недель назад он уже испытывал это странное чувство во время турне по Швейцарии и знал, что последует за ним. И вправду, как только он сел в первый утренний поезд, в его голове сотней острых лезвий явила себя невыносимая боль. Скрывать и скрываться он умел, как никто другой, но подобную боль скрыть был не в силах даже он. Тогда в Швейцарии близкие, заметив его мучения, настояли на визите врача. Но разве можно доверять этим шарлатанам, которые чуть не оттяпали ему обгоревшую после пожара руку? С тех пор минуло уже 25 лет, но докторов он по-прежнему на дух не переносил. Ничего – пережил немцев, переживёт и боль…

До Самуа-Сюр-Сен, живописной деревушки, ставшей его убежищем, утренний поезд не шёл. Он сошёл на ближайшей станции и пешком отправился в сторону дома. Путь был неблизкий и пролегал вдоль открытых ветрам полей, но боль и усталость отступили перед нежностью занимающейся майской зари, и вскоре он уже стоял перед дверью родного двухэтажного здания из белого камня. Из трубы уютно тянулась струйка светлого дыма. Через окно виднелся мольберт, на котором первые лучи жёлтого солнца подсвечивали недавно начатый им портрет молодой девушки, удлиняя её профиль и придавая острому лицу почти что лошадиные черты. Покой спящего дома манил, но онемевшие пальцы не давали забыть, что лезвия боли вот-вот вернутся с новой силой. Он аккуратно приоткрыл дверь, вдохнул знакомый запах домашнего тепла, прислонил свою гитару к стене, взял старую удочку и бесшумно вышел. Боль, как он и предполагал, вернулась, и прежде чем отправиться к набережной Сены, он решил переждать приступ в кафе Фердинанда Луази. Он устроился на террасе, надеясь застать последние мгновения утренней свежести и согреваясь чёрным кофе. Раскинувшаяся на столе длинная тень, отбрасываемая его чашкой, была какой-то неестественно насыщенной – такие тени создаёт только самое беспощадное летнее солнце. Не в силах оторвать взгляд от этой густой черноты, он поднёс чашку ко рту, но тень так никуда и не сдвинулась, просто застыв на месте. Его брови подпрыгнули в удивлении, только что его удивило? Беспечность тени, сорвавшейся со своего вечного поводка и отказавшейся следовать за хозяином? Или неожиданная хлёсткость ударившей его боли – такой острой, что прочувствовать её полностью, кажется, не способен был ни один смертный? Его брови так и застыли в изумлении, когда в следующее мгновение он услышал звук разбивающейся чашки и ощутил затылком холод дощатого пола. Вся ярость солнечных лучей теперь выливалась ему прямо в глаза, закрыть которые он был не в силах. Он знал, что это значит. Это значит, что весне конец. Конец свежести, конец прохладе, конец всегда укрывавшей его тени…

Никаких докторов, – только и успел прошептать он.

#Y1953 #djangoreinhardt

​​Django Reinhardt – The Great Artistry Of Django Reinhardt (Blue Star, 1953, France)

Discogs | Стриминги

В 1953 году Норман Гранц привёз свою программу Jazz at the Philharmonic в Париж. Популярность европейских гастролей "счастливых монстров" превзошла все ожидания, и когда Гранца во время одного из концертов представили Джанго Рейнхардту, то он на волне успеха предложил гитаристу присоединиться к следующему туру. Джанго предложение с радостью принял, а чтобы закрепить соглашение, они условились немедленно записать альбом. Так получилось, что Джанго никогда раньше не записывали в формате LP, и эта альбомная запись обещала стать его первой. Кто тогда мог предположить, что настигшая его месяц спустя скоропостижная смерть от внутримозгового кровоизлияния сделает этот альбом ещё и его последним.

В подобных случаях бывает трудно удержаться от поиска каких-то скрытых предзнаменований в музыке. Даже игравший с ним в тот день басист Пьер Мишло признавался, что каждый раз, когда он переслушивает открывающую альбом запись Nuages, его бросает в дрожь, и он задаётся вопросом – а не предчувствовал ли Джанго свой скорый конец. Я ничего подобного, честно говоря, в этой музыке не слышу. Ровно наоборот, усиленный электричеством уникальный стиль игры Джанго, ставший более плавным и размеренным, убедительно доказывает, что топтаться на месте он не намеревался. Влияния молодых заокеанских гитаристов с обоих побережий кажется очевидным, но Джанго всё-равно мгновенно узнаваем и своеобразен. Нет-нет, умирать он совершенно точно не собирался. Это музыка человека, который не только не отстаёт от своего времени, но и намеревается его вновь обогнать.

#Y1953 #djangoreinhardt #mauricevander #pierremichelot #jeanlouisviale

​​В 1953 у ещё одного важного музыканта вышел дебютный LP, который в итоге оказался для него единственным прижизненным. Речь о Уордэлле Грее. Вокруг и так много смерти, поэтому долго рассуждать о его таинственной кончине я не буду. Если вас эта запутанная история из Вегаса интересует, то её интерпретации вы можете без труда найти в сети. В истории этой присутствуют наркотики, мафия, карточные долги, расистские движения, странные копы, путающиеся в показаниях проститутки – короче, все элементы классического нуар-детектива. Но мы лучше сосредоточимся на его музыке.

Грей – великолепный тенор с Западного Побережья, который хоть и не избежал полностью влияния Бёрда, всё же чаще проходит по категории наследников Лестера Янга: тот же "прямой" звук без вибрато, тот же расслабленный свинг в любом темпе, та же лиричность – но куда меньше горизонтальных фраз, чем у Преза. Отыграв в конце 40-х и начале 50-х в бэндах Гудмана и Бэйси, Грей обосновался в Калифорнии, где собрал собственный состав, включавший среди прочих и молодого Арта Фармера, для которого Грей стал кем-то вроде наставника. Их небольшой альбом – вещь, вроде бы вовсе не обязательная к прослушиванию… но каков же здесь Грей! На Jackie и Farmer's Market он свингует не хуже, чем на своих легендарных записях с Декстером Гордоном, а в Sweet And Lovely выдаёт столько нежности, что мой мозг, кажется, даже способен отфильтровать неуместную перкуссию и грубоватое фортепиано. Попробуйте и вы!

Wardell Gray – Los Angeles All Stars (1953, Prestige, US)

Discogs | Стриминги

#Y1953 #wardellgray #artfarmer #hamptonhawes #harpercrosby #larrymarable #robertcollier

У героя предыдущего поста Уорделла Грея в конце 1949 года вышел не слишком заметный сингл,
на обратной стороне которого была записана его собственная композиция Twisted. Мы вряд ли бы о ней сейчас вспоминали, если бы не выросшая в Голливуде британка Энни Росс. В начале 50-х, когда она только начинала свою карьеру певицы, Росс познакомилась с основателем лейбла Prestige Бобом Уайнстоком, и тот подбросил ей идею – взять импровизированное инструментальное соло и преобразовать его в вокальную партию с лирикой. Уайнсток тогда как раз выпустил первую подобную химеру – выросшую из великого соло Джеймса Муди песню Moody’s Mood For Love.

Росс потребовалась ровно одна ночь, чтобы превратить малоизвестную импровизацию Грея в идеальный хит, и на следующее утро она уже стояла перед Уайнстоком с готовой композицией. Как она наткнулась на этот бисайд Грея? Как ей удалось распознать в этой мелодии потенциал поп хита? Как она догадалась использовать название, в которое Грей вкладывал изначальное значение слова "twisted”(витой, переплетённый), в его переносном значении (ненормальный, извращённый)? Росс любила объяснять это просто – она работала официанткой, и ей так нужны были деньги, что она была готова на всё, лишь бы вырваться с ненавистной работы. Но это, конечно, лукавство. Если вслушаться в её лирику, едко высмеивающую психоанализ, который как раз в это время набирал бешеную популярность среди американского среднего класса, то за слоем сатиры там можно расслышать и ростки битнического презрения к правилам, и гимн эмансипированной белой девушки. Сама Росс к тому времени уже успела бросить школу, уехать на время в Европу и родить сына от Кенни Кларка, которого она отдала на воспитание в его семью. Так что независимость от социальных ожиданий не была ей чужда. Этим объясняется и невероятная популярность песни среди молодёжи первой половины 50-х, и то, что со временем она почти не потеряла актуальности. Послушайте, например, как в 1974 году её с минимальными изменениями перепевала Джони Митчелл – песня совершенно не звучит как артефакт из предыдущей эпохи.

#Y1953 #annieross #ramramirez #percyheath #artblakey #teachowiltshire

​​Выведем канал из спячки и поговорим о Пегги Ли и её любовниках, а то всё о музыке, да о музыке. Мы в этом канале о Пегги не вспоминали очень долго – с самого начала 40-х. Тогда в 1943 году, после двух успешных лет в бэнде Бенни Гудмана, Пегги была вынуждена покинуть оркестр из-за романа с гитаристом Дэйвом Барбуром. Строгий Гудман категорически запрещал романтические отношения внутри оркестра, и обнаружив, что творилось под самым его носом, немедленно выгнал молодую пару. Как показало время, лучшего момента, чтобы покинуть теряющий популярность бэнд, и придумать было невозможно. Вот так, благодаря своему любовнику Пегги решилась на первый радикальный шаг в карьере, начав выступать как самостоятельная вокалистка. Весь конец 40-х она провела на лейбле Capitol, на котором ей не давали особой творческой свободы, но всё же терпеливо подводили к статусы поп-дивы. И тут в начале 50-х в дело вновь вмешался любовник – правда, в этот раз не Барбур, с которым она как раз рассталась, а старая композиция Ричарда Роджерса “Lover”. Ли стала по-настоящему одержима песней, придумав для неё необычную аранжировку и превратив её из сентиментального вальса в несущийся галопом карнавально-ритмичный современный номер. На Capitol, впрочем, его нашли слишком дорогим и странным, и записывать отказались. Обиженная Пегги немедленно ушла к конкурентам на Decca (получается, снова из-за “любовника“). На Decca всё ещё заправлял великий продюсер Милт Гэйблер, который не поскупился на затратную запись, собрал оркестр, нанял 8 перкуссионистов, установил в студии специальную изолирующую кабину (новшество!) и записал зубодробительный поп-хит, услышав который автор композиции Ричард Роджерс был настолько разъярён, что собрался было подать на Пегги Ли в суд, но передумал, потому что “ну разве можно судиться с такой милашкой“.

Peggy Lee – Black Coffee (1953, Decca, US)
Discogs | Стриминги

Канал у нас всё-таки джазовый, поэтому эта замечательная история о замечательной не-джазовой песне нужна нам лишь для того, чтобы подобраться поближе к самому главному джазовому альбому в дискографии Пегги. В 1953 на Decca решили, что после успеха поп-синглов можно попробовать записать Ли в формате, в котором она каждую неделю выступала в нью-йоркских клубах – с джазовым квартетом. И тут, конечно, вокал Пегги расцветает по-настоящему. Она легко переходит от томной выразительности заглавного трека к легковесному свингу, ловко играет с латинскими ритмами, шепчет, держит драматические паузы – в общем демонстрирует примерно всё, что возможно продемонстрировать в рамках одного альбома. Но секрет успеха альбома не в этом, а точнее не только в этом. Послушайте вкрадчивые облигато засурдиненной трубы Пита Кандоли, настолько органично обволакивающие голос Пегги, что порой кажется, что мы слушаем дуэт. Это уровень телепатической синергии, невольно заставляющий вспомнить записи Преза и Леди Дэй, которые ещё и вне музыки были родными душами. Уж не знаю, насколько близки были Пит и Пегги вне сцены, но выступая вместе, они становились единым целым.

#Y1953 #peggylee #petecandoli #jimmyrowles #maxwayne #edshaughnessy